Терапия

••• «Знаешь, одна из самых серьезных потерь в битве — это потеря головы». Л. Кэрролл «Алиса в стране чудес» ••• Вы когда-нибудь пробовали ощутить время? В смысле, отложить всё мешающее, всё, что будет отвлекать и лечь, просто чувствовать, как идет время. В первые (дни¿) будет казаться, что оно тянется медленно, а еще руки будут чесаться взять телефон и посмотреть на время. Чесаться во всех смыслах. Тело будто сводит. Мысли только о том, чтобы увидеть заветные цифры. Затем, мозг начнет искать, чем бы себя занять. Обычно это окружающее вас пространство. Вы не замечали скол на люстре? Заметите. После вы начнете думать о чем-нибудь неважном. О чем-либо: о погоде, о вашей комнате (или помещение, где вы находитесь), о какой-то недавней покупке. С каждой минутой мысли будут все глубже и глубже. Вспомните что-то интересное или обидное, что-то грустное или радостное. Сознание отправит вам то, от чего вы не сможете заскучать. Иногда мысли заводятся так далеко, что можно заплакать или разозлиться. Удивительная штука это ваше сознание. Оно сотворяет с вами всё, что ему вздумается, и, поверьте, руководить этим никогда не получится. Бояться стоит одиночества. Одиночество оставляет вас один на один с этим чем-то, которое начинает вертеть вами, как ему угодно. Вот это правда страшно. И как же страшно Эндрю, который совсем один, в полной тишине, всасывающей в свои глубины, будто на конечности повесили тяжелые гири, а там, где-то сверху голубое - голубое небо.* Под водой оно кажется таким близким. На столько, что делаешь глоток и тонешь еще стремительнее. Это бездушное, беззвучное пространство посылает ему самый главный страх - человека. Нет ничего страшнее, правда. Даже в зомби апокалипсисе опасны не мертвяки, а люди. Какая-то несостыковка. Как только всё вокруг стихает, Эндрю приковывает к кровати мертвым грузом - невозможно пошевелиться. Би говорит, что так мозг реагирует на старую травму. Это можно проработать, но уйдет уйму времени, чтобы переучиться. Приходится страдать и занимать себя чем угодно, пока мышцы не заставят скелет встать. Он сходит от этого с ума. Внутри всё трубит о том, что необходимо встать, а ты не можешь. Тебе не позволяют. Страшно. ••• «Тик-так, тик-так, тик-так». Это злоебучее тиканье разносится в ушах с момента, как я проснулся, прямо каким-то вакуумным, выкрученным на мощность, норовящим застрелиться, звуком. За окном наступило, казалось бы, долгожданное утро, но оно ужасно сильно резало глаза своим необычно-белым светом. Они так сильно болели, что чтобы открыть их потребовалось минут 10, если не считать время, когда из-за этого я вновь отключался. По ощущениям семь часов утра. Солнце уже светит, но из-за туч почти не проходит свет. За окном пролетело пару птиц. Честно, солнце я особо и не люблю, но и люблю. Потому что во время пасмурной погоды облаков намного больше. Они самые разные: клубистые, рваные, разных цветов и размеров, только окрашены исключительно в серые или серо-синие тона, красиво, но не как при рассвете. Он всегда приносит мне свои подарки в виде розовых, фиолетовых, золотых и даже красных облаков, а до кучи и совершенно свежий воздух, которого в этой тюрьме мне так не хватало. Тут душно и совсем нет кислорода. Тело никакое. Мышцы атрофировались и совершенно не хотели меня поднять, хотя это как раз очень бы понадобилось. Единственное, что давало ощущать себя живым - жуткая боль в лопатках, отдающая в виски. Лежу. Лицом к двери и слышу это тиканье. Знаю, что его на самом деле нет, и это мозг играет со мной злую шутку, как, в прочем, обычно. Всё лучше голоса этого выблядка. Тело меня вообще особо и не любит. Всегда подсовывает какие-то палки, когда вроде бы всё нормально. Ну, по крайней мере, так кажется. В голове то и дело всплывают отрывки стихов, которые Би дала мне выучить недавно. Сказала, что, если буду проговаривать стихи в слух, то смогу успокоиться. Я не учу все, что она дает, точнее, не все из сборников, которые она даёт. Последним был Байрон. Не знаю, что там её зацепило, но вот один стих чем-то меня поколышел, - удалось быстро запомнить. - Пускай я, очернен виною, Себя дал право обвинять, Но для чего ж убит рукою, Меня привыкшей обнимать? И верь, о, верь! Пыл страсти нежной Лишь годы могут охлаждать: Но вдруг не в силах гнев мятежный От сердца сердце оторвать.* Еле слышно проговариваю. Почти под нос, чтобы хоть как-то заполнить эту смертную тишину. Беспощадно клонит в сон. Позволяю забрать себя в него, но с каждым разом просыпаюсь, будто кто-то тыкает в плечо. Чувствую себя голым, - сняли повязки с рук. Хорошо, что ничего колющего сегодня там не лежало, а то выбраться мне отсюда пришлось бы через несколько недель, а не дней. Повезло им, что чувствовал я себя как мешок с рисом, иначе не сняли бы. На шрамы противно смотреть, хоть и собственноручно их оставил. Самые противные, которые были надрезаны повторно. Рубцы зажили перекрестно, обросли какой то неприятной белой кожей, которая напоминала мне что-то мерзкое. Ладно, на руки больше не буду смотреть. Без понятия, сколько сейчас времени, поэтому приходится ждать. Раз утро, то скоро должна прийти Би, возможно вместе с завтраком. Хотя, принесут его дай боже, к десяти. Пока эти придурошные поедят, я выблюю всю желчь. Когда нахожусь в настолько пустой комнате, то ощущение пространства наглухо пропадает. На этот случай зимой в комнате висят китайские колокольчики, а летом настежь открыто окно, жаль, что здесь не позаботились о таких, как я. Немного ориентируюсь по интенсивности света солнца, но сегодняшнее пасмурное небо решило, что такой привилегии я не достоин, и сделалось абсолютно однотонным, не позволяя ни одному лучику просочиться сквозь толстенного слоя облаков. ••• Безумно сильно хочу есть. Желудок прямо выворачивает наружу, подталкивая желчь к горлу. Ненавижу эту херь. Есть то не хочется, то хочется на столько сильно, что поместился бы целый слон. Надо бы потом попросить кого-нибудь принести съестное. Хрен знает, сколько я так лежал. По ощущениям час, но в таких местах для меня оно тянется ровно в бесконечноть. Потом пришла Би. За дверью удалось уловить хриплый голос и пальцы Джостена, который пытался заглянуть в палату. Этот идиот сидел там с самой ночи? Заняться ему нечем. Бэтси выглядела обеспокоенной, но все равно пыталась сохранить мягкий и непринужденный взгляд. - Здравствуй, Эндрю. Я могу присесть? - честно, этот голос давно меня так не радовал. Он словно откупорил вакуум в ушах и позволил свободно вздохнуть. Сразу находятся силы привстать, хотя чувство, будто у меня не руки, а сраные жидкие палочки, любая балерина обкусала бы себе все пальцы за такую способность тела. Добсон смотрит на меня, как полицейский на допросе, а может мне кажется. Сразу видно, какой переполох вчера был. Не выспавшаяся, немного помятая, но все так же успокаивающая. Единственное, что бесит, и за что хочу наорать и выгнать за дверь - пялится на руки. Знает, что я это ненавижу, и всё равно смотрит. Не думаю, что появление новых порезов должны ее так волновать, поэтому было бы славно отвести взгляд. - Я послушаю. Что тебя беспокоит? Что. Что меня беспокоит. Я запутался. Ничего не могу понять. Теряю последние нити, ведущие в реальный мир. Он рассыпается, как упавший на пол пазл или песочный замок. Да, замок. Вчера была последняя капля. Я пиздецки сильно боюсь своих галлюцинаций. Да, к Дрейку я почти привык, он терроризирует меня всю жизнь, но вот…тц. Да короче. Боюсь этой темени. Какого они меня здесь заперли с ними один на один? Где их чертово: «Мы вылечим тебя, Эндрю»? Вылечат. Да, я уже прямо весь сияю от здоровья. Так сильно, что вчера думал, что умру. Еще и про Джостена спрашивает. Я просто хочу, чтобы его не было вместе с Дрейком. Неужели так трудно отвязаться от меня? Новая больница должна помочь. Скорее бы. Меня тошнит от этого места. Видимо, мы с Нилом действительно связаны. На него она тоже негативно влияет, хотя, чему я удивляюсь. Это здание вытягивает из меня всё, что только может, из него подавно. Даже собственная палата действует на нервы, еще и этого голубоглазого манипулятора с собой взял. Молодец, Эндрю, так держать. Раздражает, что за два года Би так и не поняла, что со мной делается в тишине. Неужели так трудно без сражений открыть это злоебучее окно. Закрой её в абсолютно пустой комнате с двумя демонами внутри, и пусть сидит и бьется головой о стену. Лучше бы пришла Рене. Она бы сразу поняла по моему затравленному виду, что еще чуть чуть и буду сидеть в углу, прячась от невидимых ей врагов. ••• Уокер почему-то не предложила остаться и посидеть рядом, пока ем большую тарелку каши и два куска хлеба, между которых добротный кусок масла. Посмотреть, как я безжалостно поглощаю еду остался только Мэтт, но только потому, что долго возился с ручкой от окна. Глаза всё еще болят смотреть на него в белющем халате, поэтому втыкаю в разваренные хлопья овсянки, похожие на рвоту. Хочу больше. - Принеси ещё, - облизываю ложку и вытираю рот кистью руки. - Бро, я бы с радостью, но, боюсь, что тебя стошнит. Потерпи до обеда, а там и полдник с ужином не за горами, - пыхтя возле решетки, сказал Мэтт. Руки у него достаточно большие, поэтому с трудом пролезают через толстые прутья. - Я пиздецки сильно хочу есть, правда, принеси хоть хлеб, - говорить тяжело. Хоть во мне сейчас кружка чая, горло все равно какое-то сухое. В палате только я и он. Рене ушла. Или стоит за дверью, не знаю. Она странно себя ведет, почему-то старалась не смотреть мне в глаза. Раньше такого не было. Её напугала вчерашняя ситуация? Или уже надоело получать из-за меня нагоняй. От него исходит удрученный вздох. Тяжело сражаться с моим голодом и окном одновременно. - Живот лопнет, Эндрю. Тебе пока уменьшили дозу твоих твои таблеток, возможно откат так действует, не знаю. Постарайся перетерпеть. О, ура, наконец-то! - голос прозвучал звонко, поэтому на момент заложило уши. Шум ветра привел обратно в чувство. Я прямо увидел поток свежего воздуха, вошедшего в комнату, как только раскрылся многовековой затвор. - Слава богу, я думал, что руки отвалятся, - он сунул в карман медицинского халата ручку, а после обтер вспотевшие ладони. - Кстати, Нил там весь избился. Когда выпустят отсюда, хоть поблагодари его за беспокойство. Да насрать мне на этого чертового голубоглазого придурка. Мне нужно поесть. - Принеси хлеб. - Скажи «пожалуйста». - В таком случае можешь съебаться в ужасе, - швыряю в него ложкой. Точнее, куда-то рядом, координация до сих пор страдает. - Будешь буйствовать - опять придётся уколы делать, - был бы я побуйнее, ударил бы тарелкой по голове, пока тот наклонился за прибором, но так и быть. - Они и без того ждут меня вечером, поэтому проваливай. Успокоительное колют перед сном. Могут и два раза в день, а то и три, но это для особо шальных. Для меня такая практика была лишь один раз. В тот день я пытался убить своего сводного брата. Плохо помню это мгновение. К сожалению, осуществить задуманное не получилось, все страдания зря. Бойд ушел и закрыл дверь. С ним было хорошо, потому что полу-разговор - полукрик этого гигантского парня разрезал застоявшееся пространство. Но теперь открытое окно заменяло их всех. Вид из изолятора выходил во внутренний двор. На ту беседку, где я недавно был с Нилом? Как же его зовут? Если он правда здесь, может, тоже поискать личное дело, он то нашел в себе наглость рыскать в кабинете Би. Только подумать. Я считал его тихим заикой, который паничку ловит от хлопушки, а тут целый детектив нарисовался. Сумка у него действительно занятная, понатыкал себе заметок, чтобы понять, кто, где и когда трогал этот ширпотреп. Самое странное, что правда не понимает о смене имен или притворяется. Если притворяется, то я сам с собой играю в тупую игру. ••• Минут тридцать ушло на то, чтобы встать и устроиться на не очень большом подоконнике. Воздух как-никогда кажется безумно сладким, особенно после дождя. Небо до сих пор кое-где серое, но вот облака уже разбросаны полосками, как у зебры. И всё же природа мне милее всего. Она красива и разрушает всё на своем пути, будь ей это угодно, никто и ничего не посмеет ей помешать. Человечество буквально бессильно против нее. Захочет - сметет высочайшие здания, захочет - разведет землю под основой дорогущего дома. Стихия никому не подвластна и поэтому так невероятно красива для меня. Никакой художник не сможет передать её нежность или устрашение. Особенно мне нравятся такие люди. Которые не зависят от окружающих, которые действуют абсолютно непредсказуемо и бессвязно. Сегодня он делает что-то опасное, а уже завтра говорит тебе, что необходимо держать себя, и тебя, и всех на свете в безопасности. У него в глазах постоянно распадаются какие-то надежды, а может и догадки, построенные когда-то давно. Ещё интереснее наблюдать, когда он что-то надумает себе про тебя, а когда пазл не сходится, то лицо на мгновение меняется, но после всё внутри принимает новый элемент, и они снова смотрят на тебя мокрым взглядом. Иногда мне кажется, что я себе их придумал, чтобы вовсе не разочаровываться в людях. Остальные такие ужасные. И мерзкие до кучи. Знаю таких лишь несколько. Рене и Би точно настоящие, на счет другого нужно еще подумать. Скоро выпадет шанс убедиться. Минут, эдак, через десять из-за угла фасада вылетает Ники. Кажется, весь в слезах и соплях. Почему мой брат такой нытик? Я понимаю, что от матери ему вдала не свойственная нежность, но так сильно развозить не должно. Ладно, из-за вчерашнего и не мне теперь судить. Он теперь сидит и беззвучно орет на этот листок. Пиздец. Кто там что написал? Хребет бы ему сломал на его месте. Ладно, давно мне не удавалось видеть, как Ники плачет. Обычно строит из себя «всесильного старшего брата», только вот ни мне, ни Аарону это не нужно. В нянек надо было играть лет в 10, хотя бы со вторым. Моя судьба была изначально предрешена. Сейчас бы закурить. Только понял, что не курил с самого вечера. Голова кружится. Ники скрестил руки на груди и пальцами хлопал по плечам, наверно тоже Би научила. У нее вообще в арсенале много таких вот «успокаивающих» способов. Я перепробовал и этот, но со стихами получилось эффективнее. В этот момент мозг переключается на них и все остальное на секунду уходит на второй план. Блять. Голубоглазый реально меня удивляет. Какого черта он приперся к Ники? Неужели желание засунуть свой любопытный нос везде, где только можно, действительно толкает его в самые странные жизненные ситуации? Сидят такие птички-неразлучники. Ники рыдает, этот молчит, как олень, - идеальные друзья. Сколько они так просидели? Долго. Он долго что то рассказывал, с перерывами на поныть. Ненавижу такие сопли. Если уж собрался рассказывать, то нормально говори. Нил сидит ко мне спиной, поэтому получается разобрать только выражение лица Хэммика. Мда, припухло оно не хило, всё в слезах и соплях. Фу, еще и вытирается об себя, какая мерзость. Я, конечно, тоже могу в состоянии не стояния размазывать это все по постели или стенам, но не по себе же самому. (На самом деле, в таких случаях Эндрю совершенно не задумывается о гигиене. Валяться в собственной миазме становится привычным, и он вообще забывает обо всем. Просто лежит и скисает). Давненько Ники не открывался никому. Не слышу, о чем он тараторит, но выглядит довольно эмоционально. Есть у… Нила.. такая способность. Способность раскрывать все карты. За это его и ненавижу. Не надо во мне капаться. Хватит уже. Когда-нибудь его шкура обожжется от этого, и он прекратит, надеюсь, до того, как всё закончится. Если существует, то пусть споткнется хоть разок. У Джостена походу вообще отсутствует чувство эмпатии. (Я его этим наградил?) Сидит и молчит. Хотя, правильно, что он ему тут скажет? Письмо наверняка написали либо родители, либо парень из-за которого он плакал, как девка, пока никто не видел. Оп, подуспокоился. Сидят и смотрят друг на друга. Так сладко, сейчас стошнит. Ники взял его за руки и… Поцеловал? Какого хуя. ••• У него внутри всё закипело. Забурлело и перевернулось. Негодование? Гнев? Что-то ещё? По телу Эндрю пошла большая взрывная волна, заставившая слабо вцепиться в железные прутья. Он не думал, что Нил позволил бы Ники себя поцеловать. Нет, он это знал. И разгневаться заставило именно это. Больше всего на свете Миньярд ненавидел непрошеных прикосновений, ни к себе, ни к другим. Будь он сейчас «свободен», то ударил бы обнаглевшего Хэммика так, что губы свои прикладывал только ко льду. Да, Джостен оттолкнул его и не позволил начаться чему-то еще, но все же это настолько возбудило сознание спрятанного от их глаз Эндрю, что ноги сами по себе стали наворачивать круги по полу. Знает, что надо успокоиться, что ничего страшного не произошло. Этот хитрый Хамелеон не из тех, кто не может за себя постоять, но почему в груди так нестерпимо жарко? ••• «Мне стало очень душно. Не знаю, от злости, наверно. А какого хера я злюсь? Снимаю футболку. Руки опять чешутся. Да что это? Блядство. Помещаю руку на живот и пытаюсь чувствовать собственное дыхание. Ладно, хрен с жжением внутри. Надо успокоиться. Сколько углов в комнате? По каждому провожу глазами. Насчитал восемь. Или неправильно посчитал? Да, восемь, все нормально. Не знаю, куда себя деть. Какое-то тупое состояние. Не могу даже выразить. - Да что это за блядство! - Снова подхожу к окну, чтобы каким-то образом докричаться до этих двоих, но их там нет. Будто никогда и не было. Даже лавочка не шевелится. Мне это показалось? Да нет, Ники реален, че мне волноваться то. А может, я уже на столько поехал здесь кукухой, что мне это померещилось? Не мог же мой мозг от скуки такое … придумать? Надо выходить отсюда. Быстро. На внутренней стороне двери не было ни замка, ни ручки, абсолютно пустая белая вонючая дверь. - Эй! Откройте мне кто-нибудь дверь! Рене!? Би! Откройте мне! И ноги, и руки пошли в бой. Не могу здесь быть, выпустите. Опять воздуха мало. Не могу уже. Откройте. - Откройте эту блядскую дверь! Откройте. Крик уже сменяется каким-то отчаянным чем-то. Рычанием? Я же не животное. - Выпустите меня! Мне тяжело дышать! Рене! Руки уже болят. Пальцы ног тоже. Придет кто-нибудь? Нахер ставить этот изолятор на втором этаже? Где хоть капля человечности? Господи, кто-то пришел. Я слышу, как вставляют ручку с другой стороны. - Выпустите меня! После моего последнего удара, я был уверен, что выбью дверь до того, как кто-то войдет. Блять, дышать правда не могу. Что это было? - Эндрю, что случилось? - Би сразу же начала проталкивать меня вглубь, потому что вырваться наружу пытался стремительно. - Где Ники и Нил? Где этот блядский Джостен? Я слышу его голос, но он где-то далеко, с Мэттом. Опять задает вопросы, идиот. - Эндрю, дыши спокойно. У тебя быстрый пульс. - Где были Нил и Ники? Отвечай! » Глаза Эндрю забегали то на Бэтси, то на открытую дверь. Ваймак подоспел следом и прикрыл её, после забежала Эбби с подносом. - Нет, нет, только не уколы. Би, просто скажи мне, где все это время были эти двое? Би, мне плохо, - говорит быстро, метаясь от одной мысли, к другой. - Они в здании уже около получаса. Эндрю, ты опять что-то видел? - женщина ласково гладила его по голове. - Как пол часа… Пару минут назад… Глаза, почти горящие от внутренней горячки, взмокли. В голове кипит. Мозг ничего не понимает. Эндрю запутался. В груди от чего так горько. И горько за то, что не удается уловить этот переход от гнева к такому.. Такому. Миньярд задышал через зубы. - Би, укладывай его. Мэтт, где тебя черти носят! Вашу мать! Нил, зайди к себе, сейчас же! - даже Ваймаку тяжело справляться с таким необычным поведением Эндрю, это до того ранее ему было не свойственно, что даже Бэтси, работавшая с ним несколько лет, смотрела с неким испугом. - Мне тяжело дышать,- тараторил Эндрю, вырываясь из крепких рук подоспевшего Мэтта. - Мне тяжело дышать. Шприц ввели в бедро. Жидкость прохладно растеклась по распаленному телу. Пальцы выламывались и хватались за простынь, наволочку, за всё, за что можно уцепиться в настоящем и не погрузиться глубоко в темноту. - Чшш… Чшш.. Эндрю, скоро тебе полегчает, всё в порядке, все рядом. Ты живой, всё по настоящему, - тихо говорила Би. - Ты поспишь и тебе обязательно полегчает, обещаю. - Не ври мне. Я не верю… Не верю… Он прекратит попытки, когда поймет, что вырываться бесполезно. Просто лежит и ждет, пока тело постепенно ослабнет, станет податливым и мягким. Ждет, когда станет слабым и уязвимым. Засыпает в невероятном страхе. Мертвая хватка Ваймака и Мэтта ослабевает, когда Эндрю пропадает во сне. - Вы уверены, что это депрессия? Как по мне, у него шизофрения, - бессовестно честно выпалил Мэтт, вытирая пот со лба. - Мэтт, сейчас вообще не вовремя, - огрызнулся Ваймак, расправляя затекшую спину, которая неплохо так хрустнула. - Би, может быть такое, что диагноз неверный? - Может… Но ни то, ни другое не лучше. Так сразу с таблеток его снять нельзя, нужно делать это постепенно. - Успеем сделать его чистым до отъезда?- спросил Дэвид. - Нужно понять, что он видит. И либо доказать, что это существует, либо опровергнуть. - Он не расскажет, - перебила её Рене, пошедшая в палату. - Я знаю, что тебе не расскажет. - Молодец, и что нам теперь делать? Даже вон, не знаю, Элисон выходит за пределы своей спальни, нам теперь что, ждать, пока он захочет рассказать и будет бесконечно биться головой о стену? Рене, это не шутки… - Я знаю. Ваймак подавил резкую вспышку и выдохнул. - Ему здесь страшно. Верните его в спальню. Би, ты же знаешь, что он ненавидит тишину, тогда зачем закрыли его тут в абсолютном вакууме? - Потому что так он не может себе навредить. По крайней мере физически. - Дэвид, ты звонил в ту больницу, о которой я говорила? - вмешалась Эбби. - Звонил. Сказали, что посмотрят, могут ли они нам предложить что-то. И за какие деньги. - Есть необходимость в платном лечении? - Рене взглядом обвела спящего друга, на лице которого застыло гнетущее умиротворение. Тренер продолжил. - В платных соответствующее отношение. Боюсь, что если отправим его в бесплатную лечебницу, толком ничего не сделают. Будет там лежать под такими вот препаратами, пока мозг вообще не будет ничего производить, даже галлюцинации. - А почему вы уверены, что он видит галлюцинации? - спросила Эбби. - Он сам так говорит, - ответила Бэтси. - Верить ему навряд ли можно, пока мы не знаем, что он видит. Но, как сказала Рене, рассказывать об этом явно не спешит. Поэтому нужно как можно быстрее увезти его отсюда. - Мне обещали ответ в течение двух недель, - потирая щетину, проговорил Ваймак, явно улетая в какие-то свои мысли. - Может, поменяем их с Нилом местами? Ему, кажется, вообще плевать, где спать, недавно увидел, как он приуснул прямо на полу. - Вообще не смешно, Мэтт, - возразила Рене. - Я не шучу. Боже, какие вы все нервные. Да и к тому же. Разве в своей комнате он не был в почти стабильном состоянии? Ну да, бывало, что немного овощем становился, но не бился же в истерике. С приездом Нила всё конкретно плохо стало. Может, пора их расселить? Никто действительно не задумывался над этим. Почему? Ну. Эндрю же сам дал ему ключ, значит, был уверен в своих действиях. До приезда новеньких он был достаточно четким в своих действиях. - Мне кажется это плохой идеей, - скрестив руки, с сомнением произнесла Рене. - Эндрю стал эмоциональнее, разве нет? Это же лучше, чем он мог не разговаривать целыми днями. Дайте поговорить с ним наедине. Мы друзья, он доверится мне. - Кстати про друзей, где Нил? - вдруг поинтересовался Бойд, заглядывая за дверь. - Я попросила Дэн и Сета его забрать вниз. - Уокер потерла переносицу и продолжила перебитую мысль. - Так что, дадите мне шанс? Я попробую хотя бы немного понять, кто его мучает. - У меня тоже есть догадки, - подала голос Би. - И это связано с тишиной в его детстве. Только вот, надо подобрать момент, когда разговор об этом будет менее травмирующим. - До его перемещения ещё есть время. Нам надо отдать его до того, как все это перерастет в ещё большее зло, - Эбби забрала наверх выпавшие пряди из тугого хвоста ладонью, забрала принесенный поднос и пошла к выходу. - Предлагаю постепенно снимать с таблеток, если в другой больнице выведут что-то другое, то к новому лечению перейдут быстрее. Дэвид и Бетси согласно покачали головой. Мэтт как то странно выдохнул, а Рене покрылась мурашками, снова проходясь глазами по дорогому сердцу другу. - Рене, если у тебя не получится, то не могу обещать, что скоро выпустим его. - Би тоже встала с постели, разглаживая примятую одежду. - Симптомы уже не похожи на депрессию, да. Но не будем пока вешать новый ярлык. Сначала расправимся с «галлюцинациями». Ее слово было решающим. Последней вышла Уокер и закрыла за собой дверь ручкой, которой ранее Мэтт открывал окно. Спрятав ее в карман халата, вышла вслед за остальными. В груди остался безумно неприятный осадок, который навряд ли даст заснуть этой ночью. ••• Нил не стал задерживаться после разговора с Ники. Нужно подумать. Много о чем подумать, но только не там, где его могут увидеть. Такие вещи требуют исключительного уединения и сокровенности, до кучи желательно надеть шапочку из фольги. Хоть прикосновение Хэммика было легким и мимолетным, губы все же будто обожгло. И в душе как то… Дерьмово. Впервые кто-то открыл ему свое сердце. Мать отличалась излишней отстраненностью и хладностью по отношению к сыну. Если спросить у Натаниаэля, когда в последний раз ему говорили ласковое слово, то ответ поступит ровно в никогда. Полный любви Ники совершенно отличался от всех людей, которые когда-либо окружали его. И ни один из них не говорил о чувствах открыто, даже если они и были. Этот же парень так открыто, с такими чувствами выливал из себя всю подноготную, что даже стыдно слушать, будто исподтишка донеслась его сокровенная тайна, которая не должна была ни одним своим малюсеньким краешком кого нибудь задеть. Замешательство породило множество бесконечных вопросов, на которые никто никогда и не ответит. И все же, время, проведенное с разрывающимся изнутри Ники дало ему что то поистине важное, на столько, что в ином случае должно было перевернуть всё вверх дном. «Любой ценой я должен сохранить в своем сердце Любовь» - бесконечно вертелось в голове каким-то круговоротом. Любовь. Такое чувство ранее было недоступно. По крайней мере, он так думал. Страх - вот, что окружало всю жизнь. Не было ещё ни одной ночи, которую Нил не провел в тревоге, раздумьях или самокопании, которое по итогу приводило ровно в никуда. Но теперь появились новые темы для размышления, - Эндрю совершил что-то на столько ужасное, что Аарон сошел с ума. Что это могло быть? Убийство? Кража? Да, Эндрю похож на убийцу, но в это Джостену мало верилось. Если он убийца, то должен сидеть в тюрьме, разве что его не признали невменяемым. И всё же. Что ещё за собой скрывает Эндрю Миньярд? ••• На верх не пустили, оставили сидеть в комнате Старших. Ники так и не появился, наверняка заливается чем-нибудь в Райских Сумерках. От одной мысли о «Крекерной пыли», Веснински затошнило. Дэн и Аарон не задавали никаких вопросов, тихо занимались своими делами, переодически бросая взгляды то друг на друга, то на Нила. Лишь Джостен никак не мог усесться и маячил у них перед глазами, наворачивая круги по комнате. - Нил, у меня сейчас голова закружится,- спокойно сказал Дэн, откладывая книгу. - Посиди немного, всё с ним в порядке. Там одни врачи, всё будет хорошо. В это их «Всё будет хорошо» поверит разве что ребенок. Крики Эндрю были похожи на предсмертную мольбу, которую Веснински не раз случалось услышать. Это душераздирающие вопли, благодаря которым вы просыпаетесь во сне, покрытые холодным потом. А из рта Эндрю они звучали так, будто его там заживо кипятят. Нат знал, врачебная тайна не позволит никакой информации просочиться сквозь двери изолятора, а значит, поможет разве что Бог. Или не только он? Точно, магия. - Дэн, погадай мне, а? Джостен резко приземлился на её кровать, умоляюще сверкая глазами. - Я уже не могу, мне надо знать хоть что-нибудь. - Ты правда волнуешься за… Ты понял за кого, - Аарон стесняет ее, открыто говорить о близнецах же под запретом. Такие правила иногда очень мешались, если кто-то из них находился в помещении. Нил скорчил недовольную гримасу, будто девушка произнесла что-то невероятно оскорбительное. - Да не волнуюсь я. Просто интересно. Вы же сами тут без сплетен и дня не можете, чем еще заниматься. Уайльдс смолкла и осмотрела палату, на секунду задержалась на горшках возле подоконника. Ей явно не хотелось делать расклад на что-то такое непонятное. В прочем, кельтский крест Нила тоже был не совсем ясным. С таким девушка столкнулась впервые, потому что выходило так, будто он был сразу о нескольких людях, либо о чем то таком, двойственном. - Дэн, пожалуйста, - Джостен скрестил пальцы, умоляюще состроив ей глазки (своровал такой жест у Ники). Удивительно, но она сразу же сдалась, видимо терпеть такое еще и от Нила было слишком. - Тц. Ники плохо на тебя влияет. Давай колоду, она где-то там в углу. Эта палата смешивалась с хаосом и порядком. Особенности поведения Дэн делали её дотошно чистоплотной и аккуратной, почти как Элисон, но не на столько, всё таки годы работы над собой дали плоды, и порой та себе позволяла отдохнуть. По правде, это и её саму сильно утомляло, но стало просто привычкой. Девушка постоянно прибиралась, старалась вовремя застилать постель, подметать, протирать подоконники и все поверхности, которые чем-то не заставлены. Единственным, что было не тронуто ни ей, ни Элисон - тумбочка Мэтта. Туда стекалась, кажется, вся грязь и спесь сего мира. Бойд никогда не позволяет менять что-то на своем маленьком островке беспорядка и обычно очень пыхтел, если кто-то это делал. Поэтому его девушка законно решила, что может вносить свою лепту, и иногда складывает туда какие-то вещи, которые в моменте было лень убрать. Сегодня Нилу повезло, что каким-то невероятным образом колода лежала там. Коробка заводская, красивая, но перемотанная большим количеством скотча, что явно придавало ей более потрепанный вид. Дэн сначала отобрала старшие арканы, но, подумав, смешала всё вместе. - Ох, дайте мне сил… Задавай вопрос. Нил тоже выдохнул, вытирая чуть вспотевшие ладони о шорты. - Что происходит с Эндрю? Перемешав карты, девушка стала выкладывать их в ряд, озвучивая исправленные вопросы. - «Что привело к такому состоянию», «Что он сейчас чувствует», «К чему это всё приведет». Перевернув их всех, девушка призадумалась, вспоминая трактовку и возможные сочетания карт. - Ой, божечки, дай мне сил (какая то особенная мантра¿), - погрызенные ногти (тоже позволенная ею шалость), пробрались под копну кудрявых волосы, собранных в пышный хвост, и почесали кожу у основания резинки. - Перевернутая пятерка жезлов… В прошлом Эндрю совершил что то такое, что разрушило все, что у него было, и из за этого сейчас страдает, то есть в прошлом произошло что-то настолько сокрушительное для его сознания, что сейчас вот он от этого буквально умирает, не может совладать с собой, и возможно именно это привело его к такому состоянию. А может быть и кто-то. Чаще всего тут карта указывает на человека, благодаря которому он в это превратился. Точно не знаю кто, но могу только догадываться… Аарон в углу недовольна вдохнул. Нил же слушал, затаив дыхание. В арсенале иногда полезно иметь такого человека, как Дэн. - Перевёрнутая двойка пентаклей. Сейчас он находится в какой-то… Ему как будто что-то угрожает. Он чего-то очень сильно боится, и вот это вот его сдавливает, то есть у него все выходит из-под под контроля, не может контролировать свои эмоции, его это очень сильно пугает, поэтому нужно быть сейчас максимально осторожным. - Ему можно как-то помочь? Не долго думая, она снова полезла в колоду. - Башня. Вообще-то хорошее сочетание. Из-за внутренних конфликтов Эндрю не получается сфокусироваться на чем-то, и вот, как я говорила, он на части разрывается, не получается у него совладать с самим собой. Ему можно помочь, если очень хочется, но пройдет много времени перед тем, как это случится. А еще это будет во вред тебе. Тем более Эндрю такой парень, который не даст себе помочь, тут уже смотри… Дэн опять почесалась и продолжила. - Итак… последнее. «К чему это приведет». Эндрю… вылечится? После вот этого всего придёт какое-то умиротворение. Он как-то расслабится что-ли, и будет пребывать в спокойствии, но при этом может быть он будет одинок, поэтому не знаю, как это продолжить. Может, ему лучше одному? Из другого угла подался голос притихшего близнеца обсуждаемого. - Конечно, такому эгоисту, как он лучше вообще держаться подальше от общества, - рявкнул Аарон, подскочил со своего места и скрылся за дверью. Бесполезно на это как реагировать. Он отличался исключительной вспыльчивостью. Только вот если у Эндрю этот запал переходил на других, Аарон привык просто сбегать. - Спасибо, Дэн.. Правда, спасибо. Девушка взяла его за руку, вкрадчиво смотря в глаза. - Нил, не наделай ошибок. Эндрю… Может быть и хороший, но возможно тебе вправду стоит оставить его в покое? Прости, конечно, но по моим наблюдениям, он доставляет тебе только вред. Вы не совсем совместимы и… - Нил беспардонно ее перебил. - Это тебе карты сказали? - Нет, но… - Ну вот и все. Ещё раз спасибо, Дэн. Не продолжая слушать ни секунды, Джостен вслед за Аароном растворился за дверью, оставив Дэн хлопать глазами. - Ему вообще-то нельзя было ещё выходить, но… ладно… ••• Вечером Натаниэля повели на мрт. Почему то тело всё покрылось мурашками, тонкая длинная кофта, кажется, не спасала от сквозняка, гуляющего по больничному корпусу, хотя холода тот совсем не ощущал. Закат залил стены своим ярко-алым светом, сопровождая каждый шаг. В груди у Нила все таки как то тревожно. Не только из-за слов Дэн, Ники, Аарона, но и из за предстоящих минутах в замкнутом пространстве. Клаустрофобией он никогда не страдал, но не совсем неприятные воспоминания никак не покидали перегруженную голову. Рене же спокойно шла впереди, не торопясь доводить до нужного кабинета, будто намекала на разговор. - Как там Эндрю? - Спросил тихо, вкрадчиво, потому что знал, что порядком всем надоел. - Спит. Ему ничего не угрожает. - Круто… После повисло молчание. Он не угадал о её намерениях. Что ж, стало быть, узнает всё сам. Новый кабинет встретил его своей просторностью и прохладой. На входе сидела женщина и, заполняя бумаги, сначала даже не обратила на них внимание. - Эбби, это Нил. Ему назначили мрт. Она подняла глаза. •••• Эбби Уинфилд работала терапевтом при этой больнице. Если Би отвечала за психическое состояние, Рене исполняла обязанности старшей медсестры, то Эбби отвечала за физическое составляющее пациентов. Большинство своих знаний Уокер получила от нее, потому что по некоторым причинам не успела закончить учебу в колледже, а женщина с радостью научила кое-каким основам. По Больнице ходят слухи, что Дэвид и Эбби либо уже обручены, либо планируют это сделать. Хотя, Кевин не отзывался о ней негативно, значит, что что-то да будет. В прочем, она была действительно приятной женщиной. Какая-то внутренняя мягкость сочеталась с острыми чертами лица, тонкими губами и каким-то проницательным взглядом холодно-голубых глаз. •••• - Хорошо. Нил, в теле есть металл? - Нет. - Тесных пространство боишься? - Нет. - Каков молодец, - еле усмехнувшись, женщина отложила бумаги в сторону и повернулась к Рене. - Я потом отведу его, иди. Уокер поспешно ушла, не сказав больше ни слова. Что-то в ней изменилось. То ли манера речи, то ли взгляд, а может всё сразу. Эбби и Нил прошли вглубь просторной комнаты. По середине стоял аппарат мрт со всеми ему сопутствующими, а сзади большая комната, так сказать, оператора. - Тебе уже делали мрт? - Нет. - М… Тогда смотри. Ложишься сюда, я даю тебе в руки вот эту грушу. Немного прокатишься внутрь этой машины, дальше можешь вообще не двигаться, или поспать, если угодно. Если станет плохо или страшно, то нажми на её, и процедура закончится, понял? В ответ ей кивнули. - Отлично. Нила погрузили в еле освещаемое тесное пространство, напоминает верхнюю полку в поезде. Перед этим на голову надели что-то вроде железной сетки, в предотвращение его мотанием головы в случае чего. Между ухом и сеткой Эбби положила пару подушечек, чтобы он не оглох. На уровне лба было маленькое зеркальце, наверное для того, чтобы было ощущение хоть какого-то дополнительного пространства. На удивление, расслабиться удалось быстро. По сравнению с коридором там оказалось теплее, сопровождал приятный ветерок. Джостен выдохнул, постарался успокоиться и сфокусироваться на то и дело меняющихся звуках. Иногда на таких процедурах включают песни, но сегодня обошлись только рандомными сигналами. Некоторые были приятными, какие-то хотелось выключить как можно быстрее. «Быстрее бы отсюда выйти. Лежать в багажнике чужой машины не лучше, но это тоже раздражает. Интересно, все прошли через это? Наверняка - да. Если Би хочет исключить у меня врожденную патологию, то и с другими было так же. Надеюсь, что ничего не обнаружат. Если я правда болен, то хотя бы приобретенное можно вылечить, а с другим буду жить всю жизнь. Странно, что не удавалось раньше заметить за собой что-либо, а с другой стороны, когда? В бегах с мамой о таком не было и речи, после уже ничего не имело значения, даже после Его смерти слежка не прекращалась, странно, что мама этого не замечала. И хорошо, что мишень была только на мне, она и без того из за меня всю жизнь была подвергнута опасности. Надеюсь, что сейчас всё хорошо. Интересно, она скучает по мне? Хотя, тупой вопрос. Ответ очевиден.» На несколько секунд он отвлекся на новый звук, а после вновь погрузился в мысли. «Дэн сказала, что Эндрю можно помочь, если очень захотеть. У меня есть преимущество - игра в правду, но тут загвоздка, самому тоже придется что-то рассказать. Но, если вести это всё правильно, учитывая, что он не умеет задавать вопросы, можно выюлить в правильную сторону. Только как мне к нему попасть? На первой двери замок я разглядел, смогу обойтись обычной отмычкой, а что со второй? Надеяться, что там такой же - глупо. Но попытаться то стоит? Тем более такие крики, которые из него исходили, аж до костей пробирают. Но что я у него забыл? О чем говорить? И есть ли смысл? Что-то я сам пропустил момент, когда стал считать нужным беспокоиться за этого психопата. Просто немного есть такой гаденький груз вины, потому что плохо всё стало с той самой ночи, но вся соль в том, что я не понимаю, как повлиял на него. И повлиял ли вообще? Он так наорал на меня, а потом ещё и был невесть где. Куда он уходит? В прошлый раз его ботинки тоже были в грязи. Неужели Эндрю куда-то сбегает? Как это до сих пор не обнаружили? Или Рене его покрывает? Скорее всего это. Ладно, ночью придется как-то к нему попасть. Ответы не падают мне в руки, - достану сам. Только нужно подкараулить. Если поставят наблюдающего на ночь, ничего не получится. Через окно тоже не вариант, там наверняка решетки, как и на всех окнах. Черт… Ладно, во всяком случае, поговорим через дверь. О чем говорить? Рассказать ему последние новости или как? Да бред полный. Заткнись уже. ••• Ужин Рене принесла в палату, поэтому лишний раз маячить перед ней и сверкать своими скрытыми намерениями не пришлось. На часах почти одиннадцать, отбой прошел. Уокер по обыкновению пожелала спокойной ночи и скрылась за лестницей на первый этаж. Всё таки хорошо, что они на втором, - меньше глаз и ушей. «Нужно действовать тихо. Если подам хоть на толику резкий звук, то все старания пойдут коту под хвост. Дверь ещё до выхода на мрт оставил открытой, поэтому выйти бесшумно было легко. В ночной тишине идти по коридору оказалось громче, чем я ожидал, но пройти быстро все таки удалось. Кончики пальцев какие то холодные, а ладони наоборот горят. Мое тело отвыкло делать что-то такое? Самое трудное - быстро и точно справиться с замком. Если отмычка сломается внутри - всё коту под хвост. Не знаю, спит ли Рене, но, уходя, она точно дала мне понять, что делать ничего глупого не стоит, но оно того стоит, я знаю. Дышу через рот. Так дыхания почти не слышно, надеюсь. Первая преграда преодолелась довольно быстро, - отмычка отлично подошла, и замок открылся, почти неуловимо щелкнув. Вторая дверь разрушила просто все мои надежды. Чтобы ее открыть нужна ручка, которой у меня не было. - Блять, - вырвалось с губ. Что теперь делать? Мать бы насмехалась надо мной до конца жизни, если бы увидела, что план не был продуман до такой вот мелочи! Ммм! Ладно, ладно. Надо хоть как то поговорить с ним. Не зря же замок портил. - Эндрю, - еле слышно стукаю по двери. Навряд ли он так что то услышит, и услышит ли вообще. Вдруг он спит? Выгляжу, как полный придурок. Черт… Надо что… Морзе. Точно, азбука морзе. Как же там было… Так, кажется. Присаживаюсь на корточки и постукиваю по двери свое имя. Рене не раз так заходила к нам в палату, значит, такой сигнал он должен узнать среди своих кошмаров. «-. .. .-..» - Нил. После первого простукивания никакого ответа. Второй. Третий - ничего. Может, он правда еще спит? Досада не успела раствориться во мне окончательно, как в этой громоздкой тишине послышалось совсем тихое постукивание: «Пошел на хуй». Теперь хотя бы известно, что он вообще жив. «Эндрю, я хочу поговорить». Пожалуйста, согласись же. «Тогда принеси мне еды. Меня сейчас стошнит» «Как мне открыть дверь?» «Возьми ручку от окна в палате»… «Тупица». Черт, точно. Как мне это раньше в голову не пришло. Наша палата была одной из немногих, где осталась ручка от окна. Хоть оно и не открывалось полностью, там стояли задвижки в некоторых местах, которые мешали отрыть его до определенного уровня, но все же такая свобода действий была всем на зависть. Так же возвращаюсь обратно, забираю ручку, глубоко пропихиваю её в карман штанов. Ужин так и не дошел до меня, поэтому тарелка полна поостывшей еды. Еще раз оглядываю комнату, вдруг что-то еще гениальное в голову придет. Ничего, ладно, пора возвращаться, времени не так уж и много. Фух, сердце сейчас выпорхнет из груди. Ладони вспотели, и даже за каким то чёртом колени подкашиваются. Жар какой то по всему телу, похоже на трепет или предвкушение чего то. Почему я так волнуюсь? И не такое делал, сейчас то что происходит? Ладно, эти размышления ни к чему, необходимо сфокусироваться на важном. С ручкой пришлось повозиться. В этой кромешной темноте ни хрена не видно, только белый да различаю. «Ты там еще долго, идиот?» - Это Эндрю меня так подбадривает. Очень мило с его стороны. Немного фокуса и готово. Сгребаю всё своё добро и медленно открываю дверь. Миньярд сидит в темном углу, сверкая глазами, как хищник. Кажется, что-что прячет. » - Дверь быстрее закрывай. Нил поспешно это делает. В палате правда уныло, даже пахнет слезами, а может испарением росы из окна. В лицо подул приятный свежий ветерок. - Слушай, Джостен, давай кофтами поменяемся, а? Они забрали мои повязки на руки, не могу сидеть перед тобой с открытыми руками. Голос его охрип сильнее прежнего. Наверняка сорвал из-за прошедших событий. Такая просьба по началу смутила Ната, но после он незамедлительно отвернулся, будто увидел его совсем голым. Эндрю был не готов делиться с ним чем-то таким сокровенным по собственному желанию. Если бы не все эти заключения, он бы никогда не показал ни Би, ни Ваймаку, ни кому бы то ещё свои шрамы. Это слишком острая тема для разговора. - Только попробуй подсмотреть, Джостен, - кишки из тебя выпущу, понял? - Тогда и ты не спрашивай про мои. Им удалось одновременно кивнуть. Натаниэль стянул с себя теплую от тела кофту, а после передал её через бок. То же самое сделал и другой. Футболку Эндрю меняли скорее всего вчера вечером, когда укладывали спать. Та, в которой он пришел, была безвозвратно измазана грязью и чем то зеленым. Остается надеяться, что он не сильно упал, если вообще падал. Миньярд немного попыхтел, справляясь с одеждой какими то вялыми руками - сильно отлежал во сне. - Как ты в этом ходишь? Такое чувство, будто я до сих пор голый. - Летом жарко, а шрамы не позволяют ходить без одежды. Поэтому приходится выкручиваться. - И.. Много их у тебя? - Достаточно. Каждый получил в разные моменты жизни, поэтому истории всех не помню. - Их тебе кто-то оставил? - Да. Нат опустил глаза на руки. Порезы, шрамы от пуль, ножей и паяльника кратерами и паутинами расползлись от костяшек до самых плеч. А дальше шли другие, намного больше и глубже. Он их не стеснялся, просто людям свойственно задавать вопросы о таких вещах, а вспоминать каждый шрам такое себе занятие. Они его не отвращали, давно уже стали частью тела, но истории о них долгие и скучные. Эндрю взобрался на постель, прихватив тарелку. Не долго думая, Веснински последовал за ним. - Привет? - говорит тихо, будто запрашивает разрешения на разговор. Сам не знает почему. Из-за этого случая их взаимоотношения отмотались на несколько шагов назад. Эндрю, поглощавший с жадностью голодного льва остывший ужин , прервался, косо на него посмотрел и проглотил напиханное. - Ебанулся? Какой «привет». Еще спроси у меня: «Как дела». Он вытер уголки рта кистью и развернулся ко нему лицом. Глубокая тарелка в худых пальцах смотрелась как-то необычно. - Чего пришел? Неужели решил в мамочку поиграть и принести мне поесть? - На лице какая-то слишком ядовитая улыбка. Он и раньше не питал к Джостену особого дружелюбия, но сегодня ночью эта его лыба резала сильнее. - Тц. Тогда я лучше пойду, - сползает с постели, направляясь обратно к выходу. Хотел помочь, а получилось как всегда. В его стиле, но в этот раз почему-то до жути неприятно. Нил понимал на какой риск идет. Терпение Ваймака не бесконечное, как и не бесконечна доброта Рене, да и всех остальных в целом. Нельзя пользоваться хорошим отношением к себе. Люди не обладают бескрайним пониманием и состраданием. Начнешь наглеть-накинут поводок. Да и они с Эндрю не в таких условиях, чтобы показывать характер. Захотят - запрут их здесь и будут кормить какими-нибудь препаратами. За Нилом мать когда-нибудь да придет, а вот за Миньярдов навряд ли вспомнят. Но это всё по мнению Джостена. Да и Эндрю мог бы быть повежливее, если честно. Тебе приносят еду по середине ночи, без проблем помогают скрыть шрамы на руках. Где хоть капля благодарности? Пусть сам потом оправдывается, как ему удалось достать еду. Чего тут распинаться и получать в ответ лишь поганую желчь. - Эй. Ладно, ладно. Сиди тут, - не успев отойти даже на пару шагов, Миньярд тянет его за край футболки (за руку либо не смог ухватиться, либо не хотел), ткань отчетливо захрустела. Он отставил так желаемый им ужин подальше, к краю постели, взглядом провожая, чтобы драгоценная еда случайно не упала на пол. Но Нат почти уверен, что если бы та все же канула в лету, он бы ел ее с пола. Эндрю облокотился о холодную стену, подобрал к себе колени и положил руки на них, устремляя взгляд куда-то в окно. В моменте показалось, что вся напущенная прыть испарилась там же. Его глаза подожглись золотом из-за просачивающегося света луны. За эти несколько ночей стало отчетливо видно, что он устал. Кожа приобрела серый оттенок (хотя, может это и из за освещения), глаза опухли от истерик, лицо смялось от вечного сна, которого тот, вовсе не желал. - В палате пусто без тебя. По правде, Нат просто сгорал от какого-то неведомого стыда. За то, что вообще пришел, а теперь городит всякую чушь. Эндрю вновь одарил его косым взглядом, только уже с иным окрасом. - Прости за странности. Удивительно, но язвительной колкости так и не последовало, он хмыкнул, а после прошелся пятерней по волосам. - Это место делает с людьми и не такое. Честно признаться, я схожу здесь с ума. Внутри прямо всё зудит. - Слушай, то, что произошло, - ладонь накрыла рот Веснински, мешая закончить фразу. - Чш. Слушай. Ничего. Ничего не слышно. Ночи сейчас какие-то тихие. Изредка появляется гул ветра, но здесь его будто бы и не было. Как если бы природа избегала именно это место, насмехаясь над Миньярдом, обреченным чахнуть в четырех стенах. - Абсолютная тишина… Она сводит меня с ума. Я вижу… Пиздец полный я вижу. Возможно, что даже сейчас это всё не по настоящему. - Ты неправ, я здесь, Эндрю. Это реально. Сорвавшись с цепи, Миньярд засел сверху, не давая ни шагу для отступления. Их взгляды встретились. Бей или беги? - Нет. Прекрати. Иначе я выпру тебя за дверь. Ты даже имя свое определить не можешь, не затирай мне тут про реальность. Я говорил тебе, - перестань во мне капаться, - его пальцы ухватились за ткань футболки Джостена, и сжали с такой силой, что ткань, кажется, безвозвратно смялась. Голубые глаза сверкали в ночной темноте, как две пустые льдинки. Кажется, что моргнешь и они рассыпятся на тысячи осколков. Эндрю же зажегся гневным пламенем. Даже тихий крик немного пугал. Брови выразительно изогнулись, слова отчеканено вылетали сквозь зубы. - Прекрати это делать, Нил. Ты требуешь от всех правды, хотя сам скрываешь в себе кучу запутанных нитей. Прежде чем говорить что-то мне, разберись в себе. Парень напротив старался сохранять спокойствие, хотя сдерживаться довольно трудно. Какой нибудь ответ вертелся на языке, но все никак не подходил для таких откровений. - Так помоги мне? Эндрю, я правда не могу понять, что со мной не так. Ты постоянно винишь меня в чем-то, так объясни. Всё, что я делал раньше - это существовал. Не было еще ни дня, где в моей жизни не случался полный беспорядок. Мне приходилось жить в коробках, угнанных машинах, спать под мостами, лестницами, в каких то зассаных углах, лишь бы вообще проснуться. Эндрю, мне тоже иногда…- то слово застряло в горле. Такое горькое, противное и безжалостное. - Мне тоже страшно. Не знаю, что ты видишь, и как я могу это исправить, но прекрати говорить, что я - обуза. Ты дал мне ключи. Ты пообещал защиту. - Не «тыкай» мне тут. Я помню о своих обещаниях. - Тогда давай просто поговорим? Миньярд уселся на прежнее место, а после положил подушку на колени. Кофта, которую принес ему Нил оказалась немного длинной, поэтому в отвлечение от всего этого раздражения, он наматывал свисшую ткань на палец. Натаниэль сидел, затаив дыхание. Резко захотелось прилечь и уснуть. Его присутствие так влияет? - Три правды. Я расскажу две правды и одну ложь. Найдешь ложь - я сделаю что-нибудь для тебя, - сказал Эндрю. - А если не найду? Глаза Миньярда опустились на переплетения рубцов. Те точно не похожи на его, оставленные им же. Смотря на руки Нила понимаешь, что за все свои ничтожные года ему пришлось пережить столько дерьмища, удивительно, что он вообще жив. - Ты покажешь мне все свои шрамы. ••• «Прости» - Джордж Гордон Байрон.