Этот город не для психоделиков — здесь слишком кривая реальность.
Девушки сидели на небольшом пледе, принесённым официанткой, что лежал в VIP-комнате. Кира смотрела на возлюбленную, видя отражения всех искусственных огней города, легонько перебирая её пальцы. Она не узнавала себя, не понимая, откуда столько нежности. Подумать не могла, что когда-нибудь будет улыбаться и изучать любимые глаза, излучая счастье. Лиза всё же надела куртку, принеся верхнюю одежду и для барменши. Ветер обдувал лишь руки, шеи и лица, играясь мимоходом с волосами. Блондинка опустила голову, не стирая улыбку. Она обдумывала ещё раз свои чувства, будучи точно уверенной в их силе. Нет, Лизу она не хотела никому отдавать и ни с кем делить. Эта прекрасная девушка создана исключительно для неё, а Кира в ответ для брюнетки. Выпирающие вены на тыльных сторонах ладоней той, вызывали еле заметную улыбку. А татуировка, что сейчас скрывалась под рукавом куртки, ассоциировалась только с Лизой. — Кир, — вырвал женский голос из раздумий. Медведева подняла голову, встретившись с тёмными омутами. — Ты правда так сильно влюблена в меня? — вполголоса переспросила брюнетка, смотря с толикой грусти на фоне искренности. Кира вздохнула, сжала чужие ладони покрепче, облизнув губы кончиками языков: — Правда, Лизок. — Знаешь, — замолкла на секунду Лиза, отведя взгляд в сторону. Но быстро вернула и призналась: — Ты мне тоже нравишься. Только раньше девушками я не интересовалась, а тобой… видимо, заболела. Мир Киры взорвался, уничтожив планеты со звёздами и космические тела. Следом образовалась новая Вселенная, которая была абсолютно пуста, за исключением единственной большой звезды. Девушка не верила в услышанное, думая, что не могло быть так. Конечно, она надеялась на взаимность, но за реальность приняла бы отказ. Только Лиза произнесла то, чему она была несказанно рада. Барменша разомкнула губы, улыбаясь широко. Сердце замерло, а лёгкие прекратили работу. — Ты всё ещё хочешь любить меня? — с опаской задала вопрос Лиза, боясь, что чувства той быстротечны. Но как же она ошибалась. Если Кира Медведева влюбилась, то своё заберёт, чего бы это ни стоило. Она подалась вперёд, потянув при этом девушку на себя. Дотронулась губами до губ той, прикрывая глаза. Она обвила руками её талию, в то время как официантка сделала тоже самое. Первая начала целовать медленно, ропотно, вызывая тем самым порхание сотен бабочек внутри. Сладкие, мягкие и искусанные губы Лизы — счастье в настоящий момент. Возлюбленная охотно отвечала на поцелуй, превратив его через десятки секунд в более чувственный. Словно у Киры выросли крылья, благодаря которым у неё появилась возможность подниматься над землёй. Они возникли от великого чувства, которое она испытывала по отношению к брюнетке. Последняя держала за руку, сжимая чужую ладонь в своей и стоя на краю пропасти. Там, внизу, кипела жизнь: транспорт бесконечно ходил туда-сюда, люди сновали из стороны в сторону. А здесь, на большой высоте, царили прекрасные искры, исходящие от девушек. Среди мрака ночи и в эпицентре света. Их любовь крепла и обретала силу — никому не понять, каково это любить каждой частичкой себя человека, который является для тебя «всем». Именно ради Лизы девушка была готова отказаться от прошлой жизни, постаравшись стереть любые о ней напоминания. Потому что брюнетка достойна человека, который изменит всю её жизнь в положительную сторону и на сто восемьдесят градусов. Такого исхода событий хотела Кира. Исхода их совместной истории. — Тебе всё ещё нужны слова? — в попытках отдышаться, прошептала блондинка. Она смотрела в любимые глаза, не ведая того, что творила. Лиза просто выводила из строя, заставляя жить в непривычном ритме, выжигала всё плохое, что было в барменше, и каждый раз уводила в неизведанную часть света. — Как мне ещё сказать, что ты мне нужна и важна? Что ты — моя болезнь и лекарство одновременно? Лиз, я хочу, чтобы ты была моей. Лиза устроилась поудобнее, начиная улыбаться. Кира невероятна, неповторима и незаменима. Она такая одна — со своей чудаковатостью, безумием и сумасшествием. И она же предлагала ей стать единым целым. Но присутствовало это чёртово «но». — Кир, я хочу, чтобы ты была моей. Блондинка отразила широкую улыбку той, не веря в это. Неужели Лиза только что согласилась стать её девушкой, подписав себе не приговор, а любовь на всю жизнь? Сон или явь? Мечта или мираж? Реальность или иллюзия? Она прикусила нижнюю губу, чуть сильнее сжав ладони на чужой пояснице. Ни дуновение ветра, ни шум города, — ничего. Ничего не могло отвлечь от прекрасной Лизы, которая отныне принадлежала Кире Медведевой. — Отмечу этот день в календаре красным, — с хрипотцой в голосе произнесла она. Официантка усмехнулась, не осмеливаясь отвести взгляд. Всё же, Кира, несмотря на большое количество секретов, ей нравилась. Пусть странно, неприемлемо, болезненно. Пусть. Главное — им хорошо вдвоём. — Моя? — протянула она мизинец, как делали это дети для примирения. Лиза посмотрела на конечность, а затем в глаза. Она соединила их пальцы, говоря: — Твоя. От переполняемой радости Кира прижала её к себе и впилась в губы. Она тут же углубила поцелуй, блуждая руками по спине брюнетки. Последняя ответила на него, подавшись вперёд. А сердце Киры делилось на атомы, следом на ядра и электроны. Оно билось в груди часто-часто, норовя остановиться. Но жизненно важный орган пережил однажды одну из сильных болей, что сейчас от счастья не был способен прекратить работу. Москва. Ноябрь. Сегодня Кира стала счастливее. Возлюбленная ответила взаимностью, согласившись начать отношения. Ради Лизы она изменит себя и сознание, перевернёт свою жизнь с ног на голову. Всё ради Лизы — девушки, которая забрала в плен и манила с каждым днём всё больше. Блондинка ощущала на губах чужие, порой улыбаясь в поцелуй, потому что не могла не выражать положительные эмоции. Она слышала запах цитрусов с ноткой сигаретного дыма. Этой смесью Медведева хотела дышать и днём, и ночью, прижимая к себе своё чудо, нуждающееся в ней. — Кис, — нехотя отстранилась она, открывая глаза. — Нас Женя потеряла, наверное. Надо вернуться. Брюнетка чуть расстроилась, потому что не хотела уходить. Она хотела сидеть вот так, приобнимать своего человека и целоваться с ним же. В её вены вплеталось одно единственное имя, обладательница которого прямо сейчас улыбалась и смотрела со всей нежностью. На неё ещё так никогда не смотрели: чтобы с любовью, улыбкой, правдой и честностью. Ещё никогда.***
В правой руке почти пустая бутылка портвейна, в другой — не принятые таблетки. Девушка сидела на диване, облокотившись о мягкую спинку. В комнате витал сигаретный дым, не успевший выветриться. Он впитался в каждый предмет интерьера, въелся в кожу и отпечатался в памяти. Несколько ручейков слёз стекали с щёк, падая на болотного цвета футболку. Виолетте было плохо морально и физически, трудностью казалось просто коснуться губами горлышка бутылки. Ей не хотелось ничего кроме, как умереть. Но всё-таки имелось маленькое желание: увидеть Алину. Виолетта неистово сильно скучала по любимому человеку, с которым не виделась со дня ссоры. На протяжении всего времени она убивала себя, прибегая ко лжи, в моменты разговоров с Кирой. Эта самая ложь — единственный выход. Нельзя, чтобы подруга знала о её настоящем состоянии. Никому нельзя. Шатенка медленно хлопала ресницами, осматривая небольшой участок помещения. Беспорядочные мысли путались. Возникал то образ матери, связь с которой оборвалась в последствии скандала, то бывшей девушки, без которой так плохо. Жизнь Виолетты Малышенко походила на серые будни, не имеющие смысла без наркотиков и алкоголя. Она врала всем. Алине. Кире. Маме. Себе. Врала тем, кто хотел помочь и вытянуть из омута. Да только по черепной коробке бил тот факт, что Алина не вернётся, если Виолетта продолжит вести подобный образ жизни. Даже в этом случае она бездействовала, разложившись на диване с алкоголем в руках. Могла ли быть у неё хоть малейшая надежда, что она выберется? Нет. Конечно, нет. Виолетта не хотела меняться, работать над собой и идти наперекор судьбе. В этом и была её проблема. Она и не заметила, как на пороге гостиной кто-то появился. Она повернула голову, сфокусировав взгляд. Одетая в чёрные джинсы и голубую длинную рубашку, стояла Алина, печально смотря на возлюбленную. Несмотря на то, что делала и не делала шатенка, она любила этого человека и всё-таки желала быть с ней. Но всё разрушали запрещённые вещества. Почему ушла? Потому что устала. Устала биться за жизнь Виолетты, когда как хозяйка не делала этого. Устала повторять одно и то же, не в силах достучаться. Устала не наблюдать результатов. Брюнетка прошла к бывшей девушке, опустилась рядом и приобняла так по-своему, будто и не расставались. Молча она прижала Виолетту к себе, накрыв ладонью макушку. Из рук той выпала стеклянная посуда и препараты. Она обняла Алину за талию и положила голову на грудь, прикрывая глаза. Любимая, единственная, родная и самая лучшая. Что первая, что вторая думали сейчас друг о друге. В их сердцах жила любовь, медленно и верно убивающая одну из них. А другой оставалось тщетно совершать попытки к нормальной жизни возлюбленной. — Заяц, я люблю тебя, — призналась Виолетта, ощущая всем телом чужое тепло. — Я тебя тоже люблю, — прошептала Алина, чмокнув в лоб. Она потёрлась щекой о него, умоляя Бога оставить любимого человека в живых. Наверное, расставание было хорошим показателем. Именно расстояние и время открыли глаза на то, чем закончится та или иная жизнь. Алина должна быть рядом, ей нельзя оставлять Виолетту, не желающую вносить яркие краски. — Давай попробуем сначала? — подняла голову Малышенко. Брюнетка заметила честность предложения в зелёных глазах, потому мягко улыбнулась и аккуратно убрала передние пряди той за ухо. — Я брошу наркоту и алкашку. Алин, я хочу быть с тобой, всегда и навсегда. Маинький, прости меня, — опёрлась лбом о плечо, качая головой. В данный момент Виолетта ненавидела себя и своё нутро. Если любимой не будет рядом, значит и её не будет вовсе. — Давай, — кивнула брюнетка. — Но я не хочу ложного счастья, Вил, понимаешь? Я тебя очень люблю и желаю тебе только добра, — Виолетта взглянула на неё. — Нужно лечь на реабилитацию, пройти лечение и переступить через себя. Сможем? — подушечками пальцев начала поглаживать она разрисованные чернилами щёки. Шатенка закусила губу, понимая, что иного решения нет. Так будет правильнее. Ради любимой, ради совместного счастья, ради подруги. Кира непременно порадуется, что она наконец обратилась в клинику. Пусть, клеймо, пусть. Но именно благодаря медикам Виолетта получит шанс на выздоровление. Даже если не поможет, она попробует во имя девушки, которую безумно любит. — Сможем, — неуверенно кивнула шатенка, после чего прижалась к Алине и больше не отпускала. В жизни девушки не осталось никого, кто мог осчастливить. Лишь она. Ни матери, ни верного питомца, — никого. Отдушиной была только спасительница — её любовь. Состояние эйфории покинуло Малышенко давно, а вот состояние пустоты никак не хотело уходить. Оно тянуло на дно, губило здоровье и убивало Виолетту изнутри. Любовь и кайф состояли в не равной борьбе, в которой ясна победа. Но тот или иной проигрыш останется за тем, что выберет девушка. Будет это человеческое счастье или не долгая нирвана, решать одной ей.