1., Red Bull Jacket | Ветровка Ред Булл — фанфик по фэндому «Формула-1»

1.

1 октября 2023 г. в 18:32

Настройки текста

Примечания:

Всё началось с короткого отрывка, закончилось… чем-то большим, чем просто идеей. Больше зарисовок с Максом и другими гонщиками здесь: https://t.me/ls_stories/5 Всем приятного прочтения!

— Доброе утро, мальчики! — кричит Джессика, заходя в гараж Феррари. За долгое время работы это место стало её вторым домом, а его «обитатели» — второй семьёй. — Сегодня нам нужно много чего сотворить. Фанаты ждут вашего совместного интервью. Они скучают по «С²». Готовьтесь к продолжительным съёмкам сегодня. — Доброе утро. Предупредила бы, я хотя бы причесался… — шутливо отзывается Шарль, приобнимая девушку. — Да ты всю жизнь трёпаный, можешь не волноваться. Все девчонки в комментариях после будут визжать, какие у тебя «классные волосы». — Карлос хлопает партнёра по спине. — Да-а? А как же «у Карлоса такой горячий акцент»? — Леклер задорно улыбается. — Что? — Сайнс имитирует удивление. — То. Не прибедняйся. — У Шарля классные волосы, у Карлоса горячий акцент. А вообще вы оба — самые «симпатичные» парни в этом спорте. Договорились? — вздыхает Джесс, направляясь к машине. — О, ты так считаешь? — Нет. Просто цитирую мысли ваших фанатов. Разочарование Сайнса и щенячий взгляд Леклера. Благо, они никогда не обижаются по-настоящему. — Я думаю, они правы… — перед ней из ниоткуда появляется Макс. В его голосе чувствуется насмешка. Впрочем, он и не скрывает этого. — Ферстаппен, ты снова заблудился? Боксы Ред Булл прямо и налево. Добро пожаловать. — девушка уже привыкла к раздражающим похождениям голландца, однако никогда не упускала возможности задеть его безобидными подколами. Макс лишь улыбается. — Ветровка Ред Булл подошла бы тебе больше, — не без стёба подмечает он. — Подчеркнула бы твой несносный характер. — Боюсь, у неё слишком много работы — подчёркивать невозможный характер одного зазнавшегося гонщика. — Ладно, ладно. Твоя взяла, я ухожу… Но только сегодня. — парень делает пару шагов к выходу и останавливается. — Надеюсь, своих мальчиков ты так не мучаешь. — Они не заслужили мучений, в отличие от некоторых. — отвечает Джесс, не поворачивая головы к собеседнику. Её внимание полностью захвачено машиной. Она сидит на корточках и рассматривает блестящее покрытие гоночного болида. Пару секунд голландец мешкается, пытаясь найти колкий ответ, однако все его попытки придумать что-то стоящее не увенчиваются успехом. Он молча уходит, оставляя последнее слово за девушкой из Феррари. — За что ты так с ним? — спрашивает Шарль, присаживаясь рядом. — Ну кто-то же должен ставить его на место. Раз на трассе не можете, то хотя бы в повседневной жизни попытайтесь. Почему он снова был здесь? Ему скучно у себя и он пришёл к вам? Я, честно, этого не понимаю. — она не смотрит на Леклера, но тот замечает её стеклянный взгляд и напряжённые руки. — Мы не знаем, зачем он сюда приходит, — уловив нервозность девушки, спокойно отвечает Карлос. — Мы не можем его просто выгнать. — В том-то и дело, что не просто можете, а имеете полное право запретить ему вход на территорию вашего бокса. — Ты же знаешь, его это не остановит… — монегаск дотрагивается до её плеча в знак поддержки. — Пошёл он… Вы поняли. Нам нужно много работать. — она встаёт, осматривает помещение словно видит его в первый раз, стараясь не думать о причинах, которые раз за разом приводят Макса сюда. Карлос и Шарль лукаво обмениваются взглядами. К счастью для них, это поведение ускользает от Джессики, расставляющей аппаратуру для съёмок. Похоже, она слишком увлечена работой. Им это на руку, ведь скрывать своё настроение становится непосильной задачей для горящих душ гонщиков. Они не привыкли к этому. Каждая мысль отражается у них на лице, и с этим поделать ничего нельзя, иначе испанец перестанет быть испанцем, а монегаск — монегаском. — Будете причёсываться или можем начинать? — спрашивает Джессика, снова повернувшись к парням. Она легко улыбается, стараясь сохранить дружелюбную обстановку и не испортить пилотам настроение. Её уже испорчено в конец, хотя девушка сама не знает, почему. — Я в порядке. Можем начинать. — Карлос проводит рукой по своим пышным тёмным прядям. Его акцент становится ярче. — У меня нет расчёски. Я не могу сниматься так! — наигранно хнычет Шарль, ожидая реакции Джесс. Он любит её подстёгивать, раздавая не имеющие смысла задания, чтобы убедиться, что их медиа агент может справиться с любой проблемой. Монегаск знает, эта девушка сделает всё. Сделает всё, что угодно, и только для того, чтобы позже запросить в три раза больше. — У меня есть. — она достаёт карманную расчёску и подходит в плотную к Леклеру. — Подожди, подожди… — уловив настроение девушки, Карлос фиксирует голову сокомандника своими руками. — Не бойся, дорогой. — шепчет он на ухо Шарлю, еле сдерживая смех. Она бережно дотрагивается до чёлки гребешком, помогая пальцами, и нежно укладывает беспорядочные пряди каштановых волос гонщика. Шарль завороженно наблюдает за её действиями, периодически нервно сглатывая. Он никогда и никому не давал трогать свои волосы. Его парикмахер-стилист — его мать, а укладывал он свои волосы всегда сам. Порой криво-косо, однако фанатам нравилось, да и он не был против. Сейчас же ему становится неловко, шутка зашла слишком далеко, но Карлос продолжает держать его на месте, а Джессика продолжает свои манипуляции, играясь с его причёской. Она выглядит сосредоточенной и монегаск невольно задумывается о девушках и о их умении делать всё и сразу. Не только с пользой, но и с приятным ощущением после. — Твои фанаты правы, — выдаёт Джесс, отстраняясь. — У тебя классные волосы. Сайнс хихикает и отпускает голову Леклера. Тот возвращается из ступора в реальность, легонько дотрагиваясь до своей чёлки. Он всё ещё чувствует её пальцы в волосах, хотя они уже больше не перебирают пряди и не массируют кожу его головы. — Ты… первая девушка, которая их трогала. — признаётся Шарль, заметно краснея и опуская голову. Желание подшучивать временно пропадает, но только не у его товарища. — Поздравляю, ты больше не девственник! — испанец разрывается смехом и Джессика следует за ним. — Я всё ещё не понимаю, как ты мог переспать с половиной Монако, но не дать кому-нибудь дотронуться до твоих волос… — интересуется она, возвращая дыхание в норму. — Это личное! Эта фраза добивает Карлоса и он начинает ржать во весь голос. За углом гаража тихо посмеивается Макс.

***

В обеденный перерыв Джессика сидит в кафетерии за пределами базы. Есть не хочется, но она заставляет себя проглатывать каждый кусок заказанного блюда. Кто вообще придумал греческий салат? У девушки есть вредная привычка — листать ленты социальных сетей во время приёма пищи. Что она и делает сейчас, нехотя пережёвывая салатный лист. Различные интернет-сообщества — её стихия, поэтому каким-то невероятным образом однажды она стала амбассадором команды Феррари в Формуле Один. Но во время перерывов она старается забывать об этом, чтобы насладиться социальными сетями, как простой смертный. Джесс случайно натыкается на новый пост от Феррари и мысленно хвалит себя за хорошую работу. Рассматривая радостные лица своих гонщиков, она снова благодарит Вселенную за то, что ей достались именно эти два придурка, а не другие балбесы этого спортивного объединения. — Каковы на ощупь волосы Шарля? — голос Ферстаппена резко выдёргивает её из виртуального мира. Она нервно оборачивается. — Снова ты. — без злости или грубости, скорее, с лёгким разочарованием произносит Джессика. Ведь она ходит в это место, чтобы не пересекаться с другими значимыми фигурами Формулы. Чтобы хотя бы в обеденное время иметь каплю спокойствия. Однако кому-то точно неймётся. — Я подсяду? — но не дожидаясь ответа девушки, продолжает. — Впрочем, ты меня прогонишь, а я не уйду. Поэтому нам обоим будет проще, если я просто сяду. — Макс невинно улыбается и это первый раз, когда Джесс видит его улыбку, а не ухмылку, которую он попросту не снимал. Особенно при ней. До этого момента. Он садится напротив, одной рукой опираясь о стол. — Думаю, ты прав. Но не думай, что я буду с тобой разговаривать. — она снова натыкает на вилку лист салата и с наигранным удовольствием отправляет его в рот. — Ты уже разговариваешь. — довольно отвечает он, не отводя от Джессики своего пытливого взгляда. — Ладно. Ты выиграл эту битву, — она отвлекается от салата и смотрит на него без привычного презрения. — Но не войну. — Победа есть победа. Джесс одобрительно кивает. С минуту она молчит, оставляя между ними пропасть неуместной паузы. — Зачем ты пришёл? Аж сюда. Следил за мной? Мне не беспокоиться или уже могу обвинить тебя в сталкерстве? Ферстаппен дёргается, когда слышит последнее слово, но не подаёт виду. Старается. — Нет, я просто хотел поговорить. Просто… — ему тяжело продолжить фразу, ведь он сам не знает, зачем. Однако он бы не был Максом Ферстаппеном, если бы не нашёл выход. — Просто меня заводят ветровки Феррари. — он опять ухмыляется и Джессика кривит лицо. С этим парнем невозможно общаться. — Играешь грязно. — Но это правда. — Тогда почему бы тебе не пойти к Шарлю или Карлосу? У них такие же куртки. — шах и мат. Она победно улыбается, наблюдая за изменениями выражения лица голландца. — Твоя взяла, — признаётся Макс уже во второй раз за день. — Так о чём ты хочешь поговорить? — О жизни? О погоде? Не знаю… О том, как тебе бы подошла ветровка команды Ред Булл? Она изображает рвотную гримасу в сторону Ред Булла. Этот жест задевает самолюбие Макса. Ему просто хочется встать и уйти. Его взгляд холодеет. Ред Булл даёт ему слишком много, чтобы оставаться безразличным в такой ситуации. Голландец моментально вспыхивает. — Да как ты смеешь. Ред Булл лучшая команда в Формуле на данный момент! — он злится, она молча слушает. — Твои Феррари даже закончить гонку не могут нормально, а часто вообще вылетают до её конца. Позор. — И это ты говоришь, что уважаешь Шарля и Карлоса? За спиной говоря такие вещи о них? Ты мерзок, Ферстаппен. — Джессика отчеканивает эти слова очень резко, что аж режет слух. Она замолкает, обозначая конец разговора. — Я уважаю их, но не команду… — пытается выкрутиться Макс, но безуспешно. Всё становится только хуже. Его обрывают. — А я теперь не уважаю ни тебя, ни твою команду. Он зависает на несколько секунд. Естественно, неприятно и даже больно слышать эти слова. Однако Макс понимает, что если уйдёт сейчас, то больше никогда не сможет пообщаться с ней. Его устраивают такие странные и, казалось бы, совершенно ненужные им обоим отношения. Поэтому он достаёт свой мобильник и ищет там что-то. Джессика может понять по движению его пальцев, что он листает свою фотогалерею. Но зачем? Она понятия не имеет. Полная раздражения и агрессии девушка остаётся на своём месте, хотя ей до смерти хочется покинуть помещение. Однако неизвестные силы заставляют её сидеть и наблюдать за действиями парня, который искренне пугает своей вспыльчивостью и мотивами. — Вот, — он поворачивает экран в её сторону. На фото стоят двое мальчишек лет двенадцати рядом со своими картами. В них легко узнать маленьких Макса и Шарля, их ярко выраженные черты лица остаются неизменными уже больше десяти лет. Они не улыбаются. Их детство непохоже на детство других. Вечные тренировки, невозможность отдохнуть, погулять со своими друзьями. Однако они сами выбрали этот путь. Их никто не заставлял. По крайней мере, у Шарля был выбор. Был ли выбор у Макса — вопрос до сих пор открыт. — Мило… Правда. — она смягчается, видя детскую фотографию. Джесс любит детей. И неважно, какой у них характер или какого они возраста. Она любит их всех. Что нельзя сказать о взрослых людях. — Я хотел показать, что мы с Шарлем знакомы очень давно и… я не вру о том, что уважаю его. — Ферстаппен сглатывает. — Как и Карлоса… — он смахивает вправо и теперь на экране появляются ребята постарше. Макс и Карлос в форме Ред Булл. Они оба на пару с Даниэлем и Даниилом обучались в юношеской академии команды. На изображении все четверо. Выглядят круто. Будто вышли из рекламного журнала. Чёртов бойз-бэнд. Девушка улыбается. Карлос практически не изменился с тех пор. А Макс… сейчас выглядит более измученным, чем раньше. Ведь теперь у него нет права на ошибку. Ей становится не по себе. Некая жалость к голландцу зарождается в глубине её души, однако она игнорирует странные чувства, лишь кратко извиняясь. — Извини, ты прав. — Джессика медленно перемещает свой взгляд с гаджета на лицо Ферстаппена, пристально всматриваясь в его голубые глаза. — Ты хранишь эти фото, зачем? — Это важно для меня. Я вижу откуда пришёл, благодаря кому, я оказался здесь и каким образом это случилось. Моё прошлое определяет моё будущее. — его голос становится на тон тише, когда он произносит последнюю фразу. — Воу… ты, честно, так считаешь? Макс не выдерживает и отводит взгляд в сторону. — Да. — Мне же кажется, что твоё настоящее определяет твоё будущее. И твоя нынешняя ситуация — мечта любого пилота Формулы. Идеальная машина, огромная поддержка от команды… и сам ты являешься конкурентоспособным гонщиком. — Джесс прямо высказывает свою точку зрения, ни разу не опасаясь чужого мнения. Просто говорит. — Ты считаешь меня конкурентноспособным? — его удивлению нет предела, однако он старается скрыть свою нервозность. — Конечно. Ты вывел из строя самого сэра Льюиса год назад. Идёшь на вторую победу в чемпионате. Чем не конкурентоспособный? Макс кивает. Он не знает, что сказать. В один момент это просто случилось. Победа над Хэмильтоном, которой он жаждал и грезил, оказалась возможной в один день. Правда, её исполнение стоило ему спокойствия. Фанаты Мерседес до сих пор припоминают ему нечестный выигрыш и отобранный кубок различными способами. К примеру, обычным буллингом. Однако они не понимают. И никогда не поймут. Он сидел в машине. Видел всё своими глазами. У Льюиса был шанс. У него самого — тоже. Борьба между первым и восьмым кубком мира обязана быть напряжённой, верно? Он помнит. Последняя гонка сезона длилась дольше, чем обычно. По крайней мере, ему так казалось. Трасса тянулась вечность. Пятьдесят восемь кругов на Яс-Марине он не забудет никогда. А потом… — Ты в порядке? — Джесс выдёргивает его из бесконечного потока мыслей. Лёгкое беспокойство отражается у неё на лице и Ферстаппен думает, что у него будет шанс. Прямо, как тогда. Здесь он также готов одержать победу, хоть это будет и не так просто, как выиграть очередную гонку, будучи профессионалом. — Да. Да. Просто задумался. — Когда он задаёт следующий вопрос, голландец не показывает своих эмоций, однако внутри его просто колотит. — Я знаю, что скорее всего тебе это было плевать. Но если ты всё-таки наблюдала за чемпионатом в прошлом году, помимо своих обязанностей в Феррари, то… скажи, на чью победу ты надеялась? — Феррари, естественно. — девушка нервно смеётся, пытаясь избежать ответа на вопрос. — Хотя на данный момент это кажется невозможным, парни стараются. Да и не их это вина, машина будто тормоз. А инженеры… — она резко замолкает. Нельзя обсуждать всё это с участником другой команды, так ещё и главным конкурентом. Макс улыбается мысли о том, что Джессику удалось разговорить сегодня. Впервые. Это можно считать нескромной победой. Очередной в его карьере. — Нет, это понятно. Я про нашу борьбу с Льюисом. Когда стало понятно, что либо он, либо я. Чьей победы ты хотела? Момент истины. Она вздыхает. Он задерживает дыхание. — Сложно сказать. Рада была обоим. Кто не любит Льюиса? Он хорош. И как гонщик, и как человек. Однако я не люблю монотонность. Три года подряд побеждал Хэмильтон, хотелось чего-то нового, понимаешь? Доминирование Мерседес знатно достало всех, даже тех, кто не особо следил за гонками. Кроме его фанатов, естественно. Поэтому я больше склонялась к тебе. Все чувствовали, что ты будешь чемпионом однажды. Но никто не ожидал, что всё случится так скоро. Впрочем, я думаю, это изначально была твоя победа. Просто некоторым до сих пор сложно принять данный факт. Его сердце пропускает удар. Кислорода не хватает. Дышать становится тяжелее. Голова кружится. Теряется в пространстве. От переизбытка эмоций невозможно скрыть искреннюю радость. Он улыбается широко. Чуть ли не кричит «Да!!!». Ведь это крайне важно. Джесс становится одним из немногих людей в его жизни — помимо команды и некоторых родственников — кто считает его выигрыш честным и ожидаемым. Таких персон крайне мало, все они на вес золото, а теперь и она пополняет этот невидимый список, делая его ещё весомей. — Мне приятно слышать такое. Спасибо. — Не обольщайся, — естественно, она обрывает этот значимый момент. — Ты же не отказываешься от своих слов, не так ли? — Ферстаппен вздыхает, надеясь, что не окажется идиотом по итогу разговора. — Нет. Ведь нельзя отказаться от правды… — буднично отвечает девушка, вставая из-за стола. Ему кажется, что он не сможет сдержаться. Однако всё-таки умудряется проконтролировать бешеный поток мыслей. Обеденный перерыв подходит к концу. Пора возвращаться к работе. Им обоим, на самом деле. Макс смотрит на неё и ему хочется сказать что-то. И не может. Молчит. Джессика безмолвно собирается. Время остановилось. — Удачи, — девушка бросает на него последний взгляд и в нём больше не чувствуется ненависти. Прогресс. — Тебе тоже… — отвечает голландец, поскольку не знает, что ответить и как закончить диалог, чтобы на нём общение не прекратилось. Что есть, то есть. Она кивает и покидает кафетерий. Он остается один. Рефлексирует. Все подстёгивающие ответы снова вылетели из головы, да и сама язвительность улетучилась. Кристиан будет в шоке. Обычно Макс приходит очень злой после обеда, со всеми спорит, раздражается и раздражает до невозможности. Сейчас же Ферстаппен полностью спокоен. Разве что он немного волнуется по поводу следующей встречи. Какое настроение будет у их разговора? Как себя вести? Изменится ли что-то или останется так, как есть? Будет ли вообще разговор? Неизвестность будоражит похлеще предстоящей гонки. Макс Ферстаппен определённо сильно влип.

***

Когда девушка возвращается в гараж, Шарль и Карлос снова ржут. На этот раз, с какого-то видео. Ничего нового. Ничего удивительного. — Макс странный сегодня… — сообщает Джессика, устало вздыхая. Они замечают её появление и отбрасывают телефоны в сторону. И каким-то магическим образом моментально успокаиваются. По крайней мере, умудряются скрыть своё побуждение орать на весь штаб. — О, cariña, забудь ты про него уже. Что было утром, остаётся утром. — Карлос подбадривает её, в надежде увидеть хотя бы тень улыбки на её лице. Но не тут-то было. — Если бы это было утром… — В смысле? — Шарль тут же оживляется, почувствовав подвох. — Он, видимо, проследил за мной. Он пришёл ко мне во время обеда. И сидел там всё это время. — пальцы теребят край алой ветровки. Она нервничает, хоть и старается не показывать этого. — Э… это предательство! Ты не разрешаешь нам идти с тобой на обед, а с ним, значит, тусуешься… — то ли в шутку, то ли всерьёз произносит Леклер. — Ты говоришь так, будто я его сама позвала. — В том-то и дело. Наш Макси — сталкер, получается, — Сайнс даёт невесомый подзатыльник своему товарищу по команде. — О чём он говорил с тобой? — Подожди-подожди, а что ты его не прогнала, а? Мы же должны его прогонять отсюда! Значит, и ты тоже… — монегаск перебивает Джессику, которая даже рот открыть не успевает. Он снова заводится. Новый челлендж на три, два, один. — Бокс — ваша собственность, кафе — публичное место. Я не могу прогнать его оттуда. — она закатывает глаза. Игры Шарля совсем некстати. — Тогда ты не должна была позволять ему садиться рядом с тобой. Карлос молча наблюдает за ходом спора, не пытаясь вмешаться. — «Его это всё равно не остановит» — твои слова? — Да! — Ну вот и заткнись. Видишь, вся на нервах, а тебе только в кайф меня подстёгивать, придурок. — Джесс вспыхивает и это становится первым разом, когда она срывается на своих гонщиках. Гнев приходит неожиданно. Взрывается. Вспыхивает. Как спичка после контакта с коробком. Как Макс после невинного оскорбления в сторону Ред Булла. Кажется, ничего такого не случилось. Она сдерживает все грязные словечки и в итоге выходит практически безобидный упрёк в сторону Леклера. Но у того уже глаза на мокром месте. И снова непонятно, притворяется ли он, чтобы вызывать искреннее чувство вины у девушки, или же он всерьёз готов заплакать. Испанец не знает, как реагировать. Для него нет виноватых и правых. Поэтому он просто смотрит то на Джессику, то на Шарля, пока не решается сказать: — Не место глупым вопросам, приятель. Ты сам начал это, — с укором произносит Карлос в то же время мягко держа парня за плечо. После он обращается к девушке. — Принцесса, это было слишком грубо. Ты же знаешь, что он принимает всё близко к сердцу. Джесс хочется рассмеяться, однако она лишь ухмыляется. Сайнс морщится. Сегодня всё идёт не так, как должно. — Я не шучу. Вы оба хороши. Она вздыхает. Нет желания видеть слёзы монегаска. Однажды она увидела и с тех пор надеялась больше никогда в жизни не застать Шарля в таком состоянии. На это было больно смотреть. Придя домой она сама проплакала весь вечер после. И хоть в тот день были виноваты инженеры и машина, она почему-то всё равно чувствовала свою вину. Совершенно не хочется повторения истории. — Извини за грубость… — Джесс обнимает Леклера, крепко сцепляя руки у него за спиной. Должно помочь. В первые секунды Шарль замирает, не двигается. Девушка думает, что совершает ошибку и пытается отстраниться, но тот сдерживает её на месте. Укладывает её голову на своё плечо, притягивая ближе. — Я тупой, извини. — Может быть… — девушка тихо посмеивается. У Карлоса звонит телефон и он отходит, ненадолго оставляя их вдвоём. Они обнимаются. Избавляют друг друга от негатива. Расслабляются перед второй тяжёлой половиной дня. И никто из них не видит, что мимо гаража проходит Макс, который, заметив такую картину, сжимает кулаки и ускоряет шаг.

***

Всё начинается гладко. Шарль стартует шестым, Карлос — пятым. Вчерашняя квалификация удалась лучше, чем десяток прошлых, поэтому оба пилота чуть ли не запрыгивают в машины от радости. Сегодня есть шанс побороться за подиум. Перед тем, как покинуть гараж, Джессика выдаёт небольшую мотивационную речь, заканчивая словами: — Я горжусь вами. Forza Ferrari! Она оставалась с ними даже тогда, когда всё было настолько плохо, что сами гонщики боролись с побуждением покинуть команду, несмотря на свою лояльность. Она поддерживала их всегда. Вне зависимости от результатов, пришли первыми или последними, и закончили ли вообще. Она никогда не брезговала обнимать их сразу после выматывающей гонки, когда оба парня просто истекали потом и еле дышали. Она чувствовала их боль и сопереживала. Одним словом, на ней держалась вся поддержка от команды. И неважно, что её задача была совершенно другой. Лица их прикрыты шлемами, однако девушка видит по глазам, что они улыбаются. Это не может не радовать. Она, также, как и они, надеется на отличный результат. Загорается зелёный свет и звуки моторов оглушают ближайшее пространство. С первых же секунд Леклер обгоняет Сайнса, а тот следует за ним, обороняя. После второго же поворота монегаск оказывается на третьем месте, испанец всё ещё тянется за ним. На прямой Шарль ускоряется и получает вторую позицию. Карлос остаётся на четвертом месте. Пока что. Перед Шарлем только Макс и тот настроен серьёзно. Как и всегда. Но сегодня происходит что-то странное, Ферстаппен будто играется с ним, дразнит. Дёргается влево-вправо излишне активно. Новая тактика? На следующем повороте они оказываются на одном уровне. Разница в миллисекундах и Леклер хочет воспользоваться шансом выйти на ведущую позицию. Он так давно не ощущал чувство адреналина, когда место лидера совсем рядом. Пожалуйста, бери. Всё для тебя. Монегаск поддаётся вперёд. Карлос движется сразу за ним. Снова. Сложившаяся ситуация очень радует пилота и он идёт на обгон. Однако вся эйфория исчезает, когда болид Ред Булла намеренно резко врезается в него всем корпусом, выбрасывая с трассы. Ему кажется, что он слышит смешок Макса. Естественно, это невозможно. Однако он готов поспорить, тот усмехнулся. Его трясёт. На линии радио кто-то что-то орёт. Он игнорирует. — Блять, блять, блять! Что с этим идиотом не так сегодня?! Он специально вытолкнул меня с трека! Если ему не дадут штрафа, я его самодовольную рожу набью! Голландский чёрт. — он злится. Впервые за долгое время Шарль подумал, что всё начало налаживается. Нет. Вселенная всё ещё насмехается над ним. Однако есть последняя надежда. — Передайте Карлосу, чтобы тот надрал ему задницу! — Посмотри налево. — голос в наушниках напрягает. Он смотрит. Карлос тоже оказывается вне гонки. Столкновение спровоцировало ряд других толчков. Он был слишком близко к нему на момент стычки, поэтому не справился с управлением. Оба пилота оказываются на траве у ограждения. DNF. — АГРХРР! — он бьёт по рулю со всей силы, ужасающий крик вырывается с самого дальнего угла души. — Шарль, дыши. — стратеги будто издеваются над ним. — Идите вы нахуй! — он отключается и вылезает из машины. Пинает заднюю шину добрый десяток раз, пока его не оттаскивает товарищ по команде. Его злости нет предела. Он готов убить Макса Ферстаппена. СМИ теперь не остановятся. Им обоим придётся отвечать на одни и те же вопросы бесконечное количество раз, мысленно закатывая глаза. Где это видано, чтобы сразу два пилота лишились позиций, вылетев с гонки? — Я ему больше в жизни руку не пожму! — стиснув зубы, произносит Шарль по возвращению в гараж. Его злость имеет слишком глубокие корни, он не может остановиться. — Я не понимаю, зачем и почему Макс это сделал. Ведь при верном раскладе ему дадут нормальный такой штраф и он слетит минимум на восьмую позицию по окончании гонки. Его же фишка быть первым, разве нет? — Карлос чуть старше, более зрелый. Он звучит спокойно, хотя любому ясно, что он тоже очень зол и расстроен. Выражение лица выдаёт его и, тем не менее, он держится. — Мальчики… — в помещение вбегает Джесс и обнимает сразу обоих, утешает. — Всё будет хорошо, обещаю. Я смотрела повтор, он сделал это по своей неизвестной прихоти. Ему даже Ред Булл пригрозил. Грязно играет. Этого не было в планах их команды. Но меня волнует больше то, что кроме Шарля он больше никого даже близко не трогал. Возможно, Ферстаппен не совладал со своими эмоциями и вылил личную обиду на трассу. Однако насколько я помню, вы его не обижали. — Я ненавижу его! — монегаск продолжает рвать и метать. А кто бы на его месте вёл бы себя иначе? — Тшш, ему это вернётся. За такое полагается штраф. Возможно, не моментальный, но штраф… — девушка старается быть сильнее и не дать злости поглотить её разум. Она обязана помочь гонщикам, а лишние эмоции только мешают. — Пусть сдохнет, скотина. — Эй, эй, эй! Это уже никуда не годится. Желая смерти ему, ты поступаешь также, как он тогда. — Согласен, — монотонно отвечает Сайнс. — Не стоит желать ему зла, приятель. Его накажут. — взгляд испанца пуст. Он сдаётся. Наступает тишина. Всех троих распирает злость, боль и разочарование. Втроём понимают, что они без стыда и труда избили бы голландца, проходи тот сейчас мимо. Ему везёт, что он продолжает гонку и не видит разгневанные лица Шарля, Карлоса и Джессики. Иначе вряд ли бы он остался целым и невредимым. Получилось бы как раз-таки наоборот. — Я не понимаю… — Джесс разрывает многозначительное молчание. — Он только вчера втирал мне, что уважает вас обоих и показал общие фотки с прошлого. Типа это для него важно. Фу, так мерзко теперь. — Может, Шарль что-то на интервью сказал не так? Хотя тоже маловероятно. Вчера ничего такого не было. Просто обсуждали квалификацию… — Сайнс строит теории. Это единственное, что они могут делать сейчас. Строить теории, не планы. — Когда я пришла к вам в четверг, и он уже был в вашем гараже… Что было? И о чём вы там разговаривали? Между прочим, вы так и не рассказали мне. Леклер молчит, витает в своих мыслях. Карлос снова отдувается за него. — Хм… ну как раз-таки вспоминали прошлое. Однако никаких обид или оскорблений не было. Мы просто смеялись. — Под каким предлогом он зашёл к вам в бокс? — Никто не церемонился. Он просто поздоровался… И… Всё просто закрутилось? — Сайнс нервно выдыхает, проводя рукой по своим волосам. — Всё в порядке. Мы всё выясним. Спасибо. Думаю, ваши фанаты уже бунтуют в сетях, я постараюсь продумать пост на этот счёт. — она не знает, что ещё сказать. Просто обнимает Карлоса, чего не делала очень давно. Испанец даже дёргается от шока. Обычно все крепкие объятья выпадают на долю Шарля. Так у них завелось. Хоть он сам и был очень тактильным, с Джессикой всё пошло иначе. Сейчас же глубокие объятья как никогда кстати. Становится тепло. Он обнимает её в ответ и ему кажется, что всё будет хорошо. Однажды. — Ненавижу. Убью. Козёл. — агрессивно шепчет монегаск, сжимая кулаки. Порывисто дышит. — Нет, нет, нет. Ваша задача отдохнуть и подготовиться к следующей гонке, — девушка вздыхает. — С остальным разберусь я. Обговорю всё с Фредериком. — Ты слишком много делаешь… Это же не твоя обязанность. — Карлос смотрит на неё и Джесс видит в его глазах отчаяние, приравниваемое к неожиданному желанию исчезнуть. Отказаться от всего. — Зачем? — По-твоему я должна сидеть сложа руки и наблюдать за вашими страданиями? Да, это не моя обязанность, но, извини, я не буду терпеть такое отношение к достойным. Нужно что-то делать. И неважно, кто сделает первый шаг — я или один из инженеров, к примеру. Хотя у них определённо не хватит смелости на это. Поэтому, да, я буду действовать. Потому что я волнуюсь. Потому что я беспокоюсь. Мне важно ваше состояние, в конце концов! — Джессику конкретно несёт не туда, она произносит много лишнего и личного, чего пилотам совершенно не стоит знать. Им не стоит знать о её привязанности к ним, о том, что она считает их своими друзьями, а не просто коллегами. Ведёт себя, как повёрнутая фанатка, которая излишне волнуется за судьбы пилотов. Но она не может остановиться. Её распирает также сильно, как и парней за тем блядским рулём. От такой пламенной речи оба оказываются в ступоре и приятном шоке. Шарль забывает про свои убийственные планы, а глаза Карлоса чуть проясняются. Всё-таки они не одни. Всё-таки есть ещё один человек, который понимает и принимает их в нынешней ситуации. — Принцесса, ты просто спасаешь мой день… — Леклер благодарно кивает, хочет улыбнуться. Не может. — Не давитесь… Сейчас улыбаться невозможно и ни к чему. Она замолкает и отводит взгляд в сторону. Они снова молчат. У всех троих мысли бьются в перемешку с огромной скоростью. Что делать? Как правильней поступить? Что сказать? А нужно ли говорить? Можно ли обнять? Или перебор? Как вести себя? Нормально ли чувствовать себя так? Взрыв. — Шарль, Карлос… — Джесс обращается к ним. Голос предательски дрожит, глаза щиплют. — Я горжусь вами. Очень. — эти слова становятся точкой невозврата. Слёзы текут по щекам. Она плохо видит сквозь пелену, однако ей кажется, что они тоже плачут. Ей не кажется.

***

В день гонки ей так и не удаётся ничего сделать, не считая постов в социальных сетях, которые доказывают невиновность пилотов Феррари. Фанаты бунтуют. Некоторые из них категорически негативно настроены к Максу. И это понятно, намеренное создание аварии не может не поражать. За такую выходку не только временной штраф полагается, но и штрафные баллы. Хотя ситуация неоднозначная. Намеренно врезавшись и вытолкнув Шарля с трассы, Ферстаппен также повредил и свой болид. Его действия оказались крайне неразумными, поэтому по окончании гонки его ожидал выговор от команды. В его случае практически невозможно защищать свою позицию, поэтому весь состав ожидал финального решения FIA о наказании. Сам же Макс кажется излишне спокойным. Когда он гордо подходит к Джессике на следующий день, он не думает, что получит по полной программе. — Доброе утро! — всё, что произносит голландец, при этом улыбаясь. Такая наглость шокирует Джесс до нельзя. Не совладав с эмоциями, она ударяет его по лицу. Можно сказать, что Ферстаппен всё предвидел. По крайней мере, с реакцией пилота Формулы-1 мог бы увернуться. Однако он этого не делает, будто только этого и ждал. — Мило… — парень потирает место пощёчины. Щека горит. Словно она приложила всю силу к этому действию. Возможно, так и было. Но Макс считает девушку слишком слабой и хрупкой для таких «манёвров», поэтому сбрасывает всё на адреналин от злости. — Урод. — с ненавистью шипит она, замахиваясь ещё раз. — Ты можешь избить меня хоть до полусмерти. Если тебе станет от этого легче, я буду просто счастлив, — короткая пауза, взгляд холодных голубых глаз направлен ей прямо в душу. — Все гонщики втайне будут рады и поблагодарят тебя, — с его губ слетает нервный смешок. — Ну, знаешь, потеря главного конкурента и всё такое. Но что произошло на треке, остаётся на треке. Не уверен, что ты поймёшь… После этих слов его резко обрывают ещё одной пощёчиной. — Не пойму что? А? То, что ты, какого-то хрена, намеренно выбил Шарля с гонки? Между вами было достаточно места, не смей оправдываться таким образом. Все знают, что ты сделал это специально! Правду говорят фанаты «Мерседес», ты — нехороший человек. Чем этот бедный монегаск тебе насолил? Чем? Что он сделал? Что он сделал не так?! Макс игнорирует все вопросы. Его интересует лишь один момент. — Между нами было достаточно места… И? Продолжи мысль. Пожалуйста. — С чего вдруг я должна развивать мысль для тебя, придурок? — Джессика возмущена. — Не уж-то ли сам не понимаешь? Оскорблениям так и хочется найти выход. Она ограничивает себя парой-тройкой словечек. Пока что. Неясно, насколько её хватит. — Именно так. У меня вышибло все мозги во время квалификации. Во время гонки их уже не было. — Оно и видно. Продолжаю для особо одарённых голландцев: между вами было достаточно места, там мог поместиться плюс-минус один болид. Вы ехали по прямой, до следующего поворота было ещё относительно долго, поэтому контакт с отмазкой «защищал позицию на повороте» недействителен. Контакт был намеренным. Видно со всех камер, что ты неожиданно резко толкнулся в него раз, а потом и второй. Шарль только набирал скорость для обгона, слабо поравнялся с тобой шинами. Ты же, как последний трус, испугавшись потери позиции, не просто ударил, замедлив скорость Феррари, а скинул его с трассы. Тем самым спровоцировав аварию сзади, от которой на траву отлетел и Карлос. Также ехавший позади него Льюис потерял контроль над машиной на несколько секунд. Из-за твоей мерзости пострадали три машины, в том числе и твоя; двум пилотам был нанесён моральный ущерб, что никого не волнует; Ред Булл будет платить за тебя, а ты, возможно, будешь тяжело оштрафован или даже дисквалифицирован. Ферстаппен некоторое время не произносит ни звука. — Я приятно удивлён твоими знаниями, — выдаёт он после паузы. — Не думал, что девушки что-то понимают в этом. — ухмыляется. Опять. — Я слежу за Формулой-1 ещё с тех времён, когда ты только мог усесться в карт, а стартануть мозгов не хватало. — Мне было четыре года, тебе примерно тоже. Вряд ли ты там в чём-то разбиралась. Я по крайней мере знал, где газ, а где тормоз, пока ты просто наблюдала за «быстрыми машинками». — Я видела победы Шумахера и Кими своими детскими глазами. А ты определённо не знал бы, где тормоз, а где газ, если бы не порка от твоего отца. Последнее предложение, как нож в сердце. Макс застывает. Хлопает глазами. Его отец — больная тема. Этот псих, с которым ему приходилось жить после их развода с матерью, совершенно потерял границы дозволенного, когда их с сестрой разделили, и она оказалась в руках у матери, а он у отца. Монстр, который убил в нём ребёнка. Вот, как он его называет. Хотя на публику вряд ли осмелится сказать что-то такое. На публике он всегда гордится своим отцом. Как бы ложно это не звучало. Только в последний год жизни Ферстаппена, тот получил уважение от своего родного отца. Тогда, когда впервые выиграл Кубок Мира. На тот момент ему было двадцать три. Его мало волновали отношения с отцом, но детские травмы давали о себе знать. Он боялся. И до сих пор боится его. Годы проходят, а голландец всё ещё играет по принципу «гонять, чтобы выжить». Пора бы отпустить это всё. Но он не может. Макс бросает на неё полный боли и разочарования взгляд и уходит. В области сердца почему-то болит. Джессика недолго смотрит ему вслед. Отвлекается практически сразу, идёт по своим делам. Поведение парня напрягает. Сам начинает стёб, конфликт, неуместные шутки, а потом сам и обижается. Она осознаёт, что, возможно, перегнула палку, однако извиняться точно не собирается. Злость за Феррари кипит с новой силой. Когда-нибудь она убьёт Макса Ферстаппена. Она достаёт телефон. Пальцы легко находят путь к нужному мессенджеру. Важный чат закреплён. Последние сообщения были отправлены этой ночью, когда Шарль не мог заснуть. Они попытались ему помочь и, судя по тому, как он резко перестал читать сообщения, неожиданно отрубился. Джесс снова погружается в виртуальный мир.

Чат CCJ

Понедельник, ****

Лол, я, походу, нанесла ему новую моральную травму. С каких пор он такой чувствительный?

10:14

smooth.operator55: Кому? Кто именно? 10:16

Имя, которое я не горю

желанием называть.

10:16

lord.perceval16: Уже готов тебя расцеловать. 10:17 smooth.operator55: А, вы про Него. Понял. Каким образом вообще? 10:17

Он сам ко мне подошёл. Такой «доброе утро». А я не сдержалась и дала ему пощёчину (((

10:18

Две………

10:18

smooth.operator55: Оу. 10:21

lord.perceval16: Богиня. Валяюсь у тебя в ногах [на коленях] 10:22

Это ещё не всё. Дальше жесть начинается.

10:22

lord.perceval16: Ооо. Выкладывай. 10:23

Разговор закрутился, дошло до того, что мне пришлось доказывать идиотизм его действий. Разложила ему всё по полочкам, а он «не думал, что девушки что-то в этом понимают». Я его чуть не грохнула. Так бесит. Не могу просто.

10:24

lord.perceval16: Надо было ещё пощёчину дать. 10:24 smooth.operator55: Не знал, что он такой старомодный. Чем его девушки обидели, что он так считает? 10:24

Не знаю, честно. Потом пошёл жесткий стёб и подколы (уже не безобидные, как раньше).

Слово за слово и я задела его

фразой про его отца.

10:25

Мне, честно, стыдно. Я знаю,

что это было крайне низко…

10:25

lord.perceval16: У него точно новая травма. Ну или хотя бы новая рана. 10:26 smooth.operator55: Я горжусь тобой за то, что ты понимаешь, что сказала нехорошие вещи. Однако задевать его так вообще не стоило. Ты ответила ему местью на месть. Хоть мы и не понимаем, за что он мстил. 10:27

Знаю, уже жалею. Я тогда просто

не могла сдержаться. Сейчас

чувствую, что отпустило.

10:27

Но извиняться я перед ним

не буду. Сразу говорю.

10:28

smooth.operator55: Никто и не просит. Но если всё-таки решишь извиниться, тебя никто не осудит. 10:28 lord.perceval16: Осудит (я) [грустит] 10:28

[закатывает глаза] Почему ты

используешь [] с подписями

вместо эмоджи?

10:29

lord.perceval16: А ты? [подмигивает] 10:29

Повторяю за лучшими [поцелуйчик]

10:29

smooth.operator55: Женитесь уже. 10:30

Нееет. Я выйду замуж только за

испанца [подмигивает]

smoooooooth operatoooor!!!