Metal Heart

— Мы прошли долгий путь, — заметил Стив, и его щеки порозовели от щекочущего смущения. Его разрывало изнутри, жар, зародившейся в груди, стал всепоглощающим. Эдди ничего не ответил, молчаливо соглашаясь с Харрингтоном. Он не мог отвести взгляда от опущенных ресниц Стива, которые скрывали затаившийся фонтан чувств, готовый вот-вот прийти в движение, только дай повод… — Полагаю, теперь ничто не мешает нам быть вместе, — осторожно произнес Мансон, наблюдая за реакцией Стива. Его сердцебиение принялось нарастать. Слова послужили спусковым крючком, и этот логически оформленный факт заставил Стива осознать масштаб своего влияния на парня. Ресницы затрепетали и Стив, наконец, ответил лишь тем, что перевел свой вдумчивый, но в то же время растерянный взор, с пола на Эдди. Его тело дрогнуло. Ему ужасно захотелось прикоснуться к нему. Почувствовать в своих руках, ощутить структуру его кожи в полной мере, а не просто стоять и теперь уже съедать глазами. Они находились в двух метрах друг от друга, а Стив все не мог сдвинуться с места, как не может этого сделать фотограф, пытающийся не спугнуть бабочку, которую готовится запечатлеть. Мансон поправил свой длинный кудрявый локон, и это движение заставило сердце Харрингтона вспыхнуть. — Эдди… Стив прохрипел его имя, так как во рту внезапно пересохло, и сделал приличный шаг вперед. Эдди улыбнулся лишь шире, а его блики в глазах принялись играть между собой. — Что, Стив? Я тебя внимательно слушаю, — проговорил Мансон, замерев. Градус их внимания накалился до предела так, что чувства обострились в разы, и Стив, как тигр перед прыжком, еще очень долго пялился на Эдди, прежде чем взять его за руки теперь уже как полноправного партнера. Руки Мансона ощущались волшебно.       Мансон ждал ответа. Он видел, как Стив возбужден, но наблюдать за ним в таком состоянии было еще интереснее. Сам он аккуратно, не привлекая внимание Харрингтона, кинул быстрый взгляд на наручники, которые этим утром убрал в другое место, чтобы не пугать ими Крисси. Через секунду он понял, что Стив это заметил. И он наверняка знал, что местоположение наручников изменилось. У парня будто был глаз наметан такие вещи принимать во внимание сразу. Но Эдди всплывшая на лице Стива ухмылка лишь позабавила. Это все перерастало в какой-то увлекательный квест. Мансон прикрыл глаза, не в силах оправдать грязный разум, которым обладал. — Я хочу тебя, — прямо сказал Стив и значительно приблизился, так, что их с Мансоном колени почти касались друг друга. Дома холодно, но внутри моего сердца такая жара. Сможет ли подобная разница температур привести к тому, что металл, покрывающий мое сердце, попросту треснет?       Стив поймал странствующий взгляд Эдди и долго удерживал его, как под прицелом. Дыхание Мансона сбилось. Колени вдруг стали такими слабыми, что подкосились и дотронулись до тех, что напротив. Но Эдди не упал. Он старательно выкапывал яму в темных, как грунт, глазах Стива, пытаясь добраться до души, как до клада. Еще секунда, и Стив не оставил и сантиметра между ними, медленно снимая с Эдди кожаную куртку своими шустрыми пальцами. Куртка соскользнула с руки, и сосредоточенность покинула ее хозяина. Стив обвил шею Мансона, наступая все дальше и дальше, ведя Эдди как можно ближе к кровати и чувствуя, как тот тает под давлением его нежных прикосновений. Мансон плюхнулся на кровать и ощутил, как Харрингтон сел ему на колени, которые тут же задрожали. Теплые руки Стива оставляли свои невидимые отпечатки на бледном лице Мансона, который ловил его дразнящие поцелуи, как маленький ребенок ловит ярких бабочек, не решающихся опуститься на землю. Дальше Харрингтон не заходил, внезапно остановившись. Его губы сжались. При этом ему не хотелось, чтобы Эдди хоть на секунду отводил взгляд. Ведь когда это случалось, он терзался. Он очень хотел знать наверняка, насколько велика вероятность того, что Эдди не оттолкнет его от себя. — Почему ты перестал меня раздевать? — с нотой обиды в голосе поинтересовался Мансон, приподнявший подбородок. Его руки были спокойны и опущены, но внутри бушевал ураган. — И все же, почему ты так послушен? — спросил Стив, немного ошеломленный внезапной покладистостью своего парня. — Не вижу в этом ничего необычного, Стив. Я могу себе это позволить. Мне нравится оказываться под кем-то, кто меня ужасно хочет, а ты сказал, что хочешь меня пару минут назад, не так ли, Большой Мальчик? — Черт, не называй меня так. — Ох, заткнись, Стив. Притянув Харрингтона к себе за скулы, Эдди накрыл его губы своими, и принялся танцевать с ними вальс. Стив же начинал бурлить изнутри, словно вода, которую грели, нет, обжигали, достаточно долгое время. Их носы слегка соприкасались, когда они меняли стороны и углы наклона, но им обоим было сложно оторваться друг от друга, так как они слишком долго ждали этого мгновения, до этого лишь мучая себя полу-живыми, полу-реальными фантазиями. Прерывисто дыша, Стив все же оторвался от сладких уст своего партнера и стянул с него футболку, не встретив помощи со стороны. Эдди почувствовал, как Стив уверенно прикоснулся к его торсу, и прикусил губу, ибо каждое прикосновение увеличивало томление по чему-то большему. Он растворялся в его ладонях, чувствуя себя блаженной пеной, мягкой и игривой. Его глаза медленно закрывались от удовольствия, и Эдди замечал, как вместо белого потолка перед глазами вставала чернота, наполняющаяся весьма пробирающими до души ощущениями. Когда он открыл их, его тело уже лежало на кровати, а Стив старательно стаскивал с него черные джинсы. От каждого непринужденного прикосновения пальцев Стива с кожей Эдди в комнате слышались тяжелые, наполненные страстным желанием вздохи Мансона, который лишь сильнее закусывал губу и расплывался в блаженной улыбке. Это предвкушение вселяло щекочущее ощущение в солнечном сплетении. То самое, что появляется за секунду до резкого ската с крутого склона. Только оно длилось дольше, оно не прекращалось ни на секунду, лишь дразня того, кто его испытывал. Еще пару секунд, и кеды валялись на полу. Мансон протянул две руки, демонстрируя оголенные запястья своему партнеру, и тот сразу же понял намек. Здесь не нужны были слова. Стив отошел от кровати, чтобы найти наручники. Когда он это сделал и обернулся обратно, Мансон уже лежал, подняв соединенные кисти рук к изголовью постели; его голова опускалась на подушку, а волосы свисали в разные стороны. — Живописно выглядишь, — просвистел Стив, ухмыляясь. — Чем дольше ты копошишься, тем охотнее мне хочется назвать тебя Большим Мальчиком, Стив, — произнес Мансон. Харрингтон очень замедленно, чтобы подразнить Эдди, подплыл к кровати, теребя цепью от наручников, и так же неторопливо устроился на кровати поверх разгоряченного тела. Запястья Мансона он пристегнул в изголовье не сразу, на это тоже понадобилось время и отнюдь не резиновое терпение заведенного Эдди. И все же, когда дужки наручников кликнули в нужных местах, удовлетворённый вздох Мансона прошелся по комнате. Ключицы длинноволосого парня выпирали подобно веслам на поверхности воды, в то время как Стив нежно осматривал не только их, но и все в совокупности, любуясь и предвосхищая сегодняшнюю ночь. Он облизал губы, а затем припал к чувствительной, изголодавшейся по теплу шее Мансона. И как бы Эдди ни пытался шевелить руками, ограничение свободы действий приносило свою специфическую остроту. Его шею целовали, облизывали и игриво покусывали, взрывая ряд фейерверков где-то внутри. Эдди такое безумно понравилось. Он не смог удержаться от своего первого стона. Его сознание мгновенно уплывало в сторону и соскальзывало с простыни, что было объяснимо. И все же оно вернулось на место, как только Харрингтон прекратил. — Ты знаешь, чем меня приятно удивить, и тебе даже не нужны подсказки, это похвально, — сказал Эдди но тут же заткнулся, так как ему вновь снесло голову, сразу же, как только зубы Стива сомкнулись на участке между его плечом и шеей. Это вызвало феерический восторг и возбуждение. Их губы снова встретились, и Эдди проявлял много активности будучи снизу, но ему было не переплюнуть своего партнера. Эдди пустил в ход язык, проникая все глубже, изучая полость рта Стива с разных сторон и углов. В его груди все трепетало, когда он соприкасался с его языком, и ему казалось, что он вновь под наркотой. Слишком хорошо, чтобы отказываться. Бедрами он ощущал, как его трусы с помощью посторонних рук сползали все ниже и ниже, пока не исчезли вовсе. — Когда ты уже сам разденешься? — раздраженно и в нетерпении потребовал Эдди. Стиву тут же стянул с себя новую футболку, а также все остальное, полностью оголившись. Он поймал взгляд Мансона, что был сосредоточен на его теле, то тут, то там. — Нравится меня разглядывать? — кокетливо прошептал он ему в ухо, а затем увидел перед собой довольную, в то же время хитрую ухмылку. — Особенно теперь, — признался Эдди, которому раннее приходилось лишь гадать, как могло бы выглядеть тело Харрингтона без каких-либо предметов одежды на нем. Сейчас он был счастливее некуда. Все мечты воплотились в реальность так быстро, это было полное безумие. Сладостное сумасшествие, которое никто не поймет, кроме них двоих. Стив провел губами по торсу Мансона, вызвав у того мурашки по рукам. Его свободные, в отличие от Мансона ладони прикоснулись к охладевшим коленям, раздвигая костлявые ноги в стороны. Тонкая цепь наручников тихо звякнула, железо встретило дерево. И пока что это был единственный звук в комнате. — Не будешь надевать презерватив? — спросил Эдди, взглянув на твердый и готовый ко всему член Стива. — А ты хочешь, чтобы я его надел? — заинтересованно приподнялся Харрингтон. Мансон немного подумал. Недавняя история с презервативом все еще эхом отзывалась в памяти, вызывая неприятные ощущения. Все половые акты, слившиеся в одно единое нечто, вдруг показались Эдди такой пустой тратой времени, не стоящей его внимания. Ему так хотелось чувствовать, так хотелось касаться и не думать, что что-то может препятствовать передаче полного спектра ощущений. Мансон никогда прежде не испытывал чего-то подобного. Это было не дело принципа, а дело чувств. Сердце на тот момент решало, как быть. И поэтому Эдди сказал: — Нет. К черту его… Входи уже, мне так не терпится испытать его внутри себя. Стив кивнул, переспросив, действительно ли стоит так делать. Мансон был уверен в своем решении, как и в том, что Стив определенно был для него человеком, с которым хочется беспрепятственно слиться. В этом заключался акт свободы двух людей, тот самый, который прячут от посторонних, но нередко вспоминают в переполохе сумбурных будних дней, сознанием странствуя где-то не в этой галактике.       Первые толчки порождали все новые звуки металлической цепи, они становились более чем ритмичными. Изредка слышались серии то тихих, как летний ветерок, стонов, то одного, громкого и протяжного, как гром, крика удовольствия. Стив очень удачно влился в процесс, несмотря на то, что это был его первый половой акт с парнем. С любимым парнем. — Черт возьми, не останавливайся! — вопил Эдди, подгибая пальцы ног. Картинка перед глазами немного расплывалась, когда его взгляд устремился куда-то вверх и назад — Эдди был не в состоянии оценить, как выглядел со стороны ибо был полностью погружен в момент, когда все его существо дрожало, как ходячая крышечка от задействованного в приготовлении котелка. Жадно глотая воздух в душной комнате, Мансон испустил восторженный стон, мгновенно почувствовав себя самой настоящей шлюхой. Он задрал подбородок, сгибая затылок к нижней части подушки, и ощутил, как грудь Стива коснулась его груди. Эдди попробовал представить, как по его потолку плывут серые облака, и ему стало так хорошо, как еще никогда не было в жизни. Ему начинало казаться, что Харрингтон малость подустал, однако тот тут же доказал его в обратном — движения парня стали лишь быстрее, что начинало в хорошем смысле выворачивать Мансона наизнанку. Все это время их кровать тряслась и поскрипывала, отбивая по стене глухой звук, один за другим. Харрингтон закатывал глаза и чувствовал, как-то расслабляясь, то напрягаясь, гладкие мышцы Мансона сжимались вокруг его члена. Это ощущение было гораздо приятнее, даже лучше, чем когда он проделывал подобное с девушками. Вьющиеся длинные волосы, розовые, как малина щеки, сексуальное дыхание, которое не прекращалось; влажный и горячий проход, так заботливо стискивающий его достоинство в своих объятиях; воющий от удовольствия баритон и руки, что добровольно дали заковать себя в полицейские наручники… Стив был в раю, и осознавал это, просто глядя на довольного эдаким занимательным процессом парня, что лежал под ним и выгибал спину с кошачьей грацией. Никогда прежде он не был так возбужден. Их простыня начинала не просто быть теплой, — она горела. — Да! ДА! — и этого было достаточно для Стива, чтобы почувствовать гордость. Резкие хлопки, и без того интенсивные, тем не менее, принимались быть ужасно и до безобразия громкими. Как будто кто-то увлеченно хлопал в ладоши, забыв, что волна аплодисментов давно стихла. Вкладывая все свои последние силы, что постепенно и, естественным образом неизбежно иссякали, Стив толкал Эдди с неимоверной страстью и живостью, отчего тот чуть не взлетал. «Боже мой!» — протягивал Мансон, не взирая на то, что являлся атеистом. Его рот непроизвольно раскрылся, а радужка глаз улетела под верхнее веко. Пальцами он пытался схватить воздух, будто у его ладоней была возможность задохнуться. Тело его все тряслось, а мускулы пульсировали. Его ослепило и оглушило чрезмерной, но такой приятной вспышкой удовольствия, что когда он начал постепенно расслабляться, его разум опустошался в полной безмятежности. По его рукам все еще пробегали мурашки. — Стив… Мансон прикрепил к Харрингтону свой полный обожания взор и пьяно улыбнулся. Его волосы были растрепаны, они находились в полном беспорядке. Стив изрядно вспотел — маленькие соленые дорожки сбегали вниз по его груди прямиком к животу. Эдди бы их слизал, если бы смог дотянуться. Стив аккуратно вышел из Эдди, рукой выталкивая остатки спермы на его пляшущий живот. Лицо Харрингтона осветила чистая улыбка, в которой виднелась счастливая утомленность. — Завтра утром я тебе смачно отсосу, — благодарно пообещал Эдди, а Стив лишь хихикнул, падая на кровать рядом с ним.       Теперь наручники лежали на прикроватной тумбочке, а Стив и Эдди — в обнимку. Жар утих, и априори холодная комната освежила их горячие тела. Глаза парней были полуприкрыты, когда их интенсивное дыхание постепенно успокаивалось. — В тот момент, когда ты снимал с меня одежду, — сонно промычал Эдди, пытаясь найти в себе усилие, чтобы закончить предложение после короткой паузы, — я почувствовал, как своими руками ты сумел обнажить мое сердце, скинуть холодную, как замороженную ложку, броню. Тогда я решил, что ты более чем достоин, чтобы я пустил тебя внутрь. Я так ужасно жаждал этого. И…знаешь, никогда бы не подумал, что однажды, Стив Харрингтон сделает меня самым счастливым человеком на планете. Но вот мы и здесь. Последнее предложение Эдди сонно промурлыкал, прижимая Стива крепче. Харрингтон зевнул, улыбнувшись вновь. — Еще не раз Эдди, еще не раз, — еле разборчиво заключил Стив, прежде чем окончательно отрубиться и начать тихо посапывать. Эдди уснул вслед за ним. Они оба были слишком утомлены, чтобы сказать друг другу чуть больше. Но на следующее утро, сразу после хорошенького отсоса, Эдди, погружаясь в свежие воспоминания прошлой ночи признался, что это был лучший секс в его жизни. Стив ответил, что даже не ожидал, что его первый раз с парнем получится запредельно чудесным. — Только попробуй теперь трахаться с кем-то помимо меня, — предупредительно произнес Стив за утренней трапезой, все еще переполненный впечатлениями. Эдди ему шутливо подмигнул. — Да будет тебе известно, что у меня теперь и в мыслях такого нет. Я просто осмыслил, что никто в этом свете на самом деле не сможет удовлетворить меня настолько хорошо, как это делаешь ты. — Признался Эдди, закидывая кусочек яичницы в рот. — Отныне мои ожидания слишком высоки, и соответствуешь им только ты, Большой Мальчик. Стив усмехнулся, и их пальцы, как магниты, встретились и соединились, игриво покачиваясь из стороны в сторону. — Только вот, — добавил Эдди, — мне понадобится длительный перерыв от секса, ибо я жутко натер запястья и заработал себе кошмарную боль в пояснице. И все же, оно того стоило. Харрингтон захохотал и даже не извинился. Он был ужасно рад и, бесспорно, гордился собой. Он не мог поверить, что перед ним за одним столом сидел когда-то черствый Эдди Мансон. Любовь теплом заполнила все его тело, разливаясь по венам, как вода по корням молодого цветка. — Поцелуемся в школе? — предложил Стив. — Зачем это? — Спросил Мансон. — Это же невероятно рискованно! — Ну, тогда просто, хотя бы перед Джейсоном. Чтобы он увидел, и до него дошло. Чтобы он тоже смог назвать меня так, как называл тебя — фриком и гомосеком. Чтобы тебе не приходилось постоянно надевать металлическую броню на свое сердце каждый раз, когда ты выходишь из дома. Я хочу быть рядом с тобой все время, даже если нам придется тяжело. — Стив, это… Ключ провернулся в замке три раза, и дверь резко открылась — это мистер Мансон, дядя Эдди, наконец, вернулся с работы. Его ноги остановились у порога, а глаза — на нежданном госте. Уэйн Мансон шокировано пялился, не понимая, как такое можно объяснить. Он вошел внутрь, взял висящую кружку с крючка и, все еще держа ее в руке, вдруг спросил: — Какого черта Стив Харрингтон находится в моем доме в такой ранний час?