В погоне за собственной тенью

      Смотря в окно, девушка скучающе подпирала подбородок рукой, слушая, как по крыше барабанит дождь. Шум капель слышался отчëтливо, потому что Арсений ехал сосредоточенно и не включал музыку, как делает это обычно. Возможно, немного это и напрягало, но настроения как-либо разбираться с этим и в чëм причины такого, не было, особенно, когда причины очевидны.       Шмыгнув носом и утерев остатки насморка от минутной слабости, девушка вспоминала, как они с братом общались раньше. Никак. Он всегда готов был прийти на помощь, всегда поддерживал, если того требовала ситуация, но они никогда так не разговаривали, как сейчас. Он всегда был занят то с отцом, то со своими какими-то дворовыми друзьями на протяжении всего подросткового возраста. В то время, как у него во всю бушевал семнадцатилетний возраст, Есении было четырнадцать, и родители были с ней.       По ночам она часто задавалась вопросом, кого они всё-таки любили больше, кому больше уделяли внимание? С годами пришло понимание, что она меньше общалась с отцом, но безумно хотела проводить с ним время. Ей всегда хотелось занять место брата не только, потому что отец ему всё объяснял и, по сути, был наставником, а, банально, чтобы он в ней видел тоже способного человека. У них была консервативная семья: мама на кухне, папа на работе, а дети с кем придётся и с кем получится. Получалось всегда с мамой, а у Арсения было всё совсем наоборот. Есения даже застала, как однажды парень выбежал из кабинета отца с криками, что он не будет и не хочет заниматься тем, чем занимается он сам.       — О чëм думаешь? — прервал тишину парень.       — О родителях, — тихо и честно ответила девушка.       Арсений лишь угукнул и снова замолчал. Каждый переживал это в себе, но в то время, как Есения готова была обсудить потерю, чувство пустоты и брошенности, спустя время всё равно хотелось снова расшить старые раны, чтобы потом они уже бережно и правильно заросли. Только вот Арсений к такому не был готов, поэтому у него шрамы тоже были, тоже неправильно заросшие, но исправлять это он никак не собирался. Конечно, тот факт, что он работает с Шастуном, заставляет ломать мозг и постоянное желание отрицать его причастность к такому неприятному прошлому, но от этого до конца не избавиться. По крайней мере, в данный момент, он был уверен, что ближайшее время между ними будет эта пропасть в виде прошлого. Если он с родной сестрой-то не готов был обсуждать тему неожиданной потери родителей, то с, так называемым, «напарником» тем более.       — Тётя Галя через неделю уезжает к сыну в Казань, — безэмоционально сообщила девушка, всё так же смотря в окно на стекающие по нему капли воды.       — Не говорила на сколько?       — На неделю.       — Хорошо.       — Сень, я… Я про кладбище не хотел, — виновато признался Арсений, глянув на отвернувшуюся девушку, — Не закрывайся, пожалуйста, от меня. Я знаю, что иногда перегибаю палку, но мало, что могу с этим сделать.       — Я знаю, — она повернулась в сторону брата и слабо улыбнулась, — Ты просто никогда в жизни не признаешь, что просто волнуешься и переживаешь за меня.       — Я волнуюсь и переживаю за тебя, потому что у тебя шило в жопе. Каждый раз я не знаю, куда оно тебя занесёт, понимаешь? Просто… — он вздохнул, тормозя на светофоре и смотря на сестру взглядом полным честности и искренности, — Просто я не хочу в один день прийти домой, включить телевизор, где сообщат о смерти «Поповой Есении Сергеевны». Много лет назад я тебя отговаривал от того, чтобы ты принимала участие в кражах, ты мне что сказала? «Я согласна, чудить не буду, можешь следить».       — Не предполагалось, что ты будешь так следить.       — Хорошо. Давай сейчас договоримся. Каждый живёт своей жизнью, и никто не лезет в жизнь другого, если тот не попросит о помощи сам. Из всех проблем с этого момента будешь выбираться сама, только если не попросишь меня о помощи. Годится?       — И я типа даже переехать могу?       — А ты хочешь? — напрягся Арсений, игнорируя сигналющую сзади машину.       — Едь давай, а то мы стоим, когда все давно уже поехали. Зелёный вон горит.       — Я жду ответ на вопрос, — выжимая педаль газа в пол, строго напомнил парень.       — Пока нет, — она снова отвернулась к окну, — Но если вдруг попаду в ловушку в виде «серьёзных отношений», то хотела бы съехаться.       — Ну, это не скоро, так что не критично, — усмехнулся Арсений, за что получил удар по бедру, — Да ладно-ладно, я планирую ещё у тебя на свадьбе погулять.       — Может ты раньше женишься? Расскажешь про девушку из института, кстати, на которой чуть не женился? — оживилась Есения, с интересом смотря на брата во все глаза.       — Не-ет, я в эту ловушку снова не попадусь. Так что точно на твоей гулять будем. Девушка — Алёна, училась на курс младше. Познакомились с ней, когда конспекты начала у меня просить.       — Ты её приводил как-то домой? — нахмурилась девушка, пытаясь вспомнить.       — Да, как раз познакомить. Не могу сказать, что прям всё плохо было, просто ругались часто, но у двоих в голове было, что это нормально. Так сказать, моя официальная «бывшая невеста и девушка», — по-доброму усмехнулся парень, заворачивая в посёлок.       — Почему нормально? Родители-то не ругались.       — У неё ругались, и она мне как-то внушила, что это норма отношений. Короче, не знаю. После их смерти, она походила за мной, пока я был несколько овощем в плане… всего, наверное. Видимо в какой-то момент надоело и ушла.       — То есть тебя бросили?       — Ну, нет, мы как бы обоюдно решили и…       — Тебя бросила девушка.       — Ладно да, меня бросила девушка. Довольна?       — Бросила в сложный жизненный период, значит, сука, — подытожила Есения.       — Не все готовы мириться с тем, что ты полгода или год, я уж не помню, ведёшь себя, как овощ, никуда не выходишь, никак не реагируешь на просьбы «вернуться», — вспоминая не очень приятный период, рассказал Попов, — Она не плохой человек. Не знаю, наверное, мы просто попали под категорию: «тот человек, но не то время».       — Дурацкий троп, — отворачиваясь к окну, пробубнила Есения, всё равно будучи уверенной в своей правоте.       — Возможно, но… — у Арсения неожиданно зазвонил телефон в тот момент, когда они буквально подъезжали к дому, но он чуть в столб не врезался, когда увидел на экране «Шастун».       — Дурак что ли? — схватившись за руль, немного повысив голос произнесла девушка.       — Отпусти, не врезались же, — потушив экран и заезжая на территорию дома, ответил Арсений, стараясь сохранять спокойствие, — Вон Серёга твой мотик пригнал уже.       — О-о! — обрадовалась Есения, открывая дверь на ходу.       — Куда?! Едем же ещё, — остановился парень, крикнув девушке.       — Ой, да, ладно, остановились вон почти, — открыв дверь и вылетев из салона, быстро объяснила девушка.       Арсений с огромным интересом взял телефон в руки и долго смотрел на то, как тот продолжает звонить.       «Чего ему ночью надо? Тем более от меня. А номер откуда? Я не давал. Стас, наверное. Как много вопросов.»       Нажимая ответить, вызов сбросился. Парень уж хотел было не звонить в ответ, но контакт «Шастун» был довольно настойчивым, поэтому в этот раз он всë-таки нажал «принять вызов».       — Алло?       — Хуём по лбу не дало? — недовольно пробасил Антон.       — Пока минет делал — дало, ты позвонил — пришлось отойти, — вздохнул Арсений, так же серьёзно отвечая.       — Рад узнать, как ты свои вечера проводишь.       — Да, я вообще...       — Почему трубки не берёшь? — перебил Шастун, не желая слушать очередной поток ссанья в уши.       — «Трубки». Ой, да ты всего второй раз звонишь.       — Я вообще-то позвонил потому что крайний случай. Ты на СМСки Стаса не отвечал, а он сына уложил и звонить не может. Пришлось мне.       — У меня тут… форс-мажор случился. Чего хотел? — заглушив двигатель, устало поинтересовался Арсений под крик сестры «Ты долго там торчать будешь?».       — Извини, а где ты торчишь, разговаривая со мной? — усмехнулся Шастун.       — В подвале, чтобы никто не знал, что я с тобой разговариваю, — махнув сестре рукой, чтобы та вместе с выбежавшим их (или её) встречать Серёжу, шли в дом и не стояли под дождём.       — А это под запретом? — спросил Антон, ложась на скипучую кровать.       — Слушай, Шастун, тебе не с кем в сексе по телефону участвовать? Так это тоже не ко мне, я больше по практике, — зевая, объяснил Арсений.       — Стасу приспичило сейчас заказать тир на определенное время и отправить организаторам график. Мне-то на тебя поебать, но он хочет, чтобы ты тренировался, поэтому хочет узнать, когда тебе удобнее.       — А ты когда ходишь?       — Какая разница?       — Чтобы знать в какой день тебя избегать, — ударяясь головой о подголовник, тихо ответил парень.       — Два раза в месяц по средам, то есть послезавтра.       — Хорошо, спасибо.       Оба замолчали, но ни один трубку сбрасывать почему-то не спешил. Антон заслушался шумом дождя, который бил по крыше и сделал вывод, что тот сидит в машине, а Арсений просто погрузился в свои мысли, игнорируя собеседника по телефону.       — Ладно дав…       — Шастун.       — Чего тебе? — вздохнул парень, как будто уже изрядно устал от диалога.       — Ты с отцом общаешься?       Снова молчание. На этот раз от удивления то ли с того факта кто задает этот вопрос, то ли от самого факта такого вопроса. Антон поëрзал на кровати, скрипя ею и вздохнул, попутно кашлянув подальше от телефона.       — Какая разница? — сразу настраиваясь на враждебные приколы от напарника, строго произнёс Шастун.       — Не знаю, — честно признался Арсений, рассматривая капли на окне боковым зрением, — Просто интересно.       Антон долго думал отвечать на этот вопрос или нет, но всё же ответил тихое «Нет» сбросил вызов, в который раз не прощаясь.       — А я бы вот хотел, — опустив телефон, в пустоту произнёс Арсений, прикрывая глаза.       Антон продолжал находиться в прострации после такого ночного диалога. Каждый раз, когда Попов начинал ему казаться нормальным, обычным и ничем не отличающимся от других адекватных людей, он себя тормозил на таких мыслях. Шастун ему не доверял и всë-таки больше относился не со злостью, а с повышенной настороженностью. Ему казалось, что он может выкинуть, что угодно. Не сегодня, так завтра. В таком маленьком и вроде как незначительном вопросе, как будто скрывался он настоящий. Тоже, как и сам Антон, на самом деле искренний, уставший от жизни и сильно побитый ею парень.       Вспоминая женский голос у того на фоне, Антон сразу подумал про девушку, которую как-то увидел у того, пока камеры видеонаблюдения просматривал. Невольно возникли мысли о том, что вот Арсений приехал после работы домой к любимой девушке и проведет в таком почти семейном кругу время. А у Антона дома пустота. Из-за таких мыслей, как будто часы на стене стали громче тикать. Он окинул взглядом свою комнату и прислушался к тишине, к которой давно привык и уже не замечал её. Высокое чуть ли не панорамное окно, из которого только недавно перестало задувать, потому что парень выпросил у Стаса вставить пластиковые, компьютерный стол, на котором лежал открытый ноутбук с материалами старых дел в поисках значения татуировки на руке. Рядом со столом любимая большая, мягкая, сонная и самая лучшая кровать, на которой Антон проводил большую часть своего свободного времени. Старые потрёпанные обои, источником света была маленькая настольная лампа, потому что в темноте у парня отдыхали глаза, и общий свет он не включал в принципе. Такая же обставленная комната находилась прямо напротив его комнаты, где жили «гости». Антон глянул на закрытую дверь, которая вела в эту комнату и подумал:       «Блять, а если правда он там жить будет? Это же пиздец. У него девушка вообще-то, с которой они живут вместе, как Стас себе это представляет? Ладно я, я всегда… один живу, но этот-то. Если он сюда перевезёт ещё и девушку… Лучше просто не ругаться, он же тоже человек. Вот поговорили же нормально, ну, не считая его постоянной напыщенности этой долбоёбской. На кой она ему? Защитная реакция? А что если вправду попробовать быть терпимее что ли?».       Размышления о прошлом мысли сами по себе вернулись к событиям, которые произошли год назад. Много неприятного было сказано и Антону и самим парнем своему отцу. Сильная боль потери не отпускала долгое время, а может и по-прежнему отдается болью в груди. Он отказался от того, чтобы Олеся посмотрела его будущее или связалась с его мёртвыми, не потому что не хотел, а потому что знал кого встретит по ту сторону, знал чьи слова услышит, знал, что не сможет терпеть такую боль от встречи с тем миром, как Арсений. В один момент он видел, как тот терпел, слушал, но все равно терпел.       Может быть, когда-то он поделится этой историей с кем-нибудь и откроется, но не сейчас. Сейчас не стоит ворошить прошлое, потому что Антон может снова из него не выбраться и заиграется в страдание и самобичевание. Сейчас у него есть сложное дело, не менее проблематичный напарник, и жизнь кипит трудностями и загадками, которые требуют своего решения.       На следующий день удивительные открытия продолжались только не в кабинете «Следователя по особо важным делам А.А Шастуна», а в кабинете Макара и Эмира. В то время, когда один действительно работал, то другой чуть ли в потолок не плевал от отсутствия финансовых краж. Макар рассмотрел уже каждую пылинку, каждую деталь, которая была у них в кабинете, но в какой-то момент увидел, как два кота на улице громко мяукают и дерутся, бегая друг за другом. Он усмехнулся, отодвинув шторы, чтобы внимательнее рассмотреть такое увлекательное занятие. Люди, стоявшие на ступеньках у входа, которые самозабвенно курили тоже смотрели на такую драку, как на самый интересный бой.       — Эмир, — улыбаясь, позвал того напарник.       — М?       — А почему Арс с Шастом поладить не могут? То и дело срутся постоянно. Шаст-то вспыльчивый, но и отходит быстро, а тут… не отходит чё-то.       — Ты не знаешь? — поправляя очки, удивился парень, отвлекаясь от компьютера и смотря на напарника.       — Чего?       — Про их родителей.       — Они братья?! — ещё больше удивился Макар, встав перед столом Эмира и чуть ли не нависая над ним.       — Господи, нет, про их отцов. Странно прозвучало, но факт есть факт.       — Ну, Арс чё-то говорил, что его отец вор был, но я так и не понял суть конфликта.       — На операции у Андрея Александровича, он был убит, так как оказал сопротивление при задержании, — объяснил следователь, возвращая взгляд к монитору, — Арсений подумал, что Шастун чуть ли сам его не грохнул, ну, или знал изначально, что убьёт его отца. Говорят в отделение приезжал, угрожал ему даже, но тот дело не завел, поэтому чисто на слухах держится легенда. То ли с пистолетом забежал и всему отделению угрожал, чтобы Шастуна показали, то ли самому Андрею Александровичу, я не вдавался в подробности.       — Ахуе-еть, — удивленно протянул Макар.       — Да. Я удивлен, что ты не знал этого. Байки по всему отделению гуляли, да и сейчас с приходом Попова возобновились.       — Получается, он обвиняет на подсознательном уровне Антоху в смерти своего отца?       — Я… я не знаю. Спроси иди, — усмехнулся Эмир, продолжая работать.       Периодически забывая о детской наивности и любопытстве своего напарника, следователь ударил себя по лбу, когда дверь хлопнула, а Макаров тут же вышел из кабинета. Подумав: «Ну, то что вне кабинета происходит, меня не касается», Эмир продолжил работать.       Парни друг к другу относились холодно, но радовало, что хотя бы не отрицательно. Без каких-либо приколов и издевательств, потому что у одного в голове был диалог с Есенией, а у другого бессонные ночи проведённые в анализе татуировок. Дверь неожиданно открылась и в их разные мирки, которые находились в одном кабинете по соседству, влетел Макар.       — Слушайте, парни, а у ваших отцов реально проблемы совместные были? Ну, на операции у твоего, — указывая на Антона, воодушевленно продолжил парень, — убили твоего. Это реально так?       В ответ Антон боялся посмотреть в сторону Арсения, но услышал от того негромкий смешок и вернулся к своим делам, передавая всю ответственность за историю напарнику. Попов думал так же, но увидев, как тот продолжает что-то искать в бумагах, делая вид как будто вопрос вообще не прозвучал и никакой Макар не зашел, и решил действительно взять инициативу на себя.       — Кхм, ну история отчасти верная, но я приверженец другой теории.       — Что его отец лично убил твоего или что он всех предупредил заранее, чтобы застрелили?       — Э-э, Макар, меня всегда поражала твоя прямолинейность, — робко подал голос Антон, не вылезая из бумаг и надеясь, чтобы эта тема не зашла дальше ответов «да» и «нет».       — Да, — неожиданно ответил серьёзно Арсений.       — Еба-а у вас закру…       — Зачем следователю это делать? — спросил Антон, уже глядя на напарника.       Тот повернулся к нему лицом, тоже предвкушая не очень приятный диалог, и вздохнул, настраиваясь на увлекательнейшие дебаты.       «Ох и зря, Макар, ты эту тему поднял.»       — Первая теория: задержание одного из главных воров бывшего СССР дает пра…       — Давай так, у следователя по Москве и Московской области, думаешь одна кража была? Только вот твой один отец его занимал, и он только его ловил? — вполне спокойно спросил Антон, но напряг собеседника тем, что перебил.       — Только почему-то всю жизнь он за ним бегал, сколько себя помню, — чуть едко усмехнулся парень, — Может у него была маниакальная идея какая-то? Или повышение таким образом хотел получить, гоняясь только за одним.       — Тем не менее, в итоге он его поймал и оказался прав, что.       — В итоге это он его убил.       Двое замолчали, а Макар очень сильно прочувствовал тот самый момент, когда ему всю жизнь повторяли: «Думай, что говоришь». Простое любопытство иногда не было таким уж простым для других, за что он частенько получал и по службе и по жизни. Сейчас, видимо, нужно было именно ему как-то разрешить их конфликт, но оба уже немного были на взводе.       — Он его не убивал, а…       — «Один из опергруппы принял необдуманное решение не обговоренное ранее со старшим следователем о том, чтобы открыть огонь при сопротивлении», Да, знаю, читал, спасибо, — процитировав некогда, когда ему сказали это лично в полиции, а затем и отправили решение в письменной форме, язвительно ответил Арсений.       А Антон не выдержал ни такого тона, ни такого пренебрежения, да и вообще он его в принципе раздражал, поэтому давно то, что скапливалось, хотелось выплеснуть. Он был уверен, что рано или поздно так взорвётся, что выскажет все, что о нём думает, но пока все ещё себя контролировал, возможно, из-за присутствия Макара.       — Пацаны, слушайте, я ведь… — снова начал Илья раскаивающимся тоном.       — Попов, — медленно подходя к тому, начал собранно и тихо Шастун, — То, что ты не можешь уже семь лет смириться со смертью родителей, сугубо твоя ответственность, а не полиции. Официальная причина смерти Попова Сергея Александровича оглашена и была доказана не только со слов старшего следователя Шастуна, который вёл это дело более десяти лет, но и со слов стрелявшего. Неприятно осознавать, что отец поставил выше идею, чем вас с сестрой, понимаю, но факт есть факт, и вместо того, чтобы придумывать какие-то конспирологические теории о вине полиции и о том, что все вокруг что-то от тебя скрывают, ты бы занялся тараканами в своей голове, которые тебя на эту паранойю и надоумили.       Терпеливо выслушивая возможно правду, а возможно и полный бред, Арсений пока не понял как к этому относиться, но показывать, что его это хоть на каплю задело, он не собирался, особенно ему. Парень выглядел самоуверенно, несколько заносчиво и так, как будто говорил чистую правду, уже сто лет назад поставив ему психологический диагноз.       — Если твой отец такой одуванчик, что же ты тогда с ним не общаешься? — тихо спросил Арсений, снова стараясь уколоть, а Антон ударил себя вчерашнего по лбу, когда решил хоть на секунду довериться ответив банальное «нет» на его вопрос.       — Шаст, — позвал того Макар, но остался проигнорированным.       — Потому что я виню его в смерти своего близкого человека. Доволен? — мрачнее тучи, отозвался Антон, делая слабость своей сильной стороной.       И это оказалось удачной стратегией, потому что она выбила парня из колеи, и он непонимающе пару раз моргнул, как будто забыв о чëм изначально они спорили. Антон не собирался это никак пояснять, поэтому молча взял найденные бумаги и вышел из кабинета, проходя мимо Макара. Тот сочувственно проводил взглядом коллегу и глянул на стоявшего посередине кабинета Попова.       — Ты знаешь о чëм речь? — убирая руки в карманы, спросил Арсений.       — Антоха никому не рассказывает, но тут говорят ор какой-то стоял, когда он к отцу пришёл. Никто так ничего и не понял, но потом Андрей Александрович ушёл на пенсию. Тёмная какая-то история. Это... прости, что поднял, я не думал, что у вас тут… такое, — извинился следователь, закрывая дверь и оставляя парня со своими мыслями наедине.       Идя по коридору, Антон старался ни в кого не врезаться на эмоциях и дойти до кабинета Стаса. Как можно работать с человеком, с которым у вас полное недоверие и неприязнь? Он собирался поднять этот вопрос с Шеминовым. Заходя в кабинет, он положил тому документы на стол и ожидающе встал напротив.       — Что-то случилось? — замечая как тот стоит собранный, молчаливый и ожидающий, когда на него посмотрят.       — Станислав Владимирович, я… Как бы мне не было это прискорбно сообщать, но я хочу написать заявление на увольнение.       — Антон, давай без официоза, что случилось?       — Я не могу работать с Поповым. Хоть убей. Если ты не можешь его перевести или меня, то я уволюсь. Стас, я правда не могу. Честно, — он вздохнул, по-настоящему устав от происходящего, — Я пытался. Он не даст соврать, я правда пытался, но я не могу. Эта хуйня семилетней давности мне так осточертела, ты не представляешь как.       Стас молча и задумчиво встал из-за стола и остановился напротив парня, который смотрел то на стол, то на пол, потому что с такой плаксивой и, как ему казалось, незначительной просьбой он подходил только один раз за всё время службы.       — Шаст, — мягко начал Стас, — Ему двадцать семь, тебе двадцать три. Вы оба два взрослых парня. То, что жизнь так над вами поиздевалась, мне искренне жаль, но вам нужно это не игнорировать, а разобраться с этим.       — Я не хочу ворошить то, что меня даже не касается, понимаешь? Это дело моего отца, даже не моё.       — Но последствия остались. Ты же знал, что за тобой этот отцовский хвостик будет тянуться, потому что ты пошёл по его протоптанной дорожке. Сейчас тяжело, потому что ты пробиваешь себе свою собственную… Ладно, — опираясь на стол и глядя уже в пол, вздохнул начальник, — У вас будет всё то же дело, всё те же места преступления, но можете не пересекаться. Работай отдельно. Кабинет всё так же один, просто можешь им не заниматься. Попрошу кого-нибудь его регулировать. Хотя он вроде и сам неплохо справляется. Посмотрим.       — Ста-ас, — благодарно протянул Антон, смотря во все глаза на начальника с облегчением и надеждой.       — Но я не обещаю, что так будет всегда, понятно? Сейчас я пошёл тебе навстречу, теперь твоя очередь, понял?       — Да.       То, что потом начало происходить, Арсению совсем не понравилось. С Шастуном позднее они почти не пересекались не то, что пару дней, а даже неделю. Не нравилось ему это по причине того, что он только с ним может зайти в архив, а просить Игоря, с которым он вполне себе нашёл общий язык, парень не может, потому что «У тебя же Шаст есть для такого». В один прекрасный день на стене появился график появлений в кабинете, где Антон отметил дни, когда он будет заходить. Внизу этого календаря висела бумажка, на которой синей ручкой и не очень ровным почерком было написано:       «Синим обведены дни, когда я буду появляться в кабинете. Хотелось бы не пересекаться, поэтому оставил тебе равное количество дней, чтобы не тормозить расследование делением дней и кабинета. А.А Шастун»       Арсений внимательно рассматривал этот план и улыбался его некой гениальности. Взяв чёрный маркер, он обвёл в кружок дни, которые оставались и приписал на листке:       «Чёрным отметил не все дни, чтобы оставить свободные, когда меня точно не будет. P.S Ты тормозишь расследование своим участием в нем. Документы по делу номер 3827 на верхней полке лежат со вторника. Помощник отсутствующего следователя, А.С Попов»       Через несколько дней, когда пришла очередь Шастуна приходить в кабинет, он глянул на бумажку и усмехнулся. Настроение значительно улучшилось, состояние чаще всего спокойное, по которому парень уже успел соскучиться и прекрасный вывод, который он успел сделать. Арсений классный и смешной парень только если о нём слушать или читать подобные записки, которые тот ему оставлял в издевательской манере. Антон не выходил на этот уровень приколов, поэтому просто выкидывал их или подписывал официально «документы забрал А.А Шастун». В этот раз на записку Антон ответил:       «С тебя ночное дежурство, я пометил его тебе черным, С глубоким уважением, А.А Шастун»       По дурости своей и незнанию, следователь относился к напарнику, как ко всем и до него, но не учёл, что он не «все». Стас подрабатывал их местной совой, которая передавала некоторые теории друг друга насчёт убийств, какие-то новые факты, а начальник разбирался с тем, чтобы соединить их воедино и создать одну теорию. Как правило, они вдвоём либо находили одни и те же факты, либо дополняли друг друга, отчего Стас нервничал как никогда: «Как можно иметь такие мозги на двоих, так игнорировать их существование и не использовать?!». Мозги-то может и были, а нервов точно не хватало. Им осталось перетерпеть полтора месяца вместе, поэтому оба уже смирились. До определённого поворотного момента.       В октябре уже выпал снег, но всего лишь припорошил землю, напоминая о приближении зимы. На улице значительно холодало, но ветра не было. Есения лежала с больным животом на диване в гостиной, Арсений был на работе, а Серёжа в своей каморке. Она буквально умирала от болей в животе и в какой-то момент застонала, спустившись с дивана на пол и свернувшись в позу эмбриона. Тётя Галя ушла в магазин, поэтому помочь девушка могла только сама себе, но для того, чтобы налить горячую воду в грелку, нужно было хотя бы встать, а она и этого не могла. На подобные поскуливания вышел Серёжа и осторожно заглянул через диван на пол.       — Есения, — почему-то шёпотом позвал парень, когда та в ответ вопросительно угукнула, — У тебя… всё в порядке?       — Да, уйди только, — недовольно и злобно пробубнила в пол девушка.       — Понял, не лезу, — Серёжа собирался уже уйти, поднимая руки в сдающемся жесте, но услышал тихое «Стой» и вернулся, — Да?       — Налей пожалуйста воды в грелку.       — Что? — наклоняясь чуть ближе к бубнежу, переспорил Матвиенко.       — Господи, я раньше умру, чем ты услышишь, — садясь на пол, будучи полностью растрёпанной в поношенной футболке, которую ей любезно предоставил Арсений, Есения держалась за живот и на выдохе жалобно попросила, — Принеси мне, пожалуйста, грелку с горячей водой.       — Холодно? Может температура? — подходя к девушке и садясь на корточки, спросил парень, прислонив руку ко лбу.       — Нет, просто… — смутившись то ли тому, что напрягла Серëжу своей просьбой, то ли напугала тем, что приходит каждый месяц, Есения сглотнула и чуть тише продолжила, — Просто принеси грелку.       — Плед не нужен?       — Вообще-то он на диване лежит, — усмехнулась девушка.       — Да, не заметил, — неловко хмыкнул парень, стараясь зацепиться взглядом то за диван, то за ковëр на полу, то за этот самый плед, лишь бы не смотреть в голубые глаза девушки, которые постоянно смотрели с таким интересом, что это могло напугать.       — А почему ты тут кстати?       — Снова гонишь? — вспоминая, как та периодически задаёт этот вопрос чуть ли не стабильно два раза в месяц, Серёжа усмехнулся глянув на неё.       — Да нет.       — Да или нет? — чуть наклонив голову, улыбаясь спросил парень.       — Скорее нет, чем да.       — Вы с Арсением случайно не родственники? — вспоминая как тот постоянно так же отвечает, вздохнул Матвиенко.       — К сожалению, они самые, — глядя на то, как он прячет руки в толстовку, натягивая рукава до ладошек, ответила девушка, делая вывод, что не ей одной холодно, а такой дом каждый год безумно сложно прогреть, — Тебе холодно?       — Да, не особо.       — Да или не особо? — издевательски улыбнулась девушка, на что Матвиенко усмехнулся и глянул на неё.       Сейчас она более уязвима, чем даже когда злится. Серёжа в одиночку боролся с тем, что происходило у него внутри. Уже долгое время он задавался вопросом в какой момент его сердце свернуло настолько не туда? Серёжа отчётливо помнит, как приходил к Арсению ещё в студенческие годы домой, видел Есению и ни одной мысли кроме «О, мелкая Арса» не было. Это и продолжалось, когда он к ним наполовину переехал, но потом как-то оставил ей блинчики на столе, испугавшись, что всё доест. Девушка это заметила, посмеялась, потрепала его по волосам и поблагодарила, просто забрав тарелку к себе в комнату, а он так и остался стоять в ступоре. Наверное, тогда что-то и перемкнуло. Это казалось неправильным, потому что ему-то Арсений, как брат, самый близкий друг и человек, который не только ему доверяет, но и приютил его. А он пришёл и влюбился в его младшую сестру. Разница у них в возрасте, вроде как, была небольшая, интересы общие какие-то были, но размышлять в романтическом плане было сложно.       Вот и сейчас он смотрел на неё такую домашнюю и уже какую-то родную, сдерживая порывы обнять или хоть немного притронуться к этой дикой кошке, которая сама по себе гуляет. Арсений ведь действительно после того диалога перестал её контролировать, перестал постоянно звонить, спрашивать где была, что делала, а просто пустил на самотёк. Поэтому эта роль как-то сама собой перешла на Серёжу, чего девушка пока не замечала.       Он аккуратно потянулся к её лбу, отчего улыбка у девушки пропала и появилась заинтересованность, а во взгляде неожиданность. Убрав ей за ухо выпавшую чёрную прядь волос, Серёжа приложил ладонь ко лбу, и сам словно выдохнул не веря в то, что творит.       — Температуры нет. Сейчас грелку принесу, — он мягко улыбнулся и вышел из комнаты.       Есения посмотрела ему в след и провела рукой по волосам, которые тот не до конца убрал за ухо. Она бы и рада была подумать и поразмыслить над только что произошедшим, но боль в животе напомнила о себе и девушка ударилась головой о боковушку дивана.       Пока одни миловались дома, Арсений задумчиво смотрел в окно на падающий мелкими снежинками быстрый снег. Его было много, он падал и падал, отчего даже кружилась голова, если долго смотреть.       «Что мне делать? Ждать, когда наступит декабрь и нас с ним раскидают? Тогда мне достанется нормальный напарник и я с ним схожу в архив? Как вариант. Жаль, к Джабру точно не попаду, у него Зоя. Кстати, неплохо сработались, жаль у нас не так. Может совет попросить? «Топ пять лайфхаков как сойтись с напарником». Ну и бред. Опять ждать… То зимы ждём, то лета, то третьего убийства, то перевода к другому следаку. Всё ждать-ждать, идиотизм.»       — Арс, — забежал в кабинет Макар и позвал того, — Тебя Стас в кабинет позвал.       — Спасибо, сейчас подойду.       Всего месяц, а он уже успел привыкнуть к так забегающему Макару, к смешному и рассудительному Игорю, к молчаливому Эмиру, к добродушной Ире. Работа всë-таки была сложной, иногда чертовски скучной, особенно ночные дежурства, но, на удивление, ему нравилось. Лишь на секунду, глядя на снег за окном, промелькнула мысль: «Что если тут и остаться работать, может это на самом деле моë?..», но как только он дошёл до кабинета начальника, то стало тут же не до этого. Знакомая высокая фигура стояла в кабинете, тоже удивившись Попову в кабинете. Сначала удивление, а затем отрицание, но не сильное, можно было прочитать во взгляде. Антон прикрыл глаза и вздохнул.       — Вот теперь оба сядьте, — никто даже спорить не стал, поэтому один сел на диван, а другой в кресло, в ожидании увлекательной истории или урока, каких давно не было, — Во-первых, я устал следить за вами двумя, игнорируя всë отделение: «Ой, как бы у меня Шастун с Поповым не пересеклись в этот день!», а во-вторых, вам придется разыграть спектакль. Сегодня приезжает Коновалова и она о тебе, Антон, — указав на парня ручкой, строго произнёс Шеминов, — Многое знает, следит и ко всему готова. Пожалуйста, я вас прошу, не поругайтесь по дороге, потому что вам придётся поехать в одной машине к ней на встречу.       — А я-то там зачем, если это ему корочки нужны? — возмутился Арсений.       — Показать, что Антон может работать в команде.       — Так, а если это неправда?..       — Арс, пожа-алуйста. Тут сплошные плюсы: его повысят и он уйдёт из отделения вообще, у тебя появится новый напарник, возможно даже раньше времени. Просто доедьте до туда живыми и постарайтесь при ней сделать хотя бы вид, что вы дружные напарники.       — Нам обязательно ехать в одной машине? — единственное, что спросил Шастун за всё это время.       — Да. Шаст, ну прекрати, детский сад. Да, в одной машине час езды, примерно. Сели — доехали — вышли — показались и уехали. Всё! От вас ничего больше не требуется.       — По сути это его смотрины? — уточнил Попов, под осуждающий взгляд начальника.       — Считай, что да.       — Ладно. Когда?       — Сейчас едьте. Много времени не займёт.       Антон встал, задумчиво посмотрел сначала на Стаса, мысленно сказав: «Я вообще не уверен, но я постараюсь», а затем мельком взглянул на Арсения. За месяц у того довольно мило отросли волосы, создавая мягкую чёлку, но парень просто вышел из кабинета, игнорируя мимолëтную мысль о причёске напарника, потому что собирался прогреть машину. Арсений проследил за выходящим и всё ещё сидел, находясь в раздумьях.       — Стас.       — Слышать ничего не хочу, просто, пожалуйста, дай ему шанс. Всего лишь немного помощи с твоей стороны и вы оба будете пристроены, а у меня минус одна мозоль.       Он как-то неуверенно кивнул и вышел из кабинета следом. Стас в них верил, верил, что не такие уж они пропащие, а с такими шанс на нормальное отношение к просьбе всегда есть. Встав со своего кресла, он подошёл к окну и чуть одëрнул жалюзи, чтобы посмотреть как те хотя бы сядут.       Антон сидел и грел машину, пока по ступенькам спускался Попов. Напряжение в машине тут же выросло, а Шастун упирался лбом в руль, рассматривая таявший на зимних кроссовках снег и думал, как они так будут ехать ещё час. Стас не соврал, а сказал так же, как и озвучил приговор навигатор в виде часа езды. Арсений сразу же посмотрел на окно начальника, где были полуоткрыты жалюзи.       — Он смотрит.       — Он не может не смотреть. Мы для него как проблемные дети, — переключая на первую скорость и постепенно нажимая газ и отпуская сцепление, устало произнёс Антон, выруливая с парковочного места.       Оба сделали очевидный вывод, что не стоит, наверное, разговаривать в принципе, а о погоде говорить не хотелось, поэтому Арсений смотрел в окно, редко находясь на пассажирском сиденье, а Шастун смотрел на заснеженную дорогу перед ними. Снег усложнял ситуацию, поэтому опасаясь, что они могут попасть в аварию пришлось сбавить скорость на автомагистрали. Каждый находился в своих мыслях и не желал пересекаться ими с пассажиром или водителем. Несмотря на то, что они вдвоём не делились версиями убийств друг с другом, всё равно то ли ментальная связь, то ли на самом деле упущение такого потенциала командной работы, они думали об одном и том же. Улик не было, следов убийцы тоже, необходимо было раскрывать дело, искать убийцу, но после двух трупов, как бы не прискорбно это было сообщать, не было никаких продвижек. Соединить Лавлинского и Мережковского никак не получалось, даже просмотрев все контакты в телефонной книге и того и другого.       Дорога была сложной: и метель, и местами скользкая дорога, нервы от рядом сидящего, хотя Арсений выглядел вполне спокойно, как будто был готов разбиться уже давно.       — Если боишься — могу я машину пове...       — Нет, я сам, — перебил Антон, будучи сосредоточенным на дороге.       — Не доверяешь? — усмехнулся парень, поворачиваясь к водителю.       — Не вижу причин доверять, — совершив обгон, спустя паузу ответил следователь, — Тебе не то, что машину сложно доверить, даже ключи от кабинета.       — Я уже Стасу говорил, что это вопросы к Ире, которая...       — Он не говорил.       — Не всё успевает передать значит. Потому что дел полно, а вынужден заниматься этим.       — Не надоело? — взглянув на напарника, едко спросил водитель.       — Это я должен тебя спрашивать. Не после моего похода к Стасу всё усугубилось, — отворачиваясь к окну, пробубнил недовольно Арсений.       — Ты залез в личное, а ты такой человек, который как только узнает что-то из личного, сразу тебе этим личным и нож в спину всадит.       — Ты меня не знаешь.       — Да и слава Богу.       Напряжение в салоне росло и двоих могло понести в любую сторону, напоминания о своих самых худших качествах. Арсений вспомнил их последний диалог о некой «потере близкого» и никак не мог усмирить своё любопытство по этому поводу. Спрашивать было сродни самоубийству, но он не из робких.       — Что за потеря из-за отца?       — А по какой причине у тебя мама умерла? — так же открыто и неожиданно парировал Шастун, чем неприятно удивил.       Брюнет глянул на водителя, осматривая его и делая какие-то быстрые выводы по эмоциям — он злится. Напоминает какого-то кота, к которому если подойти во время того, как тот ест, или влезть на его территорию, то он начнет шипеть и всячески возмущаться. Сбавлять не хотелось, Антон же за рулём, а, значит, почти безопасно обсуждать подобное. Правда, иногда у него полностью атрофировалось чувство самосохранения.       — Я слышал, в отделении какой-то скандал у тебя с отцом был много лет назад на эту тему. Правда, что...       — Я не буду с тобой это обсуждать.       — Больно? — непринужденно и немного пренебрежительно спросил Попов.       Никогда не относитесь пренебрежительно к чужой боли. Всего одно слово иногда способно выбить из колеи и спокойствия, а подчас и убить, метко попав в самый очаг скорби. У Арсения это получалось прекрасно — напоминать о болезненных событиях из жизни других. Что чувствовал он сам, когда задевали его, было непонятно и возможно ли его задеть в принципе. Услышав это, Антон начал вспоминать сколько выслушал всего, чего только не натерпелся, вспомнил и то, как смог через это пройти, собирая себя по кусочкам. Водитель медленно перевёл взгляд на напарника и пытался понять, как столько говна может умещаться в одном человеке, ну неужели он настолько прогнивший, ничего не ценящий в этой жизни кусок го…       — Какая же ты мразь, а? Зная, что, наверняка, какая-то хуëвая история, ты ведь, как стервятник, продолжаешь перебирать полусгнившие остатки этой ебучей боли. Тебе нравится что ли? — начинал закипать следователь.       — Нет, но почему я должен вести себя по-человечески именно с тобой? — не менее в предъявительном тоне ответил Попов, — Как только я пришёл в полицию, я увидел того же Шастуна только чуть помоложе. Эта самоуверенность, напыщенность, желание показать себя с самых лучших сторон. Он правда был хладнокровнее и всегда держался достойно, а твоя эмоциональность тебя и погубит. Я не танцую на костях, просто я не вижу причины не причинять боль, когда...        — … причинили её тебе? Эта хуйня надолго, надоело, — Антон вывернул руль вправо и затормозил на обочине, — Бессмысленно, каждый раз одно и то же.       Глушить машину он не стал, но быстро вышел на улицу. Остановились они на краю дороги прямо у леса.       Снег продолжал идти, а Арсению выяснять отношения резко перехотелось, когда тот открыл дверь и в салон подул холодный ветер. Антон же ходил из стороны в сторону, но медленно, то ли пытаясь успокоиться, то ли наоборот настраиваясь на что-то не очень приятное. У Попова случилось дежавю, когда он увидел второго психующего в своей жизни человека в зеркало заднего вида. Только другая на мотоцикле хотела уехать, но тоже на него злилась.       «Может это со мной что-то не так?»       Несмотря на холод и нежелание выяснять отношения именно сейчас, он вышел на улицу, чуть поморщившись и от белого света и от холода.       — Чего ты хочешь?       — Это ты объясни чего ты хочешь, — нервно усмехнулся Шастун, — Почему я? Потому что отец у меня твоего поймал? Я-то тут при чëм, объясни уже! Ты хоть представляешь, сколько всего я сделал, чтобы избавиться от этого ебучего погоняла «сынок Шастуна»? Каждый ёбаный день в этом ссаном отделении я это слышал изо дня в день и понимал, что это нужно перетерпеть, но терпеть иногда тоже, знаешь ли, надоедает. Хотя да, откуда тебе знать, что это. Думаешь, родителей потерял и все вокруг тебя бегать будут? — подходя чуть ближе к парню, уже чуть спокойнее спросил с издёвкой Шастун, — Думаешь, мне стыдно тебе в глаза смотреть? Да нихуя, говна пожуй.       — Слушай, Шастун-младший, я тебя в говно в твоё тыкаю не потому что оно твоего отца и это у вас семейное, а потому что оно твоё. Сколько раз ты пропускал важные улики, сколько мешал следствию своей этой… — он жестами показал на всего Антона, — эмоциональностью. Сколько Стас нервов на тебя убил? Твои опоздания, твоё это «фи» и все должны тут же начать плясать под твою дудку, так вот нет, не все.       — Ты помощник следователя, это твоя работа, — напомнил со стальными нотками в голосе парень, встав напротив.       — Такому следователю и помощник не поможет. Не понимаю, зачем к тебе приставлять такого человека, если тебя уволить мало. В курсе, что тебе бы к психологу сходить? Да, у меня нет родителей, но я не занимаюсь самобичеванием, не строю из себя холодного Кая, который драматично ото всех скрывает эту историю и выступает ебучим Бэтменом со своими «никто не должен знать, что у меня случилось». Ты ведëшь себя, как маленькая принцесса, которая начинает истерить, как только что-то идёт не по тому, как она задумала. Высоко тебе до следователя, самое то ещё бы в институте поторчать, — ядовито выплюнул весь этот эмоциональный поток Арсений, на парня, который всё это выслушивал.       У того заиграли желваки, он нахмурив брови посмотрел в сторону дороги, затем на Арсения, который напомнил ему мелкого паренька, некогда сидящего на лавочке в отделении за взлом гаража. Колючий, холодный, защитный и пробирающий взгляд, которого Антон не испугался, а скорее даже воспринял как вызов, потому что надоело терпеть и ждать, когда все их конфликты сами собой сойдут на нет. Всë, что касалось Арсения для следователя представляла собой снежный ком, который тянулся уже лет двадцать. Самое страшное, что лепить-то его начали даже до их рождения, а вот как его разломать, никто не знал.       — Тебя небось и отец отговаривал, да? Говорил, что хуëвый из тебя полицейский получится, а ты упёрся ещё, чтобы что-то кому-то доказать. Так, может, просто не твоё, и он был прав?       — Что ж ты пиздить дешёвые украшения не пошёл, как твой? Читал я дело твоего, видел, что на дешёвке попадался, но всё доказательств не было. Может ты и сам вор, а в полицию под прикрытием пришёл? Чë ты у архива всë выжуравливаешь ходишь, а? Думаешь, не знаю?       — Доказательства пиздабольства твоего отца искал, что он не герой, а хуй обоссанный, и ты ничем не лучше, — выплюнул Арсений, чуть сокращая между ними расстояние.       Тут уже Шастун не выдержал, и наплевав на все предостережения Стаса, на свою адекватность, на своё психологическое состояние и что он, по сути, будет считаться тем самым человеком, который первым применил физическое насилие, схватил того за грудки и оттащил от машины, собираясь уронить в снег. Арсений вырвался и подставил тому подножку, на что парень успел отскочить и ударить того в бок.       Завязалась драка, в которой каждый пытался то ли засунуть другого в сугроб, то ли просто сбить с ног. Наконец Антону удалось вывернуть тому руку и поставить на колени, как некогда было на одной из тренировок. Другой, в свою очередь, пнул того ногой, и следователь поскользнулся плюхнувшись на снег. Резко встав, он оттолкнул напарника от себя и раздался звук выстрела.       Галки, находившиеся в лесу поблизости, от такого хлопка вылетели, что-то невнятно каркая. Гул проезжающих мимо машин затих, а в ушах слышался только писк после громкого хлопка. Антон глубоко дышал, стоя на снегу на коленях и держа в трясущихся руках пистолет, а Арсений ворочался из стороны в сторону, держась за колено. Руки обессилили и буквально рухнули с оружием вместе на колени Антону, пока он, склонив голову, старался прийти в себя и отдышаться под звуки поскуливания. Время удивительным образом остановилось, а сердце готово было вырваться из груди от переизбытка чувств. Стрелял таким образом Антон не первый раз, поэтому особо мук совести не испытывал.       — Ты точно конченный, — протянул тихо Арсений, переворачиваясь на спину и держась за больное колено.       Не зная чем тот стрелял, ему казалось, что у него, не больше не меньше, сквозное ранение и он потеряет огромное количество крови, а тот наверняка его ещё и в лес утащит, чтобы тот там сгнил и его тело никогда в жизни не нашли.       Медленно вставая на ноги, Шастун чуть отряхнулся от снега и подошёл к лежащему всё ещё пытаясь отдышаться после драки.       — Сравнивай сколько влезет, хуй с ним. Но я до твоего уровня не хочу опускаться.       Пока он со вздохами произносил подобную речь, Арсений оперативно вытащил нож, прикреплённый на ремне и резко провел им по щиколотке парня. Тот крикнул «Да, блять!» и схватился за ногу, отходя в сторону. На только что припорошëнной снегом земле виднелись капли крови. Антон тут же сел на землю, задрал брючину и увидел как Попов ему вполне серьёзно повредил ногу. Возникло желание выстрелить тому в другое колено, но нужно было делать что-то с ногой.       Он открыл дверь на заднее сиденье, достал оттуда аптечку и на скорую руку замотал ногу. Получилось плохо, потому что руки от холода покраснели и движения пальцев слабо контролировались. Туго затянуть не получилось, но Антону хоть куда бы нибудь теперь доехать.       Хлопнув дверью, он, хромая, пересел на водительское, и матерясь вслух на весь салон, выжал педали сцепления и газа, и только затем тронулся с места.       Арсений лежал на снегу и тоже пытался отдышаться. Положив одну руку на живот, а другую держа на коленке, он смотрел на белое небо, чувствуя как снежинки продолжают падать. Слишком спокойно для того, что только что произошло. Он понимал, что не подумав довольно глубоко резанул, но сейчас в голове были мысли только о простреленном колене. Кое-как покашляв и кряхтя, он всë-таки сел, задрал брючину и понял, что тот стрелял из пневматики, а от пластиковых пуль, останется сильный и долго болеющий ушиб, не больше. Усмехнувшись тому, что из них двоих более отбитым оказался он сам, парень лëг обратно на снег. Думать о деле, об их взаимоотношениях, о том, что они чуть друг друга не поубивали и о том, что он за несколько десятков километров от хоть какого-то населенного пункта, не хотелось. Всë, что копилось — выплеснулось в такой неприятной для них двоих форме, но всё же вырвалось наружу. Он так и предполагал, что рано или поздно случится что-то подобное, но в данный момент Арсений не был к такому готов. Чувствуя, как постепенно от снега намокает одежда и становится уже холодно, он всë равно не спешил вставать впервые осознавая пустоту в голове, желая еë прочувстовать.       У Шастуна в это время в машине нога буквально горела от каждого движения, он физически не мог выжимать педаль газа.       — Да ëб твою мать! — глянув на состояние кровоточащей ноги, выругался Антон, понимая, что не может дальше ехать.       В этот самый момент зазвонил телефон, и на экране высветилось «Стас».       — Как всегда вовремя, — недовольно пробубнил Шастун, принимая вызов, — Да?       — Вы доехали?       — Нет, в процессе. Час же даже ещё не прошёл.       — Арс тоже рядом?       — Кхм, да.       — Поставь на громкую, двоим скажу... Там ещё убийство произошло. Поз уже на месте, позвонил сказал удушение.       — С этим ебучим квадратом на руке? — поинтересовался Антон, стараясь игнорировать дикую боль в ноге.       — Да… Только на этот раз женщина. Я Коноваловой сообщил, едьте на место происшествия.       — Понял, давай, спасибо, — он сбросил вызов и долго смотрел на дорогу, а затем выругался снова и включив заднюю передачу, Шастун понял, что без Попова приезжать никак нельзя, — Бля-ять, не мог чуть позже убить что ли? Сука, лишь бы Стаса не было там.       Арсений уже сидел, а не лежал и чувствуя в теле неконтролируемые несильные судороги, начинал думать, как тормозить машины. У него разбита губа, немного порван пиджак и он хромает. При этом выглядит так, как будто вышел из леса. Никто не остановится.       Медленно вставая и опираясь на здоровую ногу, он поправил мокрые волосы чуть покрасневшей рукой и увидел, как машина Шастуна неуверенно сдает назад. Остановившись на его уровне, Антон уже значительно спокойнее глянул на того, опуская окно у пассажирского сиденья. Оба молчали, но были в разы спокойнее.       — Садись.       — Иди нахуй.       — Сядь в машину, там женщину убили, квадрат на руке, как у Лавлинского и Мережковского. Едем туда, — вздохнул Антон, объясняя.       — Удушение?       — Да.       — Твою мать, — склонив голову, выругался Арсений и снова взглянул на терпеливо ожидающего его Шастуна, — Я за руль, ты не сможешь педали нажимать.       Удивительно, но Антон, понимая своё положение, быстро уступил место и сел на пассажирское. Напарник хромая дошёл до водительской двери и сел в машину. Он тут же поднёс руки к печке, которую заведомо включил Антон, и старался отогреться. Глянув на напарника, он быстро перевёл взгляд на кровоточащую ногу. Чувствуя укол вины за то, что очевидно переборщил, Арсений старался с ним заговорить, но не знал как начать. Отвернувшись к окну Антон молчал и смотрел на вид за окном, чувствуя сонливость и хотя бы тот факт, что нога в спокойном состоянии.       — Давай нормально перемотаю? — тихо предложил Арсений.       — Едь уже, адрес в навигаторе.       Парень мысленно кивнул и тронулся с места, следуя инструкциям «через триста метров поверните направо». Теперь уже в молчании, его гложило чувство вины за то, что на эмоциях уж слишком сильно причинил боль человеку, который хоть и выстрелил в колено, но подумал заранее и стрелял из пневматики. Антон же впервые ни о чëм не думал и спокойно сидел, перед этим смирившись, если они разобьются. За время поездки, он понял одно — тот хоть и кажется, что просто способен только плеваться ядом, оказалось, что вполне может ответить.       Выплеснув то, что давно не давало покоя, он наконец успокоился. Тепло от печки, работающие дворники, шум дороги, дикая слабость и усталость дали о себе знать, поэтому последнее о чëм подумал Шастун, перед тем как заснуть: «Да похуй даже если убьёт во сне, посплю чуть-чуть хотя бы».       В то время как Арсений хотел было заговорить, то глянул на напарника и усмехнулся тому, что он заснул. Оставалось в голове один на один разбирать всë то, что высказал Антон в порыве злости. Только сейчас, когда он увидел, что для парня его работа действительно важна, Арсений неожиданно понял, что тот из себя представляет. Пазлы постепенно собирались в картинку под названием «Следователь Антон Шастун» и на удивление положительным образом.       «Всë детство, наверняка, видел, как отец приходил с работы, слышал эти рассказы и всякие ужасы. А может тот наоборот ничего и не рассказывал. Потом, чтобы не выдумывать велосипед, отправили в кадетское училище. Тут уже вопрос, отличником он был потому что нравилось или потому что родители бережно взращивали синдром отличника, но факт есть факт — последствия нездоровые. Так потом ещё и в институт пошёл на следователя, получая упреки и сравнения с отцом. Одно дело, когда о тебе никто не знает и ты протаптываешь свой карьерный путь, а другое, когда идëшь по той же дороге, но своим способом. Только вот никто этого не видит. Ещë и потерял кого-то... Не буду в это лезть, а то мне второе колено дорого.» — Арсений усмехнулся, и останавливаясь на светофоре, задержал взгляд на спящем слабо улыбаясь, — «Не такие уж мы с тобой и разные, а Есения опять всë раньше меня поняла».       Услышав «Вы прибыли в пункт назначения», он не спешил глушить машину, так как боялся, что в салоне станет холодно раньше времени. Разбитая губа неприятно болела, и парень решил посмотреться в зеркало, чтобы понять на сколько всë плохо. Ссадина на скуле, запëкшаяся кровь на нижней губе, чуть растрёпанные не до конца высохшие, от долгого лежания на снегу, волосы и порванный пиджак.       «Слава Богу Стас не увидит, а то точно добил бы до конца»       Посмотрев на Антона, он усмехнулся, что тот тоже не лучше выглядел и вообще спал с ранением на ноге. Тем не менее, все вокруг мельтешили у подъезда одной из высоток, а значит нужно было будить следователя.       — Кхм, Шастун, — тихо позвал Арсений, но тот никак не отреагировал, — Антон, приехали, вставай.       Следователь буквально заставил себя разлепить глаза и сначала злобно посмотрел на Арсения, но когда увидел что от того никакой агрессии не исходит и он осторожно его будил, чуть расслабился. Мелькнувшее в голове, как во сне, «Антон» где-то затерялось с пробуждением.       — Давно стоим?       — Минут пять, думал сам проснёшься, — смотря вперёд на машину оперативников и помощников судмедэксперта, объяснил Попов, — Как-то много людей для одной мертвой женщины, не находишь?       — Стас, наверное, серию открыл, вот всех и переполошили, — разминая затëкшую шею, пробасил Шастун, — Главное, чтобы его самого тут не было.       Парень так же как и некогда Арсений, глянул в зеркало, поправил волосы, осуждающе посмотрел на синяк на скуле, думая заметят или нет, а затем открыл дверь, расправив рубашку. Как только он наступил на ногу, то зашипел от боли опираясь рукой на капот машины, совсем забыв о больной ноге.       Задрав брюки, Антон цокнул наблюдая прилипший к глубокой ране бинт, пропитанный кровью, который весь размотался.       Попов положил руки в карманы и всё это время сочувственно смотрел на парня, даже чуть дëрнувшись его придержать, когда тот почти упал. На удивление, следователь потуже обвязал старым бинтом лодыжку и выдохнул, встав во весь рост. Чуть опешив от внимательного и даже сочувствующего взгляда, Шастун не отпускал ручку машины, думая, что напарник сейчас опять какую-то колкость скажет или, ещë хуже, сделает.       — Я… кхм, я не хотел, чтобы так получилось — кивнув головой в сторону больной ноги, тихо признал Арсений.       Сложно было не заметить, как Попов неожиданно изменился или по-другому стал относиться, поэтому Антон подумал, что на самом деле ещё не проснулся, а это всё мерещится. Он даже посмотрел по сторонам, чтобы хоть как-то понять сон это или нет.       — Может помочь? Я просто… — начал было Арсений, но Антон выставил руку вперёд, чтобы тот замолчал.       — Замолчи пожалуйста. Сделал уже, всë, что мог, — стараясь меньше наступать на больную ногу, пробубнил себе под нос Шастун, проходя мимо парня и недоверчиво на него глянул.       Один старался не наступать на больную ногу из-за колена, а второй из-за отвратительного пореза. Почему отвратительный? Дело в том, что порез пришёлся прямо на сгиб между лодыжкой и пяткой, поэтому неприятно сжимался и разжимался при каждом шаге. А Арсений это знал, поэтому мысленно сопереживал напарнику. За таким состраданием, парень не заметил, как тот остановился и по какой причине.       — Твою мать.       — Что? — смотря перед собой, спросил Попов, но замечая стоявшего у дверей в подъезд Стаса, он страдальчески выдохнул, протянув, — Да твою ж за ногу…       Оба через боль, постарались сделать вид, что всё нормально, Арсений хорошо что снял пиджак и накинул куртку на рубашку, как и Антон, но ситуацию в виде их внешнего вида это не улучшало.       На правах следователя, Шастун прокашлялся и пошёл первым к начальнику, а напарник за ним, молясь чтобы тот ничего не заметил или не задавал хотя бы лишних вопросов. Стас увидел боковым зрением движение в свою сторону и мельком глянул на них, а затем уже, чуть приподняв брови, осматривал во все глаза, даже немного опустив планшет с бумагами.       — Привет, Стас, какими судьбами? — непринужденно начал Антон, глянув на дверь в подъезд, намекая как бы, что им нужно на место происшествия, а он тут так, только поболтать к нему подошëл.       Начальник отделения молчал и смотрел то на одного, то на другого, по которым плакала актёрская труппа детского драматического театра. Оба выглядели так, как иногда люди с опасных заданий и засад не возвращаются. Шеминов посмотрел по сторонам, контролируя как бы их никто не увидел, и поддел Антона под локоть с силой, стараясь тащить за собой, прошептав «Оба за мной». Сдерживая порывы признаться в том, что ходит-то с трудом, Шастун еле поспевал за начальником. Зайдя за угол, он оттолкнул того в сторону, развернув к себе, отчего он почти упал, так как нога была слабая. Конечно, Стас это заметил и выстроил их в шеренгу, чуть ли не приставив к стене, как на расстрел плечом к плечу.       — Это… это что, Шастун? — поддев болтающийся погон из-за куртки, начал с малого Стас.       — Это... эм-м, дверь захлопнул неправильно и погон задел. Зашью.       — Ага, обещаешь? Как и то, что… Твою мать, Попов, ты-то почему выглядишь как будто с гопниками в подворотне подрался? Скажешь машину не заметил и в лобовое врезался, поэтому губу разбил?       — Нет, перенервничал и до крови получилось, — наплëл первое, что пришло в голову, парень.       — Да ну? — он схватил Шастуна за руку и показал то ли им двоим, то ли сказав этим жестом «Вы за кого меня принимаете?!», сбитые и покрасневшие костяшки на руке, — А это наверное удрочился и неудачно рукой бился о стенку… Вы ахуели совсем?       — Стас, — начал было раскаивающимся тоном Антон, но был прерван.       — Нет, теперь молчать, я говорю! Я ведь пошёл вам двоим петухам на встречу, я дал вам ебучий шанс работать так, как вы оба этого хотите, прихоти ваши исполнял, цирк этот с бумажками терпел, чтобы вы потом без зазрения совести заявлялись на место происшествия в таком виде?! Ахуели?       — Да в каком виде? Ну, погон оторвался, ну чуть… кхм, побитые, как это расследованию-то мешает? — прикрикнул Антон.       — Как мешает? А вот так, — он сильно пнул того по лодыжке и Антон тут же сжав зубы застонал, рефлекторно упав на одно колено, — А я вот преступник, за мной бежать надо, я спиздил важные улики, Шастун, беги! Давай-давай, — он принялся того подначивать, толкнув в плечо, и Антон, дабы доказать, что всё ещë способен выполнять базовые функции, встал в стойку.       — Стас, я не хочу сейчас…       — А вот защищайся или беги за мной, — быстро отразив первую попытку захвата, он поставил тому подножку и толкнул в колено, на что Антон рухнул, как карточный домик, застонав от боли, — Чë, всё ещё можешь? Давай, а то чë ты?       — Ну, хватит, — тихо вмешался Арсений не в силах смотреть, как Стас бьëт того по конкретному больному месту.       — Ты блять вообще не лезь, — подходя к тому, тыкнул пальцем Стас, поправив фуражку, — Коновалова здесь. Я блять вас двоих ей как покажу, объясните?! У нас серийный убийца, мальчики, а вы дерëтесь на работе, при исполнении!       — Коновалова здесь? — вставая и стараясь отдышаться, спросил Антон.       — Да, представляешь. Вы ехали к ней, бац, убийство и она решила сама к вам приехать. К вам вот таким, — указав на них полностью, прикрикнул Шеминов, чуть ли не взявшись за голову, — Значит так, выкручиваться будете при ней сами, надоело, я прикрывал-прикрывал, а вы… Блять, да в пизду вас двоих, — он махнул рукой и собирался уже уйти, как воодушевлëнный вернулся ткнув пальцем в Арсения, — Ты теперь с ним живёшь.       — Стас, нет, послушай, я… — начал было Антон, идя за ним, но Стас жестом показал замолчать, посмотрел по сторонам и прошептал.       — Надоело, вот поперёк горла уже оба два. Если собрались драться или поубивать друг друга, то не на заданиях, а в квартире, понятно? Помни, что я вам двоим давал шанс и не один, мирился со всеми вашими опозданиями, заебенями, выходками, издевательствами, под которые попадали и другие. Хватит! Мир вокруг вас двоих не вертится и нужно нести ответственность за свои слова и поступки!       Он ушёл быстрым шагом из их поля зрения, заходя в подъезд. Антон бы и пнул что-нибудь, да нога ноет до невозможности, а на снегу снова появились пятна крови. Шумно выдохнув, Попов ударился затылком о стену кирпичного дома, смотря вверх.       — Ну и что это значит?       — Я живу в служебной квартире, — садясь на бетонный выступ, со вздохом объяснил Шастун, — Стас каждого напарника подселял ко мне. Там две комнаты и большая площадь, поэтому туда при желании и трое поместятся.       — А если… если я не хочу? — возмутился парень, смотря на уже смирившегося Антона.       — Он имеет право, если сделает это приказом. Попов, у нас серийник, это не шутки, — смотря на того снизу вверх, вкрадчиво произнёс следователь, — Это дело может выйти на следственный уровень, если не раскроем. Черт, попали же… Они, если захотят, группу из всех городов России к нам приставят, так что это, может, только начало.       Находясь в ступоре, у Арсения глаза бегали из стороны в сторону в поисках решения.       — Да не может такого быть, чтобы…       — Может. Ебучий душитель этот, а, — устало прошептал парень, склонив голову и взъерошив русые волосы.       — А Коновалова что? Может тебя в Следственный комитет заберёт?       — Не заберёт. Дело ко мне прикреплено, а с нераскрытыми не переводят… Правило трёх месяцев тоже перестаёт работать до раскрытия дела.       — Пиздец, — ударяясь лбом о стену, прошептал Арсений.       — Пиздец, — ещё посидев так минут пять, Антон хромая встал на ноги и вздохнул, глядя на парня, — Я… я адрес тебе СМСкой кину. Через три дня лучше заселиться, потому что Стас проверяет, — сказав это, он побрёл ковыляя, в сторону подъезда.       — Куда ты?       — Место убийства осматривать, — произнёс Шастун, как нечто очевидное и продолжил движение.       Глянув вверх, Арсений подумал: «Почему я вообще в этом обязан участвовать, и нахуя я за это взялся вообще?», а затем догнал Антона, заходя вместе с ним в подъезд.       — Тебе может помочь дойти?       — Блять, ты буквально резанул мне по ноге, а теперь делаешь вид, что не похуй? — снова вспылил Антон, активно жестикулируя, что разнеслось по всему подъезду.       — Я... я не расчитал просто, ну там как бы расчитал конечно, но не расчитал, что...       — Добрый день, молодые люди, — послышался женский голос слева от парней.