В погоне за собственной тенью

      — Здравствуйте, Алевтина Васильевна, — поздоровался Антон, видя перед собой ту самую Коновалову, которой грезил и он и Стас.       — Здрасьте, — тихо поздоровался Арсений, понимая, что это не его «битва» и вся ответственность сейчас на следователе.       — Я так понимаю, вы напарник Антона Андреевича? — вопреки всем прогнозам Попова, женщина подошла именно к нему, игнорируя другого парня, — Арсений…       — Сергеевич Попов.       — Точно. Имя запомнила, а остальное, сами понимаете, всë не упомнить. Как вам Антон Андреевич в роли напарника?       Тут уже перед парнем встал выбор: либо сказать как есть и плевать, что с ним будет потом в этом Следственном Комитете и переведут ли его вообще, либо соврать, обеспечив тому неплохую репутацию. Мельком глянув на напарника, он чуть не засмеялся прямо в лицо женщине, наблюдая как Шастун уже мысленно хоронит свою карьеру. Максимальное смирение со своей участью и предсказуемость Попова делали своё дело, играя различными красками эмоций на лице парня. Арсений меньше всего хотел быть предсказуемым, поэтому решил импровизировать.       — Вполне неплохо, знаете. Антон Андреевич даже вкладывался в мое развитие, как следователя в виде физической подготовки, в тире позаботился о том, чтобы у меня были ножи, например, — в то время, как Арсений очень складно плел свою паутину и рассказывал сказки, Антон выпал из реальности, слушая его чуть ли не с открытым ртом, — Это ещё что, сразу ввел в курс дела, так сказать. Я с отделением со всем перезнакомился, благодаря нему, можно сказать.       — Да? Хорошо-то как, а что можете сказать о нём, как о следователе?       — Товарищ следователь выдвинул большое количество теорий, касаемо убийств, которыми мы сейчас и занимаемся, а такой вклад априори неоценим. Знаете, я вот даже иногда чувствую ограниченность знаний и отсутствие практики, а он мне помогает, и главное помогает расследованию своими… мозгами. Удивительными мозгами, просто поразительными. Такие мозги бы… — театрально утрировал Попов, вызывая легкую улыбку на лице напарника, так как спектакли Арсения всё-таки иногда были действительно комедийными.       — Как здорово-то, — хлопнула в ладоши женщина, — Жаль только, что зря убивались. Сохранилась запись вашего конфликта и в клубе, и за его пределами, ваши коллеги говорят вот, что вы не ладите. Даже показали мне записки подобного рода, — она аккуратно достала из своего пиджака смятый листок бумаги, а точнее одну из записок, которую те клеили в кабинете, обмениваясь колкостями, — Как-то не очень всë это вяжется с вашим рассказом, Арсений Сергеевич.       — Злые языки всë, Алевтина Васильевна.       — Думаете?       — Уверен. Антон Андреевич такой… — он подошел к парню, кладя тому руки на плечи, как будто продавал его, презентуя как самый лучший товар, — уникальный и удивительный работник. Коммуникабельный, работоспособный, дружелюбный, умный, наход…       — Прекратите паясничать, — резко изменившись в лице, строго произнесла женщина, — Знаю я и вашу историю, и ваши отношения. Антон Андреевич, — подходя уже к нему и ткнув тому пальцем в грудь, начала Коновалова, — Если продолжите в таком же духе вымещать агрессию на подчинённых, я вас не то, что в Следственный Комитет не пущу, я вас уволю к чёртовой матери. Не раскроете дело… как вы его прозвали уже?       — Душитель, — тихо дополнил Шастун.       — Не раскроете дело Душителя, я вас уволю, а вас, Арсений Сергеевич, до работы и вовсе не допущу.       — Есть.       — Будет выполнено, — серьёзно произнес парень.       — Не думайте, что если я не появляюсь, то ничего не вижу. У меня уши везде, — прошептав последнее, она вышла из подъезда, прикрыв дверь.       Они так и продолжили стоять на лестничной клетке, пытаясь осознать, что только что произошло. Антон всë ещё не верил в то, что его напарник наплел, а Арсений вздохнул, поправив челку, попутно громко выдохнув.       — Ну и женщина, конечно.       — Зачем ты это сделал?       — Попытал счастье, что тебя переведут. Тебе Комитет, мне новый следак, сплошные плюсы, но ты, так ты, — пожимая плечами, сказал Арсений, поднимаясь по лестнице, пока не крикнул, — Какой этаж-то?       — Пятый, — задумчиво и тихо произнёс Антон, размышляя над услышанным.       — Чего?       — Пятый!       — Мог бы и не орать.       Вздохнув и прикрыв глаза, Антон настроился на долгую работу вот с тем, кто сейчас поднимается, и это представлялось сложным даже в теории. Ещё хуже дела обстояли с местом жительства. Говорила ему мама, чтобы он снял наконец свою квартиру или купил, а он нет, «мам, зачем, когда у меня служебная, какая машина?».       «Вот затем, Антон, чтобы к тебе никого не подселили. Кого-то вроде Попова. Знаешь, чтобы жизнь медом не казалась.»       Поднимаясь по лестнице, он прокручивал в голове то, что Арсений рассказал начальнице и невольно улыбнулся. Иногда его театральные выходки, конечно, могли поднять настроение, а иногда и хотелось его убить за его актёрство. Антон понимал, зачем тот так сделал, но так уверенно врать наверное мог только этот парень. С другой стороны, а где он соврал? Разве, что про уникальность мозгов Антона, но это когда уже заигрался, а в остальном, скорее всего, в этом была даже часть правды.       «Для того, чтобы скрыть ложь — её для убедительности заворачивают в правду»       — Где Шаст-то? — послышался нервный голос Позова, пока следователь поднимался по ступенькам.       — Дело в том, что Душитель это он, поэтому его задержали, а сейчас меня попросили осмотреть труп и место происшествия, — без тени улыбки, произнес Арсений.       Дима даже немного напрягся, пока Шастун не зашёл с причитаниями «Да здесь я-здесь». Позов ударил усмехнувшегося напарника друга по плечу и тот рассмеялся еще больше.       — За что?       — Антоха-то вон, привет, — поздоровался мужчина со следователем, который тоже усмехнулся выходке Арсения.       — Привет. Ну что тут, рассказывай.       — Смотри, — проводя Антона в комнату вроде гостиной, начал Позов, но выставил руку вперед перед Поповом, на что тот непонимающе нахмурился, — Уверен?       — Там отрубленная голова?       — Нет.       — Тогда уверен. Спасибо, что волнуешься, — хлопнув того по плечу и забирая медицинские перчатки, воодушевленно произнес Арсений.       Антон вместе с судмедэкспертом глянули на парня говорящим взглядом «Ну, смотри, сам вызвался», и прошли все втроём в гостиную. Перед ним открылся вид на средне обставленную квартиру, а в центре комнаты на люстре висела женщина. Почему-то Арсению больше всего в память врезались ноги повешенной. Верёвка была прикреплена к старой люстре из трёх ламп, какая была в любой старой квартире в России.       — Говорил я ведь Джабру, что повесит в итоге, — тихо прокомментировал Антон, осматривая шею висевшей, — Не снимали же ничего и не вешали? Наши, я имею в виду.       — Какой там, сами недавно приехали, да и следака ждали. На руку посмотри.       Антон осторожно обошёл упавший стул и осмотрел руку. На краю, на том же месте, был такой же квадрат, как и у других убитых. Теория о том, что они в честь дружбы решили набить парные татуировки отметалась, хотя у Шастуна она периодически и возникала. На брюках убитой была видна разрезанная ткань, под которой виднелся совсем недавний порез.       — Бля-ять, а если это ещё серийник по какой-нибудь секте, — простонал Антон, осознавая масштаб бедствия и отходя в сторону для полноты картины и глянув мельком на Арсения.       Тот еще долго конечно будет привыкать к подобному, но держался молодцом, стараясь осмотреть квартиру.       — Она не сама повесилась, ты же понимаешь? — сквозь ком в горле проговорил Арсений, смотря сугубо на Шастуна и не желая разглядывать труп.       — Я-то понимаю, а ты как сделал такой вывод?       — Стул должен был в другую сторону упасть и этот… след на шее чуть ниже, чем при самоубийстве. Мне так кажется, по крайней мере. Да и тот факт татуировки, очевидно, что не сама. Есть вариант доведения до самоубийства, но первые два факта не сходятся с этой версией.       Повернувшись на усмешки со стороны Позова, который осматривал место, Антон тоже немного улыбнулся. У парня однозначно были склонности к расследованию и потенциал, поэтому они вдвоем переглянулись, игнорируя все ещё чуть побледневшего Арсения.       — Шаст, так гляди тебя и заменят, — поправил очки Дима, опираясь на дверной косяк.       — Да-а, не успел прийти, уже заменят, — усмехнулся следователь, осматривая комнату, — Пол холодный, а она без тапок. Тут ковра нет. Тапки находили? — обратился парень к Диме.       — Да, на кухне.       — На кухне? — нахмурился следователь, проходя на кухню.       У стула действительно лежала пара тапок как будто припрятанная под стол. Сев на корточки, Шастун стал предполагать произошедшее.       — Если мы здесь всё сразу поняли, что она не сама, то что имеем, — он встал, убирая руки в карманы, — Допустим кто-то пришёл, они вдвоём сели за стол на кухне и разговаривали. Та для удобства сняла тапки и беседовала. Потом они прошли в гостиную и там он набросил петлю. Задушил и…       — А если, — прервал того Арсений, смотря то на напарника, то на судмедэксперта, — А если он накинул петлю ей здесь и поволок в гостиную?       — Тебя вот душит человек, ты сильно будешь сопротивляться?       — Очевидно.       — Тогда должны остаться следы, — задумчиво произнес Антон, моделируя как бы волокли женщину присматриваясь к обитым по идее углам или хотя бы зацепкам.       На кухне не было ни разбросанных вилок, ни ложек, ножи были на месте, а заглянув в шкафчик, Антон разочарованно вздохнул. Осматривая потолок, стены, углы, пока двое стояли столбом, Шастун наконец нашёл гвоздь, на котором оставалась кровь и волокна ткани.       — Напомните-ка, на какой ноге у неё царапина? — тихо попросил Антон, забирая у проходящего мимо сотрудника лаборатории, фотоаппарат для того, чтобы сфотографировать гвоздь.       — Она зацепилась, пока он её тащил, — кивнул Попов.       — Гениально. Премию выпишите, — отдавая фотоаппарат, пробубнил недовольно Шастун, расценивая свой вопрос как риторический, — На кухне никто с незнакомцами сидеть не будет ведь. Значит кто-то из знакомых.       — Кстати, сын Мережковского же тоже говорил, что к нему какой-то друг приходил, и они сидели на кухне, — вспомнил Попов, поглядывая на задумавшегося следователя.       — Они все были знакомы… Поз, документы при ней были?       — Да, некая Беляева Елена Анатольевна, — передавая документы, пояснил Позов под размытый взгляд Арсения, который как будто бы пытался что-то вспомнить.       — М-м, ничего такого, — перелистывая бумаги, сказал Шастун, — Как могут быть связаны хирург на пенсии, коллекционер картин и учительница?       — Покажи фотографии, — попросил Арсений, заглядывая тому через плечо.       Тот передал ему папку с документами и продолжил ходить по кухне в поисках озарения гениальной теории или раскрытия тайны, что их могло объединять.       «Что угодно. Это как искать иглу в стоге сена. Их мог объединять, я не знаю, бильярдный клуб, литературный кружок, бля-ять, как сужать-то? Понятно дело по профессии отметаем. Еще и способ убийства разный, тут еще и женщина. Вообще в голове не укладывается.»       — Твою мать, — прошептал Попов, отдавая документы ничего не понимающему Диме и уходя в гостиную.       Оба переглянулись и вышли следом, но размеренной походкой под крик: «Можно я в шкафах у неё пороюсь?».       — Отпечатков только не оставь, вроде уже всё записали, что нашли в квартире, — прислонившись к дверному косяку и сложа руки, скептически объяснил Антон, как бы говоря видом «Чем бы дитя не тешилось, пусть делает, что хочет, а я отдохну», — Че ты хочешь найти?       — Ты ахуеешь, — нервно усмехнулся Попов, осматривая книжную полку.       Наконец, он нашёл какую-то пыльную большую книгу и замер на месте. Стряхнув пыль, он подошел к следователю. Открыв не книгу, а альбом с фотографиями, Арсений листал страницы, под скептически настроенный, но увлечённый любопытством взгляд напарника. Арсений прекратил листать и усмехнулся, передавая альбом следователю.       — Узнаёшь? — кладя руки в карманы и встав напротив Шастуна, издевательски спросил парень.       Перед ним была фотография какого-то класса и рядом год выпуска. Бегая глазами по портретам подростков, разных девушек и юношей, он нахмурился и посмотрел на Попова.       — Чего?..       — Ты же следователь или мне самому озвучивать.       — Она была твоей учительницей? — под шокирующий взгляд Димы и приподнятые брови Шастуна, тихо всё же уточнил парень.       — Я из-за волос лица не увидел, а когда Поз имя и отчество озвучил, я и подумал… Вот убедился.       Все трое окончательно перестали понимать во что ввязываются и что вообще расследуют. Начиная медленно ходить по комнате бывшей учительницы, парень смотрел на всё под другим углом и пытался вспомнить с ней все моменты из прошлого. Плохо то, что он вспомнил, что та была не просто учительницей.       — Она ведь была не просто учительницей, а пару раз и к нам домой приходила, что-то обсуждая с отцом… — задумчиво озвучил Арсений.       — А Мережковский и Лавлинский случаем к вам не ходили? — кладя фотоальбом обратно, в наполовину шуточном тоне, уточнил Шастун.       — Нет, но что эта татуировка значит-то тогда? Она обычная учительница. Отзывчивая, добрая, у меня только положительный воспоминания о ней, хоть и намучалась она со мной.       — Нужно в отделении уже связь искать. Дим, анализ крови и тканевых волокон сделаешь тогда? А то вдруг и наш друг попался на эту ловушку.       — Конечно, — кивнул Позов, смотря то на одно, то на другого, — А вы кстати чего такие… побитые?       — Девушку от гопников спасли, — ответил Арсений, проходя к выходу и снимая перчатки.       Дима непонимающе посмотрел на задержавшегося рядом с ним друга, и тот, усмехнувшись, объяснил, что они подрались, пока сюда ехали. Заметив между ними уже не такие враждебные и холодные отношения, мужчина усмехнулся, кашлянув пару раз в кулак. Казалось бы, несколько часов назад готовы были поубивать друг друга, а сейчас даже без истерик обсудили место происшествия.       — Да-а, дела. С ногой-то чего? А то ходишь еле-еле. Тоже он?       — Да. Слушай, пойдем покурим, или тебе тут надо ещё что-то закончить?       — Пойдем, я просто Славику скажу, чтобы собрал ещё всякого в лабораторию.       Медленно спускаясь по лестнице, они успели обсудить Катю, жену Димы, холод на улице и быстрый уход осени и приближение зимы. Обрывки фраз слышал внизу стоявший и мёрзнувший Попов, потому что вспомнил, что не может просто сесть в свою машину и уехать, а вынужден ждать напарника, у которого и находятся ключи. Пиная подвернувшийся под ноги маленький камень, он неосознанно вслушивался в разговор двух друзей, даже не коллег, а именно близких друг другу людей. Арсений, в силу своих взаимоотношений с Антоном, видел только одну его сторону, но тот открывался другим с абсолютно другой и ему нравилось наблюдать за таким раскрытием. По подъезду в какой-то момент разнёсся искренний смех напарника и парень даже сам слабо улыбнулся, смотря на открытую подъездную дверь. Сейчас его бедовый напарник напоминал ему искреннего обычного двадцатилетнего паренька, который доверительно общался с другом.       Арсений давно таких не видел и не слышал, да что уж там говорить, сам таким не был и может по пальцем пересчитать моменты, когда он говорил правду от чистого сердца, не боясь, что тебе плюнут в душу. Поэтому, когда они вдвоём вышли из подъезда, доставая пачку сигарет, Арсений рассматривал его как нечто новое и удивительное. Промелькнувшая мысль «Интересно, а у нас так же может получиться?» растворилась, так как её спугнул Антон своим вопросом.       — Ты чего тут делаешь?       — Стою. Машина-то одна, а ключи у тебя.       — А, блять, да, — вздохнул Антон, опираясь на стену и поджигая сигарету.       Он выдохнул дым в сторону по привычке подальше от некурящего человека и заторможенно посмотрел на напарника. У него перед глазами как будто на мгновение пропала пелена и Антон по-настоящему смог разглядеть то, что в нем могло нравиться Ире. С голубоглазыми в целом сложно вести диалог глаза в глаза, а Шастун обычно с людьми так и разговаривал, но вот с Арсением нет. Было всё равно какой цвет глаз, какой нос, количество родинок на лице. Раньше он цеплялся только за колкость взгляда, но сейчас тот был вполне спокойным. Взгляд невольно скользнул по разбитой губе и почувствовав некий укол совести, парень ударился затылком о стену, вдыхая сигаретный дым.       — Дам тебе ключ, ты же тут же уедешь, а я потом хуй дойду.       — Не уеду, — тихо произнес Арсений, смотря в сторону.       — С чего это я должен тебе верить?       — А ты хоть раз пробовал?       Антон теперь в упор посмотрел на напарника, размышляя то ли над вопросом, то ли над ответом. Подул холодный ветер, на улице начинало постепенно темнеть, голые деревья с последними желтыми и высохшими листьями колыхались из стороны в сторону и в целом создавали довольно депрессивное настроение. У Антона ещё и нога болела из-за неприятного пореза, поэтому желания спорить или поднимать какие-то противоречивые темы не хотелось, тем более они вроде уже сегодня выяснили.       Он молча кинул тому ключи от машины и чуть приподнял брови, как бы говоря: «Я свой шаг сделал, твоя очередь», а затем повернулся к Диме, который уже от всего устал и просто всё это время смотрел перед собой на припаркованные машины. Уже не обращая внимание на их натянутые отношения, он для себя выбрал тактику «лишь бы не поубивали друг друга, а сейчас вроде нормально». Арсений кивнул, попрощался с Позом, и немного прихрамывая пошёл прогревать машину, не собираясь уезжать.       — А ему ты что с ногой сделал? — выдыхая дым, устало спросил Дима, провожая взглядом напарника Антона.       — Сам как думаешь?       — Ногу прострелил что ли? — получив утвердительное мычание, мужчина вздохнул, — Антох, а если вот он напишет жалобу на тебя напишет? Слава вот не писал, потому что сам по себе добряк, Егор — потому что потом уволился, а этот-то…       — Не напишет, — рассматривая мигающую лампу, с уверенностью ответил Шастун под удивлённый взгляд друга, — Не выглядит он как стукач. Как язвительная сука, с которой сложно найти общий язык — да, но не как стукач перед начальством. Он сегодня Коноваловой сказал, что я нормальный напарник и Стасу тоже самое наплел, а мог бы сказать, что я ему ногу прострелил. Так что не напишет ничего.       — Парень-то умный, заметил?       — То, что он может составлять логические цепочки, так это любой горазд, — потушив тлеющую сигарету и выкидывая окурок в урну, усмехнулся Антон, как чему-то очевидному.       — Не скажи.       — Ладно, поеду я, — спускаясь на пару ступенек, с усталой улыбкой произнёс Антон, протягивая руку.       — Шаст, ты это… Приходи к нам, а то ведь в квартире-то один торчишь.       — Поз, да было бы ещё время, я помню, обязательно приду в гости.       — Обещал прийти ремонт обмыть, а мы закончили его полгода как, — пожимая тому руку в шуточно-укоризненном тоне, произнес Дима, зажав сигарету между зубами, а когда тот уже стал уходить, крикнул ему в спину, — Смотри, ждёт стоит, не уехал!       Антон усмехнулся и медленным шагом, хромая, побрел к машине. На автомате подошёл к водительскому сиденью и непонимающе нахмурился, наблюдая Арсения за рулём.       — Садись назад или на пассажирское, всё равно дня два-три не сможешь педали нажимать, — опустив стекло, объяснил Арсений.       Вздохнув, Шастун обошёл машину и сел на пассажирское, аккуратно постучав ногами, чтобы не задеть больное место. Затем закрыл дверь и всеми замерзшими фибрами души прочувствовал тепло от печки.       — Получается, у меня личный водитель теперь? — усмехнулся парень, потирая между собой ладони.       — Не наглей, — выворачивая руль и выезжая, заявил Арсений и глянул на пассажира, который чуть улыбаясь отвернулся к окну, — В отделение?       — Нет, там Стас, нам пизда, давай завтра. Я тебе заодно адрес покажу, куда придется переехать.       Оставшуюся часть дороги ехали молча и с тихим звуком радио на фоне, которое в какой-то момент успел включить Антон. Жил парень далеко не в центре, как и другой, только оказалось в разных уголках Москвы. Из минусов предстоящего переезда была и дорога, потому что, судя по пути от дома сейчас, Арсению было всего ничего, а Антон торчал каждое утро в пробках по сорок минут.       Несмотря на усталость за сегодняшний такой долгий и насыщенный день, Арсений размышлял о связи троих убитых. После убийства собственной учительницы, он почти буквально почувствовал дыхание смерти в затылок. Снова. Лишь бы это «хобби» и подготовка к одному масштабному делу по краже не задело Есению. Если вдруг она попадёт под раздачу из-за опасности его работы, то он себе банально такого не простит, но надежда о том, что эта связь случайность, умирает последней. Другая мысль была более эфемерной: ему казалось, что у него разгадка буквально перед носом, но он не понимает, что конкретно не так, и где этот ответ на вопрос «Кто убийца?». Редко прислушиваясь к интуиции, Арсений проигнорировал подобный импульс найти разгадку не в целом в прошлом, а в своем прошлом.       У Антона же была абсолютно туманная голова и желание прикрыть глаза, но решил в этот раз не засыпать, а то уже перебор, он развлекал себя тем, что следил за проезжающими мимо машинами, угадывал регионы, считал их по цветам, пытался рассмотреть каждую ель, которую они проезжали. В голове крутился всё тот же квадрат и подобные рассуждения:       «Ну, как можно их троих связать?! Даже способ убийства разный. Арсений ещё со своей учительницей. Надо объединить все улики: чёрный квадрат, рисунок розы, камень с этой гадалкой, который привел в тупик. Твою же мать, надо было так, чтобы первое серьёзное дело и оно оказалось настолько серьёзным. Почему он допустил ошибку и второму отрезал голову, а не задушил как обычно? Вдруг их там несколько… вдруг это вообще группировка какая-нибудь. Мафия на мафию. Возраст-то ещё у всех одинаковый лет пятьдесят. Может у отца спросить… Нет, если совсем плохо будет, то спрошу, а так и лезть туда не буду. А вдруг тут не мой отец сможет помочь, а…»       — Твой отец её знал? — неожиданно нарушил тишину Антон.       — Конечно. К тебе учителя что ли из школы не приходили?       — Я в школе был до пятого класса, — меланхолично ответил Антон, смотря в окно на падающий то ли снег, то ли дождь, — А потом кадетка. Там дисциплиной на месте занимались, и домой никто не ходил.       Арсений сочувственно глянул на напарника, но тому этого видеть не надо, а то подумает ещё, что с ним постоянно можно по душам разговаривать. Следуя такой логике, парень подумал, что тот разоткровенничается, расскажет всё как есть, а Арсений будет активно кивать, делая вид, что ему не всё равно. Но тот на удивление замолчал, продолжая смотреть на вид за окном. Тогда спустя время захотелось самому Арсению развить эту тему, пока тот не закроется.       — Ты жил вообще дома?       — На праздники приезжал, — тихо усмехнулся парень, — На каникулах тоже дома был, а так… Получается нет.       — А институт?       — Я учился в институте от МВД, а на его территории была и общага. Там и жил. Получается опять не дома, — спустя продолжительное молчание он скорее себе, нежели чем собеседнику тихо озвучил, — И сейчас даже не дома живу.       Никто не любит жалость, но все, как правило, хотят, чтобы их пожалели. Антон не хотел. Звучало всё это мрачновато, куда ни глянь — сплошная тоска, и отец им особо не занимался, живя на работе, и друзей-то особо и не было, и днями напролёт сидел над учебниками, за тренировками, чтобы его перестали обзывать столбом. В кадетском училище у них в группе даже была такая шутка, что Антону достаточно просто упасть на человека, и тот обездвижит его костями, если не убьёт. Шутили и над ростом, и над комплекцией, пока он не начал переводить это в юмор. Ему было неприятно, но вот если перевести в шутку, то люди подумают, что ты душа компании, а не травмированный подросток. Это было замечено только один раз и одним человеком, но о нём думать было нельзя, да и не хотелось.       — Но ведь…       — Мы не друзья, Попов, — строго произнес парень, поворачиваясь к водителю, но спокойно объясняя, почему прервал его, — У нас не вечер разбора детских травм. Давай просто в тишине доедем. Не хочу об этом.       Арсений смутился того осознания, что это он получается сейчас расспрашивает, а не его, поэтому кивнул и замолчал, отмечая свою какую-то новую особенность. Их путь взросления и становления диаметрально различался, но это ведь ненормально? Были моменты, когда он кричал, что терпеть отца не может, говорил и о школе, что не хочет туда идти из-за бессмысленности получения образования, когда он и так всё знает, и может узнать сам при желании. Но сопоставляя сейчас опыт Антона со своим, приходило осознание, что он жил-то очень даже неплохо с понимающим отцом, учился в хорошей школе и умело совмещал друзей, гулянки, дом и школу. Шастун же видимо был лишён всего этого, но не потерял свою искренность и веру в людей, а он потерял. Так в какой момент человек сворачивает не туда?       За такими размышлениями, он притормозил у дома и посмотрел наверх. Обычная среднестатистическая старая, бетонная коробка-муравейник серого цвета. Из-за снега на улице стены ещё больше потемнели, так и навевает депрессивное настроение. Девять этажей безнадёги хоть и выше к небу.       — Первый подъезд, шестьдесят вторая, — потирая между собой руки и вздыхая, сказал Антон, уже представив, как ему с больной ногой подниматься пешком на шестой этаж, потому что лифт сломался еще неделю назад.       — И какие же окна?       — Второе окно справа, рядом балкон, — указав рукой, объяснил парень.       — С ума сойти, ни одного цветочка.       — Вздумаешь притащить это зелёное нечто, я тебя с ним выставлю.       — Я тоже не любитель растительности, так что выстаивишь по другим причинам, — усмехнулся Арсений, заглушив двигатель и вытаскивая ключи, — Тут метро-то есть поблизости?       — За углом остановка, там на автобусе до ближайшего метро минут пять ехать, — Антон задумался, глядя на снег и на то, как Арсений задумчиво крутил ключи.       С одной стороны он мог бы предложить тому доехать на своей, но, по сути, служебной, чтобы по снегу с ушибленной ногой не ходить. А вот с другой, Шастун как представит, что ему завтра с его-то больной ногой на автобус, а там на метро, потом ещё до отделения идти, то альтруизм быстро угас.       — Есть идея, которая тебе не понравится, — начал парень, глянув на пассажира, и тот в ответ вопросительно посмотрел, — Я завтра утром за тобой приеду на этой машине. Ты всё равно педали нажимать не можешь.       Антон приподнял брови и даже не пытался скрыть удивления таким предложением. Вторая эмоция попытки разгадать в чем подвох.       — Нет. Мне нужно ещё смириться, что придётся с тобой жить, а тут ещё ехать, нет, спасибо.       — Как знаешь, — отдавая ключи, тихо сказал Арсений и не спешил выходить.       Положив в карман ключи, Шастун тоже не спешил выходить то ли, чтобы не морозиться лишний раз, то ли, чтобы не оставлять недосказанность. Только вот что сказать? Оба прогоняли в голове этот же вопрос.       — У тебя огнестрельное вообще есть? — всë же спросил с усмешкой Арсений.       — Зачем оно мне? У меня нет цели убить, а только обезвредить. Я же не варвар, — затем тихо добавил, — Как некоторые.       — Я извинился.       — Всë, выходи из машины давай.       — Ой-ой, всë, — открывая дверь и уже стоя на улице, перековеркал парень, — Оставляю тебя наедине со своей ласточкой, или как ты её называешь.       — Вообще-то… — начал было распинаться Антон, но тот закрыл дверь и многозначительно посмотрел, как бы говоря «Ой, как похуй».       Немного хромая Арсений пошëл по направлению к автобусной остановке. Серость неба разбавлялась белым пушистым снегом, который медленно покрывал землю и тут же таял на асфальте. Стараясь хоть как-то отвлечься от боли в ноге, парень рассматривал и снежинки, и свои ботинки, и брошенные на землю окурки, лишь бы не думать о своём мучении. Каждый шаг отдавался болью в бедро, поэтому он старался осторожно наступать и самое главное, чтобы ещё и не поскользнуться. Сидя в машине, Антон наблюдал за этим пингвином и усмехнулся такой картине.       «Ну какой дурак, а? И как с ним жить и работать, не представляю. Хорошо, если квартиру не сожжёт, лишь бы мне жизнь подпортить. Сейчас ещё домой как-то подниматься. Блять, что ж так ноет-то. Как только умудрился-то?»       Прошла целая бесконечность, как Арсений добрался до метро близ отделения. Успев проклясть и Шастуна, и Стаса, и то, что он машину оставил у отделения, и снег, и холод, Попов залез в свою машину и сразу же включил печку. Спустя пару минут, он почувствовал словно оттаивает и снова оживает. Ноги настолько замерзли, что он в какой-то момент пути даже не чувствовал боли в колене. С появлением тепла, оно заныло противной болью, как будто у того уже во всю развивалась старость, и суставы предвещали дождь. Уперевшись лбом в руль, он задрал брючину, чтобы посмотреть ещё раз на последствия такой стрельбы. Вот если бы тот выстрелил просто в ногу, то с синяком можно было бы жить и никаких бы последствий не было. Этот же «профессионал» стрелял в сустав, в колено, что могло привести и к внутреннему нарушению работы суставов. Понадеявшись на то, что гематома пройдет, парень выдохнул, опустил ткань и погладил пару раз колено для согревающего эффекта.       Доехал он до дома вполне неплохо, потому что прострелили-то левую ногу, а она использовалась только для сцепления, а значит не так часто. Зайдя домой, он тут же сел на ближайший пуфик, где все жители дома надевали обувь. Из кухни вышла Есения с чаем и удивленно посмотрела на брата.       — Привет, — ударившись затылком о стену и прикрыв глаза, устало прошептал парень.       — Привет… Ты точно в полицию устроился, а не на бои без правил? — кладя чашку рядом на тумбочку и осматривая некоторые ссадины на лице, задала больше риторический вопрос девушка.       — Иногда сам не знаю.       — Ща аптечку принесу, — уходя на кухню, сказала Есения.       — Да оставь, нормально всё.       — Да-да.       Девушка села на корточки, держа в руках заживляющую мазь и моток ваты. Арсений выглядел очень уставшим и бледным, отчего она даже немного напряглась.       — Ты сам или мне тебе обработать?       — Сам, спасибо, — глядя на сестру, слабо улыбнулся парень, — Очень мило с твоей стороны конечно, что ты дома.       — Ну, не каждую же ночь под утро возвращаться.       — О боже, как они быстро растут, — псевдоумилительным тоном, тихо произнес парень, за что получил по больной коленке и рефлекторно наклонился сморщившись от боли.       — Господи, с коленкой-то что? Опять тренировка?       — Мой напарник контуженный наглухо, агрессивный комок… агрессии. Он прострелил мне колено из пневматики, поэтому не бей, пожалуйста.       — Агрессивный комок агрессии, — усмехнулась девушка, осматривая брата на другие повреждения, — Не хочешь пожаловаться начальству? А то стрелять в своих коллег такое себе занятие.       — Не хочу. Там я хуже немного ответил, поэтому не буду. Тем более я тебе ябеда что ли?       — Детский сад, — вставая и уходя в гостиную, прошептала девушка, — Серёжа уехал куда-то, если что.       — Хорошо, спасибо.       Антон добрался до дома, поднявшись по лестнице, всю дорогу попутно матерясь, и кинул ключи на столик с зеркалом, а затем буквально рухнул на пол, чувствуя облегчение в ноге. Как ему придется работать, каким образом ладить с напарником, что говорить Стасу — всë это жужжало словно мухи в голове, передвигаясь роем мыслей по этой коробочке. Тишина и темнота квартиры привели в чувство, когда Антон наконец выдохнул, растворяясь в моменте. Сейчас нужно раздеваться, идти в душ, перематывать ногу или хотя бы немного её полечить, а значит ещё и посмотреть есть ли быстро заживляющая мазь. Хорошо, хоть порез не нужно зашивать, но тот факт, что он прямо на сгибе, нервировал. Рассматривая потолок, боковым зрением он зацепился за обычно закрытую соседскую дверь.       «Он ещё сюда переедет… Даже дома не буду чувствовать себя в безопасности, как и должно быть, блять, дома. Что вообще такое «дома»? Что за эфемерное место такое? Может как в Торе: «Асгард — это не точка на карте, а асгардцы»… »       Так он просидел ещё около получаса и только затем медленно, но верно вставал, щурясь от боли и опираясь на стену. С трудом приняв душ, он сидел на кухне, на столе были разбросаны медикаменты из аптечки, в поисках бинта и необходимой мази. Порез не глубокий, конечно, не такой, чтобы зашивать, он скорее сам по себе неприятный, тонкий, как бумагой палец порезать. Антон закурил, вспоминая, как Стас запретил курить в квартире, но с открытым окном, и стоя почти рядом у него, почему бы и нет. Дело некого Душителя стало маниакальной идеей. Когда Антон читал про такое у следователей в институте, просто как теорию, как историю одного человека, то никогда не понимал такого желания поймать преступника. «Да, он убивает, но неужели это во всех следаках говорит такая жажда справедливости?» — так он думал до момента появления «своего» убийцы.       «Почерки разные, жертвы разные, только эта татуировка объединяет… Так, а с чего мы решили, что это один человек? Может это всë разные люди под руководством одного? Бля-я, а как искать-то таких, за какие ниточки дёргать? Надо найти тогда хотя бы одно звено, чтобы через него развалилась цепочка полностью.»       Парень потушил сигарету и, хромая, дошёл до своей комнаты. Как только он нашёл свой ноутбук, то выдвинулся на поиски хоть какой-нибудь зацепки. Не могли они все быть такими идеальными и образцовыми людьми, даже учительница. Начать он решил с самой «свежей» жертвы, Беляевой.        Арсений сидел на диване в гостиной и просматривал личные страницы каждого и в том числе своей учительницы. Фотографии с классами, с собакой на чьей-то даче, детей у неё не было, мужа тоже, про родственников непонятно. В друзьях полно людей её возраста и младше, но кто из них родственник сложно было догадаться. Блуждая по сообществам, по друзьям, по записям, по фотографиям ему это порядком начинало надоедать. А тут ещё и Есения зашла.        — Чë делаешь? — садясь на диван, спросила девушка.        — Работаю.        — В комнате не работается?        — А тебе в комнате не сидится? — глянув на сестру, едко усмехнулся парень.       — У меня в комнате телевизора нет, а я посмотреть хочу.        — Ничего, скоро в любой день тут будет свободно, а пока я поработаю тут.        — «Скоро»? — поинтересовалась Есения, крутя в руках пульт.        — Я перееду.        — Чего? Куда?       — В одну из депрессивных хрущевок, — вздохнул Арсений, просматривая статьи и открывая для себя новую функцию в соц.сети.        — Ты… ты девушку нашёл?        — Ну-у, судя по твоему критерию к кому можно переехать, тогда уж парня, — он закрыл ноутбук и хмыкнул, — А если по-нормальному, то мне с моим напарником попалось мегасложное дело в виде серийного убийцы, который любит всех душить и головы отрезать, поэтому начальник сказал, чтобы был мозговой штурм, а важное условие, чтобы он проходил в одной квартире. Через два дня надо туда вещи перевезти.        Есения слушала внимательно, но на последнем предложении нахмурилась и посмотрела в сторону. Жили ли они порознь? Постоянно, особенно Есения. Если Арсений себе выбирал постоянных партнеров, то никогда почти не жил у них, да и в принципе старался не жить вместе, то Есения была ещё той лягушкой-путешественницей и могла жить с парнями до месяца, а то и до полугода. Последнее время из-за насыщенной воровской жизни и убеждения ещё со времён отца, что куда проще строить планы, когда все участники дела дома, они решили жить все вместе. Поэтому такая новость застала девушку врасплох.       — Сень?        — Вообще с концами?        — Господи, нет конечно, я не смогу с ним жить постоянно и как только появится возможность — домой. На выходных, скорее всего, буду приезжать.        — И как вы будете жить, если он тебе в колено выстрелил?        — Весело, — усмехнулся парень, но замечая настроение сестры, потрепал ту по голове под возмущенное «Эй!», — Да ла-адно, нормально всë будет.       — А если не будет? — отодвинулась девушка, чтобы тот не смог дотянуться до неё.        — Ну, а что может пойти не так?        — Арс, если тебя убьют, я тебя никогда за это не прощу. Просто хочу, чтобы ты знал это заранее.        — А как же правило «О мертвых либо хорошо, либо никак»? — попытался свести на шутку Арсений, но затем уже спокойнее и чуть серьёзнее добавил, — Обещаю, что не умру. Не хватало ещё умереть будучи полицейским, а не при краже там, банка или крутой галереи.        — Так вот как ты хочешь умереть, — засмеялась девушка, — При краже картин из галереи. Ну, какой ты задрот, конечно.        Девушка за это получила лёгкий пинок в ногу.       Спустя время, когда Арсений оказался уже в своей комнате, то действительно задумался о возможности умереть на каком-нибудь опасном задании. Зная Шастуна, тот может и на такое отправить, но сегодняшний случай показал, что у него действительно нет цели причинить как таковой вред, а скорее припугнуть или поставить на место. Значит, наверное, не пошлёт одного на смерть. Стас вот, как начальство, вполне может, но тогда уж вдвоём. В любом случае, он умирать не хотел и не планировал, скорее из правила «Мне нельзя, у меня сестра».        Как только Арсений приехал в отделение, то его тут же вызвал к себе Стас. Идти к нему не хотелось от слова совсем, так ещё и без Шастуна, что говорило о том, что получит он один опять за двоих только из-за того, что приходит вовремя. Начинало надоедать.        — Доброе утро, проходи, — вполне доброжелательно сказал начальник, смотря на парня, а не в бумаги, как это бывает обычно.       Опасливо, но Попов всё же прошёл, ожидая подвоха.       — Съезди, Шастуна забери, пожалуйста.        — Чего?        — Этот дурак, из-за тебя кстати, — указав пальцем на парня, продолжил Шеминов, — Не может нажимать на педали, до метро не дойдёт и кости ломит, и хвост отваливается, короче. Позвонил, попросил ему машину прислать, а я думаю обойдётся, поэтому едь ты туда, и вдвоём приезжайте.        — Мне просто на метро и на автобусе за ним ехать, чтобы это упёртое создание сюда привезти?! — возмутился Арсений, вспоминая, что вчера говорил тоже самое, предлагая помощь.        — Ой, всё, Попов, не выкобенивайся, вы и так являетесь предметом слежки за вами. Чуть ли не испытательный срок. Поэтому едь. Хочешь метро тебе оплачу? — усмехнулся Стас.       — Нет, не хочу! Он же… Господи, как он меня заебал, — пробубнил Попов, неосознанно хлопнув дверью.       — Н-да, — заключил Стас, находясь в одиночестве в кабинете, — Меня пугает, что он начинает перенимать его привычки. Ну, да ладно. Живы и хорошо.       Злой полицейский, идущий в метро, это, конечно, со стороны обычных гражданских людей зрелище не очень доброжелательное, а вот со стороны сотрудника полиции, вполне комичное. Особенно зная предысторию. Он злился ужасно, задавая одни и те же вопросы то ли адресованные Богу, то ли вселенной, то ли судьбе, то ли кондукторше в автобусе «Почему я? За что?».       Приехав на нужное место и подходя к тому же парковочному месту, где он же вчера её и оставил, на улице курил проклятый тысячу раз за дорогу Шастун.       — Здрасьте, товарищ следователь, — подходя к тому и убрав руки в карманы, недовольно поздоровался Арсений.       — Бля-я, — протянул Антон, — Я же просил Стаса машину.       — Вообще скажи спасибо, что я приехал, — забирая у того ключи из рук и открывая водительскую дверь, недовольно пробубнил парень.       — Спасибо, — сев на пассажирское, едко произнёс Шастун.       — Пожалуйста, — так же ответил Арсений, включив печку, ожидая, когда машина нагреется, — Мог бы хотя бы машину прогреть.       — Я сказал уже по-моему, что ждал, когда за мной приедут.       — Всë, замолчи пожалуйста. И так из-за тебя с утра пораньше пришлось в метро тащиться.       В салоне стало тихо, и был слышен только звук работающей печки. Увидев как тот действительно злился без всяких едких высказываний, подтруниваний и выпендрежа, а вот прямо в лоб, то Шастун даже тихо усмехнулся, что осталось незамеченным. Только вот такое его настроение хотелось продолжить, и он впервые понял в чём кайф бесить злых людей, и почему Арсений этим часто занимался.       — Было бы даже неплохо, если бы ты приехал на машине, отвёз бы меня на другой машине в отделение и вернулся бы обратно на метро за другой машиной оставленной тут, — рассуждал Антон, жестикулируя в попытках не засмеяться.       Арсений не мог убить человека, даже в теории такое сложно было представить. До появления такой фигуры, как Шастун Антон Андреевич в его жизни. Вот именно сейчас мало того, что он упрямый, тупой, упёртый не в ту сторону, так ещё и издевается. Смотря на того нечитаемым взглядом, хотя Шастун в нём вполне мог прочитать «Я, наверное, тебя тут удушу этим ремнем», Арсений вздохнул.       — Я убью тебя.       — Не надо, я только пришил погон, — улыбнулся парень, — Поехали давай, машина прогрелась.       — Господи, дай мне сил, — прошептал Арсений, выворачивая руль.       — Ты верующий? — удивился Антон.        — Нет, но вдруг Бог готов тебя к себе прибрать.        Шастун искренне рассмеялся чуть сгибаясь, на что Арсений даже удивился и немного успокоился. Сейчас это был как будто не следователь Шастун-младший со своими заёбами и неприятным прошлым, а обычный двадцатилетний парень искренностью походивший иногда на Есению.       «Она ведь старше его всего на год или на два года. Мозгов у неё, конечно, поменьше, но и этот тоже иногда не шибко.»       Антон уже давно успокоился и отвернулся к окну, когда Арсений всё продолжал крутить свою шарманку о том, что тот какой-то другой. Да, невыспавшийся, с синяками под глазами и постоянно зевающий, но все равно другой не в прямом смысле этого слова.       Видимо у них, так называемое, негласное перемирие. Несмотря на этот факт, они всё равно доехали до работы молча. Антон делал шаги уже чуть увереннее, но это скорее всего из-за настроения, а не из-за того, что нога за ночь неожиданно быстро прошла.       Медленно поднимаясь по лестнице, поморщившись и всячески стараясь найти положение, в котором нога сгибается наименьше всего, Антон всё же поднялся и открыл дверь. Ира встретила его удивлённым взглядом, но не могла ничего сказать и выразить своё удивление, потому что разговаривала по телефону. Когда она сбросила трубку, то могла увидеть только удаляющегося наверх, хромающего Антона. Арсений шёл за ним, но с сильным отставанием. К моменту, когда девушка закончила свой разговор, он проходил как раз мимо неё. Ира хотела того притормозить, но он начал идти спиной вперёд, и прошептав: «К Стасу, срочно надо, опоздаем, прости», он сложил руки в умоляющем жесте и так же скрылся за углом. Придя в кабинет, Шастун тут же уселся на диван, а напарник продолжил стоять.       — Ну что, горя мои луковые или гори мои луковые, — чуть нахмурился начальник, думая как правильно, но затем отвлёкся от этой мысли, — Как расследование продвигается?       — Хуево, Стас, — тряся ногой от чего-то весело отозвался Шастун, — Три убийства, из которых мы имеем: разные способы убийства, разный пол, возрастная категория сходится и татуировки эти, по которым их в серию определили. Исходя из этого, я думаю, что работала группа людей либо, как секта какая-то, объединение, либо наёмники чьи-нибудь. Из улик: листок, который Попов нашёл, гвоздь, за который Беляева зацепилась, у Лавлинского картина всё ещё не всплыла нигде, меня это тревожит тоже, Мережковский слишком чистым выходит.       — Это ты уже не факты мне доносишь, а своё мнение. С напарником его обсудил?       — Э-э, да, — быстро глянув на Арсения ответил Шастун, — Вот сейчас.       — Ладно хоть так, — прошептал Стас, — Версии это хорошо, но они должны быть подкреплены фактами. У вас ничего нет, кроме разных способов убийства.       — Кстати, товарищ следователь, — обращаясь к напарнику, торжественно позвал того Арсений, — Ваша версия не очень, потому что убитые знали убийцу. Возможен вариант, конечно, что это были всë разные люди и они всех их знали, но…       — Хорошее уточнение, — задумчиво смотря на кресло, протянул Антон, но затем словно проснулся и добавил, — Я ещё сегодня ночью просматривал документооборот у Мережковского, — наклоняясь корпусом вперёд, заговорческим тоном начал Антон, — Там много непонятных поступлений, так же как и трат в больших суммах. Я понимаю, бывший хирург, всë такое, себе на безбедную жизнь накопил, но там цифры страшные, Стас.       — И что это?       — Не знаю, думать надо и лучше просмотреть, — снова откидываясь на спинку дивана, сказал Антон.       — Ну, фронт работы есть и я бы на вашем месте поторопился, потому что нужны подозреваемые.       — Ты вот всегда так гонишь как будто…       —… как будто бы заставляю работать, да?       — Кстати, убитая оказалась моей учительницей, — решил вставить свои «пять копеек» Арсений.       — Про татуировки ничего не знаешь?       — Нет, да и на странице у неё только коты, да цветы.       — А ты что там хотел найти? — обернувшись на опирающегося на стул Попова, усмехнулся следователь.       — Не больше не меньше, фотки из какого-нибудь мафиозного клуба «Чёрный квадрат», — саркастично ответил Арсений, — Если у неё нет детей, то нужно понимать кому перейдёт квартира. Квартирный вопрос, знаешь, тоже часто встречается.       — Не, если серия, то и у Мережковского должен был дом переходить кому-то, про коллекцию Лавлинского я вообще молчу. Не, — рассуждал вслух парень, отмахнувшись рукой от идеи.       — Ладно, потом ещё подумайте. Ты говорил гвоздь у вас там какой-то, едьте к Димке, он говорит что-то нашёл интересное.       — В лабораторию? — встрепенулся помощник следователя, видя как Антон спокойно встал, а Стас тут же начал кому-то звонить.       — Да, — непонимающе кивнул Шеминов.       — А ты чë пробирок боишься? — открывая дверь, усмехнулся Шастун, — Станислав Владимирович, бывай.       Оба вышли из кабинета в раздумьях, а Арсений ещё и с новой теорией от следователя.       «Интересно, как давно он об этом догадался? На месте преступления? Или дома сидел, искал информацию и додумался? У меня и мыслей не было о группе людей, а то всë Душитель-Душитель.»       — Снова я за руль? — остановившись у машины, вздохнул Арсений.       — Если хочешь, чтобы мы разбились, давай я, — открывая дверь пассажирского сиденья, съязвил Шастун и сел в машину. Оба снова оказались в салоне машины, которая даже не успела ещё остыть с их приезда, поэтому необходимости стоять и разогревать не было.       — Ты давно про группу подумал? — выезжая с парковки и смотря по сторонам, спросил парень.       — Вчера. Я бы у Мережковского ещё банковские выписки посмотрел. Не нравится он мне. У Лавлинского и Беляевой всë прозрачно что ли, а этот… не знаю.       — Может это… что-то вроде какой-нибудь мафии чёрного рынка? — усмехнулся Арсений, стараясь хоть как-то выйти на нужный вариант ответа, тыкая во всë подряд. Но Антон действительно задумался над этой теорией, но что тогда каждый из них мог продавать?       — Как сюда вписывается учительница? Ну, предположим, что так и есть.       — У неё на стене полно статей по музею. Она туда водит экскурсии со школьниками то ли подрабатывая, то ли просто фанатка музея. Имеет же доступ к экспонатам и вполне возможно…       Арсений смотрел на дорогу, но мысли занимал только что озвученный факт, пока он не почувствовал на себе взгляд человека со стороны пассажирского. Тот глянул на него мельком просто проверить, может тот что-то важное увидел или вспомнил, но наткнулся на немного другого Антона. Он чуть наклонил голову в бок и с нескрываемым интересом разглядывал немного даже смущённого таким взглядом водителя. Медленно и еле заметно губы дрогнули в полуулыбке, и он посмотрел в сторону, как будто о чём-то задумался.       — А ты не так бесполезен, как я думал, — усмехнулся Антон, отворачиваясь и смотря в окно.       — Я тебе это давно говорю, а ты не слушаешь, — с интересом посмотрев на того мельком, чтобы не отвлекаться от дороги, сказал Арсений.       Каждый думал о своём с этого момента, поэтому в машине царила тишина: один о новой версии происхождения группировки убийц или же как те были всего лишь наёмниками, а Арсений думал про напарника. Уж очень он его пугал своей адекватностью.       Доехав до лаборатории, Арсений поставил служебную машину на сигнализацию и осмотрел одноэтажное здание в виде советской постройки из красного кирпича, где виднелась уже затёртая табличка, на которой можно было еле разглядеть «Криминалистическая лаборатория по городу Москва и Московской области». Размышляя над тем, почему государственные учреждения выглядят так отвратительно, он собирался уже открыть дверь, но не заметил, как быстро дошёл под впечатлением ужаса, рассматривая лабораторию, и оглянулся. До двери шёл, ковыляя, Шастун, который осуждающе посмотрел на напарника, что тот забыл о его ранении.       — Тебе по…       — Себе помоги, — пробубнил Антон, недовольно щурясь от неприятного чувства в ноге и самостоятельно открывая дверь в лабораторию.       Арсений фыркнул, закатил глаза, но прошёл следом за напарником. Со следователем тут, очевидно, были хорошо знакомы, потому что он всем радушно улыбался, здоровался, ему говорили чтобы тот заходил почаще, а он отшучивался, что хорошо, что редко здесь бывает. Жёлтые обои, старая техника, бегающие люди в халатах и в полицейской форме, запах подвального помещения и теснота — всë смешалось и Арсений как пятилетний ребенок, у которого мама долго с подругой разговаривает, дёрнул Антона за рукав.       — Эй! — одновременно пугаясь и злясь, прикрикнул Шастун, глядя на без конца дергающего за рукав напарника.       — Пойдём уже, я кабинет Поза даже отсюда вижу.       — Кстати, а это мой напарник, — дёрнув того за локоть, чтобы его отцепить от своего рукава, чуть подтолкнул того парень к неизвестной девушке в очках, — Попов Арсений Сергеевич.       — Очень приятно, Антонова Елена Петровна, — чуть наклонив голову в знак приветствия, сконфуженно представилась девушка.       — Кхм, взаимно. Слушай, напарник, может пойдём?       — Мёртвого заебёшь, — пробубнил Шастун и уже более приветливо обратился к сотруднице, — Ладно, пока, Лен.       Арсений первым зашёл в кабинет, и Дима тут же поправил очки, взглянув на людей в дверях в форме, а не в медицинском халате.       — О-о, какие люди, приветствую, товарищи следопыты, — здороваясь за руку сначала с одним, а затем и с другим, улыбаясь, произнес Позов.       — Привет. Как сам?       В момент диалога из приоткрытой двери с пыльными колбами и отдуваясь от чего-то, вышла девушка в медицинском халате.       — Дим, а у нас точно… — девушка остановилась, смотря на Антона, пока тот улыбался, как кот смотрящий на сметану, — Анто-он!       Сотрудница поставила всë, что вынесла на ближайший стол, быстро отряхнула халат и подошла к парню с открытыми руками с целью обнять. Арсений стоял в углу, оказавшись случайным свидетелем подобной сцены, персонажей которых он не очень понял. Дима смотрел на них и по-доброму усмехнулся, наблюдая искрящимся взглядом за происходящим, а Антону из-за роста пришлось чуть наклониться, чтобы обнять. Некая сотрудница лаборатории представляла собой девушку лет тридцати, светлые мелированные волосы, убранные в аккуратный хвост, завязанный снизу, и в классических брюках и рубашке. Парень стал свидетелем, как его напарник общался с некой Леной в коридоре, но сейчас он выглядел в разы счастливее и искреннее.       — Привет, Кать, — отстраняясь от девушки, улыбаясь, поздоровался Антон.       — Ты ёще вырос что ли?       — Ха-ха, — шуточно закатив глаза, раздельно произнёс следователь, — Очень смешно, и совсем не старая шутка.       — Ой, да ладно, — замечая пару удивлённых и наблюдающих за ними голубых глаз, она стала чуть собраннее и серьёзнее, — Кхм, здравствуйте.       Арсений не понял кому это было адресовано, но когда осознал, что ему, то вышел чуть вперёд.       — Здравствуйте.       — Кать, это новый напарник Антона — Арсений, — представил их друг другу Дима.       — А-а, — протянула она так, как будто наслушалась о нём миллион историй, — Арсе-ений. Я Катя, жена вот этого моего ассистента, — глядя на Диму, усмехнулась девушка.       — Ой, вот не надо, чья бы корова мычала.       Антон к такому давно привык, поэтому смеялся и шутил вместе с ними или просто наблюдал за счастливой ячейкой общества, а вот Арсений чувствовал себя максимально не в своей тарелке. Ему казалось, что он словно наблюдает за сокровенным счастьем свидетелем которого не должен был оказаться. Они с Димой представляли собой гармоничную пару и как будто самой судьбой было предсказано, что они обязаны были найти именно друг друга, а не кого-либо другого. Подобное общение напомнило ему любовь и взаимопонимание, которое было у его родителей когда-то давно.       — Мы, на самом деле, за гвоздём пришли, — рассеивая всю эту ностальгически-зефирную атмосферу, не забыл кашлянуть Шастун.       — Да, точно, — бегая взглядом по лаборатории, тихо сказал себе под нос Позов, — Вам это точно понравится.       Пока Катя села за компьютер, тут же включаясь в работу, Дима ходил перебирал бумаги, причитая «Да где же оно…». Антон сложил руки на груди и облокотился на стол, ожидая экспертизы.       — Нашёл! — вытаскивая помятую папку, обрадовался Дима, — Даже ничего говорить не буду, сами прочитайте. Кать, открой это на… А ты уже, хорошо.       Перелистывая страницы Антон нахмурился, вчитываясь в текст, а Арсению оставалось только ждать либо когда тот его погрузит в курс дела, либо потом сам прочитает уже после напарника.       — Кто такой Петров С.А? — глядя на Диму, спросил Антон.       — А вот это уже вам предстоит выяснить. Вам повезло и на том гвозде помимо тканевых волокон убитой, её крови и остатков кожи, кровь некого Петрова С.А. Определили, потому что он уже был в базе данных.