В погоне за собственной тенью

«Весь мой смысл в твоих глазах, Когда я вижу его, мне нравится. Плюс зелёный — мой любимый цвет, Зелёный — мой любимый цвет!»

      У Антона мысли тоже были не лучше, поэтому он лежал на кровати и залипал в телефон, чтобы хоть как-то отвлечься. Неожиданно вспомнил, что так и не позвонил маме, поэтому проматерился про себя и набрал контакт «мама».       Долгие гудки были слышны в трубке, пока наконец не послышалось возмущенное «Алло».       — Привет, мам.       — А-а, ты вспомнил о моём существовании?       — Прости, пожалуйста. Забегался, — вздохнул Антон, потирая глаза, — Не разбудил?       — Нет. Где ты там забегался, марафон что ли бегал?       — Почти. Тут просто, такое, — кряхтя, он сел и облокотился на спинку кровати, — Короче, сложно всё.       — Что случилось? — уже переживая, уточнила женщина.       — Как бы так сказать, — нервно хмыкнул Антон, думая, что сейчас не самое подходящее время для того, чтобы совершить каминг-аут, да и о ранении не хотелось говорить.       «М-да, такой себе выбор. «Мам, я тут парня нашëл, который показался тем самым человеком, но ошибся в итоге» или «Меня ранили тут и зашивали, а так всё в порядке».       — Как есть, Антон. Что такое?       — Нам Макар кошку притащил, — хмыкнул парень, — Чуня зовут. А сам в отпуск умотал.       — Господи, вам-то зачем кошка? Вы же работаете, она весь день дома будет одна?       — Мне… мне тоже отпуск дали, но я никуда не поеду.       — Почему к нам-то не поехал?! — тут же спохватилась мама, — Тебе отпуск сколько раз вообще в жизни давали? Сейчас первый?       — Мам, не утрируй. Второй раз вообще-то, — улыбнулся Антон.       — Ой, легче стало-о. Да, конечно. Скажи честно, не поехал потому что девушку нашёл и хочешь с ней отдохнуть?       Антон услышал, как за дверью что-то просыпалось и усмехнулся, что отчасти тут есть правда в её предположении. Только не совсем отпуск, действительно хочет отдохнуть, но и не девушка.       — Нет. Мне и без девушки нормально. Болезненно правда несколько, но нормально, пройдёт со временем, наверное, — меланхолично завуалировал правду парень.       — Антош, — ласково и осторожно позвала того женщина, — Скажи правду, что случилось?       — Мам, всё нормально. Не переживай, пожалуйста. Извини, что раньше не перезвонил.       Плавно сведя тему на нет, они закончили разговор на относительно хорошей ноте. Антон врать-то не умел, а в его случае такой навык бы очень пригодился.       «Зато вон как у Арсения хорошо получается» — едко усмехнулся Антон, перевернувшись на бок и тут же застонал, забыв, что он больной.       Он задремал в не самом приятном расположении духа и в странных мыслях, но всё же желание поспать было сильнее.       Арсений подготовил кошачью миску, лоток, накормил Чуню и не понимал, почему она ходит за ним по пятам. Уже собираясь показать ей второго временного «хозяина», он вспомнил, что напарники, вроде как, без стука не входят, затем глянул на древнее и уже немного пожелтевшее расписание кто в какой момент может появляться на кухне и усмехнулся. Когда-то ещё и по графику жили, чтобы пересекаться по минимуму.       «Интересно, теперь опять эти правила будут действовать или какие? Как вообще было до этого? Надо обговорить с Антоном список того, как ведут себя напарники. Господи, какой бред. Мы же оба будем притворяться, что ничего не было. «Просто напарники». Да, все же напарники так делают, это абсолютно нормальное явление.»       Внутренне появился маленький капризный ребенок, который стоит в магазине и буквально кричит: «Я не хочу так! Мне так не нравится, я хочу другое! Было же всё нормально, а теперь как?». Взрослым было бы проще жить, если бы они чаще слушали своего внутреннего ребёнка. Было бы столько искренности, прямолинейности, но при этом и импульсивности, и инфантильности, но зато было бы проще. Всем было бы проще. Но Арсений в целом своего внутреннего ребенка не очень-то любил, потому что он в детстве был самым вредным человеком на свете. За многие поступки стало стыдно, за слова ещë больше, но уже ничего не сделать. Поэтому он и не любил эффект ностальгии, из-за этого простого «уже ничего не сделать».       Проснулся Арсений уже глубокой ночью снова из-за кошмаров, но на него уставились два светящихся в темноте зелёных глаза. Он пытался сначала понять, где он и откуда тут кошка, а потом проснулся окончательно и выдохнул.       — Чуня, напугала меня, — облегчённо прошептал парень.       Она легла к нему на бок и замурчала. С каждым поглаживанием, он всё быстрее успокаивался и настраивался снова на сон. Но в любом случае после кошмаров хотелось на воздух, поэтому пришлось встать и открыть форточку. Задумчиво накинув тёплую домашнюю рубашку, он прикрыл за собой дверь, внимательно смотря теперь под ноги, и вышел из комнаты. Было тихо и темно. Из комнаты Антона доносилось размеренное дыхание, и парень прикрыл дверь в его комнату. Возникло странное желание не спать всю ночь и хоть как-то пережить день. Всё равно ведь на работу не надо вставать. Зайдя в гостиную, он глянул на телевизор и его посетила странная, как ему показалось, мысль.       «Антон как-то говорил, что у него есть все диски Гарри Поттера… Хотя бы узнаю, что это такое.»       Включать свет он не стал, поэтому, пользуясь фонариком на телефоне, нашёл древний DVD проигрыватель и запустил первый фильм. Сев на диван, он сделал потише и принялся читать, что написано на коробке из-под диска, пока шли титры. Поморщившись, что это фантастика, Арсений принялся смотреть. Рядом с ним легла Чуня, и он почти залпом посмотрел первую часть, даже без какого-либо желания спать. Первый фильм настолько заинтриговал, что он уже глубокой ночью, часа в четыре, включил следующий. Организм всë-таки не выдержал и за двадцать минут до конца фильма, Арсений уснул с Чуней под боком.       Антона разбудил будильник в восемь утра, который он забыл отключить. Потом уснуть ему не удалось и пришлось встать. Выйдя из комнаты, он поморщился от холода и непонимающе посмотрел на закрытую дверь соседней комнаты.       — Еб твою мать, — прошептал Антон, закрывая форточку.       Он осмотрелся, не понимая, где напарник, и немного нахохлившись от холода, решил сходить в туалет и продолжить спать. Хотя бы потому что под одеялом теплее. Открывая дверь в туалет, Антон боковым зрением заметил силуэт на диване и решил пройти в гостиную. Арсений свернулся на диване как мог, в ногах лежала кошка, и были разложены диски перед телевизором. Улыбаясь, он осторожно прошёл к стопке дисков, чтобы посмотреть, что тот смотрел и, сдерживая смешок, глянул на спящего.       «Не нравится ему фантастика, а сам ночью пошёл Гарри Поттера смотреть. Дурак… Опять, наверное, кошмары были, а потом уснуть не смог. И как тебе их лечить? Не может же такого быть, чтобы ничего не помогало. Как же хочется залезть к нему на этот диван и кое-как, но полежать бы вместе хоть немного. А если ещё и под одеялом...», — Антон грустно усмехнулся и ушёл из комнаты, досыпать свои законные часы сна. Когда он стал открывать дверь в свою комнату, то чуть не споткнулся о кошку, которая тихо мяукнула, привлекая к себе внимание.       — Прости пожалуйста, не заметил, — прошептал Антон, беря её на руки. — Думал, Арса там лежишь охраняешь.       Она тут же боднула его головой и положила лапки, вцепившись пока ещё не очень острыми когтями в плечо. Немного умиляясь, он с ней на руках прошёл на кухню и глянул на миску. Была полная, поэтому он опустил её на пол и налил воды. Та принюхалась, немного полакала воду и снова пошла хвостиком за Антоном. Как только он лёг на кровать, то и она пришла к нему.       — Осторожнее ты под… — Чуня легла тому на больной бок, отчего Антон сначала поморщился, а затем почувствовал тепло у раны и выдохнул, — Ну и ладно, лежи. Проснусь в крови с разодранными нитками, ничего страшного.       Затем последовал ленивый день, когда все проснулись. Арсений убрал диски, понял, что не выспался, у него затекла шея, но зато теперь точно было чем заняться вечером. Кое-как раскачиваясь за утро, он занялся перевязкой, пока вокруг них ходила Чуня.       — Да что же такое! — огораживая её от Антона, засмеялся Арсений, расставляя локти в стороны, чтобы кошка не пролезла.       — Не кричи на ребенка, — усмехнулся парень, смотря на кошку.       — Ага, она инфекцию занесёт, потом я виноват буду, — завязывая узел бинта, в укоризненном тоне произнёс Арсений, говоря это как бы Чуне.       Несмотря на то, что это был всего лишь котёнок, Чуня села на край кровати и внимательно наблюдала за действиями Арсения. Антон сначала усмехнулся тому, что кошка на самом деле всё понимает, а затем глянул на напарника. Он о чём-то задумался, смотря на рану и немного расслабился, закончив перевязку. Возникло желание узнать, как у того дела с кошмарами, всё ли нормально с Есенией, как ему «Гарри Поттер» и многое другое, что Антон спросил бы раньше. Понимая, что так будет сложнее отпускать, он решил воздержаться от таких личных вопросов и уклончиво отвёл взгляд в сторону.       — Спасибо.       — Да, на здоровье, — Арсений зевнул и встал с кровати, — Если что, я в гостиной буду.       — Неожиданный выбор, — ложась обратно на кровать, хмыкнул следователь.       — Количество комнат позволяет.       Он прикрыл за собой дверь и вышел из комнаты. Антон вздохнул и глянул на Чуню. Она как будто бы понимала, что в воздухе витает неопределенность, поэтому подошла к парню и потерлась о его ногу. Перебирая рыжую шерсть, Антон неосознанно улыбнулся, смотря на это удивительное животное. Вроде бы просто кошка, но выглядела так, как будто бы всё понимала, а может быть это просто самому Антону хотелось, чтобы его хоть кто-нибудь понял. Кому он может рассказать о том, с чем столкнулся? Маме? Не поймёт. Диме? Как-то сложно. Ира вообще может расстроиться. Разве что сильно завуалировать правду, прикрываясь такими словами как «девушка», «у нас с ней» и другие конструкции, к которым люди привыкли. Да, если и кому-то жаловаться, то хотя бы конкретно формулируя мысли, а у него вообще проблема не формулировалась. Арсений ему нравится, даже очень, сейчас немного даже другая фаза симпатии, больше напоминающая спокойствие и уютное единение. Да и вроде со стороны парня была видна взаимность, но было много незначительных, на первый взгляд, «но». У Арсения много странных принципов, правил, которые он как будто бы и сам не до конца понимает. Проблема была в том, что и у Антона было полным-полно условий, ограничивающих чью-то свободу. Ему бы много чего хотелось: чтобы у Арсения не было никаких секретов от него, чтобы мог безоговорочно доверять, говорить словами через рот, что чувствует, понимать собственные чувства, не говоря уж о предполагаемых чувствах других. Антон внутренне очень радовался, когда видел проявление подобных его «хотелок», что парень действительно открывается и как-то старается, но в какой-то момент их снова отбрасывает назад и Арсений снова закрывается в своей ракушке.       Парень и смирился бы со всем этим, что успел заметить в своём знакомом, но главным условием был новый этап в отношениях, потому что он рассматривал его как доказательство того, что не только Антон готов был рискнуть своими убеждениям, просто потому что хочет быть вместе, но и другой на это способен. Он представлял, что это похоже на то, что они вдвоём стоят у высокого выступа, и оба не знают, что их там внизу ждёт, если прыгнут. Антон воодушевлённый, готовый чуть ли не ко всему, оборачивается назад и ожидает увидеть тот же энтузиазм, но видит, как Арсений просто пятится назад в некотором опасении и страхе подальше от этой самой пропасти. Начнёт ведь юлить, самого Антона оттаскивать, оттягивать момент и заговаривать зубы. Заставлять его прыгать не хочется, да он и не сможет его заставить что-то делать, а сам он не прыгнет, пока не захочет. Вот и получается, что низы не могут, верхи не хотят.       — Может, ты знаешь, что делать? — шёпотом спрашивая у мурчащей Чуни, со вздохом произнёс Антон.       К сожалению, Чуня была не другом, не психологом, она даже не говорила, поэтому просто глянула на Антона с любопытством и спрыгнула с кровати, забавно поддевая лапой дверь. Парень выдохнул и накрылся подушкой, стараясь выкинуть это из головы, потому что у них убийств вагон и маленькая тележка, а он мало того, что дома, так ещё и думает не о том.       У Арсения в голове была не такая путаница, у него было лишь понимание, что он сейчас хотел бы сидеть в соседской комнате, делиться всякими мыслями, которых от себя-то сам не ожидал или просто побыть рядом хотя бы. Хочет, но не может. Чтобы получить желаемое парень спокойно мог бы сейчас прийти в комнату, сказать Антону, что подумал-подумал и согласен. Да, теперь всё будет по его правилам, они будут представлять собой настоящую пару и у них всё будет по-другому, но сам вёл бы себя как раньше. Несколько ветрено, необязательно и без чувства какого-либо долга. Он бы вполне спокойно и без зазрения совести мог бы соврать в который раз, чтобы получить желаемое, но не станет. Может соврать кому-то другому, но не ему.       «Антон он ведь… Он заслуживает большего, а если я ему буду так нервы трепать, он может и не встретит своего нормального, правильного человека, который будет соответствовать всем его установкам. А тут я. Я вообще в его график не вписываюсь. А почему, собственно, я должен в него вписываться? Почему вообще я ему чего-то должен? Хотя он этого никогда и не говорил в отличие от других. Та же Катя, сколько раз с нею поднимался разговор на тему серьёзности и «заземлëнности». «Арсений, я понимаю, ты вольная птица, но каждой нужен дом или пристанище, куда она прилетит». Бред какой. А он же даже не лезет в это, даже не говорит, просто сказал от себя, чего хочет. Если я не могу этого дать, то пути расходятся. Почему у него всё так просто? Больно, но взял и обрубил, чтобы не тратить ни своего и ни моего времени… Может, и не больно. С чего я вообще взял, что у него там что-то серьёзное или… Господи, блять», — он плюхнулся на диван и задумчиво посмотрел на стопку дисков, — «Может, Катя была права? Нельзя же всю жизнь так бегать от… серьёзных намерений или ответственности. Может, именно сейчас надо затормозить? А если не сейчас? Если не тот человек? Если вообще мы друг другу не подходим? Он во мне разочаруется или меня снова понесёт куда-нибудь? В который раз будет какая-нибудь сложность, и я уйду, вот что он делать будет? Да то же самое, что и остальные. Разочарование и злость. «Как так? Куда? Почему не предупредил?» Оно мне надо? Нет, конечно.»       Путаница всë-таки возникла, но он решил её просто игнорировать, поэтому включил следующую часть истории о мальчике, который выжил. Спустя несколько часов, а точнее на начало четвертой части, в комнату зашёл Антон с чашкой воды в руках, потому что запивал таблетки, и глянул на экран телевизора. Арсений чуть ли на пол не сел от интереса происходящего и только спустя минуту заметил прислонившегося и улыбающегося напарника в дверном проёме.       — Не смотри на меня так. Ты сам говорил, что диски есть.       — Я ничего против и не сказал, — тихо засмеялся Антон, решаясь всë-таки пройти в комнату, — И как тебе?       — Чш-ш, тут они с Волан-де-Мортом что-то обсуждают, — протараторил Арсений, чтобы тот его не сбивал.       Антон сел на другой край дивана, следуя принципу «чем дальше, тем лучше», и тоже стал смотреть, что там за сцена. Тут Гарри просыпается и говорит неожиданно появившейся взвинченной Гермионе, что ему приснился кошмар. Понимая, что дальше последует просто путешествие на соревнование по квиддичу, Арсений расслабился и глянул на почти рядом сидящего и хмыкнул.       — Вот бы и мне в кошмарах Волан-де-Морт снился, — отворачиваясь к телевизору, в шутку, но несколько грустную, свëл парень.       — Гарри потом эти сны помогли, может, и ты будущее видишь в них.       Оба усмехнулись, но продолжили смотреть. На сцене, когда Гарри стал заходить в кабинет Дамблдора, и тот на него буквально налетел с расспросами, как его имя оказалось в Кубке участников турнира, Арсений услышал, как Антон причитает наизусть вопросы.       — Гарри, ты бросал в Кубок своё имя? Нет, сэр. Ты попросил об этом кого-то из старших? Нет, сэр. Ты...       — Ты сколько раз смотрел? — удивился с улыбкой Арсений, смотря на такого же увлечённого просмотром Антона.       — Около пяти в дубляже, два в оригинале и прочитал только три книги. Остальные не осилил. Смотри, у них тут драма с Роном.       Периодически, на протяжении фильма что-то уточняя, а Антон, просто получая удовольствие от реакции Арсения на вселенную Гарри Поттера, они просмотрели так ещё две части. Предвкушая какие-то важные для сюжета моменты, Шастун ловил каждую эмоцию человека, который только знакомится с этим волшебным миром. Он даже рад, что они смотрят эту киновселенную, находясь именно в такого рода отношениях. Если бы были ближе, то ничего не досмотрели бы.       Неожиданно раздался звонок в дверь, и Арсений решил не травмировать напарника, поэтому пошёл открывать, попросив того поставить на паузу. На пороге стоял Дима, весь мокрый и немного продрогший.       — Приве-ет, — протянул Арсений, пожимая ему ледяную руку, — Господи, ты где так намëрзся-то? Проходи.       — Привет. О, боги, как у вас тут тепло, — блаженно простонал Позов.       — Давай куртку. Она насквозь, ты под водопадом стоял что ли? — улыбаясь и помогая тому снять куртку, спросил парень.       — Спасибо. Ты на улицу-то давно выглядывал? Там дождь, снег, слякоть, весна какая-то, кошмар, — Дима уверенно прошёл в сторону, где находился туалет и наткнулся на Антона, — О-о, привет. Сейчас, а то не помою руки — умру, сам знаешь.       Он вышел из ванной и тут же обнял Антона. Парень немного шикнул и тот отошёл в сторону.       — Куда попали, где у тебя твоя бандитская пуля?       — В рёбрах. Меня сжимать можно, но не сильно, — хмыкнул Антон, подталкивая того за плечи на кухню, — Пойдём, отогреешься. Хочешь, из своих футболку тебе посмотрю?       — Не-не, мне бы совсем немного подсохнуть и ухожу. Катя там тоже замёрзла.       — Там водопад что ли? — хмыкнул Антон, на что Дима сначала непонимающе отреагировал, а затем рассмеялся, похлопав того по плечу.       — Не зря вас поселили вместе я гляжу.       — Что? — не понял Антон, проходя с ним на кухню.       — Да, ничего, успокойся. Расскажи лучше, как ты? Арс, сильно его достаёшь?       — Пф, вообще не трогаю, — доставая с верхней полки коробку конфет, которую им зачем-то вчера отдал Макар, с усмешкой произнёс Арсений.       — Это откуда такие бо… Еб твою мать, откуда у вас кошка?! — пугаясь, что о его ноги неожиданно начала тереться кошка, несколько испугался Дима.       — Это Чуня, — познакомил их Антон, положив её себе на колени.       — Макар вчера приходил. Сказал в отпуск уезжает, а её не с кем оставить, заодно коробку конфет отдал. Я могу, конечно, не ставить чайник и предложить чего покрепче, но…       — Но нет, мне ещё домой надо, несмотря на то, что сегодня пятница.       — Я на антибиотиках.       — А я бы выпил, но, пожалуй, обойдусь, — садясь на стул рядом, добавил от себя Попов, смотря на Чуню на коленках у Антона.       Дима осмотрелся, потому что давно здесь не был и усмехнулся расписанию появления на кухне утром.       — Шаст всё так же с трудом терпит людей на кухне по утрам? — обращаясь к помощнику следователя, спросил Позов.       — Ну-у, сейчас не знаю, понадобится это или нет, — смотря в пустую чашку, мимолётно уточнил парень.       Антон отвлекся от Чуни и с интересом и лëгкой улыбкой посмотрел на напарника. Тот глянул в ответ, тем самым как бы спрашивая, совсем ли их отношения откатываются назад к начальному уровню или всë-таки не совсем. Эту кашу заварил именно Антон, а значит, ему и решать по каким правилам они теперь живут, Арсений-то границ всё так же не видел, кроме отсутствия какой-либо инициативы со своей стороны.       — Не понадобится, — снова поглаживая Чуню, тихо ответил Антон, — Периодически терплю с трудом не только по утрам.       — Ну, это не ново, — смотря то на одного, то на другого пробубнил Дима, понимая, что его какой-то шуточный вопрос послужил чем-то большим, — Как твоё ранение? Отдел послушать, ты чудом жив остался.       — Нормально всё. Через две недели швы снимать, может раньше, а там выйду, наверное. Толку-то тут сидеть, как в пансионате.       — Арс, а ты когда возвращаешься?       — Послезавтра, получается. Моя миссия тут его перевязкой заниматься, а дальше так часто можно будет не делать.       — Как там Катя? — вклинился Антон.       — Да, всё так же. Жалуется на погоду, — улыбнулся Дима, наблюдая за закипающим чайником, — А ты тут ремонт не делал, я вижу. Как въехал, так всё и осталось.       — Да, ну, — отмахнулся парень, — А смысл, если я тут, как гость. Никогда не знаешь, когда и куда пошлют.       — Я поэтому тебе всегда говорил, что своя квартира лучше, чем служебная. Вон глядишь в свою и Арсения не подселили бы, — Дима усмехнулся, глядя на Попова, вставшего выключать чайник, — Арс, без обид.       — Если тебе интересно моё мнение, то я с Позом согласен, — обращаясь к Антону, заверил его парень, разливая кипяток по чашкам.       — Спасибо, умники. Может, знаете ещё как купить квартиру или где? А, ещё лучше, на что?       — Мы с Катей ипотеку брали. Вот платим.       — У меня загородный дом, я оттуда никуда не планирую уезжать.       — А у меня всего этого нет, поэтому бессмысленно сейчас что-либо решать.       Спустя продолжительную паузу, трое замолчали, а Чуня перешла на коленки к Арсению.       — Шаст, знаю, сейчас такое сложно представить, но, рано или поздно, ты же женишься.       — Бля-ять, Поз, — безысходно простонал Антон, как будто его отец начал отчитывать.       — Ладно-ладно, не женишься, может, просто найдёшь девушку. Кстати, как там у тебя с тво…       — Вот когда я найду девушку, тогда с тобой это и обсудим, — спохватился Шастун, вспоминая, что уж больно откровенничал с Позом насчёт Арсения, заменяя его на нейтральное и загадочное «девушка».       Арсений по жизни был натурой наблюдательной и обращал внимание на детали, возможно, издержки профессии вора, поэтому он очень заинтересовался этой темой. Мелькнула мысль, что относительно недавно, возможно даже, что Арсений этот период застал, когда у Антона была всë-таки девушка. События развивались бы ещё интереснее, если бы выяснилось, что загадочная девушка была с ним в один жизненный период. Другой вопрос, когда Шастун успевал вообще.       — Ты начал про увлекательную вещь. У Антона есть девушка? — поинтересовался парень, отставляя кружку в сторону.       — Нет, у меня никакой девушки, — несколько злясь на то, что Дима вообще начал про это говорить, уведомил Шастун.       — Ну-у, девушки-то может и нет, но есть некая м-м особа.       — Поз.       — Да что? В этом ничего криминального нет, я же не называю имени. Тем более, я его не знаю, — усмехнулся мужчина, поправив очки, — А тут мы между собой. Вообще у Арсения вон опыт богатый, может, помог бы чем.       — Я весь во внимании, — подпирая щëку рукой, всё более просыпался интерес у парня, и всё больше злился Антон.       — Я не сомневаюсь, что Арсений даст мне правильный совет, но я рассказал тебе, а не ему.       — Ладно-ладно, всё, молчу.       — Антон, а ты не хочешь мне сейчас рассказать? — вклинился Арсений, смотря на напарника в предвкушении удивительной истории.       Парень посмотрел то на одного, то на другого и выдохнул.       «Ладно, хуй с тобой, поиграем по твоим правилам, любопытная Варвара.» — подумал про себя Антон, собираясь обратиться к Диме.       — Знаешь, а ты прав. Вдруг он что-нибудь посоветует. Расскажи всё, что я тебе рассказывал.       — Шаст, ты же… — непонимающе начал Позов.       — А теперь за. Давай. Только всё выдавай, без утайки.       — Прям всё?       — Прям всё, что я тебе рассказывал и о чëм советовался.       — Может тебе самому?       — Не-не, я плохо расскажу свою проблему. Взгляд со стороны всегда лучше.       Он повернулся в сторону внимательно слушающего Арсения и наблюдал за ним теперь, как за кино, гадая, что тот за эмоции выдаст и поймёт ли, что за игра происходит. Дима неловко кашлянул, сделал глоток чая и начал со вздоха.       — Антон у нас в целом довольно… моногамная личность. Поэтому мы, это я и неравнодушные к его счастью люди, ждём таких моментов влюблённости, как люди ждут дождя после пятилетней засухи, — Антон отпил чай, чувствуя всё же некоторую неловкость, а Арсений слушал это как самую любимую сказку, — Последний раз, когда такое было? Года два назад, примерно. Нина, вроде, звали. Истеричная особа, я тебе сразу сказал. Угрожать самоубийством и расставанием, чтобы ты уволился… Да, думаю, ты и сам сейчас понимаешь, как это….       — Может ближе к теме?       — Да. Арс, представляешь, он мне звонит в выходной день в двенадцать ночи и говорит, что влюбился. Не-не, — Дима рассмеялся, толкая Антона в плечо, — Ты сказал, что у тебя случилась чуть ли не трагедия, катастрофа, случилось то, что не могло произойти вообще. Я сначала напрягся, а потом уж понял, что просто влюбился. Правда, я по-прежнему не понимаю такой бурной реакции, ну, да, ладно. Ты у нас натура чувствительная. У них там увлекательные взаимоотношения. То любит, то не любит. Это если кратко. В ромашку играют. А она особа… интересная, судя по его рассказам.       — Не утрируй, всего один раз рассказал, — поправил его Антон, делая глоток чая.       — Зато какой! Не знаю, в отделении работает или нет, но где-то нашёл же. Как я понял, она несколько непостоянна. Но не в контексте что спит со всеми подряд, а скорее такое состояние души вольное. Она ни с кем близко не общается, особо никого к себе не подпускает, мало кому доверяет. Я предположил, что Антон её романтизирует из-за этой сказочности. Сам посуди, девушка с неизвестными тараканами в голове, играется в то тепло, то холодно. Я так понял, что не только с ним, — он кивнул в сторону Антона, — Но и со всеми своими… партнёрами. Шаст сказал, что её ну очень хорошо знает и там нет места романтизации. Хотя, когда ты успел еë хорошо узнать, если постоянно в отделении торчишь, да с Арсом, — задумчиво заключил Дима.       Закончив свой рассказ он усмехнулся и сделал глоток чая, а Арсений уже с некоторой опаской слушал и поглядывал на реакцию Антона, который был воплощением фразы «Послушай о себе со стороны». Понимая, что особо он нового ничего не узнает. Разве, что свою женскую версию в вольном пересказе Димы Позова, парень уж хотел было остановить этот спектакль, но мужчина продолжил уже чуть серьёзнее.       — Шаст говорил, что не знает, как к ней подойти. С одной стороны, он хоть до края Земли дойдёт с ней или к ней, а с другой… С другой она всë дальше отходит, чем тот ближе. Я ставлю на неприязнь к серьёзным отношениям, а Антон на страх близости, потому что у неё проблемы с доверием. Вроде ничего не упустил? — уточнил мужчина, поворачиваясь в сторону друга, но тот наклонился корпусом чуть вперёд смотря на Арсения несколько выжидающе.       — И что же ты посоветуешь, а?       Арсений совсем потерялся от такого. Это было странно и неестественно, но отвечать что-то нужно было. Он уж хотел с оттенком безысходности подумать «Да это же не факт, что обо мне», пока Позов не добавил:       — А-а, ты ещё можешь дать совет как общаться с человеком, который потерял родителей и остался с сестрой.       — Странно, что не с братом, — пробубнил Арсений, крутя в руках кружку и окончательно убедившись в злорадстве напарника.       — Что? Почему с бр…       — Жду совета. Ты же у нас профи. Может подскажешь как этот… ребус разгадать.       — Зачем тебе его разгадывать? — чуть с прищуром и придвигаясь ближе к столу, уточнил Арсений, — Чтобы что? Ты не похож на парня, который трофеи в виде коллекции недоступных собирает. Не похож на того, кто просто любит себе жизнь усложнять. Так почему она?       Дима несколько стушевался, взяв кружку в руки, и наблюдал за непонятной ему интеллектуальной дуэлью.       — Без понятия.       — Неправда. Ты врать не умеешь, даже не пытайся.       Антон посмотрел в сторону и действительно задумался. Были времена, когда он постоянно задавал себе один и тот же вопрос, почему он его ненавидит, и находил тысячи причин. Всегда было, что ответить Стасу на вопрос, почему они ругаются, ссорятся. Сейчас же, прозвучал вопрос чем ему нравится Арсений, и он немного потерялся в собственных мыслях и чувствах. Действительно, почему именно он? Почему из тысячи людей, которых он может встретить за день, в том же отделении, почему именно в этот временной промежуток его угораздило влюбиться именно в него?       Взгляд значительно смягчился, и парень облокотился на спинку стула, опустив плечи. Желание напакостить сменилось чем-то более мягким, хрупким и обволакивающим. Антон сейчас смотрел на него так, как обычно, как будто и не было их игры в «только напарников», чем постоянно смущал, потому что взгляд был сильно говорящим и не услышать то, что он говорит, было сложно. Арсению хотелось сразу накрыть того тканью, чтобы другие не заметили. Но он ему нравился и таким. Иногда колючим, иногда мягким, любым, это же Антон, с ним многое, если не всë, по-другому.       — Что нашёл в ней?.. Близкого человека, друга, надёжного товарища, любовный интерес, вызывающий во мне огромное количество чувств и эмоций. Иногда то ли уебать хочется, то ли обнять, — Дима несколько напрягся, что «уебать» относится к девушке, но продолжил слушать, — За что она мне больше всего нравится так это за то, что я… могу показать слабость, а она поймёт. Знаю, что не осудит, знаю, что не будет обвинять в том, что я дал слабину в какой-то момент, а поддержит и посоветует как правильно. Я могу быть собой рядом с ней, несмотря на то, что она не может. Часто думаю о том, что я делаю не так, почему я могу открыться, а она нет, накручиваю, что проблема во мне, но потом вспоминаю, что до меня таких было множество. Больно осознавать, что у неё такое было с каждым, но я со многим смирился, что касается её, и продолжаю это делать, но… ей это не нужно.       Дима совсем смутился, потому что подобное Антон говорил ему только, когда был пьяный. Он знал, конечно, что друг в душе романтик и тот ещё любитель драмы, но постоянно забывал это. Сейчас же тот произнёс такую речь трезвым, что не могло не удивить. Он глянул на Арсения, а тот совсем потерялся. Ему как будто сообщили что-то страшное или то, чего он никаких не ожидал услышать. Сейчас Арсений казался уязвимым. Толкни его в таком состоянии, он и защищаться не будет, настолько дезориентирован и выбит из колеи. Антон медленно выпрямился и, наклонив голову в сторону, принялся анализирующе смотреть напротив, действительно ожидая хоть какой-нибудь реакции на своë маленькое представление. Дима уже пожалел о том, что зашёл и осознал, что с ними можно говорить только по отдельности. А то они вроде бы втроём, но он очень чётко чувствует себя третьим лишним.       — Почему раньше никогда не говорил?       — Не считал, что это нужно озвучивать, — пожимая плечами, сказал парень, — Мне казалось, что я и так довольно… понятно выражаюсь.       — Мог бы и раньше словами через рот сказать, а не «понятно выражаться», — недовольно пробубнил Арсений.       — Арс, ты серьёзно? — рассмеялся Антон, приложив руку ко шву, думая, что уж лучше не сдерживать смех, даже если шов разойдётся, — Хорошо, учту, что ей необходимо это слышать чаще.       — Вообще Арсений прав, — робко вклинился Дима, тем самым напоминая им двоим о том, что они тут не одни, — Мы с Катей женаты уже… лет семь и она часто говорит о том, что я сухарь. Не потому что я скучный, нудный или ещё какой-то слишком правильный, к этому она привыкла, а потому что не проявляю никаких чувств через слова. Я-то как думаю: если я её люблю, я ей это лучше покажу, чем скажу. Болтать-то любой может, а вот что-то сделать… нужна смелость.       Арсений сначала смотрел на то, с каким трепетом Дима делится историей про свою жену, даже спустя семь лет брака, а затем глянул на рядом сидящего. На него нельзя было смотреть без хотя бы тени улыбки, даже на фотографиях. Он бы никогда не подумал, что для кого-то может быть поддержкой и какой-никакой, но опорой, каким его видел Антон.       «Я? Кому-то опорой? Я даже специально ничего не делал для такого «звания». Просто…» — Арсения как прострелило на этой мысли.       Всё, что он делал для Антона, прикрывая это «привязанностью», он делал, не замечая этого. Помогал ему иногда с ночными дежурствами, чтобы тот поспал подольше, звонил ему из магазина и спрашивал, что купить, если вдруг они разделялись, машинально накрывал пледом, если тот задремал в офисе, включал посильнее печку в машине, если тот замерзал во сне — всё это он делал неосознанно, как что-то обязательное, но не из-под палки, а потому что сам хотел, но абсолютно бессознательно. В этом был феномен Антона, отличающий его от других, он никогда не выпрашивал внимания, не заставлял, не требовал, а держался в стороне, давая тому полную свободу действий. Даже мирился с её проявлениями, и просто был рядом в случае, если Арсению потребуется помощь.       Просто «привязанность» несколько по-другому работает, а это чуть более пустившее внутрь корни чувство.       — У Антона есть смелость, — продолжая того несколько мечтательно рассматривать, ответил парень, — Поэтому и шансы всегда есть на то, чтобы… поймать эту птицу.       — Я не хочу никого ловить, пусть летает где хочет. Главное, чтобы обо мне не забывала эта птица, — хмыкнул Антон, смотря под ноги.       Совсем перестав понимать, о чëм они говорят, Дима сделал глоток чая и почувствовал, как ему на колени прыгнула Чуня. Поглаживая её, он усмехнулся и увлёкся животным, не собираясь больше мешать им двоим общаться, подарив им такую чудесную тему для беседы.       — Не было у неё так с каждым, — тихо озвучил Арсений, — В том, что ты что-то чувствуешь, а она нет, нет твоей вины, и не смей так думать вообще. Она… Наверняка, — он глянул мельком на Диму, — Привыкла к другому не потому что вся такая плохая, хотя и это тоже… может быть. А потому что другого не видела. И тут появляешься ты, как гром среди ясного неба. У тебя всё по-другому. Как будто она всю жизнь искала, как выбраться из всей этой жопы, и нашла полураздолбанную тропинку, а ты без поисков, без каких-либо усложнений и преград просто идëшь по прямой, следуя своим каким-то внутренним устоям. У тебя всё просто, прямолинейно, а ей сложно это принять, что такое вообще может быть. Что такие как ты в целом существуют. Может быть, ты и прав, сказав, что это страх близких, доверительных и серьёзных отношений, но тут главное разобраться почему.       — И почему? — неуверенно спросил Антон.       — Мы… в смысле, вы можете в один момент надоесть друг другу, — Арсений принялся объяснять то, с чем живёт уже долгое время, смотря в стол и помогая себе объяснять жестикуляцией и рисунками пальцев по столу, — Меня в целом пугает слово «навсегда». Так же не бывает, а если и бывает, то… единицы. С чего предполагать, что вы те самые удачные единицы? Оно же, наверное, по-другому случается, сказочнее что ли. Столкнулись и сразу поняли, что «Вау, вот это точно навсегда». Да и, что если… что если она не такая, какой ты еë видишь? Может тебе лишь показывают личность, созданную специально для тебя, а не себя настоящую?       Антон и так с трудом разграничивал, где та самая «она» в виде Арсения, так ещё и его эти загадки с метафорами, когда не поймешь грань между правдой и скрытностью. Он придвинулся ближе к столу и пытался разобраться в этом ребусе в лице одного человека. Хорошо, что Дима послужил катализатором такой темы, но плохо, что перед ним нельзя было быть до конца искренними. Выпроваживать тоже не хотелось, поэтому пришлось так же играть по правилам «анонимности».       — Что значит показывает личность?       — Представь, что она… пиратка, — Дима хмыкнул, а Антон вообще перестал понимать, что происходит, но чувствовал, что тема важная, — Ладно, не пиратка, а маньячка какая-нибудь.       — Какие у тебя красочные примеры, — опуская кошку на пол, усмехнулся Позов.       — Так нагляднее.       — Куда уж там, — саркастично протянул Антон, — Можно менее красочно тогда?       — Я беру такие примеры, только потому что ты следователь. Хотя, чем тебе маньячка не понравилась, я не понимаю. Допустим, м-м, спекулянтка.       «Ты спекулянтка? Чего блять..?» — мысленно удивился Антон, но был рад, что не озвучил.       — Господи, кто там ещё есть… — он несколько нервно посмотрел на холодильник, а затем уже задумчиво на напарника. Арсений мог буквально сыграть, поставив всё или ничего, но его Антон учил, что если начал говорить «А», то говори и «Б», поэтому пути назад не было, — Воровка, убийца, не знаю, детскими органами торгует.       — Арс, ты три разных статьи назвал, — улыбнулся Шастун, поддерживающе смотря на парня.       — Да без разницы, просто сам факт, что… Ты влюбился в одного человека, а по факту это… не он. Что бы ты делал?       — Если бы Катюха спустя столько лет знакомства призналась бы, что ночью убивает людей, я бы, как минимум, стал относиться к ней с опаской, — задумчиво ответил Дима.       — Как минимум.       — Ты сейчас просто скачешь с темы на тему, как делаешь это обычно, — вздохнул Антон, отклоняясь на спинку стула.       — Нет. Это именно по теме вопрос. Что бы ты делал? Изменилось бы твоё отношение ко м…к ней?       Поверхностно отвечать не хотелось, поэтому Антону пришлось мысленно смоделировать ситуацию. Арсения в виде спекулянта, вора, пирата он отмёл сразу, начиная размышлять над самым плохим.       «Блять нахуя… Ладно. Представим, что он Душитель. Неприятно, конечно, но что изменится? Он людей, получается, убивал, а потом был вот… таким. В голове не укладывается. Конечно, не укладывается, потому что это неправда! У него алиби полно, в моменты убийств Арс рядом со мной был. Тут неприятно другое…»       У Димы зазвонил телефон и оба его мысленно прокляли, потому что Антон вроде как нашёл ответ, а Арсений как раз его и ждал. Разговаривая с кем-то из лаборатории, мужчина всё крутил в руках сахарницу и завершил разговор тяжёлым вздохом.       — Хорошо. Только я прошу отметить, что завтра суббота, официальный выходной, — он сбросил вызов и столкнулся с двумя парами глаз полных любопытства, — Спасибо за чай, за любопытнейшую беседу и, Шаст, поправляйся.       Они втроём встали из-за стола и стояли уже у входной двери, облокотившись по разные стороны стен, пока Позов надевал ботинки. Дима попрощался с их временным питомцем, с каждым по отдельности, дал пару напутствий и наконец закрыл за собой дверь. Хлопок дверью означал, что придётся разговаривать и всё то, что игнорировалось долгое время, всплывёт наружу в виде сложного диалога.       Арсений прокрутил задвижку и выдохнул, предвкушая что сейчас будет. Обернувшись, он встретился взглядом с Антоном, который всё так же стоял, прислонившись к стене, и рассматривал его. Он от него ничего не ждал, а просто смотрел, как они в целом докатились до такой жизни.       — Арс, признайся просто, ты пиратка на самом деле?       Парень не смог сдержать смешок и, глянув в пол пару раз, кивнул. Оба замолчали, а Арсений собирался с мыслями.       — Ты не ответил на мой вопрос, — решил начать первым Попов.       — Изменилось бы. Но не потому что ты как-то связан с криминалом, а потому что врал, — пожал плечами Антон, всё так же опираясь на стену и потираясь виском о дверной косяк, — Что бы ты там не сделал, я бы сто процентов не стал вести твоё дело. Сдавать я тебя тем более не собираюсь, если ты всё же как-то накосячил, а не просто рассуждение из серии «если бы я был яблоком, что бы ты делал». Но и помогать или быть как Бонни и Клайд не готов.       — Ты же следователь, это же… там долг или что-то такое.       — Так я же хочу быть с тобой не как следователь, а просто как отельная от профессии личность, как обычный парень. Вне зависимости от «долга» и «чего-то там», — тихо усмехнулся Антон, рассматривая совсем растерянного Арсения, — Надоесть так же не страшно, если ты правда запариваешься по этому поводу. Люди встречаются, расстаются, женятся, заводят семьи, так же, как и разводятся, уходят из семей, оставляют детей. Это нормально... Ладно, бросать детей не нормально, но от остального никто не застрахован. Я бы даже сказал, что это жизнь и редко бывает по-другому.       Контраст в воздухе так и повис, что Антон был максимально расслаблен, а другой и вовсе забыл, как дышать. В голове было совсем пусто, а мозг как будто в целом заблокировал такую функцию как мысли и тем более слова. Слишком много неожиданных и удивительных фактов, свалившихся на голову, на которые парень не знал, как реагировать, кроме очевидного ступора. Для него это прозвучало, как будто человек ему весь мир готов подарить и то, как нечто незначительное.       Рвано выдохнув, он посмотрел куда-то в сторону, обдумывая, что сказать, как отреагировать и что вообще ему делать дальше.       — Т-ты… ты сам справишься с перевязкой, если что? — тихо уточнил Арсений.       — Да, тем более, не так сильно тянет.       Затем Арсений просто надел ботинки, на скорую руку накинул куртку и дёрнул за ручку двери, забыв, что сам же её и закрыл. Как только послышался хлопок дверью, Антон чуть приподнял брови и тихо хмыкнул. Он его буквально напугал, отчего напарник просто ушёл, чуть ли не убежал даже. Справедливости ради, он уже достаточно хорошо успел узнать Арсения, и мысленно подготовился к такой реакции. Если бы тот не ушёл, так заперся бы в комнате или соскочил с темы. Было непонятно, почему у него такая реакция и вообще, как он сформировал свой тип привязанности, но было понятно одно — что ему не всё равно. И видимо очень сильно не всё равно, если он на это никак не ответил, не отреагировал, но всё равно мимолетно успел позаботиться о ране парня. Антон уж смирился с его характером, но всё равно было несколько обидно, что он то ли ему не доверяет, то ли боится, но в любом случае какая-то проблема была. Если бы Арсений прямо сказал, что он ему безразличен и никогда в целом не рассматривал того, как потенциального партнёра, то было бы в разы проще. Возвращаясь в гостиную, Антон задумчиво выключил телевизор, но диск вытаскивать не стал, чтобы тот, если вдруг решит досмотреть, не потерял место, на котором остановился.       Выйдя на улицу, Арсений громко выдохнул и остановился. Всего пары фраз вызвали в нём ощущение как будто внутри что-то защемило, тревога, может быть, даже паника и состояние, какое бывает только после кошмаров. Он бы даже и спустя время не смог объяснить, что с ним творилось в тот момент. В ушах всё пульсировало, дышать ровно не получалось, поэтому он был даже рад оказаться на свежем воздухе. Стоя под крышей подъезда, парень всё равно почувствовал уличную сырость, какая бывает после дождя. Немного придя в себя, он прислушался к каплям, разбивающимся о крышу, зацепился взглядом за неизвестного мужчину, который садился в машину, глянул на одинокое и оголенное зимой дерево. Тем самым ситуацию и внутреннюю тревогу удалось немного притормозить. Дабы не мокнуть, Арсений прислонился к стене и уже сидел, перебирая рукой волосы. Не он далеко зашёл, а они оба. Парень знал и даже видел принципиальность Антона, видел, что тот делит мир на чёрное и белое, но сейчас, и сам не осознавая того, отказался от некоторого чувства справедливости, на которое делал ставки Арсений. Где-то на фоне периодически маячила мысль «А что если ему во всем признаться? Может двух зайцев убью: и он во мне разочаруется, и мне опустить легче будет?». Возможно, он не воспринял это так серьёзно, потому что это было озвучено в виде предположения, но ответил парень вполне уверенно. Самому Арсению оставалось понять, что чувствует он сам, и что ему делать с этими чувствами.       — Хуёво выглядишь, — послышался женский голос откуда-то слева.       Арсений пару раз проморгался и увидел, как из-за стены выглядывает девочка, лет семнадцати в капюшоне и с мокрыми волосами. Она запрыгнула на ступеньку и встала напротив парня, спрятав руки в большой карман на толстовке. Выглядела незнакомка, мягко говоря, странно. Немного красные и припухшие глаза, мокрые длинные коричневые волосы и чёрная большая толстовка. Брюки были грязные, на коленках потёртости, а на ногах далеко не зимняя обувь. Арсений осмотрел её снизу вверх и не имея никакого желания общаться с кем-либо снова погрузился в себя.       — Тебя не учили, что с незнакомцами нельзя разговаривать?       — Учили, но я как-то хуй решила забить. Тут занято? — она указала на угол рядом с которым сидел Арсений.       — Тебе деньги нужны? У меня нет. Из дома только выбежал.       — Я про угол спросила.       — Угол свободен, но я бы не хотел, чтобы ты сидела тут.       — Тогда сяду тут, — она вздохнула и села в позе лотоса на мокрый и грязный бетон напротив парня.       — Чего ты хочешь от меня?       — Поделись, что у тебя случилось. Я хожу по улицам и собираю драматичные истории.       — Иди к дворнику, у него вон таких полно, — пробурчал Арсений, опуская голову и пряча нос в куртку.       — А ты забавный, — хмыкнула девушка, — У меня перестрелка в квартире была. Там сейчас полицейские еë опечатали и туда нельзя. Поэтому тут таскаюсь.       — Где живёшь?       — В том подъезде, — она указала рукой на дом напротив, где у подъезда действительно столпились люди и две полицейские машины.       Арсений с интересом посмотрел сначала в ту сторону, а затем на девочку.       — Родители где?       — В квартире лежат, — безразлично ответила незнакомка, — Перестрелка прошла с некоторыми жертвами.       — Сочувствую.       — Спасибо. А ты чего тут делаешь?       — Я? — нахмурился Попов, пытаясь действительно понять, как так вышло, что он оказался здесь, — Я испугался, неверное.       — Вроде взрослый, а всё равно чего-то боишься?       — Взрослых не существует, — мрачновато ответил Арсений.       Девушка пожала плечами и посмотрела в сторону своего подъезда. Глянув на неё снова, он отметил еë курносый нос, хоть немного и красный, пару веснушек у глаз и какого-то странного цвета глаза, но тёмные. Выглядела она лет на семнадцать-восемнадцать и у Арсения неловко всплыли аналогии, что Есения в таком же возрасте потеряла родителей.       — И отец и мать лежат?       — Ага. Бабушку из Твери ждём.       — Тебе сколько лет-то?       — Это имеет значение? — пренебрежительно уточнила девушка.       — Если нет восемнадцати, я пойду и сдам тебя полиции за то, что сбежала с места происшествия, за разговор с незнакомцем и ещё за что-нибудь.       — Пойду другого незнакомца поищу, — она встала и собралась уже уходить, как Арсений вздохнул.       — Ладно-ладно, извини.       — Эйджист.       — Кто?       — Господи, — закатила глаза девушка, но вернулась и села напротив, — А ты чего испугался?       — … Может быть, ответственности? Не знаю, — Арсений глубоко выдохнул и встал, отряхнув спину, — Пойдём, нечего тебе тут ходить.       — Никуда я не пойду с тобой, — парень пошерстил по карманам и, нащупав удостоверение, показал его незнакомке, — Как мне повезло. На одних полицейских натыкаюсь.       — Почему без куртки? — выйдя с ней из-под крыши, спросил Арсений.       — Соседи позвонили в полицию, они как приехали, трупы увидели, меня из квартиры выгнали. Вообще я холода не чувствую, так что нормально.       — Давно ходишь так?       — Я не на допросе, — идя медленно и несколько лениво, недовольно озвучила девушка.       — Пока что. Тренируйся. Может побыстрее пойдëм? — поморщившись от дождя, предложил Попов.       — А мне некуда больше торопиться, — усмехнулась девушка, пнув маленький камешек под ногами.       Парень её прекрасно понимал и догадывался, что она сейчас чувствует. Раздвоение. Состояния от «не трогайте меня» до «не бросайте меня» сменяли друг друга с космической скоростью. Вот и в данный момент она чередуется на смешки, а внутри, наверняка, всë по швам трещит. Есению он так уже оставлял и не мог поддержать, возникла мысль, что сейчас хотя бы тут не бросит. Не сестру уже, конечно, там он опоздал, но близко к такому ощущению.       — Хотя бы за курткой, — он слабо улыбнулся и осторожно подтолкнул её за плечо, на что она отшатнулась.       — Без рук. Так и за домогательства можно по…       — Всë-всë, я понял, что ты хорошо осведомлена о законах и…эйджизме? Так ты вроде сказала, — отойдя от неё чуть в сторону, спросил Арсений.       — Сколько тебе лет вообще? Пятьдесят?       — Психологический возраст — да. Примерно такой.       Они подошли к подъезду, и девушка остановилась, смотря на окно второго этажа. Арсений проследил за взглядом и увидел там силуэты судмедэкспертов в белой форме. Он сочувственно посмотрел на неё и вздохнул.       — Не хочешь идти?       — А ты бы хотел, если бы там твои родители лежали? — едко усмехнулась она, как будто бы говоря «Что за тупой вопрос?».       — Не хотел, но, в своë время, пришлось, — поздоровавшись со знакомым полицейским выходившим из подъезда, пробубнил парень.       Это недовольство услышала его спутница и быстрым шагом догнала его, поднимаясь по деревянным ступенькам.       — Да, стой ты, — она ухватила того за запястье, и Арсений несколько недовольно на неё посмотрел, одëрнув руку.       — Я могу и на домогательства подать.       — У тебя тоже родителей убили?       — Семь лет назад отца застрелили, а мама умерла от острого инфаркта, — монотонно ответил скороговоркой парень, — У меня сестра твоего возраста была, когда это случилось. Поэтому знаю, что это такое и догадываюсь, что ты чувствуешь. Со следователем разговаривала уже?       — Н-нет, он сразу меня выставил и сказал не мешать.       — Что же там за следователь такой, — пробубнил парень, поднявшись на второй этаж.       Девушке он наказал стоять у двери, а сам пошёл искать следователя. Зачем он ввязался в это, чего добивается, о чëм думает — все эти вопросы мелькали на фоне, пока он пытался глазами найти знакомую форму, а не маячащих туда сюда сотрудников лаборатории.       Квартира со старым ремонтом, маленькая, несколько обшарпанная. Мало того, что дом был чуть ли не весь из дерева, видимо ещё и со сломанным домофоном, так ещё и с маленькими квартирами, в которых дышать-то сложно, не то что жить. Наконец услышав голос Игоря, он пошёл в ту сторону.       — Джабр, — подходя к тому, позвал Арсений, вставая рядом.       — Ого, привет, — пожимая тому руку, удивляясь, поздоровался парень, — Ты какими судьбами тут? Шаст что ли прошёл курс экспресс лечения?       — Нет, дома торчит. Ты без Зои?       — Сегодня без. У неё там дела какие-то, — что-то записывая в протокол, ответил парень.       — Оно и видно, потому что она бы такого не допустила, — Игорь нахмурился и наградил его непонимающим взглядом, — Ты девчонку зачем выкинул?       — … Какую ещё девчонку?       — Дочь тех, кто лежит в гостиной.       Следователь старался вспомнить дочь убитых и когда удалось, он с интересом посмотрел на Арсения. Тот был серьёзнее, чем обычно и несколько непохожим на себя. Он убрал протокол и взял парня за локоть, ведя в гостиную.       — Пойдём покажу кое-что.       Они зашли в комнату, где в центре лежало тело женщины, а на пропитанным кровью кресле — мужчины. Вещи не были разбросаны, всë было сделано аккуратно и, очевидно, спланировано. Арсений дальше к трупам подходить не стал, чтобы не наследить лишний раз. Он и вовсе не при исполнении, а зачем-то подался сюда.       — Наркотой торговали. Дочь у них Мария Сергеевна Пантелеева, — читая записи из протокола, озвучил Игорь. Они вышли из гостиной, а Арсений следовал за ним, — Думаю, она не знала, чем родители занимались. Они её в шкаф успели спрятать, чудом никто в неё не попал, потому что два выстрела в шкаф всë-таки были произведены. Мы приехали и еле оттащили её от тел, куда нам было её девать?       — Джабр, только вдумайся, у неё родителей не стало в какие-то семнадцать лет. Она в мокрой толстовке таскается по улице и сидит под крышами у подъездов, чтобы хоть немного согреться.       — Это уже не моя ответственность, — пробубнил следователь, глянув на протокол в руках.       — Мне казалось наша ответственность и живых людей защищать, нет?       Парень задумался и поправил русую челку, спадавшую на глаза, почесал бороду и вздохнул.       — Чë ты хочешь вообще?       — Ты бы её в машину пустил и сухую одежду отдал, хоть какую-нибудь.       — Улики же…       — Я думаю у неё одежда не в гостиной, поэтому от двух-трёх вещей не убудет.       — Иди предупреди её, чтобы вещи забрала нужные, я к этому времени судмедэкспертов туда направлю, чтобы взяли образцы с каждой вещи. А то вдруг наденет то, на чем есть следы убийцы.       — Ты же понимаешь, что заказ, да? — спустя паузу, задал риторический вопрос Арсений.       — Да, у них в телефонах угроз полно. Партию потеряли, а долг не отдали… Девочку, наверное, в детдом отправят.       — У неё бабушка из Твери сейчас приедет, опекунство возьмёт, а там восемнадцать.       — Ты вообще её откуда знаешь и сам откуда взялся? — нахмурился следователь, убирая протокол в папку.       — Шаст же тут живёт, в соседнем доме почти. Я вышел мусор выкинуть, а там она у подъезда, — он теребил в руках в кармане ключи и, кивнув, решил пойти сообщить благую весть, — Ладно, пойду скажу ей. Заходи, если что.       — Да, хотел зайти, но из-за того, что вас нет, все убийства на нас с Зоей перевалили.       Арсений пожал плечами, мол «Так вышло, ничего личного» и направился ко входной двери.       Он обернулся, окинув взглядом квартиру и думая, сколько же ещë людей живут в таких условиях, сколько таких историй и кто ещё может умереть по той же причине. Буквально, соседний дом, совсем рядом, но прямо под носом полиции разворачивался дилерский бизнес, о котором узнали уже через убийства. Не то, чтобы Арсений всегда был равнодушен к вопросам морали и законодательства, но сейчас сердце неприятно кольнуло от всей этой мрачности. Самым страшным из всего этого было осознание, что так живёт половина, и хорошо, если не больше, часть России. Учитывая, что это ещё Москва, то насколько всё плохо в регионах?       С такими мыслями, он вышел в подъезд и не увидел своей недавней знакомой. Спускаясь на первый этаж, Арсений остановился и с любопытством посмотрел на разворачивающуюся перед ним картину. Девушка, теперь известная ему, как Маша, ходила из стороны в сторону и постоянно поглядывала на дорогу сзади себя. Наконец она остановилась и значительно расслабилась, опустив руки и плечи. Арсений хотел было подойти, но на неё откуда-то слева налетел парень, порывисто и крепко обняв.       Он начал что-то тараторить про автобус, про то, что приехал, как только смог и ему жаль, что сильно задержался. Девушка совсем была без эмоций и лишь слабо подняла руки зацепившись за края куртки. Парень тут же её снял и накинул на Машу, а сам облегченно выдохнул, поцеловав в лоб и продолжая что-то тихо говорить, но судя по интонации, что-то успокаивающее. Арсений смог его рассмотреть, но не то, чтобы это было сильно важно и интересно. Обычный подросток, лет восемнадцать-девятнадцать, среднего роста под метр восемьдесят, тёмные мокрые волосы, по эмоциям это как будто у него родителей не стало. Девушка долгое время просто кивала и смотрела в пол, а затем молодой человек видимо её что-то спросил, и они оба замерли. Простояв так примерно минуту, она сначала уткнулась тому в грудь, а потом обняла и расплакалась.       Тут уже Арсений подумал, что наблюдать за таким интимным жестом неловко, поэтому посмотрел по сторонам и поднялся на пару ступеней вверх. Вспоминая расположение вещей в квартире, то, что говорила девушка, он пришёл к выводу, что это точно никакой не родственник или друг.       «Наверняка, первая подростковая любовь», — по-доброму усмехнулся Арсений, опираясь на стену, где никто из судмедэкспертов не ходил, а жильцы были слишком напуганы, чтобы выходить.              Он глянул на лопнувшую от времени краску на потолке и задумался, наблюдая за каплей воды, которая вот-вот и упала бы ему на лоб. Было несколько неприятно от собственной запутанности, потому что даже у подростков получалось просто быть вместе. Он был уверен, что, если сейчас к ним подойдёт, они будут как котята кивать и говорить, что любят друг друга и никогда в жизни не бросят. Другой вопрос, когда человек взрослеет, он действительно перестаёт верить в «хэппи энды», но ещё страшнее, когда перестают верить в существование любви. Каждый на протяжении всей жизни выстраивает себе раковину, в которой создаёт благоприятную для себя среду, но как только в этот купол попадает что-то инородное, то, как правило, такое воспринимается в штыки. Приходит другой человек и меняет твой жизненный уклад, переворачивает всë с ног на голову и уже как-то сложно говорить о любви. Тут обычно все превращаются в капризных детей и отстаивают свои интересы, пока друг другу души до конца не истерзают. Люди не хотят идти на уступки, не хотят рушить свои барьеры ради кого-то, но когда на жизненном пути встречается какой-то один особенный человек, то нехотя, но мы позволяем ему немного в нас что-то поменять. Проблема в том, что в нас что-то меняют, аккуратно выводят на другую дорогу и показывают, что всё может быть по-другому, а мы боимся того, что нам это нравится. Новое всегда пугает и пугало, но для постижения любой горы нужна смелость. Такие ситуации расставляют всё на свои места и показывают у кого она есть, а у кого нет. Подросткам проще, у них нет никакой сформированной среды, нет никаких тепличных условий и раковины, поэтому они и окунаются в чувства со всей своей искренностью и самоотдачей.       Когда-то и Арсений таким был. Конечно, и он смертный, тоже влюблялся, тоже совершал необдуманные поступки, лез на крыши на поиски приключений, один раз даже на колено вставал перед девушкой и в любви до гроба признавался. Возможно, это было и по пьяни, но факт того, что раньше признаться себе в чем-то было проще, чем сейчас, оставался фактом. Сейчас он превратился в зашуганного, ни в чëм неуверенного, внутренне забитого взрослого, от которого все что-то требовали и ждали. Были бы они с Антоном подростками, да они бы и вымышленную свадьбу сыграли больше, как в шутку, да и о чувствах к нему он бы кричал и, в целом ничего не боялся бы, но они оба выросли. И выросли с разными установками и прошли через разные жизненные трудности, которые иногда и мешали свободной коммуникации.       Внутреннее непонимание надоело и нужно было, если не с парнем, то хотя бы с самим собой прийти к какому-то выводу. Как бы сложно не было это признавать, но тот ему был нужен. Было сложно понять многое: насколько, и как кто, и вообще, что значит «нужен», поэтому самая простая задача: представить, что в какой-то момент его не будет рядом. Не умрет, не пропадёт, а просто не будет рядом. Следуя изначальному сценарию, Арсений сейчас должен уволиться из полиции и их пути разойдутся. Он, как и хотел, уедет из страны, оставив всё прошлое, которое мешало всю жизнь и мешает до сих пор, Антон останется здесь, а сам Арсений уедет куда-то далеко отсюда. Заживëт новой жизнью, Есения, возможно, тоже готова будет уехать. Сплошные плюсы.       Но о чëм говорить, если у него от одной лишь мысли сердце разнылось неожиданной тоской и банальным «А как? А всё? Я его не увижу никогда?» Он болезненно усмехнулся, что Есения в который раз оказалась права. Действительно влюбился.       «Может, не на юрфак ей надо было идти, а на курсы предсказаний?..»       Во-первых, неприятно, что сестра оказалась права, во-вторых, проблема, что он не хочет его терять или куда-то деваться и уходить от него. Возможно, Антону и надоест эта нервотрёпка, но, может, и, правда, плевать, что люди расходятся, разводятся и это нормально. Арсения в целом не учили, что ошибки — это нормально, потому что отец всегда говорил, что «Ошибки — это твои недоработки. Если бы действительно захотел, всё сделал бы правильно, как надо.» Только вот как «надо» никто, так и не сказал, поэтому Арсений принял за чистую монету мысль, что всё всегда должно быть идеально. Если он с кем-то и решит вступить в отношения, а потом поймёт, что ошибся, значит, не так уж и всё идеально и было.       Представляя, если бы они с Антоном познакомились раньше, и у них была бы такая же странная стадия непонятных отношений, но в момент смерти его родителей, то он пошел бы искать поддержки именно у него. Так же он знал, что тот в ответ придёт к нему, если столкнётся с трудностями. Арсений не знал, как помогать, но делал это интуитивно, а парню видимо такое как раз и было необходимо. Много факторов говорили о влюблённости, но не о такой, какая у подростков сейчас на первом этаже, а более осознанная, спокойная. Внутри стало более безмятежно от осознания, что он сам как будто бы наконец-то разрешил себе такие мысли.       «Да, влюбился, да не хочу ни с кем другим и что? Никто от этого не застрахован.»       Понимая, что всем нужна поддержка и каждый пойдёт её искать у определенных людей, Арсения накрыло осознанием такой простой, как оказалось, истины. Он улыбнулся и решил всë-таки снова спуститься и передать девушке, что можно забрать куртку. Ему ещё, наверное, Антону нужно будет сообщить удивительные новости самопознания, а он тут расследованием увлёкся.       Молодые люди стояли уже порознь и, опираясь на столб, о чём-то негромко беседовали. Как только Арсений вышел, девушка посмотрела на него с интересом и решила подойти под наблюдательным взглядом молодого человека.       — Я поговорил со следователем. Он сказал, что можешь зайти и нужные тебе вещи забрать. Только со мной, а то всякое бывает.       — Спасибо, — шмыгнув носом и вытирая сопли рукавом куртки, тихо поблагодарила девушка, собираясь снова идти в подъезд.       — Ты парню-то бы куртку отдала, а то замёрзнет, а ты себе сейчас возьмёшь, — тихо уведомил её парень, сдерживая улыбку.       Она первый раз за всё время искренне улыбнулась, приподняв уголки губ, действительно, идя отдавать куртку и объяснять, куда собралась и кем ей приходится Арсений. Он-то думал, что возможно будет какой-то скандал, что ещё этот пацан подойдёт начнёт спрашивать и наезжать, но он смиренно это принял, заботливо уточнил точно ли ей не нужна куртка и продолжил стоять у столба, спрятав нос в ворот куртки. Поднимаясь медленно по лестнице, девушка улыбаясь спросила:       — От какой ты ответственности убегал?       — Какая разница? — усмехнулся Арсений, поравнявшись с собеседницей.       — Ну, ты мне помог, я тебе тоже чем-то должна. С личной жизнью не заладилось? Можешь поделиться, я чем смогу — помогу.       Арсений рассмеялся такой деловитости девушки и подтолкнул её вперёд.       — Иди давай, помощница.       — Эй, я серьёзно. Я не хочу быть должницей.       — Должна — это если тебе человек что-то сделал или оказал услугу, а я ничего не сделал. Зашёл вон с коллегой поболтал. Нормально всё… И с личной жизнью тоже. Я надеюсь, по крайней мере.       — Ответственность… У тебя девушка залетела что ли?       — Вообще да, ты права. Всегда в самых худших ситуациях важно себе напомнить «Зато у меня нет детей», и как-то легче становится. Спасибо.       Девушка хмыкнула и, поняв, что парень не будет с ней ничем делиться, молча прошла в квартиру. Спустя некоторое время в виде знакомства с её парнем и их мини-прогулку, приехала бабушка. Затем слезы сожаления, боль, тоска, но без фразы «Ничего, справимся как-нибудь» не обошлось. В итоге Арсений весь вымок с ними со всеми, стараясь помочь и не бросать девочку. Понимая, что она в надёжных руках, он попрощался со всеми и решил вернуться в квартиру. Сразу как выбежал была мысль поехать к Есении с Серёжей и у них пережить до понедельника, а сейчас мало того, что понял, что не взял ключи от машины, так ещё и просто решил вернуться поговорить. Может быть, потом уедет.       Глубоко вздохнув перед знакомой и уже даже ставшей какой-то родной дверью, он собирался с мыслями. В подъезде было значительно теплее, чем на улице, поэтому тело непроизвольно начинало потряхивать, но Арсению удавалось эту дрожь контролировать. Повернув ключ в замочной скважине, он удивился, когда понял, что дверь не была закрыта на ключ.       Немного испугавшись, он осторожно прошёл внутрь и боковым зрением заметил движение на кухне. Антон, как ни в чëм не бывало, стоял у плиты со сложным лицом, а затем мельком глянул на пришедшего. Арсений выдохнул, что всë нормально, в который раз словив себя на параноидальных мыслях, и снял ботинки. Из-за того, что он весь промок, куртку снимать не стал в попытках хоть как-то согреться.       Облокотившись на дверной проём, парень задумчиво смотрел на Антона, который, видимо, пытался что-то приготовить.       «Почему ты? Я вроде много с кем знакомился, много с кем встречался, но ничего подобного не испытывал раньше. Что в тебе такого, что система конкретно на тебе дала сбой? Вроде просто… парень, каких по идее-то должно быть много, а вот конкретно он. Точно какой-то сбой… Может приворот у Олеси успел сделать?»       Усмехнувшись собственным мыслям, он обратил внимание, что тот молчит и особо на него внимания не обращает.       — Что делаешь?       — Решил заделаться в домохозяйки на время больничного, но… Макароны слиплись. Может, ты знаешь, что я не так делаю? — задумчиво поинтересовался парень, смотря на кастрюлю, как на математическую задачку в школе.       — Я не умею готовить, — пожимая плечами и усмехнувшись, уведомил Арсений, — Гуглить не пробовал?       — Хорошая мысль, — он достал телефон и посмотрел на парня оценивающим взглядом, — Ты… где так промок?       — На улице.       — Думал, ты домой поехал, — пробубнил Антон, печатая запрос в телефоне.       — Там… сложности возникли. В окно не выглядывал?       — Я курил через кухонное окно, а там чтобы посмотреть, что происходит внизу, нужно прям заглядывать... А что там происходит? Блять, я просто их переварил…       — Там убили двоих человек, Джабр следователь.       — Уже и тут не скрыться, — грустно усмехнулся Антон и положил телефон на стол.       Арсений совсем расслабился. Если бы тот Антону не рассказал, что был на улице всë это время на месте происшествия с Джабром, то подумал бы, что тот напился или обкурился. Мокрые чёрные волосы, с которых капала вода, некоторая бледность и усталость немного напрягли, что тот по дурости мог заболеть. Да и взгляд какой-то мутный, нездоровый.       — Ты долго под дождем ходил?       — Стоял. Там разбирались с девочкой, с парнем девочки, ждали её бабушку. Под козырёк не было варианта встать, там из лаборатории люди мельтешили.       — Дурак что ли? Тебе погеройствовать захотелось? — не на шутку испугался Шастун, — Иди в ванную отогревайся.       — Сейчас пойду, — вздохнул парень, всё так же растекаясь по стене, и было понятно, что в него понятие «сейчас» весьма растяжимое.       Оба теперь стояли в тишине, только вот Антон всë ждал, когда тот действительно уйдёт, а Арсений просто смотрел. Наблюдал он за ним так, как будто впервые увидел, только сейчас заметил, что за ценность он из себя представляет. Замечать странность этого взгляда парень не собирался, потому что у него в голове ещё чуть-чуть и загорелась бы красная лампочка тревоги, что тот может заболеть.       — Пиздец, — Антон вздохнул и вышел из кухни.       Арсений почувствовал, как о его ноги потëрлась Чуня и присел её погладить. Благодаря её с рождения высокой температурой тела, он стал использовать Чуню, как грелку для рук, только сейчас понимая, насколько они отмëрзли. Пока Арсений гладил кошку, на его голову приземлилось полотенце, закрыв тем самым глаза. Он выглянул из-под него с любопытством и увидел напротив сидящего Антона, который сдерживал смех.       — Заболеешь же.       Арсений совсем перестал как-либо сдерживать то, что давно просто теплилось внутри и рассмеялся, смотря в пол, думая, что мало того, что он влюбился в удивительного человека, так ещë и этот человек своеобразно о нём заботится. Каждый раз на свои такие приливы чувств, он всё думал, когда же упустил ту грань их общения от «он мне послан из ада, как худшее наказание» до «я выиграл его в лотерею и не заслуживаю».       — Ты головой нигде не ударился, пока гулял? — теперь уже замечая более заторможенное состояние Арсения, с тихим смешком спросил Антон.       — Иногда тоже так думаю.       — Ты… может куртку хотя бы снимешь? — не унимался Антон.       — Шаст.       — Что?       — А если я подумал и не согласен? — тихо поинтересовался парень, как будто они были не в трёхкомнатной квартире, а в библиотеке.       — Не согласен с чем? — вздохнул Антон, подперев голову рукой и улыбаясь тому, что тот всё так же сидит с полотенцем и в куртке, пока вокруг них трётся кошка.       — Я… я не знаю, как сказать.       — Ты не знаешь, как сказать, но заранее не согласен? — усмехнулся Шастун, стараясь понять, что парню вообще нужно и не начнëтся ли у него сейчас болезненная горячка.       — Послушай, — он снял полотенце и держал его уже в руках, очевидно нервничая, — Я… Ладно, Есения права, я тормознутый. Да, я анализирую себя, рефлексирую, но как будто бы не в нужное русло. Я довольно быстро понимаю и вижу, что чувствуют другие, но почти не замечаю, что чувствую я сам… Ты, ты в этом плане… удивительный. То, как ты сам для себя формулируешь чувства, делая их простыми, это, это редкое явление. Тебе, может… тебе, может, нужен такой же редкий человек рядом. С более понятным мышлением, более прямолинейный, но и чувственный, эмоциональный. Такой же… солнечный, чтобы вы вдвоём смогли поддерживать пламя друг друга, а я… Я совсем не подхожу под это. Я могу только греться, поддерживать твой внутренний огонь или отражать свет, но никак не быть его владельцем, — замечая совсем потерянное состояние Антона, он грустно усмехнулся, — Я так не умею, но…       Парень специально перебивать не стал или уточнять, что «но», потому что тот должен был сам довести свою мысль до конца. Он впервые видел как сложно это даëтся не кому-то там, а Арсению. Человеку, у которого язык подвешен только так, который на ходу сможет придумать такую сказку, что все рты пооткрывают, а сейчас речь напоминала больше спутанный, неуверенный поток слов, через который он очень пытался что-то донести.       Спустя несколько молчаливых секунд, в которые слышалось только мурчание Чуни и тиканье часов, Арсений несколько разбито посмотрел на напротив сидящего и рвано негромко выдохнул.       — Я не хочу без тебя.       — … Ты не хочешь без меня что?       — Вообще всё. Ты везде, и я не согласен с тем, чтобы тебя где-то не было в моей жизни, — он спохватился, пока Антон ещё не отошёл от услышанного, — Но я пойму и спокойно приму, если ты решил всё-таки выстроить отношения просто, как напарники. Предупреждаю сразу, если так произойдёт, то я буду врать, что мне на тебя всё равно и что нас ничего не связывает.       Антон пару раз усмехнулся и окончательно перестал понимать, что происходит и чего Арсений от него хочет.       — Почему будешь врать?       — Господи, ну ты же вроде умный, Шаст, — псевдоразраженно пробубнил Попов.       Он накинул мешающее полотенце тому на шею и сам потянулся ненавязчиво и очень осторожно целуя. С их первого поцелуя, Арсений догадывался, конечно, что парень смелее его, но не думал, что настолько. Он был во всём не уверен и из-за этого нервничал. Совсем непродолжительное и какое-то подростковое прикосновение губ прекратилось, когда Арсений отстранился, с интересом наблюдая к чему привела его выходка. Антон слабо улыбнулся и недоверчиво наклонил голову чуть в сторону.       — Прекрати ходить вокруг да около, а скажи как есть.       — Как есть? — он задумался на несколько секунд, а затем довольно уверенно заявил, — Ты мне нужен, и я влюбился в твоё упрямство, в твой эгоизм и иногда противный до невозможности характер. Влюбился и в другое, что в тебе есть, но это первое, что пришло в голову.       — То есть первое, что тебе приходит в голову, когда ты думаешь обо мне, что я упрямый, эгоистичный и обладатель противного характера? — рассмеялся Антон, сев на пол уже на колени, потому что диалог долгий, а на ногах стоять не получалось.       — Я не это имел в виду! — слабо ударив его по локтю, запротестовал Арсений.       — Опять получается не очень прямо. Давай ещё раз попробуем, что ты хотел сказать?       — Издеваешься?       — Да, — он хмыкнул и уже более радостно, нежели чем задумчиво наклонился к парню.       Внутри него появился невообразимый свет, который сейчас начинал течь по венам, согревая не только в целом его всего, но и, казалось, что все органы. Удивительное чувство детской радости и ребячества переполняли так, как никогда. Теперь понимая, что тот всё ещё нервничает и парень натура тревожная, Антон поцеловал его для ясности. Носом и губами он ощущал влагу и как тот замерз на самом деле, несмотря на то, что в квартире уже давно находится. Приближая его к себе и положив руки на скулы, периодически их поглаживая, парень сказал:       — Да я тоже бы пиздел и играли бы как ебалаи в эту игру. Хорошо, что сказал. У меня не все идеи гениальны, но большинство.       — Довольно скромно, — цепляясь тому за бока футболки, хмыкнул Арсений, внимательно рассматривая зелёные искрящиеся глаза.       — Конечно. Или скромность во мне не нравится?       — Нравится, — рассмеялся Арсений.       — М-м, ещё дебильная физическая подготовка, я вот так как ты сидеть не могу. Тоже нравится?       — Да.       — Даже если так сделаю? — он щипнул того за бок, отчего Арсений сначала рассмеялся, а потом повалился на пол вместе с Антоном, оказавшимся сверху.       Когда парень накинул на его шею полотенце, то потянул на себя и поцеловал уже осознаннее и медленно, несмотря на то, что оба всё ещё улыбались. Как бы тот не включал уверенность, но Арсений видел красные кончики ушей, а значит всë-таки Антон немного смутился. Всю жизнь бы на это смущение смотрел, как на телеэкран с любимым фильмом. Сидя на полу, думать о многочисленных проблемах не хотелось. Что они этот самый пол давно не мыли, что Арсений весь мокрый, и куртка насквозь, и у Антона ранение, ничего этого в голове не было. Только здесь и сейчас.       Когда парень отстранился, Антон осторожно провëл носом по щеке и прикрыл глаза.       — Не нужен мне никто ярче, дурень. Скажи только, что это правда всё, что ты говорил.       — Правда, — улыбнулся Арсений, смотря тому в глаза.       — Тогда у меня условие, — держась за полотенце, деловито произнёс Антон.       — Открыт к вопросам и предложениям, — он поправил тому спадающую на глаза челку.       — Если ты мне изменишь или будешь врать, я тебе колено прострелю.       — М-м, а так хотелось, — в шуточно-разочарованном тоне озвучил парень, — Тогда у меня тоже условие.       — Слушаю.       — Прощай мне мои исчезновения. Знаю, бесит, всех это бесит, но я буду стараться пореже убегать от тебя.       — Думаю, нам двоим придётся многому научиться, — он выдохнул и ударился лбом в плечо, а Арсений его приобнял, поглаживая спину, — Давай только договоримся, что, если что-то пойдёт не так в нас или в жизни в целом — скажи. И я буду говорить. Просто ты же у нас Мистер Тайна, поэтому правило на тебя распространяется в большей мере.       — Я правда постараюсь, — прошептал парень, кладя тому подбородок на русую макушку.       В этот момент раздалось протяжное мяуканье, и оба посмотрели в сторону звука. Чуня сидела рядом с ними и не понимала, что происходит, поэтому видимо и запереживала, издав протяжный звук.       — Мы травмировали кошку, — хмыкнул Арсений.       — Чу-унь, ну, ты чего? — он потянулся за ней, но вспомнил о ранении и принял прошлое положение, чтобы ничего не разорвалось.       — Да, у тебя вообще-то ещё восстановительный период, — тогда Арсений сам потянулся за котёнком и передал Антону.       Она свернулась клубочком между ними и им пришлось отодвинуться друг от друга, чтобы уступить ей место. Арсений любовался улыбающимся Антоном, несмотря на то, что от него уже начала чувствоваться значительная тяжесть. Картину дополняла ещë и Чуня, а мысли, что теперь и они походят на те смазливые парочки, как в рекламе, не уходили из головы.       — Шаст, давай встречаться.       — Я думал это и имелось в виду, — умиляясь кошке и не отрываясь от неё, как само собой разумеющееся озвучил Антон, — Если я хочу быть с тобой, а ты со мной, вроде так это и работает… Блять, давай кошку заведëм, а?       Арсений на это рассмеялся и глянул на совсем расслабившуюся кошку в руках парня.       — Ты так говоришь, потому что никто из нас не работает сейчас. А вот я выйду, потом ты выйдешь и так уже думать не будешь.       — Ладно, согласен. Может на пенсии? — он глянул на парня, на что тот улыбнулся.       — С твоим-то образом жизни дожить до пенсии звучит, как вызов.       — Я не брошу курить. Нет, я попытаюсь, но…       — Я не только про сигареты, — чуть потускнев, произнёс Арсений.       — Арс, если боишься кого-то или что-то потерять, то живи одним днем, чтобы потом не было чувства, что чего-то не сделал.       — Хорошо, но если ты сейчас не встанешь с меня, то я потеряю ноги и их придётся ампутировать.       Антон встал, отряхнулся и подал руку Арсению, поднимая его с пола. Как только тот поднялся, он сделал шаг навстречу и снова поцеловал, но на этот раз быстро отстранился. Разворачивая того за плечи, он пробубнил: «Всё, я тебя умоляю, пиздуй в ванную отогреваться» и парень, смеясь, действительно, скрылся за дверью в ванную комнату.