КимПорче (продолжение лакорна КиннПорш)

      Особняк Тирапаньякун.       Зал, в котором проходила поминальная служба, был небольшим, наплыва желающих попрощаться не ожидалось. Однако, всё было сделано в соответствии с традициями и достатком семьи. Монах, наряженный в золотистые одежды, монотонно читал соответствующую молитву около стола, на котором стоял дорогой гроб, украшенный золотистой тканью и белыми розами, которые как белые сугробы на вершинах далёких гор изобиловали в комнате.       Кимхан, хоть и выглядел совершенно невозмутимым, чувствовал себя неловко: мало кто появляется на поминках с разбитым лицом. Но Порш, который отсутствие Порче и Кима в течение всей ночи воспринял как покушение на невинность брата, даже не пытался сдерживать свои порывы. Как только пара с довольными улыбками зашла через центральный вход в особняк, он сразу зарядил так раздражавшему его любовнику брата кулаком. А Кимхан, засмотревшись на солнечную улыбку Порче, пропустил первый удар. Продолжения схватки не было: Кимхан быстро скрутил разъярённого Порша и передал его в руки подбежавшему Кинну, драться с ним он, разумеется, не собирался. Ему не было обидно, хотя невинность его ангела так и осталась при нём. Так что, разбитые губы и нос он получил авансом, который Порче ещё предстояло отработать.       Несмотря на раздражённое сопение Порша, они с Че уселись рядом и во время всей церемонии держались за руки. Правда, когда Порче начинал украдкой утешающе гладить его ладонь, у Кимхана сбивалось дыхание: он прекрасно знал, что его любимый может делать этими длинными пальчиками, выглядя при этом совершенно невинно. Приходилось до боли закусывать разбитую губу, чтобы не предстать перед семьёй и монахами с совершенно неприличным стояком.       Зато сидевший позади них Вегас совершенно не сдерживался: он то хмыкал, то тихонько хихикал, замолкая только после возмущённого шёпота Пита. Похоже, его очень забавляло то, что Кимхан, который всегда выигрывал у него в спаррингах, пропустил удар от более слабого противника. Если бы не присутствие очень религиозного Пита, то Вегас наверняка отпускал бы язвительные шуточки, невзирая на церемонию прощания. Не менее шумно вёл себя и Макао: он был настолько доволен тем, что “первым” догадался об истинной природе отношений Кима и Порче, что с довольным хихиканьем подпрыгивал на своём стуле, также получая свою порцию недовольного шёпота от Пита. Неожиданно Кимхан почувствовал лёгкий сквозняк, идущий от приоткрывшейся двери. Возникший на пороге Чан сосредоточенно посмотрел на него и, кивнув, снова вышел за дверь.       — Че, — Ким склонился к любимому и тихо прошептал в порозовевшее ушко, — мне нужно уйти, я ненадолго, — дождавшись кивка Порче, Кимхан отпустил его руку и вышел за дверь.       Его самые мрачные предположения подтвердились, за дверью кроме Чана стоял и Винай. Но вид у него был не расстроенный, как всегда когда он не мог помочь пациенту, а, скорей, встревоженный.       — Сердечный приступ? — уточнил Кимхан.       — Яд, — ответил Чан и быстро добавил, — это самоубийство, я проверил камеры наблюдения. Ваш отец сделал это сам.       — Но почему? Ему и так не долго оставалось! — Ким выжидательно посмотрел на Виная.       — Он спросил у меня, началась ли церемония, а потом сказал, что хочет поспать, — помявшись, доложил доктор, — когда на пульт пришёл сигнал об остановке сердца, сделать уже было ничего нельзя.       — Я посмотрел запись, — продолжил Чан, — ваш отец послал сообщение, потом достал из тайника в лампе две таблетки и принял их.       — Кому он отправил сообщение?       — В юридическую фирму «Haris & Associates»       — Мы не работаем с ними, — Кимхан знал эту весьма старую юридическую фирму, она никогда не вела криминальные сделки.       — Я знаю, — Чан развёл руками.       — Покажи мне сообщение, — Кимхан скорее попросил, а не приказал.       — Сообщение стёрто, Арм смог только узнать имя получателя.       — Завещание? — Кимхан был практически уверен, что прав.       — Я тоже так думаю, — Чан сосредоточился на новом боссе, — какие будут распоряжения?       Кимхан удивлённо посмотрел на него, и только потом сообразил, что для всех живущих в доме он теперь глава, ему на голову уже свалилась ответственность, от которой он бегал всю жизнь.       — Во время перерыва я поговорю с монахами. Винай, позвони в госпиталь, отца нужно быстро подготовить к церемонии. И в документах о причинах смерти, должны быть указаны проблемы с сердцем, — Кимхан спокойно отдавал распоряжения, понимая, что пока ему придётся делать вид, что принял наследие отца, — Чан, информация о том, что отец умер, не должна покинуть пределы особняка, пока не будет зачитано завещание. Усиль контроль.       Ким проводил взглядом быстро уходящих подчинённых, он был уверен, что им можно полностью доверять. Теперь очень многое зависело от того, когда завещание попадёт в его руки. Затягивать процесс передачи власти было нельзя. Как только главы филиалов и другие группировки узнают о смерти Корна, то будут пытаться повлиять на ситуацию и на нового главу.       У него появилась мысль объявить главой Кинна или Танкхуна без всякого завещания, но он очень хорошо знал отца. Тот наверняка продумал какие-нибудь ловушки в стремлении контролировать его и после своей смерти.       Мрачное настроение и неприятные мысли покинули его голову в тот самый момент, когда он, открыв дверь в зал, встретился взглядом с Порче. Его ангел был единственным светом его жизни, и Кимхан не хотел, чтобы этот свет навсегда был погребён в особняке криминального клана. Кимхан успокаивающе улыбнулся и поспешил присесть рядом с Порче, снова взяв его за руку. Встревоженные взгляды родни он проигнорировал.       ***       Где-то в Бангкоке.       В небольшой тёмной комнатке, пропахшей сигаретами и ванилью, бойкий на вид, но уже давно немолодой мужчина усердно работал над какими-то бумагами, склонившись над большим столом из морёного дуба.       — Отец! — в комнату быстро вошёл крепкий молодой мужчина, — звонили из «Haris & Associates».       — Присядь, Сунан, — хозяин табачного магазинчика был мрачен, — значит старый мерзавец мёртв. Не ожидал, что он умрёт раньше меня.       — Отец, нам пора действовать!       — Не торопись, — отец Сунана всегда был расчётлив и осторожен, не зря он столько лет тайно работал на Корна, — когда они отправятся в особняк?       — Завтра.       — Отлично, — кивнул старик, — ждём новостей. После чтения завещания клану должны сообщить, кто его возглавит. И если это не Кимхан, то мы начнём действовать.       Молодой человек кивнул и быстро вышел из кабинета, оставляя отца с его отчётами и грустными мыслями наедине.       ***       Комната совещаний клана.       В огромной комнате с длинным столом, стоящим по центру помещения, были только представители главной семьи ну и, разумеется, Чан, занявший место рядом со своим любовником. После того, как Кимхан объявил о смерти главы клана, возникла пауза, которая, впрочем, была быстро прервана.       — Но почему папа это сделал? – воскликнул Кинн, — самоубийство?.. Я не верю!       — Напротив, — возразил выглядевший в последнее время очень разумным Танкхун, — это как раз в его стиле. Самому решить когда умереть, не ожидая, когда его добьёт болезнь. Похоже, он хочет быть с сестрой и в следующей жизни тоже.       — Я никому не позволю их связать, — Порш вскочил, — может, хоть в следующий жизни мама не будет рядом с этим мерзавцем!       — Порш, — Кимхан попытался урезонить вечно вспыльчивого парня, — никто не собирается их связывать. Но церемонии прощания можно объединить. Мы ещё не знаем, какие распоряжения оставил отец, но, в любом случае, ты как старший сын Нампхынг сам будешь решать вопросы, связанные с упокоением её праха.       Порш, немного успокоившись, снова сел и взял за руку Кинна, который с момента объявления о смерти отца, выглядел самым расстроенным из всех присутствующих.       — Кхун Кимхан, вы помните, кхун Корн оставил распоряжение в отношении кхуна Порша? — Чан привстал, ему явно хотелось как можно быстрее выполнить весьма неприятное задание, которое ему оставил умерший глава клана.       — В любом случае, до оглашения завещания никаких действий мы предпринимать не можем, — пожал плечами Ким, — выполняй поручение, мы вас оставим.       — Я тоже останусь, — вскинулся Кинн, — если это касается Порша, значит, касается и меня.       — Если кхун Порш не против вашего присутствия, то… — Чан положил на стол синюю папку и ноутбук.       — Отлично, — Кимхан приобнял Порче и повёл его к выходу из комнаты.       ***       По галерее, ведущей к центральному выходу из особняка, нёсся Порш, за ним, что-то бормоча и пытаясь схватить его за руку, бежал Кинн. Это бы не сильно удивило телохранителей, несущих свою службу на выходе из особняка: Порш был очень импульсивен, а Кинн постоянно пытался уговорить и ублажить любовника в попытке сдержать его взрывной характер. Но за ними в таком же бешеном ритме бежал обычно невозмутимый Чан, одновременно отдающий какие-то распоряжения по телефону. Опытным телохранителям с трудом удалось удержать спокойное выражение на лицах. Троица погрузилась в экстренно вызванный из гаража Мазератти и унеслась в сопровождении всего одной машины телохранителей.       ***       Где-то в Бангкоке.       Красивый особняк в Тхонбури мог бы поразить своими размерами и прекрасным регулярным садом всех, кто его мог посетить, но сегодня здесь появились гости, которым было наплевать на роскошь, красоту и огромные деньги, вложенные в уход за дорогим особняком.       Особых гостей встретила привлекательная женщина, возраст которой вряд ли мог установить непрофессиональный взгляд приехавших мужчин. Затянутая в чёрное жёсткое форменное платье, с тугим пучком на чёрных как смоль волосах, она выглядела строгой учительницей, которую боятся все подопечные, но по отношению к незваным гостям вела себя очень уважительно и даже подобострастно.       — Я очень рада вашему визиту, — она вежливо кланялась, но, казалось, немного нервничала, — хозяин предупреждал, что вы можете приехать. Прошу в гостиную, я прикажу подать напитки.       — Где Киллиан? — Порш прилагал большие усилия, чтобы оставаться в рамках приличий и не начать орать на женщину, которая стояла между ним и ребёнком.       — О, да… конечно, — казалось, она искренне не понимала, почему прибывшие гости так сильно интересовались её воспитанником, — прошу за мной. Уверяю, он очень послушный мальчик. С ним нет никаких проблем.       В огромной белой прохладной комнате, которая заставила всех вошедших ощутить холодный озноб, практически не было мебели: небольшой низкий столик, стойка с макетами для рисования. Ребёнок, которому на вид было около пяти лет, в сером хорошо подогнанном костюме, сосредоточенно что-то зарисовывал, наклонившись над своей работой.       — Киллиан! – властно прикрикнула женщина, – у нас гости. Немедленно встань! Испуганный ребёнок подскочил и низко поклонился посетителям.       — Порш, успокойся, — Кинн схватил за руку побелевшего от ярости Порша, — ты напугаешь малыша. Чан, разберись с ней.       Чан крепко схватил за плечо женщину, которая так сильно разозлила его босса, и вытащил её из комнаты.       Порш подошёл к ребёнку, который до сих пор стоял, вежливо склонив голову, и, встав перед ним на колени, тихо сказал, глядя в испуганные изумрудные глаза: «Киллиан, меня зовут Порш. Я… твой папа».       Флешбек.       Кинн крепко сжимал пальцы любимого, надеясь, что тот будет держать себя в руках, но Порш явно был разозлён тем, что ему придётся видеть и слышать столь ненавистного ему человека, несмотря на его смерть. Чан, запустил видео с флешки и отошёл к двери, сам он прекрасно знал, что им предстоит услышать.       — Здравствуй, Порш, привет, сынок, — Корн так повернул голову, как будто чётко знал не только то, что Кинн будет присутствовать, но и то, где тот будет находится во время просмотра записи, — я знаю, что дни мои сочтены, но считаю, что виноват перед тобой: если бы я в день, когда погиб твой отец, не взял с собой Кана, то ты и твой брат не остались бы сиротами. Я хочу подарить тебе семью, в которой ты так нуждаешься.       — Я не собираюсь слушать этот бред! — Порш подскочил и решительно направился к двери.       — Кхун Порш, — Чан преградил ему путь, — уверяю вас, это очень важно. Дослушайте до конца, а потом уже принимайте решение.       Порш сжал губы, похоже он собирался пробиваться к двери с боем, но, услышав тихий голос Кинна: “Порш, пожалуйста. Уверен, что это действительно важно, раз отец хотел, чтобы ты это услышал после его смерти”, – решительно кивнул и присел за стол. Шумно выдохнувший Кинн снова запустил видео.       — Шесть лет назад один из докторов, лечащих мою Нампхынг, предложил провести для неё необычную терапию: он считал, что если твоя мать снова возьмёт на руки маленького ребёнка, то снова начнёт адекватно реагировать на окружающий мир, ведь она когда-то была разлучена со своими детьми, и это было одной из причин её психологической травмы. Но встреча с тобой и Порче не могла помочь: вы уже были взрослыми, а на чужих малышей она не реагировала. Ты, наверное, уже и не помнишь этого, но шесть лет назад перед национальными соревнованиями тебя отправили на необычное обследование на наркотики, для которого нужен был образец спермы. А через год появился внук Нампхынг, твой сын. Он милый ребёнок и очень похож на тебя. К сожалению, твоей маме появление внука не помогло, к моменту рождения Киллиана её состояние серьёзно ухудшилось, — старик откашлялся и снова уставился в камеру немигающим взглядом, — ты можешь сейчас забыть о том, что услышал: я учредил фонд — твоему сыну будет обеспечена и лучшая частная школа, и любой университет, в котором он захочет обучаться. Но если ты захочешь стать Киллиану настоящим отцом, то тебе всего лишь нужно подписать бумаги. Выбор за тобой.       Порш медленно встал, его лицо обычно очень подвижное, переполняемое разными эмоциями, сейчас было совершенно бесстрастным: “Я хочу видеть своего сына немедленно!” — уверенно отчеканил он и направился к двери.       Конец флешбека.       ***       Чан уверенно вёл автомобиль по привычному для всех городскому суетливому трафику. Его мысли блуждали сейчас от того, чем в настоящий момент занимается его любовник, до состояния своих пассажиров, на которых он украдкой поглядывал. Кинн с необычной для него в последнее время уверенной улыбкой обнимал Порша, который, наклонившись к маленькому мальчику, задремавшему у него на груди, что-то нашептывал ему, а может и напевал. Уверенность среднего сына Корна была ему вполне понятна: Порш, конечно, теперь был полноценным отцом своего сына, но подпись Кинна, как главного опекуна была поставлена в бумагах задолго до сегодняшнего дня. Была ли это подделка или Кинн, не глядя, подписал документы по просьбе отца, было непонятно. Но по его реакции было ясно, что до сегодняшнего дня о существовании сына Порша он не знал. Теперь эта троица по всем юридическим правилам и законам была накрепко связана, расторгнуть такой союз, даже если он не считался браком, было возможно только с согласия Кинна.       ***       Кинн в последнее время очень часто обижался на своего отца: и за ту нервозность, которую он вносил в его отношения с Поршем, и за невнимание, и за отказ в последней встрече, но сейчас всё это было прощено и забыто. Отец назвал появление Киллиана подарком для Порша. Возможно так оно и было, но в действительности он сделал самый большой подарок для своего среднего сына. Только увидев видео, записанное отцом, Кинн вспомнил, что пять лет назад отец попросил его подписать документы опекунства над одним из детей дальних родственников. Это опекунство не налагало на него никаких обязательств, он просто подписывал отчёты фонда, который занимался полным обеспечением малыша. Он даже не обратил внимания на имя ребёнка, тогда оно ему ничего не говорило: Киллиан Киантисак Китисават. Разве мог он тогда предполагать, что через несколько лет встретит Порша Китисавата, самого бесячего человека во всём Бангкоке, и навсегда подарит ему своё сердце. Кинн прижался щекой к волосам Порша и, улыбнувшись, прикрыл глаза.       ***       Дом Тирапаньякун.       Порче был настолько огорошен новостью, которую Кимхан на него обрушил сразу, как они спустились в большую гостиную на первом этаже, что несколько минут покусывал губы и растерянно смотрел то на любимого, то на его старшего брата, возможно ожидая, что кто-то из них рассмеётся. Но оба только молчали и на вопросительные взгляды младшего Китисавата кивали головами как болванчики.       — Значит, это правда? — дождавшись синхронного кивка братьев, Порче хмыкнул, — но зачем кхун Корн это сделал?       — Послушал какого-то психолога-шарлатана, — буркнул Ким, — этот идиот заставил его поверить, что маленький ребёнок сможет улучшить её здоровье.       — Порче, — непривычно мягко заговорил Танкхун, — наш отец был очень привязан к своей сестре, поэтому так поступил.       — Глупый поступок, — фыркнул Кимхан.       — Если смотреть на него сейчас, то не такой уж и глупый, — старший Тирапаньякун помолчал и добавил, — теперь Кинн и Порш – семья, это решает многие проблемы.       — Я не понимаю: это же сын Порша, а не Кинна.       — По документам – Кинн главный опекун Киллиана. Порш не сможет забрать сына и уйти без согласия опекуна. А Кинн их точно не отпустит, — Танкхун задумчиво посмотрел на Порче и продолжил, — это может быть хорошей основой для будущей политической программы.       — Согласен, — кивнул Кимхан, — сейчас тема равных браков для всех актуальна. Уверен, что Кинна мы уговорим.       Порче не понимал, о чём говорят братья, но мысль о том, что у него теперь есть племянник, и радовала, и одновременно волновала. Он волновался за Порша и радовался тому, что в их семье, такой малочисленной, появился малыш, о котором они все будут заботиться. Может быть, именно маленький Киллиан сможет успокоить Кинна и Порша, которые больше, чем все остальные, страдали от потерь последних дней.