Просто это не любовь

***

Домик действительно был крохотным, не говоря о спальне.

      В этой захудалой комнатушке с единственной, но, на удивление, широкой кроватью стоял смрад. К несчастью, трупный запах никуда не пропал, но благо он не был слишком сильным.       О:- Вот оно..Наше райское место, Золрат.–В голосе Бога нет ничего, кроме хрупкого благоговения– Смотри. Здесь – и Ортрус рукой указывает на один из углов комнаты– будет стоять роскошный, белоснежный письменный стол. Не волнуйся, у меня и в друзьях, и в родственниках есть ремесленники. База мне известна. Ооо, а тут– другая рука указывает в противоположную сторону на обшарпанные стены– будут темные обои. Белый тут ни к чему. Будет рябить глаза. Какой цвет тебе нравится?.. Уах!! ЗОЛРАТ, ПОСМОТРИ НА ЭТО ОКН- –ХВАААТИИТ! – Золрат был готов вскипеть. Эта размазня, которой во мгновение ока стал его "бывший" враг его натурально бесила. Ортрус был единственным, кого Золрат лично назвал врагом, с кем готов был сражаться до самой смерти за тот идеальный мир, который каждый себе представлял. Свидетель начал был единственным, кого демон времени... Боялся. Но о чем можно говорить теперь, если этот непоколебимый, стойкий и эгоистичный небожитель, который отличался от других его коллег чем-то особенным, столь неуловимым, что делало его лучшим в глазахе демона, теперь стоит в центре "их общего дома" с выражением, которое смертные бы назвали "щенячьи глазки". И уже этот ненавистный спектакль для очарованного раздражал даже сильнее, чем все суды Аталии, все злодеяния-очищения Зафраэля, все благоухающие цветы Флоры и пронзающие морозы Альны вместе взятые. – Ко мне. –и демон, паря, не дождавшись действий второго, неспешно приближался к небожителю.       О:- З. З-золрат. В чем дело, милый? Разве я сболтнул лишнего? Е-если я случайно задел какую-то из твоих травм, то мы можем это проговорить, мы же- – наручи святого теряются в огромных лапах демона, а пламенное тело уже в третий раз только за эти сутки чувствует поверх своего тела ещё одно, что сжимается плотным кольцом с шипами. Нет никакой нежности в этих действиях. Мерзкие раны от шипов- не случайность, что вызвана отсутствием опыта в подобном вопросе. Золрат осознанно хочет нанести боль. Всегда хотел.

С глухим звуком Бог времени падает на кровать

      З:- Это будет наш первый поцелуй– Золрат трётся своим "лицом" о щеку небожителя, и пока у Свидетеля начал рвет крышу от сильных эмоций, Золрат снимает эту мерзкую, Дара её и её творения побери, броню, а после поддевает одним из когтей наиболее слабый шов на подряснике Ортруса и стягивает разорванное одеяние, открывая перед собой практически голую солнечно-золотую грудь мужчины. Лишь единственный элемент не давал права ей так называться - это золочено-серебряный кулон в форме восьмиконечной звёзды, символа небожителей, подвешенный на такую же серебряную цепочку. Своеобразный амулет, на одной из конечности которой выгравированно едва различимое "От Дары и Ансиэля, твоих родителей, Ортрусу", уже хорошо пострадал от эрозии, так зачем он тут нужен? Очередные сопли. Кураж небожителя улетучивается, когда на шее сзади ощущается резкая боль. Ещё хуже становится в груди спустя мгновение. Золрат не пощадил даже такое милое и очаровательное напоминание любви "родителей" и "сына", а потому безжалостно сорвал его с шеи Ортруса, портя цепочку, а после и вовсе воткнул в солнечное сплетение. Металлический сплав тут же покрылся копотью от достаточно высокой температуры тела небожителя.       З:- Спокойной ночи, любимый!!– и демон улетел на кухню. Вот ещё, спать в одной кровати с этим Даровским отродьем. И Ортрус остался в комнате один, наедине со своими болью и противоречивыми эмоциями...