Макс
Илье и на сей раз удалось его удивить. Место радикально отличалось от того кафе, где они были вместе при первой встрече. Ни мягкого жёлтого света, ни высоких стеллажей с книгами — и ни намёка на атмосферу домашнего уюта. Теперь Макса обступали тёмные стены с неоновыми вывесками, жгуче-розовыми и ослепительно-фиолетовыми. Они оставляли яркие пятна под веками, стоило только закрыть глаза. Вокруг царил полумрак, под потолком плавали густые облака кальянного дыма. Заведение больше напоминало бар или ночной клуб — или нечто среднее. Единственное, что не изменилось, — цепляющее взгляд уединение. Их обитый искусственной кожей диван, явно предназначенный для гораздо большего количества гостей, отстоял далеко от остальных и был дополнительно изолирован невысоким пристенком, покрытым декоративной штукатуркой. Неужели Илья настолько не любит находиться среди людей? Или дело в том, что он не один? Впрочем, наверное, на это есть причины — более весомые и особенные, чем присутствие Макса, а он слишком много возомнил о себе. Через некоторое время (кстати, довольно быстро) им принесли закуски и пузатый прозрачный чайник, исходящий пряным паром. От него во все стороны расползался аромат корицы, имбиря и цитрусов, напоминая о скором приближении долгожданных новогодних праздников. Потянувшись за маленькой глиняной кружкой, заботливо наполненной молчаливым Ильёй, Макс почему-то был несколько рассеян. Его нестройные мысли витали где-то далеко от этого клуба-бара и грациозного мужчины по правую руку. Совсем скоро Новый год, а он даже не начал готовить подарки для Евы. Несмотря на их заметно охладевшие отношения, Макс всё ещё считал девушку своей давней и лучшей подругой. Разве может быть по-другому? Воспоминание о Еве автоматическим прибоем принесло обжигающее размышление о Кирилле. Что за глупости! Кажется, Макс одарил его на несколько лет вперёд: дурацким портретом, неприятностями в школе и никому не нужными поцелуями, которые скорее могли бы сойти за отягчающие обстоятельства при составе его преступления перед парнем по имени Кирилл Филатов. Макс насильно заставил себя перестать думать о нём. И будет ли приемлемо, если он подготовит кое-что и для Ильи? Мысль об этом щекотала самые потаённые участки его души, казалась одновременно пугающей и привлекательной. Ну что можно подарить такому человеку, как он? Такому, у которого есть всё и даже больше. Разве что частицу своей души. А потом вдруг, отвлекая Макса от пространных рассуждений, работник клуба-бара без официантского передника поставил посередине их стола кальян. Макс недоверчиво скосился на длинный шланг, но промолчал, оставив удивление при себе. Наверное, напрасно, потому что, когда работник ушёл, Илья с насмешкой спросил: — Ты когда-нибудь курил? Макс мотнул головой, но Илья, судя по очаровательной улыбке, кажется, ему не поверил. — Что, никогда? — Никогда. — Даже кальян? — с нажимом продолжил Илья. — Ага, — Максу пришлось кивнуть. — Не хочешь попробовать? Макс на секунду растерялся. Не то чтобы он желал травить себя «всякой дрянью», как бы выразился его отец, всю жизнь проработавший в медицине, но в этот вечер Макс пожелал выглядеть взрослее и увереннее, чем он есть на самом деле. Наверное, именно так ощущала себя Ева, искушаемая дьяволом в Райском саду. — А… можно? Ладно, с уверенностью Макс переборщил. Предстоит ещё много мысленных тренировок и усилий над собой, чтобы придать голосу необходимый тон, а лицу — соответствующие эмоции. И всё же быть — или казаться — взрослее он ещё мог попробовать. — Тут можно всё что угодно, — проговорил Илья с неопределённым выражением. — Всё, что пожелаешь. — Ну… — Макс заставил себя произнести следующие слова, — ты ведь помнишь, что мне только семнадцать? — Не проблема, — улыбнулся Илья, ни на чём не настаивая. — Владелец этой сети — мой университетский товарищ. У тебя даже паспорт не спросили на входе. И правда. Не спросили. — А где ты учился? Макс бы и самому себе ни за что не признался, что расспросами просто тянет время. Но Илья оказался куда проницательнее — впрочем, как и всегда. — Это сейчас так важно? — он нацепил мундштук на шланг и передал его Максу, словно мёртвую змею. — Ты всё узнаешь. Позже. А теперь попробуй. Это было странно. Сладковатый дым заполнил рот, и, пропустив его дальше по горлу, Макс не удержался от неловкого кашля. Всё это время Илья наблюдал за ним без тени осуждения — только лёгкая полуулыбка играла на его губах, едва затрагивая глаза. Стыд улетучился довольно быстро — ушёл вместе с мятно-ягодным дымом под потолок, и голова Макса, которую занимали отвлечённые мысли, совсем опустела. Он передал шланг Илье и, заняв руки кружкой горячего чая, расплылся по мягкой спинке дивана. Приятное чувство расслабления прокатилось от мозга до кончиков пальцев. Так вот почему на свете миллионы курильщиков.***
— Ты когда-нибудь влюблялся? Внезапный вопрос удивил Макса не меньше и не больше, чем всё то, что он впервые испытал за сегодня. И образ Кирилла, всё ещё живой и яркий, вновь растревожил душу своим воскрешением в памяти. Макс оттолкнул его от себя — настолько, насколько смог. — Намного меньше, чем ты, — нехотя проговорил он, увернувшись от прямого ответа. Илья рассмеялся. — Нельзя судить о людях по первому впечатлению. Даже если тебе кажется, что ты их знаешь. Макс заинтересованно посмотрел на него и затянулся ещё раз, даря себе несколько мгновений на размышления. — Получается, — сказал он, — ты никогда не влюблялся? — Дважды, — быстро ответил Илья и добавил: — Может быть, трижды. — А сейчас? Слова сами вырвались из Макса, как воздух при судорожном выдохе. Возможно, сегодня не стоило произносить их вслух. Возможно, всю эту внутреннюю бурю лучше было бы оставить при себе — как и большинство подростковых чувств, успешно похороненных за почти восемнадцать лет жизни. Ровным рядком закопанных по соседству с горькой утратой матери, чувством неполноценности, непохожести, отверженности. Может, и так. Но Макс уже сказал то, что давно душевно перемалывал в одиночестве. Сказал и неожиданно смелым взглядом устремился на Илью. — Что — сейчас? — переспросил тот. И сердце Макса забилось быстрее. — Сейчас ты влюблён? Илья не отрывал от него своего гипнотического взгляда, и под таким напором волей-неволей даже сама непоколебимость когда-нибудь бы расплавилась и растеклась в тёплую лужу. — Влюблён ли я сейчас? — будто играючи, Илья продолжал смотреть на него, совсем не моргая. — Безумно. За секунду до того, как он чуть подался вперёд, чтобы преподнести Максу первый — а значит, незабываемый — поцелуй, перед ним вихрем пронеслась вся их странная история от начала до сегодняшнего дня. Спонтанное, киношное знакомство в кафе и встречи — редкие, но ярко окрашенные, как павлиньи перья. Поездки на сверкающем «ауди». Целый ворох неопределённых чувств, от фанатичной зацикленности до полного отрицания. Ожидание новых свиданий, неуверенность в себе и чужих намерениях, пубертатные комплексы и посреди всей этой неразберихи лишь один чёткий ориентир — ощущение полного достатка и счастья в присутствии Ильи. Макс подвинулся ближе и ответил на поцелуй с утроенной жаждой.***
— Знаешь, я не прочь выпить, — сказал Илья, когда время приближалось к половине десятого. Максу давно пора было идти, но кто, скажите на милость, на его месте отказался бы от этого долгожданного свидания, которое расставило все точки над «i», в пользу возвращения в отцовскую ледяную обитель? И всё-таки тревога то и дело давала о себе знать. — Ты ведь за рулём, — Макс вскинул на него бровь. — Ну и что? — последовал беспечный ответ, подкреплённый ямочками на щеках. — Ничего мне не станется — брат в погонах. Ну ладно, не смотри так. Вызову водителя. — Хорошо. Но пить в одиночестве — дурной тон. Видимо, обстановка в какой-то мере развязала Максу язык. — А кто сказал, что я буду пить один? Видимо, всё не обошлось только развязанным языком, и Макс на удивление не стал спорить, когда официант принёс два коктейля — один слабоалкогольный, другой — несколько крепче. Он ведь не делает ничего предосудительного. Просто отдыхает. Расслабляется. Хорошо проводит время. Просто он наконец нашёл того, кому может распахнуть утомлённую душу и показать себя таким, какой он есть на самом деле. Больше не притворяясь.***
— Хочешь, поедем ко мне? Тёплая рука легла Максу на колено ладонью вниз, сжала — слегка, едва ощутимо. И весь небольшой градус, который он успел набрать, тут же схлынул. Макс протрезвел моментально. — Честно сказать, — он не мог отлепить взгляд от опустевшего чайника на низком столике. — Я не планировал. Рука тут же освободила его из плена. Наконец подняв подбородок, Макс обнаружил, что Илья нисколько не смутился. Только блеск в его глазах немного потух — словно в пламя плеснули воды. Достаточно, но не для того, чтобы загасить его полностью. — Ничего, — сказал он тем же развязным тоном. — Я ничего не имел в виду. Забудь. Забыть такое было сложно, но вскоре Максу удалось занять себя разговором и вторым по счёту коктейлем — теперь ярко-жёлтым, как луна на «Звездной ночи» Ван Гога. — Ты уже состоял в отношениях? Максу пришлось немного повременить с ответом, вертя в пальцах пластиковую соломинку. — Наполовину. Илья рассмеялся. — Неразделённая любовь? — и, фыркнув, добавил: — Как скучно и пресно. Его бокал оставался почти полон — только глотка недоставало. Возможно, Маску следовало взять этот факт в расчёт, прежде чем браться за вторую порцию. — Может быть, и скучно, — сказал он. — Но каждая несчастливая любовь несчастлива по-своему… — У Толстого по-другому. Но не суть, — Илья всё-таки прихлебнул ради приличия из своего бокала. — Так кто он, этот загадочный объект твоих фантазий? Полусерьёзным тоном он, наверное, целился на беззаботную беседу, а в итоге почти оттолкнул Макса — можно было даже ощутить лёгкий тычок под рёбра, если прислушаться к сигналам тела. — Никто, — быстро ответил Макс. — Просто парень. …который целовал меня за гаражами в прохладный осенний день, слизывая следы бутафорской крови с моих губ, а потом отшвырнул и больше никогда не возвращался в мою жизнь. Разве что в виде спутника моей лучшей подруги. Не было смысла скрывать это. Ну, после всего, что сегодня случилось. Да?.. — Стоит ли мне беспокоиться? — покачивая носком ботинка, спросил Илья с видом, который ясно давал понять, что вопрос риторический. Макса передёрнуло, из горла вырвался вымученный смешок. Тогда он сказал: — Нет, — и более уверенно повторил: — Определённо нет. Это… было давно. — Ладно, — не слишком то заинтересованно пожал плечами Илья. — Сейчас ты не хочешь об этом говорить, но когда-нибудь придётся. — Зачем? «Это очень больно», — хотелось добавить, хотя пока он слишком мало выпил и выкурил, чтобы позволить себе подобную роскошь. Вместо этого Макс снова вцепился в измятую соломинку, воткнутую в подтаявший лёд. — Так устроена психика, — Илья поднял брови. — Рано или поздно оно само из тебя поднимется, хочешь ты этого или нет. Твой мозг найдёт способ выразить эмоции, и иногда это бывает… не очень удобно. Макс молчал, задумавшись. — Может, ещё по одной? Он посмотрел на свой опустевший стакан, затем — на нежную полуулыбку с ямочками. Хотел возразить, но так ничего и не решил, поэтому просто кивнул. Он ничего не терял.***
За секунду до того, как телефон начал, вибрируя, разрываться от звонка, Макс уже понял, что сейчас будет. На экране высветилась угрожающая надпись.Отец
Некоторое время Макс смотрел на неё, не двигаясь с места. — Возьми трубку, — сказал вдруг Илья и одним глотком покончил со своим напитком. — Зачем? —Макс с трудом сдержал раздражение. Дело не в приказном тоне Ильи или его вмешательстве в чужую семейную жизнь, вовсе нет. Всего лишь отец, привычно назойливый и злой. Где ты, с кем ты, что тако долго — кстати, как ты относишься к тому, чтобы бросить мечту всей жизни ради моих нереализованных фантазий стать доктором? В последнее время одно упоминание об отце запросто вызывало жестокий приступ мигрени. — Он волнуется за тебя, — сказал Илья, наклонив голову. Разумеется. Стоит почаще заботиться о том, где носитель твоих генов проводит время, иначе тоже рискует потратить жизнь впустую. Макс дёрнул плечом как можно более равнодушно. Чувствовал он себя при этом совсем по-другому. Под пристальным взглядом ему пришлось, не меняя маски, со вздохом потянуться за телефоном и принять вызов. «Где тебя носит?» — Алло? — Где тебя носит? — без приветствия заявила трубка голосом отца. Раздражение вспыхнуло с новой силой, и, углубившись в него, Макс едва ли замечал, что за ним наблюдают с неподдельным интересом. — Я отдыхаю, — холодно и тихо ответил он. Кажется, отец поперхнулся от возмущения. — Где? — откашлявшись, отрывисто спросил он. — И с кем? — С коллегами, — без запинки соврал Макс. — На дне рождения. — Поезжай домой. Отец явно злился, хоть и не орал, и Максу вдруг перехотелось с ним препираться. Пусть это останется между ними — когда он вернётся. — Ладно, — просто сказал Макс, ненавидя себя за покорность. — Скоро буду. — Через сколько? — Скоро! Он сбросил раньше, чем отец успел что-нибудь ответить, и тут же устыдился до смерти. Не перед отцом — перед Ильёй. Он не должен был становиться свидетелем их склоки, из которой ясно как день, что подобное общение — норма для их семьи. — Извини, что пришлось это выслушивать, — промямлил Макс, потупившись. — Не надо, — Илья отмахнулся от его невнятных извинений. — Мы не выбираем родителей. Мои тоже были не подарок. «Были» неприятно резануло по сердцу, но Макс промолчал. Большего смущения он не вынесет чисто физически. — Мне пора, — сказал он вместо неловких соболезнований. — Спасибо за вечер. Было и правда… хорошо. — Отблагодаришь, когда подвезу. — Не стоит, правда, — Макс взялся за ручку рюкзака и встал. — Отец опять взбесится, если увидит в своём дворе машину, на которую ему за всю жизнь не заработать. Илья усмехнулся. Он сидел, раскинув руки на спинке дивана, чуть откинувшись назад и излучая энергию уверенности в себе ярким ореолом. Контуры тела проглядывали через белоснежные складки рубашки, заправленной в зауженные брюки. Под небрежно расстёгнутым воротником — хищный изгиб ярёмной впадины, а дальше, вниз, начиналась широкая плоскость грудной клетки. Интересно, а… Макс попросил себя заткнуться и перестать пялиться. — Позволь хотя бы заказать тебе такси. — Я могу добраться и на маршрутке, — сказал Макс и сам не поверил собственному тону. — Уже поздно, — Илья поймал его взгляд, ухмылка расширилась. — Даже не пытайся сопротивляться. Макс попрощался с ним мягкой улыбкой. Хотелось большего — хотелось как у всех тех счастливых парочек из фильмов-книг-соседних дворов. Хотелось больше не завидовать им, наделённым свободой проявлять свои чувства где угодно, от трущобных подвалов до вершин Эвереста. Однако его порыв чмокнуть Илью в щёку или даже губы был явно неуместен. Нырнув за пристенок, Макс едва не ощупью нашёл выход из клуба-бара. Голова шла кругом. На улице, ожидая такси под слепящей вывеской, он глубоко дышал и думал о том, что же скажет отцу. Впрочем, он ведь уже придумал, верно? Коллега скромно праздновал своё двадцатипятилетие прямо в кафе, время летело быстро, компания была приятная и приличная, вот и не заметил, как засиделся. Ну а завтра только к третьему уроку. Это ты знаешь даже лучше меня, пап.