Мотор, камера пыток

Это всё плохо кончится – прямо как их гребаный сериал. А им только и останется c картонным энтузиазмом делать вид, что это до пизды убедительный хэппиэнд. – Как ты это дерьмо куришь? – добродушно посмеивается Князь. – Миха бы сказал, что электронные сигареты – как отсос искусственному члену. Можно, конечно, но зачем, – хмыкает он. Четыре, меланхолично думает Влад, затягиваясь под дребезжащее «дзыыынь» внутреннего счетчика – почему-то он похож на звук, с которым в видосах Дудя деньги чужие считают. Уже четыре раза – а ведь это только десять утра. На рекорд идёт. Это у Влада теперь такое новое развлечение: считать, сколько раз Князь упоминает Миху, когда речь даже близко о нем не идет. В хорошие дни Андрей укладывается в двузначное число. – Не знаю, – вежливо пожимает плечами Влад. – Мне сравнивать не с чем. Князь смотрит недоверчиво и чуть раздраженно, но вообще-то не ему жаловаться. Так-то Влад выбрал меньшее из зол – первым порывом хотелось елейно согласиться: «Да уж, настоящего ничто не заменит, да?». Мальчишки и девчонки, парам-парам-пам-пам. А также их родители, парам-парам-пам-пам. Пассивную агрессию, парам-парам-пам-пам. Увидеть не хотите ли, парам-парам-пам-пам. Ералаш. Шапито ебучее, а. Князь явно собирается что-то сказать – не зря же он притащился нарушать перекур Влада, – но тут их обоих окликают одним словом: – Владюх! – звучит радостное, и Князь тоже поворачивается. Не на имя, конечно – только на интонации. Имя он в них, разумеется, другое слышит – Андрюх, ё-моё. Владюх – это у Кости относительно свежий прикол: неделя от роду, не больше, но Влад, если честно, хочет придушить его в колыбельке, чтоб даже не приживался. Чем ему, спрашивается, Владос не угодил. Нормально же общались, ну чё началось-то. – Здорово, Костян, – говорит он, дергая подбородком, чё-как? – Привет, – Костя произносит это аккуратно между ним и Андреем, чтобы было не особо понятно, кому именно, вроде как в воздух и всем сразу, размазывая слово, как масло по хлебу. Потому что как ему обращаться к Андрею – он до сих пор не изобрел. Как девятиклассница, ей-богу. Говорить ему «здравствуйте» – странно, «Здорово» – тупо, «Доброе утро» – вообще отдаёт диковатой нежностью и кофе в постель. А что у этих двоих не отдаёт, конечно. Это всё Костя – тушуется, робеет перед Князем, боится нарушить выдуманную субординацию и при этом по-щенячьи радуется, что его наконец признали, приняли, заметили. Семпай снизошел! Господи, что ж ты такой тупой, Костя. За первый месяц съемок Костян ему всю душу измотал своими тоскливыми вздохами и доёбками – что я сделал Князеву, что он шарахается от меня, привет-пока, Владь, ты с ним ближе общаешься – он говорил про меня что-то? С тобой вон пиво гоняет пить, хвалит все время, наставляет, подсказывает, курить даже выходит. А я его походу раздражаю, но, блин, сам же утвердил меня на роль? Может, я играю плохо? Ну сказал бы, подсказал, помог. Охуенно ты играешь, Костя, – с раздражением думает в такие моменты Влад. В этом-то и проблема. Надеюсь, в твой контракт включена расширенная медицинская страховка: помощь специалиста – для начала окулиста – тебе точно пригодится, потому что так не замечать очевидных вещей могут только люди с запущенным отслоением сетчатки глаза. Князь реально по первости смотрит на Костю так, будто сейчас сожрёт. Или руки себе сожрёт, лишь бы только не тронуть его случайно. И таскается при этом каждый божий день на съёмки – дядь, ну вот ты специально себя хуяришь или что? Тебе веранду на даче пора ладить, а ты камеру пыток себе обустраиваешь. Вот это ты выдал дизайн-проект добровольной мясорубки – сразу видно, художник. – Доброе утро, – мирно улыбается Князь. Костя в гражданском, до гримёров еще не дошел, поэтому Князю пока еще все это относительно легко дается. – Как настрой сегодня? – Будем делать панк-рок! – обещает Костя, делая рокерскую «козу» и хлопая Влада по плечу. – Да, Владюх? Влад на автомате кренится ближе, чуть заваливаясь на него, и у Князя в лице что-то вздрагивает. Это всё плохо кончится, – привычно думает Влад, выворачивая стик и вытряхивая остатки табака из айкоса. Хорошо, что для этой фразы у Влада нет внутреннего счётчика. Потому что он уже давно бы зашкалил и закоротил нахуй.

***

Влад не помнит точно, когда все резко полетело не туда. Когда каждый день видишь человека, невозможно отследить изменения. Вот вроде Князь как Князь – открытый, добрый, помогающий, понимающий, общительный, веселый балагур, неугомонный кринж-приколист, щедрый на байки из бурной молодости, в которых, правда, не всегда можно разобрать логику и сюжет из-за обилия слов-паразитов – «Миха», «Мишка», «Мы с Михой», «А Мишка такой», «Ну, тут Миха как выдаст». Он такой со всеми, кроме Кости, с которым подчеркнуто вежлив, приветлив и умеренно дружелюбен – но не более. Молодец, Костя. Классно вышло. Отличный дубль. Отличный дубль, Костя. У Влада от этой фразы чуть глаз не дергается – это уже метаирония или постирония? Вызовите эвакуатор, мы все застряли в слоях абсурда. А потом в какой-то момент внутри Князя как будто что-то щелкает – с таким звуком, наверное, снимают пистолет с предохранителя, Влад не сильно шарит в оружии, но почему-то кажется, что именно так оно и звучит. Князь щёлкает – и меняется. Будто долго сопротивлялся, а потом у него тупо кончились силы. Он выглядит так, слово разрешил себе всё – и ненавидит себя за этой. Как наркоман после десятилетней завязки, который с убийственной ясностью понимает, что сегодня развяжется. Еще нет, еще чистый, еще катает между пальцев юбилейную медальку с горделивым «10 лет трезвости» – только амулетик слабенький, дохленький, не спасёт. Есть вещи, которым невозможно сопротивляться, хоть привяжи себя к мачте Одиссеем. Это физически невозможно, какой бы фантастической ни была сила воли. Зачем, спрашивается, бедного мальчика восемь раз на пробы гоняли, если Князь его с первого дубля распробовал. Мысль злая, неправильная, инородная даже – будто ее подкинули Владу, – но честное слово, а. Плащ этот анархический сильно им всё усложняет, конечно. Когда Костя выходит в нём в первый раз – вот тогда, наверное, Влад и замечает. – Артефаааакт, – с восхищением басит Костя, потрясая отворотами плаща, и прикуривает абсолютно горшенёвским жестом. У них пять минут на перекур, поэтому из роли он даже не выходит – а чего туда-сюда шастать, правильно. – Вы же помогали с эскизами? – Ты, – просит Князь и смотрит на Костю так, что Владу хочется немедленно начать яростно оттирать его влажными салфетками. Нельзя домогаться до людей взглядом, Андрей Сергеевич, это харрасмент, погуглите Вайнштейна. – Мы же договаривались, да, Кость? Что ты мне всё выкаешь, как деду. – Да не привыкну никак, – эти интонации его школьные никак не вяжутся с шипами на башке и страшным гримом, вместе с дурацкой робкой улыбкой выглядит просто чудовищно. – Неудобно как-то. – Это потому что мы на брудершафт не пили. Не закрепили, – авторитетно сообщает Князь. – По пиву, а? У нас с Михой была тема такая – мы когда… «Дззззынь», – исправно звякает счётчик. – По пиву, – радостно соглашается Костя, как будто его самый популярный старшеклассник на вписку пригласил, а рядом подружки были и обзавидовались до изжоги. – Я, правда, не особо в нем, это Влад у нас специалист, да, Влад? – Костян поворачивается к нему, ждёт ответа. – Да я как-то, – безразлично дергает плечом Влад. Его на вписку не звали вообще-то, и это только неумный Костя, как корпоративный массовик-затейник, все время хочет играть в тимбилдинг и дружить сразу со всеми. Как это он без Влада пойдет пиво пить? Они же комплектом идут. Они же б р о. У них же химия, мать ее, физика, естествознание, спятившая биология и труд. Тяжкий, тяжкий труд. Они же команда. Вместе делают одно дело. Дуэт, затащивший проект. Искра с первого дубля. Словились мы с тобой, да, Владос? Попали, а? Попали, Костян. Это вот ты себе даже не представляешь, как. – Да чё ты, Владь, – уговаривает Костя. – Нефиг киснуть одному, ну, – потрясающе, конечно, что Костя всерьез думает, что кроме него у Влада в Питере никого нет. – Андрей Серг… Андрей, – быстро исправляется он, – расскажет про группу, про Горшка, истории всякие прикольные, – он переводит неуверенный вопросительный взгляд на Князя, словно хочет убедиться, что не слишком много на себя взял. Князь благодушно соглашается: – Множество историй, коль желаешь, расскажу, – он многообещающе усмехается. Самоцитирование, конечно, страшный моветон, но, учитывая капитальное погружение в сериал, так и быть, ставим двойку карандашиком. Влад и сам в последнее время на любую фразу может выдать подходящую строчку КиШа, не приходя в сознание. В топе рейтинга, конечно, максимально пошлые «Прыгну со скалы» и «Мне больно видеть белый свет» – особенно когда приезжает на съемки с похмелья. Остается только надеется, что до строчек «Что же делать нам с монетой, как же нам ее делить?» они все-таки не дойдут. Костя ухмыляется, загоняя сигарету в угол рта, и Князь трудно сглатывает. А, ну то есть, все-таки дойдем, – подмечает Влад с юродивым весельем. – Кто ж от пива-то отказывается, – резонно выдыхает он, и Костя тут же довольно сграбастывает его за плечи, будто это он Влада расколдовал и превратил в настоящего мальчика с правильными жизненными приоритетами. – Границы, Костян, границы, – фальшиво бастует Влад, выпутываясь. Вот же рестлер-осьминог, а. Отрастил лапища. – Ключ переломлен пополам! – задорно горланит Костя в ответ: плащик с чужого плеча прививает ему сценическую безбашенность, хищную раскрепощенность и любовь к потасканным строчкам «Гражданки». Костя просто охуительно вживается в образ – Влад такого фатального перевоплощения не видел, пожалуй, ни у кого из тех, с кем доводилось играть. Во, вот здесь беда. Костя, блядь, не играет – хотя и задалбывает и себя, и всех вокруг мантрой «Я не Горшок, надо об этом помнить, я актёр Костя Плотников, который играет Михаила Горшенева». Оставь это для будущих интервью, Костян – хорошо зайдет. Но Костя не играет. Костя Мишу живёт – другого слова нет. И это, конечно, плохо кончится. «Дззззынь».

***

Костя не умеет пить. К 33 годам можно было бы и научиться, но этот вообще поздний. Тугодум. Первый стакан – бельгийский эль – делает Костю чуть расслабленнее и мягче в движениях. Второй стакан – английский портер – заставляет улыбаться чаще и говорить чуть быстрее. Третий стакан – APA, по лайту – развязывает ему язык совсем уж безбожно. Костя то и дело прикладывается к пиву, облизываясь после щедрых глотков, и продолжает монолог, едва успев проглотить, будто боится, что собьется с мысли. Он размахивает руками, то и дело угрожая смести со стола стаканы, салфетки и тарелки с гренками и картошкой фри, навязчивым, но неосознанным движением откидывает со лба челку – Владу кажется, что Князь сцепляет руки в замок, чтобы только не дернуться и не заправить волосы ему за ухо. Влад от греха подальше засовывает руки в карманы худи и тоже пережидает. – И на следующий день нам сразу две новые кофемашины привезли в офис, они в эту пленку пупырчатую были обернуты, ну и работа встала, конечно, – Костя рассказывает очередную историю из жизни офисного планктона, но делает это так заразительно и увлекательно, что невольно втягиваешься. Растрепанный, разомлевший от пива, с блестящими глазами, оживленной жестикуляцией, мягкими интонациями, с родинками этими его. Князь вообще смотрит без отрыва, не скрываясь даже – с ебаным, мать его, обожанием. – А я сижу на стуле этом, крутящемся, ублюдском, смотрю на это всё и как-то резко понимаю, что не хочу, чтобы главной радостью моей работы была плёнка пупырчатая. Чтобы вот главное событие дня. Приходишь домой и говоришь – «Ты прикинь, что сегодня на работе было!» – и так он достоверно отыгрывает эту мелкую мещанскую радость, что Влада аж пронимает. Влад понимает. Не бывает плохих работ – уж дворник-Костя точно не это имеет в виду, – но всерьез радоваться пупырчатой плёнке и прозябать там, где с самого утра перспектива утопиться от тоски в кулере кажется сносным жизненным планом, тоже так себе идея. - Ну и, короче, я прям в тот же день заявление на увольнение и накатал, – заканчивает Костя, расплываясь в чеширской улыбке. Князь уважительно поднимает стакан: – Ну, это тост, – одобрительно хмыкает он. – За правильные решения. – На брудершафт? – улыбается Костя, осмелев от количества выпитого и поймав раж всемогущества и кутежа. Ему сейчас всё по плечу – я ведь не из робких. Пальцы Князя сжимаются на стакане так, словно хотели бы сомкнуться где-то еще. Владу кажется, что он видит, как Князь уже мысленно сто раз примерил свою ладонь на доверчиво подставленное горло Кости. Он с силой сжимает переносицу, как будто дамбу укрепляет, которая остановит непрошенный поток чересчур живых картинок. Костя, блядь, как этого можно не видеть – ну, хотя, наверное, примерно так же, как восемь раз подряд ездить на кастинг и быть уверенным, что это так, ошибка, никуда тебя не возьмут, хотя все вокруг орут, что абы кого в Москву зазря не катают, и роль давно твоя, глаза разуй. Впрочем, это даже хорошо – вся эта костина социальная близорукость. Это просто замечательно, что Костя не замечает очевидных вещей, - думает Влад и привычно пересчитывает родинки на его щеке. Это всегда успокаивает. – Не бери старого панка на слабо, Костян, – шутливо советует ему Князь, салютуя пивом, а сам смотрит поверх стакана нечитаемым взглядом. Влад тут же зеркально поднимает свое пиво, просто чтобы сдвинуться с мертвой точки этого проклятого диалога, а Костян почему-то подвисает на пару секунд, прежде чем встряхнуться и тоже вскинуть нетвердую руку со стаканом. – Ща приду, – говорит Костян, в два глотка приканчивая пиво. – Если официант подойдет – возьми мне что-то на свой вкус, Владь? Первые два, что ты советовал, прям в кайф были, – он улыбается тепло и искренне – этой своей улыбкой лабрадора, от которой Владу всегда становится хорошо, Кость, Костя, это про тебя, блядь, песенку детскую накропали, зуб даю, от улыбки станет всем светлей, – со случайным грохотом отодвигается на стуле, встает, чуть покачиваясь, и направляется к туалетам походкой человека, которого уже малёх повело, но он изо всех сил контролирует каждый свой шаг, чтобы со стороны это было незаметно. – Вот же чучело, – с непонятной нежностью цыкает Князь и смотрит как будто Косте в спину, но на самом деле совсем не Косте. Есть взгляд на 2000 ярдов – ну, тот, что у солдат, перенесших тяжелую боевую психоэмоциональную травму. А есть взгляд на 20 лет назад, как – ну, да, у Князя, перенесшего тяжелую боевую психоэмоциональную травму. Только вот нихера он ее не перенес. Он ее в себе таскает, как арматуру, на которую со всей дури напоролся животом. И болит она как мразь, и вытащить нельзя – сдохнешь от потери крови до приезда скорой. Огромное горе заточкой застряло в душе Князя, не давая ране зажить – но и не позволяя окончательно сдохнуть от неизбывной дремучей тоски, такой, которую воем волчьим не высадишь. Владу от этих его взглядов становится не по себе, и он машинально берет салфетку и вытирает круглый след от стакана на столе. – Он устал просто, – решает все-таки сказать что-то Влад, просто чтобы не сидеть в этой странной тишине, как будто им без Кости поговорить не о чем. – Обычно его не так быстро развозит. – А ты сам как, Влад? Не устал? – искренне спрашивает Князь, который вне зоны действия Кости резко снова очеловечивается, превращаясь в доброго и заботливого дядю Андрея. Нет, думает Влад. Это не то слово. Я не устал. Я подзаебался. – Есть немного, – соглашается Влад. – Молодёжь, – мягко сокрушается Князь. – Тепличные вы такие, конечно. Оранжерейные. Три пива – и выносите всех, – он поднимает руку, привлекая внимание официанта. А можно не надо, пожалуйста, – мысленно бьется затылком о стену Влад. Можно не выносить никуда, а? Это и так невыносимо. Подходит официант, они делают заказ – Князь свой извечный лагер, Влад решает вдарить по ламбику, а Косте берёт светлый эль. – Мы в ваши годы с Михой бутылку дрянного коньяка могли высадить перед концертом на пустой желудок, а потом шарашить два часа, как подорванные, – Князь щелкает суставами пальцев, и Влад морщится. И на интонации эти вспоминающие, цепляющиеся, и на привычку – дядя, артрит замучает, ну. – А Миха еще и на сцене умудрялся прикладываться, фляжечка у него во внутреннем кармане плаща всегда была. «Дззззынь. Дзззззынь». Ну, и где твой трёхжильный Миха, – хочется поинтересоваться, но Влад вежливый мальчик, он лежачих не добивает. Возвращается Костя – чуть посвежевший и с влажными прядями челки и мокрыми пятнами на белой футболке: видимо, наспех умывался, пытаясь немного попуститься. Влад принимает стратегическое решение в ближайшие минуты на Князя не смотреть – не хочет он видеть, как у взрослого успешного мужика снова во взгляде селится зверь, тоскливый и голодный. – Что я пропустил? Что обсуждаем? – бодро интересуется Костя, складываясь на стул. Ну, ты с одного раза-то угадай, Костя. Что Князь может обсуждать вообще. – Да вот, Андрей сетует, что поколение потеряли, – грустно вздыхает Влад. – Были-то богатыри, а теперь мы с тобой, с пива отлетаем. – Ничего мы не отлетаем, – решительно пресекает Костя, хлопает ладонями друг о друга, как новый раунд отмеряет, и потирает руки, словно собираясь засучить рукава и взяться за новый виток работы. – Щас мы как, да, Влад? Ой, да. Ой, нет. – Вот это я понимаю, настрой, – одобрительно подначивает Князь, хлопая Костю по плечу и чуть покачивая. Не надо бы его взбалтывать сейчас, конечно. Официант приносит пиво, расставляет стаканы, забирает пустые тарелки – Князь жестом просит повторить закуски, и остаток вечера невзначай подпихивает Косте то чесночные гренки, то луковые кольца – нормально, по крайней мере, целоваться сегодня никто не будет, обойдемся без брудершафта. Владу бы, если что, было бы поебать с Костей. И на лук, и на чеснок, и на весь календарь огородника. Что мы там вообще посеяли, – пытается сообразить он, безвкусно глотая пиво. У Кости на щеке и в уголке губ крошки от гренок – выглядит неряшливо и раздражающе, хочется протянуть руку и осторожно смахнуть. Влад просто не любит беспорядок. Он его с ума сводит.