* * *
Четыре года назад… Очередной просто отвратительный для Юны день после исчезновения из её жизни лучшей подруги. Надо было прийти на ту дурацкую вечеринку, даже с соплями и больным горлом. Зачихала бы всех, кто хотел подойти бы подойти к Ынсо. Она только её, почему общалась с другими? Ей так надоела Ким? С самого знакомства Юне не понравился Донхён, он неправильно улыбался, неискренне. Что ему нужно от Со? Это длилось уже второй год. Нам так долго крутился вокруг Ю с момента их встречи на празднике, постоянно заезжал за ней в школу, приносил подарки и фальшиво строил глазки. Почему фальшиво? Ким видела его взгляд, пока подруга отворачивалась. Так не смотрели люди. Когда Донхён стал так же обращаться и к ней, стало особенно противно. А вдруг это она сама виновата в том, что привлекла внимание парня лучшей на свете Ынсо? Как теперь смотреть ей в глаза? Хотя почему Юне должно быть стыдно, она этого не хотела. Если Донхён обращал внимание на других, то такой парень её подруге не нужен. Брат говорил не лезть, но разве можно так поступать с Со? Это ужасно подло. Хотелось вернуться в те времена, когда они были только вместе вдвоём с Ынсо и весело обсуждали всякий бред или как было бы романтично поцеловаться в первый раз на колесе обозрения. Но она вспомнила их последний разговор: — Ынсо, я говорю правду! Почему ты мне не веришь? — почти в слезах уверяла Ким. На повышенных тонах с ужасным настроем… Они никогда так раньше не разговаривали друг с другом. — Он залез своей рукой мне под юбку, разве это уже не огромный красный знак «расставайтесь»?! — Перестань, Донхён хороший парень. Хватит ревновать меня, мне надоело! Почему всё должно крутиться вокруг тебя? Я наконец-то была счастлива с кем-то ещё, так тут снова появилась ты, — эта неимоверно злая девочка без тени улыбки на лице не похожа на её Ынсо. Былая жизнерадостность, что не сходила с лица той ранее, уже давно не отсвечивала. — Я не хочу тебя видеть, Юна! Уходи… Было безумно обидно. Не только Ким, но и самой Ынсо. Она помнила, как познакомилась с Донхёном, как он подбивал её сбегать ночами через окно на очередную прогулку. Возможно, отметки немного подпортились, что уж говорить об отношениях с мамой. Но всё это отходило на второй план, когда девушка вновь видела эти тёмные пронзительные очи. Ынсо часто вспоминала начало их отношений, всё было настолько мило и чувственно, что она часто терялась в собственных ощущениях. Ю не могла не познакомить любовь всей своей жизни с лучшей подругой. Несмотря на заведомое недовольство той, Ынсо надеялась на лучшее. И всё даже прошло успешно, никто не ругался. Донхён даже особо и не заметил её подругу. Лучше и быть не могло, она старалась совмещать провождение времени как с парнем, так и с Юной. Но всё чаще и чаще со временем девушка стала замечать как будто бы невзначай брошенный взгляд на Ким. А стоило ли их вообще знакомить? Донхён очень изменился со временем. У него постоянно появлялись дела, часто он стал пренебрегать её обществом, подолгу не отвечал на звонки и сообщения, ругался с ней по каждой мелочи. Ынсо не возмущалась, лишь надеялась, что это просто чёрная полоса в их отношениях. Но с каждым новым горячо брошенным оскорблением в её сторону во время очередного спора её сердце сжималось от обиды, а горечь разъедала изнутри. Попытки всё наладить не увенчались успехом, а её нарочитую покладистость и смирение прилюдно высмеяли. Стыдно было до дрожи не столько перед друзьями парня, сколько перед самим Донхёном. Разве могло так продолжаться? Решив, что абсолютно точно не могло, Ынсо хотела наконец поговорить с глазу на глаз о происходящей разрухе в их отношениях. Девушка несколько раз написала Донхёну о том, что она придёт его навестить, ведь их ждёт серьёзный разговор. Уже в который раз не получив ответ, Ю постаралась не разочароваться раньше времени. Он ведь просто занят, но обязательно обрадуется, когда увидит её. По-другому и быть не может, не так ли? Сев в такси, с неким воодушевлением девушка погрузилась в мысли. Ынсо посчитала, что раз уж решилась сделать шаг навстречу Донхёну, то почему бы и не попробовать поговорить с Юной. Она почти мгновенно ответила и согласилась встретиться. Начало было положено, Со верила в лучший исход. Дорога не заняла много времени, Донхён снимал небольшой домик вдали от шумного города. Верхушки пушистых сосен скрывали деревянное жилище от солнца. Собравшись с мыслями и сделав глубокий вдох, Ынсо почти быстро добежала до двери. Она громко постучала в дверь дрожащим от волнения кулачком. Никто не открывал, но девушка не расстраивалась. Может, не услышал? Попробовав обратить внимание прибывающих в доме, Ю безостановочно стучала в ни в чём не виноватую массивную деревянную дверь. Торопливые шаги приглушённо слышались внутри. Кто-то явно был недоволен тем, что его потревожили. — Блять, тебе с первого раза не понятно, что тебе здесь не рады? — хриплый прокуренный голос внушал толику страха с каждым новым резким словом. Кихун всегда к ней так относился, с ужасной неприязнью, хотя та ничего ему не сделала. Ынсо старалась не принимать его слова близко к сердцу, в душе он наверняка тот ещё лапочка. Хотя внешне парень явно не внушал доверия: крупный, лохматый и с вечно недовольным лицом. — Вали отсюда. Со среагировала даже слишком быстро, чем удивила саму себя. Она юрко проскользнула под мужской рукой внутрь, пока единственный проход не закрыли. — Донхёна ещё нет? Я пришла к нему. Он скоро? — Ха, не знаю я. Хён очень занят, тебе уже много раз это говорили. Ты и вправду та ещё идиотка, — Кихун с отвращением скривился. Он хотел было ещё что-то добавить, но его перебили. — Не бухти, Ки. Малышка Ынсо к тебе со всей душой относилась, а ты… не стыдно? — Ю встретилась взглядами с неимоверно хитрым взором Гёнхи. Ей всегда было сложно понять его намерения. По нему в целом было сложно что-то понять. Парень подстраивался под собеседника со скоростью света, всегда знал, что же от него хотели услышать. Это его качество не внушало доверия, Им казался лицемерным даже для Ынсо, которая до последнего старалась верить в людей. — Ты можешь подождать Донхёна с нами в гостиной, вместе веселее, не так ли? Но, боюсь, придётся ждать долго. Он правда допоздна не приедет, а зачем тебе мотаться туда-сюда? Пошли. Не ожидая ответа от своего напарника, тот схватил гостью за предплечье и потащил в самую большую комнату в доме. Кожаные чёрные диваны навевали приятные воспоминания от их с Донхёном вечеров просмотров фильмов вместе. Ностальгическая улыбка не сходила с лица девушки, привлекая ненужное внимание. — Чего лыбишься, чучело? — Кихуну явно не нравилось её присутствие в доме, но противопоставить ничего, кроме своего недовольства, он не мог, потому просто уставился в телевизор, полностью игнорируя её существование. Нагнетающая тишина несколько пугала Ынсо, особенно пока та сидела между двумя совершенно разными друзьями её парня. Девушка упорно старалась смотреть в одну точку и не двигаться. Было безумно неловко, но она успешно абстрагировалась. Ынсо воодушевилась идеей наконец всё наладить, потому эти двое попросту её не волновали. Гёнхи вальяжно развалился на диване, задевая её коленом, и залипал в телефон. Вскоре ему надоело, парень скучающе оглядел насупившегося Кихуна, тот изначально был против того, чтобы кто-то, кроме их четвёрки, знал про местоположение этого маленького убежища. Он постоянно размышлял о том, что эта девка могла привести сюда кого-то или стать свидетельницей того, что ей видеть необязательно. Но разве их лидера можно переубедить? Была бы возможность, Кихун бы избавился от назойливой проблемы старшего. Она была больше похожа на преданную псину, которая чувствовала, что её скоро оставит привязанной хозяин в каком-нибудь парке, когда ходила за Донхёном в полнейшем отчаянии. Даже сначала смешно было за ней наблюдать, но всё это так надоело. Телефон Ынсо завибрировал в кармане джинсов, привлекая всеобщее ненужное внимание. Девушка неловко прокашлялась и разблокировала устройство. Юна предлагала несколько мест для встречи, даже через сообщения можно было заметить степень её воодушевления. Ынсо постаралась придать себе максимально увлечённый вид, чтобы её лишний раз не трогали. Они ведь не будут тут весь день сидеть, рано или поздно надоест. Девушка надеялась, что это произойдёт в ближайшее время. Но, к её огромному сожалению, даже настолько явно скучая, никто не вставал со злополучного дивана. Внезапно тяжёлая рука легла на её плечо, как бы приобнимая. За увлечённостью Ынсо не заметила прилично так приблизившегося Гёнхи, что очень заинтриговано смотрел на неё. Ю попыталась отстраниться, но она слишком поздно поняла, что попала в ловушку. С одной стороны её крепко схватили и тянули на себя, а с другой всё ещё игнорирующий происходящее Кихун. — П-перестань, пожалуйста. Что ты д-делаешь? — она прилагала все силы, чтобы голос звучал как можно увереннее, но получалось не очень хорошо. В её мыслях крутилось множество вариантов развития событий, в основном девушка надеялась на положительные, но чем дольше Со смотрела в тёмные глаза напротив, тем меньше у неё было надежд. — Да брось, разве тебя так устраивает столь потребительское отношение к себе? Хён не умеет ценить вещи, а я умею, — Гёнхи говорил нарочито сладко, сжимая до хруста костей. Его не остановил даже пронзительный женский вскрик. — Ты опять курил? Донхён же попросил вести себя прилично хотя бы пару дней, пока он разбирается с тем крысёнышем Кимом, — хрипло раздалось где-то сбоку. — Ему поебать, сейчас у него другие интересы, так что он даже не обидится. Забей, — Им раздражённо буркнул себе под нос, теряя терпение от попыток выбраться. Ынсо не верила в услышанное, как это так? И только сейчас она взглянула на него внимательнее. Его зрачки были расширены, а похотливая улыбочка внушала дикий ужас. Вконец психанув, Гёнхи агрессивно стащил девушку с дивана на пол с такой силой, что та больно ударилась головой о пол. Парень всегда казался ей слабым физически, в целом, он таким и был. Худощавый и бледный, он выделялся лишь симпатичным личиком. Однако Ынсо просто было нечего противопоставить, силы уходили со скоростью света на панику и старания мыслить разумно. Хотелось вернуться назад во времени и не ехать никуда, хотелось сидеть дома и, как раньше обсуждать, мальчиков с подругой. Гёнхи провёл носом по женской скуле, томно выдыхая и наслаждаясь ощущением власти. Ынсо уже даже не видела смысла сдерживать рыдания. Её последняя надежда — Кихун, но тот скучающе оглядывал всю эту картину, будто смотрел какую-то низкорейтинговую дораму. Им разорвал пуговицы на лёгкой блузке, предвкушающе облизнувшись. Поняв, что ничего хорошего её не ждёт, Ю бросила оставшиеся силы на сопротивление и со всей силы укусила его за обнажённую шею. Кровь на языке ощущалась чем-то ужасно противным. — Сука! — Гёнхи взвыл от боли и с размаха ударил ту по лицу, зажимая шею рукой. Текучая горячая жидкость просачивалась меж пальцами. Тот в край разозлился и кинул безумно оскорблённый взгляд на Кихуна. — Хей, Ки. Не хочешь составить мне компанию? Друзья же должны уметь делиться, не так ли? — Мерзость. Мы не друзья, если ты не забыл, — парень издевательски усмехнулся. Он взвешивал все «за» и «против». Ему была настолько неприятна Ынсо, что даже касаться было противно. Хотя разве это его когда-то останавливало? Кихун флегматично поднялся с места медленно, словно хищник на охоте. Ынсо никогда не чувствовала себя настолько плохо. Отвращение к самой себе захватило с головой, как она вообще могла понадеяться на хорошее, неужели это её наивность сыграла с ней в злую шутку? Ей казалось, что мучение длилось целую вечность. Было больно, холодно и мерзко. Деревянный пол оставил на спине роспись из кровавых следов, но это было меньшее из всех зол. Насмешливые мужские голоса въелись под кожу, разбавляемые жалостливыми рыданиями. Её собственными рыданиями. Где-то ближе к концу она провалилась в удушающую темноту, сознание всё-таки покинуло её. Мрак никогда не казался ей настолько уютным и прекрасным. Он не приносил ей боли, лишь облегчение, не хотелось возвращаться в эту злополучную комнату, наполненную запахом сигарет и пота. Здесь её проблем не существовало. Но, к её огромному сожалению, Ынсо стала понемногу приходить в сознание. Она обнаружила себя на ледяном полу в самом углу комнаты, похоже, будто её просто откинули сюда, когда поняли, что та отключилась. Её потряхивало от холода и пережитой истерики, а тягучая боль разливалась по каждой клеточке тела. Синяки и красные отметины от чужих рук уже проглядывались на белоснежной коже. Перед глазами всё мутнело, но не заметить две тёмные фигуры на всё том же диване Ю не могла. Они вели себя так, будто ничего не произошло, и что-то скучающе обсуждали, кто-то закурил вонючую сигарету. Веки тяжелели, и Ынсо даже не планировала препятствовать очередному уходу из мрачной реальности. Как в тумане, она услышала, как открылась входная дверь. Девушка не знала, кто пришёл, даже голоса плохо различала. Создавалось ощущение, что она под водой. Кто-то торопливо прошёл в гостиную и застыл на месте, деревянный пол перестал скрипеть. — Что за? Какого чёрта?! — этот кто-то в несколько шагов пересёк комнату. Длинная тень нависла над ней, но у Ынсо так и не получилось распознать, кто перед ней. Хотя не то чтобы она пыталась. Что-то тёплое опустилось на её полуоголённое тело. — Вы совсем больные? — Расслабиться, ты немного опоздал, так что мы тут поразвлекали себя сами. Этот кто-то явно был в ярости, но ничего не ответил. Девушка почувствовала, как её плотнее во что-то завернули и подняли на руки. Хотелось вывернуться, не хотелось, чтобы кто-то её трогал, но сил хватило лишь на сдавленный хрип. Последнее, что она помнила — как её явно пронесли по улице, девушка поняла это по морозному ветерку и отсутствию запаха едкого табака, и положили на что-то мягкое. Окутанная ароматом чего-то мятного и более терпкого, Ынсо окончательно погрузилась в уютную темноту. Следующее её пробуждение произошло уже в больнице. Боль отступила, похоже, что ей вкололи приличную дозу обезболивающих. Но на этом плюсы окончились, ведь все её воспоминания остались при ней. Слёзы так и норовили вновь окропить бледные щёки, но так и не покинули глаз. Ынсо захотела встать, но не смогла. Слабость взяла верх. Спустя несколько часов мучительных попыток абстрагироваться к ней пришли врачи. На все вопросы о том, как она здесь оказалась, ей отвечали лишь: «Вчера днём заявился парень с вами на руках, он сказал, что нашёл вас на улице и сразу привёз сюда». На улице? Она точно была в доме, точно говорила с теми двумя. Кто её забрал? Донхён? Тогда почему её нашли на улице и кто нашёл? Девушку не раз спрашивали про произошедшее, но ни разу она не осмелилась ответить. Стыд и чувство собственной никчёмности захлестнули с головой. Сейчас безумно хотелось увидеть маму, но она уже давно не ходила на своих ногах после аварии. Телефон Ынсо должен был остаться в том доме, ведь она не могла забрать свою сумку с вещами, однако она как ни в чём не бывало лежала на тумбочке у койки. Протянув ослабевшую руку к сумке, девушка еле достала оттуда устройство. Было множество пропущенных от мамы и Юны. Говорить ни с кем не хотелось, да и вряд ли она смогла бы. Горло саднило, и в речи проскальзывали жуткие хрипы. Незачем пугать близких, это того не стоит. Со стала листать уведомления дальше, надеясь найти там и волнение со стороны Донхёна. Он не мог не узнать. Одно-единственное сообщение, заставившее сердце упасть и красочно разбиться вдребезги о её детскую наивность. Донхён ❤️ Не смей ни с кем разговаривать обо мне или моих друзьях. Забудь обо всём, что когда-либо слышала или видела. Если пойдёшь к копам, то пожалеешь о том, что осталась жива. Уж поверь, я знаю, с кого мне начать. Ынсо так хотелось думать, что это всё просто одна сплошная несмешная шутка над ней. Она несколько раз попыталась позвонить парню, но тот её заблокировал. В голову стали закрадываться мысли о собственной виновности в произошедшем с ней. Нужно было послушать Юну, нужно было закончить эти отношения при первом красном флажочке, а лучше вообще не начинать, на что она надеялась? Зачем поехала в тот грёбаный деревянный дом? Если бы она сидела дома, наслаждаясь компанией подруги, такого бы не произошло. Не было бы мерзко от себя самой. Но былого не воротишь. Уже бесполезно думать об этом. Ынсо отпустили домой в тот же день, прописав кучу лекарств. Болезненные ощущения вернулись, но все они меркли по сравнению с душевной болью. По приезде домой тот больше не казался таким уютным и тёплым. Посмотреть в зеркало она так и не решилась. Не хотелось видеть себя ещё более жалкой. Привычные яркие цвета собственной комнаты казались тусклыми. Девушка не могла понять, за что с ней так. Из раза в раз, смотря на отметины на руках, она возвращалась на тот скрипучий пол. Желание вернуться в успокаивающий мрак погружало с головой, но Ынсо старалась с ним бороться.* * *
Юна ощущала глубокую обиду, её лучшая подруга попросту не брала трубку. Она игнорировала Ким? Прошло несколько дней после назначенной встречи, на которую Ынсо не пришла. Тогда Юна разочаровалась в подруге, уже не надеясь вернуть всё как было. Но странное чувство тревоги заставило девушку наведаться к Со домой. Хотелось услышать, почему выбрали не её. Где она ошиблась? Возможно, не стоило так предвзято относиться к отношениям подруги, если та правда была счастлива даже с таким человеком. Джун учил её не лезть не в свои дела, и, казалось, только сейчас младшая поняла его слова. Сами разберутся. Дверь никто не открывал, сколько бы Юна ни трезвонила в дверной звонок. Стуки так же не привели к нужному исходу. Девушка огляделась и ввела код от двери. Внутри было непривычно тихо… и пусто. — Со? Я хотела поговорить, но ты не берёшь трубку, потому я пришла, — Ким опасливо заглядывала в комнаты, но никого не оказалось. Единственная закрытая дверь вела в ванную. Правильно. Ынсо просто занималась водными процедурами, потому и не открыла. Девушка глухо постучала. — Ты в порядке? Тишина. Пугающая тишина. Именно она вынудила Юну повозиться с замком, тот был несложным и открывался даже с этой стороны с некоторым усилием. Открывшаяся картина заставила сердце остановиться. Ынсо. Это точно была Ынсо. Но только гораздо бледнее. Она лежала в полностью наполненной ванне. Всё бы ничего, вот только… вода окрасилась в красный, как и когда-то сверкающий белоснежный кафель. Ынсо безжизненно лежала в ванне, а её рука свисала с бортика. Длинный порез выделялся на посеревшей коже, тонкие кровавые дорожки следовали от него вдоль кисти, стекая по костлявым пальцам. Девушка в целом выглядела непохожей на себя. Отсутствие былой жизнерадостности - лишь малая часть изменений. Впалые черты лица, тёмные, почти чёрные круги под глазами и эта неестественная бледность — всё это пугало. Юна не хотела верить в увиденное, происходящее казалось очень реалистичным кошмаром. Правильно, сейчас она проснётся в своей комнате, будет красочно описывать свой страшный сон брату, что всегда слушал её утренние рассказы вполуха, постоянно собираясь куда-то. А потом Ким встретится с Ынсо, и они вместе посмеются над излишней впечатлительностью младшей. Но Юна почему-то не просыпалась, она всё ещё стояла в проходе, глядя на безжизненную подругу. Ким в полном отчаянии бросилась к ней, пачкая одежду и руки в алой жидкости. Ей было плевать. Дрожащие ладони легли на побелевшее лицо, пачкая его кровью. Кожа под пальцами обжигала леденящим душу холодом. Юна захлёбывалась в собственных слезах и, как в тумане, осточертело трясла подругу за плечи в попытках разбудить ото сна, но она была мертва. — Как ты могла? Как ты могла оставить меня? Почему… почему… почему, — находясь в состоянии, близком к бредовому, Ким безостановочно рыдала и повторяла лишь одну фразу. — Почему… На крики пришли соседи, они были в ужасе от открывшейся картины, и именно они и вызвали полицию. Юну еле оттащили от подруги, ведь та намертво вцепилась в бездвижное тело, всё ещё находясь в истерике. Её явно хотели допросить, но сжалились и отправили в ближайшую больницу. Всю дорогу девушка была в состоянии полной отрешённости. Ким потерялась в реальности, глядя на свои запачканные багровой жидкостью руки. Мыслями она была всё ещё в той ванной рядом с Ынсо, ощущая мертвецкий холод на пальцах. Слёз уже совсем не осталось, лишь сильная головная боль и апатия. Девушка даже не сразу обратила внимание на подлетевшего к ней Хонджуна, тот выглядел не менее потрёпанным и запыхавшимся от продолжительного бега. Он трепетно осматривал сестру на наличие повреждений, ведь та была вся измазана в крови. Когда ему ни с того ни с сего позвонили из больницы и сообщили, что его Юна находится у них, то он тут же сорвался со встречи с одним из своих посредников. Ничего не обнаружив, старший Ким вздохнул со столь призрачным облегчением. — Юна, что случилось? Почему ты вся в крови? — Джун присел перед ней на колени, чтобы видеть лицо. Не получив ответа, он крепче сжал её ладони, не боясь запачкать руки. — Юна, чёрт возьми! Скажи хоть что-нибудь. Но девушка будто бы смотрела сквозь него, в одну точку, и никак не отвечала. Это отчаяние в родных глазах просто выжигало старшего изнутри. Его главной целью в жизни было счастье сестры, а теперь… видеть её в таком состоянии было неимоверно больно. Плевать, потом узнает, в чём дело. Хонджун чуть ли не с боем вырвал Юну из цепких лап врачей и полицейских, уже в такси та, казалось, осознала, где находится. В панике озираясь по сторонам, она уже не видела перед собой ту ванну, лишь салон неизвестного ей автомобиля. Крепкая хватка на запястьях помешала впасть в очередную истерику, ведь её довольно настойчиво притянули к себе. Джун тогда пообещал ей, что всегда поддержит. Но для Юны всё ещё тяжело было принять, что теперь она никогда не услышит столь запомнившийся нежный голос подруги.* * *
My immortal — Evanescence
На похоронах было не так уж и много людей. У Ынсо из родственников оставалась лишь убитая горем мать. Все остальные — друзья и одноклассники. Даже те, кто при жизни не особо и жаловал компанию девушки, смотрели с огромным сожалением на фотографию в чёрной рамке. Она не заслуживала такого. Казалось, добрее человека никто из присутствующих и не знал. Те, кто хорошо знал Ынсо лично, точно могли сказать, что она никогда бы так не поступила. Особенно из-за обид на кого-то, та бы обратилась к близким за помощью. Ю никогда не боялась просить помощи, так почему в этот раз не смогла? Практически каждый искал в этом какое-то объяснение такому поступку, думали о том… могли ли они как-то помочь избежать этого исхода. Но было уже поздно гадать, слишком поздно. У Юны уже не осталось сил на слёзы, всё она выплакала ещё в тот самый день, когда в последний раз видела Ынсо. Тоска накрывала с головой, а мир потерял яркие краски. Будто частичку от неё самой оторвали. Ей было жаль, что последний их разговор окончился ссорой. За прошедшие несколько дней младшая винила во всём сначала себя, потом и саму Ынсо, но больше всех она винила во всём Донхёна. Раз он был её парнем и причиной их отдаления, то наверняка должен был знать о произошедшем в жизни Ынсо. Но тот даже на похоронах смотрел на портрет скучающе безразлично. Юна даже поклясться могла, что заметила в этом тёмном омуте насмешку. Пока Джун отошёл, чтобы принести соболезнования госпожа Ю, женщине, что многие разы поддерживала их в трудную минуту, младшая осталась одна. Донхён подошёл внезапно, его рука грузно упала на плечо. — Какая жалость, не правда ли? Ынсо была такой хорошенькой, ужасная потеря, — его голос был похож на змеиный, он растягивал слова в напускном сожалении. Ему точно не было жаль, Донхён открыто веселился. — Теперь малышка Юна совсем одна, но ты всегда знаешь, к кому обратиться. Я буду ждать. Змей не нуждался в ответе, исчез так же внезапно, как и появился, оставив после своих слов мерзкое послевкусие. Юне хотелось никогда больше его не видеть. Она считала его виновником всех проблем. Вскоре вернулся Хонджун, коротко кинув что-то о прощальной записке, которую передала мать Ынсо, и протянул сестре маленький конверт. Но лишь только по приезде домой младшая нашла в себе остатки сил, чтобы открыть его и внимательно вчитаться с содержимое письма, написанного аккуратным каллиграфическим почерком: Дорогая Юна, Прости, что так и не поговорила с тобой лично. Я не могла бы посмотреть тебе в глаза после всего произошедшего со мной. Ты была права, мне не стоило связываться с Донхёном. Но не обижайся на меня, твою глупую подругу, которая так хотела настоящей светлой любви. Она бывает только в сказках, как ты и говорила. Я не надеюсь, что ты меня когда-нибудь поймёшь. Спасибо за всё, моя дорогая Юна. Моменты, проведённые вместе с тобой, были наполнены настоящим счастьем, которое я не ценила. Я искала то, что всегда было со мной. Моё счастье — это ты. Жаль, что я поняла это так поздно. Не грусти, милая. Я уверена, что тебя ждёт другой исход. Возможно, тебе даже повезёт больше, чем мне, в любви, но одно я знаю точно. Тебя будут окружать только твои самые близкие люди. Цени то, что у тебя есть. Цени их. Не повторяй моих ошибок, Юна. И вспоминай обо мне только всё самое хорошее, ладно? И обязательно поцелуйся вместо меня на колесе обозрения (◠‿◕) Не думаю, что смогу лично выразить свою благодарность, но хочу, чтобы ты знала… я навеки люблю тебя, моя милая Юна, Твоя глупышка Ынсо В некоторых местах чернила расплывались, на бумаге оставались чёткие следы капель от слёз. А само письмо пахло такими родными сладкими ягодами и жвачкой. Пахло Ынсо. Юна прижала к груди клочок бумаги, она пропускала через себя каждое слово, каждую букву. Голос подруги звенел из каждого уголка её сознания, принося боль и тоску. Ким вспоминала, как Ынсо впервые к ней подошла. Переехав в новый район в таком юном возрасте, ей было бы тяжело найти друзей. Если бы не Ынсо, она бы так и осталась одинокой. Перед глазами мелькали их совместные посиделки, как их загонял спать Хонджун, а они так весело над ним хихикали. Все их наполненные счастьем дни, проведённые вместе, сейчас вызывали грусть. Казалось, если бы не Ынсо, то не было бы и самой Юны. Но теперь они никогда не посидят вместе в парке под старым дубом, никогда больше не поговорят по душам. Юна пообещала себе сохранить последнее, что у неё осталось…* * *
Настоящее… — С чего… с чего ты взяла, что это Донхён к этому причастен? — Уён ещё долго молчал после столь неожиданного откровения. На душе стало паршиво. Весь рассказ он слушал, пристально вглядываясь в лицо Ынсо. Чон мог её себе представить. С блистательной и очаровывающей улыбкой, пышущей радостью от жизни, рядом с Юной. Она действительно напоминала этим Сана. — Этот уёбок спустя несколько недель прислал мне видео. Видео с Ынсо в тот день… — Ким злобно усмехнулась, былая скорбь исчезла в мгновение ока, стоило вспомнить о её виновнике. — Как ты думаешь, каково мне было? От лучшей подруги он оставил мне лишь письмо и кадры её собственных мучений. С посланием, что если я пойду с этим в полицию, то… то он выложит это в сеть. Я хочу, чтобы Ынсо оставалась в глазах близких ей людей жизнерадостной. А не… Ей было сложно говорить. Не то от гнева, не то от разорванного в клочья сердца. Уён лишь молчаливо притянул её к себе, даря столь важное чувство, что она не одна. Минута уединения каждого со своими мыслями и терзаниями, казалось, длилась вечность. Парень решил первым нарушить хрупкое равновесие между прошлым и настоящим. — И чего ты хочешь, Юна? — Хочу… чтобы Донхён сдох в мучениях, как мучилась Ынсо. Хочу станцевать на его останках. Хочу посмотреть в его молящие о прощении глаза, — Чон застыл от количества яда и ненависти, которые Ким вкладывала в слова. — Вот только молить больше некого. Безмолвие растянулось ещё на долгие минуты. Никто из них не знал, о чём и говорить. Юна была неимоверна зла, а Уён ещё переваривал услышанное. В этом же молчании они вышли из колумбария. Так бы в мрачной и давящей на обоих тишине они бы поехали обратно. Если бы не встретивший их на улице человек.