ᴛиɯинᴀ ᴋᴩуᴦоʍ.
ᴨᴩониᴋᴀюᴛ ʙ ᴄᴇᴩдцᴇ ᴄᴋᴀᴧ
ᴦоᴧоᴄᴀ циᴋᴀд.
бᴀᴄᴇ
Трещат цикады, а луна заглядывает в открытое окно. Налетел ветер, и огоньки свечей дернулись. Мужчина разминает затекшую шею, поднимая голову от документов. По двору еще шастает прислуга, заканчивая домашние дела и готовясь ко сну. Айзен все еще в форме шинигами – просто не успел переодеться. Сразу по возвращении домой работой нагрузил вернувшегося из шестого района Накаяма. Соуске знал, что мужчина верен ему и в некоторой степени доверял ему. Как минимум ведение хозяйства. Но управитель на то и хороший управитель, чтобы подробно докладывать о проделанной работе. После отчетов по предприятию капитан как-то и не заметил, что взялся за отложенные дела. И теперь Соуске сидел за планированием очередной помощи Руконгаю, совсем забыв поужинать. На плечах Куросаки накинуто теплое хаори – вечерняя прохлада слишком отличается от погоды днем. В девичьих руках бережно лежат свертки из плотной темной ткани, ветер раздувает распущенные прямые волосы цвета сапфира Падпараджа. Девушка глубоко вдыхает, прежде чем отодвинуть седзи и обозначить свое присутствие в кабинете названного мужа. – Айзен-сама, я могу вас побеспокоить? – обращается так лишь потому, что во дворе все еще снуют слуги. Услышав одобрение, Ичиго входит в кабинет и нервно сглатывает – после происшествия, да и, собственно, до него, она здесь и не была. От жестокого убийства не осталось ни следа, но риока все еще помнит тошнотворный запах крови и хруст плоти. Седзи шелестят, закрываясь, временная шинигами тихо шагает внутрь. – Ты забыл кисти, – на деревянный темный стол, почти полностью заваленный документами, опускаются два пенала. – Уже поздно, – вдруг добавляет девочка. Айзен поднимает взгляд на риоку – очки опущены на самый кончик носа. – Спасибо, – мужчина сразу убирает пеналы, чтобы не мешались, и вновь берется за кисть. Иероглифы выстраиваются в ровные, лаконичные приказы с кратким объяснением. – Почему не спишь? – спрашивает спокойно, не отрываясь от документа. – Не спится, – коротко отвечает девушка, опуская взгляд на идеально вычерченные чернильные иероглифы на белой бумаге. Мужские пальцы с зажатой в них кистью завершают красивый натюрморт. – Цутия-сан сказала, что ты не ужинал. Передать ей, чтобы она распорядилась? – Не... – сперва решил отказаться Соуске. Но Кьека Суйгецу ворчит – занпакто надоело смотреть на одни документы. – Будь добра. Куросаки в ответ лишь кивает и оставляет Айзена наедине с оставшимися документами. В поместье, завидев домоправительницу, Ичиго вежливо ее останавливает, отвлекает от дел и учтиво просит: – Цутия-сан, пожалуйста, подготовьте Айзену-сама ужин в его покоях и ванну, – в тишине стен даже ее спокойный девичий голос звучит излишне громко. – Да, Ичиго-сан. Будете готовиться ко сну? – женщина намекает на позднее время. – Чуть позже. Хотела бы выпить с господином чая, если он пожелает, – рыжая покидает старшую прислугу и не видит довольную, чуть морщинистую улыбку. Айзен удивляется, когда Цутия передает просьбу Ичиго выпить с ним чая. Еще больше поразился, когда домоправительница сообщает, что девочкой же было приказано подать ужин в его покоях и подготовить ванну. Соуске забирает книгу и тушит свечи в кабинете. Он доедает почти остывший ужин и приказывает сонной служанке подготовить все для чаепития. Девушка рада, быстро собирает посуду и выставляет на низкий столик чайный сервиз. – Айзен-сама, пришла молодая госпожа, – голос Кику возвещает о приходе рыжей риоки, и Соуске разрешает ей войти. В гостиной тихо, даже не слышны ночные цикады – окна закрыты. Мужчина отпускает уставших слуг. Он сам, после ванны и еды, сытый и вялый. На капитане домашние косодэ и хакама из темной, коричневой ткани. – Присаживайся, – приглашает Айзен Ичиго и принимается заваривать чай. Его движения неторопливые, но все также элегантны. На девочке надета легкая воздушная юката из светлого льна – она уже практически готова ко сну, но не смогла оставить свои мысли и переживания в этом дне, поэтому и попросила Соуске провести время с ней. Ичиго входит в гостиную и наблюдает за капитаном. Под глазами у того будто бы залегли тени – может, так играют свечи, – но выглядит мужчина крайне по-домашнему и утомленно. Даже стало как-то неудобно беспокоить его разговорами. – Надеюсь, я не сильно нарушила твои планы, – искренне извиняется Куросаки, усаживаясь за стол. Запах трав из набора Цутии поднимается к потолку вместе с паром от горячей воды. Айзен не отвечает. Вместо этого подставляет пиалу с чаем и встает. В одном из комодов, что расставлены по всей гостиной, находится ватное одеяло. Дверцы громко хлопают, а мужчина аккуратно накидывает на хрупкие плечи покрывало. Он возвращается на свое место и наливает чай уже себе. Персиковые губы в смущении поджимаются, однако, тонкие пальцы хватаются за края одеяла и натягивают его сильнее. – Спасибо, – Ичиго касается пиалы, но сразу же оставляет эту идею – пока слишком горячо даже через платок. – Знаешь, я сегодня прогуливалась с Хисаной. И мы с ней убегали от некоей госпожи Кира. Маленький рот расплывается в слабой улыбке, Куросаки наблюдает за лицом напротив. Все-таки, темнота под глазами не от игры свеч с тенью. Каштановые волосы чуть взъерошены, а вот на крыльях носа по какой-то причине все еще видны следы от очков – отчего-то хочется пригладить и то, и другое пальцами. – О, – мужчина улыбается и делает первый глоток. – Жена Кагекие Киры и мать Изуру. Пренеприятнейшая женщина. – Да, мне уже поведали, придется бегать от нее так же. Удивительно, что Изуру совершенно на нее не похож, – усмехается временная шинигами и снова кладет подушечки пальцев на стенки пиалы – тихо шикает, снова рано. Айзен же расслаблен и даже несколько ленив. Кьека одобряет покой и не вмешивается. Взгляд сонных карих глаз скользит по девочке. – Чем занималась после? – После была в додзе до самого вечера. Ее тело соскучилось по тренировкам, и она не могла довольствоваться только одной вчерашней практикой с боккэном и своими занпакто. Айзен кивает, слушая девушку и просто наслаждается таким уютным голосом. – Соуске, – Ичиго не хочет отходить далеко от заведенной ей темы. – Ты можешь подсказать, как долго Хисана находится в Сейрейтее? Его имя на ее губах – словно заклинание гипноза. – Ммм... – вопрос стал неожиданным, заставил мужчину порыться в памяти. Соуске немного хмурится и отвечает: – Где-то два года, если память не подводит. Куросаки кивает, задумавшись. Три года в запасе – звучит оптимистично, но насколько Ичиго знает, жена Бьякуи болела довольно долго. Пока что женщина выглядит прекрасно и наверняка чувствует себя бодро, но промедления могут сыграть злую шутку. – А могу я и дальше посещать твои лекции? – Тебе понравилась каллиграфия или общение с Хисаной? – уточняет мужчина, улыбнувшись уголками губ. – И то, и то, – честно признается рыжеволосая, но не останавливается на этом, умиротворенно добавляя, – единственное, что не понравилось – стихотворения про любовниц. Но, надеюсь, каждая лекция не сопровождается подобными темами. Тонкие пальцы все-таки полноценно обхватывают пиалу с травяным чаем, Ичиго делает маленький глоток – девичьи губы едва заметно причмокивают от ощущения мяты на языке. – Ты очень талантлив в каллиграфии, хоть я и не могу объективно судить, – вдруг заявляет она, совершенно не стесняясь своего комплимента. – И учитель из тебя прекрасный – студенты так и ломились в уже переполненный зал. Айзен тихонько смеется, отвернувшись в сторону. В темных глазах ленивое веселье. – Прости за стихотворение, меня Кьека подговорила, – только успокоившийся меч ворчит. – Но спасибо за похвалу. Я буду рад увидеть в аудитории талантливую студентку. – Подговорила? – искренне удивляется риока, карие глаза в обрамлении рыжих ресниц расширились до размера десертных блюдец. – Кьека Суйгецу женского пола? Ичиго не может поверить, что такой занпакто с такой страшной силой – на деле самая настоящая дама. “Женщины – страшнее войны”, – многозначительно заключает старик. “Пиздец, я-то думал там второй Яхве у него внутри живет, а не баба”, – Хичиго делает паузу, а затем добавляет, – “блять, второй Яхве же у тебя, хозяйка.” “Не у меня, а у нас, Зангецу”, – про себя думает временная шинигами, еле сдерживая улыбку, на что альбинос громко фыркает. Соуске кивает и делает глоток чая. – Тебе кажется это странным? “Нихуя себе, странным. Мужик совсем поплыл”, – заключает скрипучий голос в голове временной шинигами. “А я не удивлен”, – комментирует гулкий баритон в ответ. – Я… даже не знаю, – открыто растерялась Ичиго, – твой занпакто… Знаешь, его сила очень подходит тебе, и мне представлялся занпакто мужского пола. Возможно, похожего лицом на Ичимару Гина, – многозначительно довершает девочка. Айзен улыбается. – Не дай Ками, если я его лицо буду видеть еще и во внутреннем мире, – он наливает себе новую порцию чая. – Но если появился такой повод... – по полу зашуршала ткань. – Познакомься, Ичиго, это Кьека Суйгецу. Мой занпакто. Он кивает за спину девушки. На свет выходит женщина. Она одного роста с Айзеном. Лицо – неуловимо напоминает хозяина. Ее запросто можно назвать сестрой или матерью, близкой родственницей. Женщина ступает изящно, грациозно, почти невесомо, будто порхающая бабочка. Ее каштановые волосы струятся шелком по роскошному дзюни-хитоэ глубокого, темно-фиолетового цвета. Сложный наряд покрыт не менее сложной вышивкой, что складывается в картину – на ночном небе тонкий полумесяц, что отражается в озере, окруженном ирисами. Но из-под дзюни-хитоэ проглядывается простая и скромная бирюзовая юката из льна. Взгляд Кьека Суйгецу надменен. Она высокомерно осматривает сверху вниз рыжую риоку и наконец садится рядом с Айзеном. С ее осанкой может поспорить лишь Бьякуя Кучики. Соуске расслаблено следит за занпакто, а та совершенно спокойно забирает у него пиалу с чаем. На вопрос в глазах капитана женщина аристократично хмыкает. – Ты нарушил мой покой, – и изящно отпивает чай. Ичиго оборачивается, не вставая с места, и застывает истуканом. Девичий рот приоткрывается, глаза немигающе смотрят снизу-вверх. Даже ее занпакто внутри замолкли. Женщина слишком красива и невероятно статна. Она плыла словно по воздуху мимо рыжеволосой и уселась напротив нее – так возвышенно, так церемонно. Она богоподобна – как бы двусмысленно это ни звучало. Женщина действительно похожа на своего хозяина. Куросаки сглатывает и не может вымолвить ни слова, все смотрит и смотрит. Полы одежд Кьека Суйгецу сложились в невыносимо живописные складки ткани, кожа рук, лица и шеи – фарфоровая, бледная словно бумага. Девочка представляет, как шелковисты ее каштановые пряди, если и у Соуске волосы удивительно мягки. Она хочет протянуть руку к ней, потрогать, пройтись кончиками пальцев по тканям ее одежд. Хочет осмотреть ее со всех сторон. Щеки временной шинигами вдруг приобретают оживленный алый цвет, и девушка с щепоткой голоса выдыхает. – Ты прекрасна, – и это единственное, что рыжая смогла вымолвить. – Конечно же я прекрасна, – голос низкий, отстраненный, контральто. Кьека Суйгецу делает глоток, совершенно не смутившись из-за комплимента. Будто каждый день слышит сладкую лесть. Айзен не может сдержать смеха и отворачивается. Его плечи трясутся от беззвучного хохота. – Не обращай внимание, Ичиго, – наконец отсмеявшись, говорит Соуске. Женщина высокомерно фыркает. – Так же, как и на тебя? В девичьи уши заливают чернильного цвета патоку, и Куросаки краснеет еще сильнее, даже не обращая внимание на смеющегося Соуске. Ичиго попросту не в состоянии оторвать взгляда. Кончики маленьких ушей горят, риока облизывает пересохшие губы, а затем выпивает одним глотком половину своей пиалы. Посудинка громко приземляется на деревянную поверхность, и рыжая сама от этого звука морщится. – Поговори еще, – с детским восторгом просит девочка, в карамельных глазах – восторг борется с восхищением за первое место. Кьека Суйгецу бросает надменный взгляд на рыжеволосую и показательно поджимает едва розовые губы. Не отрывая взгляда, женщина грациозно протягивает пиалу капитану, изящно отставив мизинчик. Тяжелый наряд шуршит будто лепестки ирисов на ветру. Айзен фыркает, но наливает новую порцию чая. – Будешь важничать, оставлю на тебя все те документы в кабинете, – строго, но не зло грозит Соуске. – Будешь ставить условия, и твой отряд останется без отчетности за последний год, – заносчиво отвечает Кьека и отпивает из пиалы. С каждым словом занпакто у Ичиго в груди разливают самое настоящее жидкое золото, на кончике языка привкус солености вперемешку с сахаром – такой яркий, такой отчетливый. Его не хочется проглотить, хочется оставить на века, чтобы ходить с ним всегда и везде. Ичиго снова проводит кончиком языка по персиковым губам, боясь сглотнуть слюну. Куросаки совершенно не смущается дерзости чужого занпакто, ее сердце отстукивает ускоренный ритм. Девочка довольна тем, что голос женщины еще раз прозвучал в этой комнате. Она подпирает кулачком щеку, моветонно ставя локоть на стол и широко улыбается сидящей напротив. – Ты можешь хоть иногда не вести себя, как язва? – мужчина тянется за новой пиалой и наливает уже теплый чай. – Когда увижу луну. То есть никогда, – едва розовые губы растягиваются в насмешливую улыбку. Кьека Суйгецу изящно допивает и так же грациозно ставит пиалу на столик. – Я устала, – низкий голос, но капризные ноты. Женщина плавно встает, будто весь ее роскошный наряд ничего не весит. – Только прошу, не шали в мое отсутствие, – Соуске не обращает внимания на жалобу занпакто. – Ичиго, проследи за ней пожалуйста. Кьека Суйгецу обиженно хмыкает и рассыпается в прозрачную дымку тумана, не дождавшись ответа девушки. Ичиго вновь позволяет себе насладиться женским голосом, льющимся как расплавленный металл. И только после того, как занпакто растворяется, временная шинигами, откровенно расстроившись, вдумывается в смысл сказанного. – О чем ты, Соуске? – настроение девушки вдруг меняется, и она хмурит брови, наконец посмотрев в глаза мужчины. – Когда меня не будет, Кьека Суйгецу заменит меня, чтобы никто не заподозрил. Так часто бывало, – Айзен пожимает плечами, не видя ничего особенного в долгосрочной материализации занпакто. В карамельных глазах девочки явно видна озадаченность. Ее ничуть не смущает факт того, что Айзен дошел до такого использования материализации. Подушечки пальцев нервно застучали по деревянной поверхности стола. – А куда тебе нужно? – вопрос нескромный, но и Куросаки иногда не отличается скромностью. – В Ад, – просто отвечает Соуске и отпивает с пиалы. Девушка сглатывает, теряя спокойствие, обретенное при виде Кьека Суйгецу. По юному телу пробегают мурашки, на коже запястий они отчетливо видны. – Зачем? – Урахара посоветовал, – расплывчато говорит мужчина. – Тебе еще налить? – Айзен берет чайничек. Куросаки игнорирует учтивый вопрос капитана, сверля того взглядом скорее напуганным, нежели чем требовательным. – Что ты там собрался делать? – Для начала разведать, а там... – его прерывает голос Цутии. – Айзен-сама, могу я войти? Соуске дает разрешение, и домоправительница заходит в гостиную. – Что-то случилось? – Еженедельное собрание у Ямамото-сама рано утром. Вы забыли? Мужчина вздыхает и встает. – Договорим в следующий раз, – обращается он к Ичиго. – Доброй ночи.