ᴛоᴛ, ᴋᴛо нᴇ уʍᴇᴇᴛ уᴧыбᴀᴛьᴄя, нᴇ доᴧжᴇн зᴀниʍᴀᴛьᴄя ᴛоᴩᴦоʙᴧᴇй.
ᴋиᴛᴀйᴄᴋиᴇ ᴨоᴄᴧоʙицы и ᴨоᴦоʙоᴩᴋи
Дорога всегда изматывает. Даже если есть сопровождающая прислуга, решающая мелкие бытовые вопросы. Еще больше она изматывает, когда необходимо притворяться, что не умеешь телепортироваться. Айзен бы давно оставил повозку и набросил гипноз, если бы не Ичиго. Девочка скрашивала поездку одним своим присутствием. Пока Соуске разбирался с документами – спасибо Кьеке, что после посещения риоки ее мира и вовсе обиженно отвернулась от хозяина, работы прибавилось на несколько месяцев вперед – Ичиго позаимствовала его книги. Впрочем, было бы честно сказать, что Айзен недвусмысленно намекнул, что она может пользоваться всеми его книгами. – Господин Айзен, ну поймите, не могу я вам снизить цену! – новый владелец производства – молодой, но упрямый юноша – продолжал стоять на своем. – Масахиро-сан, вы режете меня без ножа, – очки нещадно давили. За четыре дня пути они смогли добраться до шестого района Руконгая. Весьма быстро, повезло с дорогой и отсутствием проливного дождя. – По шестьдесят пять кан за 10 каммэ чернил. – Да где бывают такие цены?! – картинно всплеснул руками новый хозяин. Вокруг суетились работники. В воздухе витали мельчайшие частицы красителей, забиваясь в нос новоприбывшим. Несколько батраков из поместья беспрерывно чихали. – Вы меня разорите! Сто двадцать! – Семьдесят, – спокойно ответил Соуске. Он щурился от палящего солнца и выглядывал, куда делась Ичиго. Чтобы она не скучала, Айзен отправил ее с прислужницей погулять. Маленький городок Укеда в восточной части шестого района славился рынком с разными диковинками. – Я знал вашего отца, качество чернил было отменное. – Господин Айзен, вы оскорбляете меня своим недоверием. Я всю жизнь наблюдал за делом моего отца. Самолично смешивал краску. Сто! Это последнее слово, – уперся юноша. Капитан тяжело вздохнул. – Возможно, завтра я уеду, – мужчина отвернулся, будто больше не заинтересован в разговоре. Где-то маячила реацу Ичиго, но так как жителей в маленьком городке было много, для выяснения точного местоположения нужно было сконцентрироваться. Бушующий мальчишка под ухом тому не способствовал. – Если вы примете мое предложение, я заплачу за полгода вперед. – Вы слышали мое слово! – дерзко притопнул парниша. – Я же не единственный, кто отказался платить по завышенной цене. Ваш отец ушел, и заказчики ушли с ним. И за счет оставшихся решили подправить свои дела. Я ведь прав, Масахиро-сан? – Соуске повернулся к ремесленнику. Юноша сжал губы в узкую полоску. Он старательно избегал взгляда карих глаз. Возможно, из чувства противоречия. Или юношеского нежелания проигрывать – оба варианта подходили. – Год. Заплатите за год по восемьдесят кан за каммэ. Соуске снисходительно улыбнулся. И даже не пришлось тревожить Кьеку. – Я уже составил договор. Подпишете?ᴇᴄᴧи ᴄущᴇᴄᴛʙо ʍᴀɯинᴀᴧьно ᴄᴨᴀᴄᴀᴇᴛ чужую жизнь, оно нᴇ ʍожᴇᴛ быᴛь зᴧыʍ.
ᴄᴛᴇɸᴀни ʍᴀйᴇᴩ
ᴄуʍᴇᴩᴋи
– Как загрузите чернила, возвращайся на постоялый двор, – Айзен прячет только что подписанный свиток в тамото хаори. – А вы, Айзен-сама? – спросил Накаяма, следящий за погрузкой ящиков. – Прогуляюсь по рынку. Кто пошел с Ичиго? – Молодую госпожу сопровождает Кику. Капитан кивнул и исчез в сюмпо. Четыре дня, и девочка отсидела себе все, что только можно, хотя и ночевала она на относительно мягких кроватях. С ее неусидчивой натурой, книги про символику цветов и историю местного театра едва спасали, но выбора никакого не было. По крайней мере, под боком был Соуске, и от его присутствия и тепла по какой-то причине – Ичиго не хочет размышлять о ней – было уютно и легко даже в покачивающейся повозке. И, наконец, прибыв на место, когда солнце еще было в зените, названные супруги оба вздохнули с облегчением, обменявшись взглядами – половина пройдена. Риоку любезно отправили погулять по относительно небольшому, но густонаселенному на вид городку, потому как взрослые дела ей особо не нужны, и девушка согласилась с большим воодушевлением – сидеть надоело, а стоять и наблюдать как отгружают чернила себе дороже. Рынок в городе, как ей и было обещано капитаном, крайне занятный. Не такой, как в Сейрейтее – в столице все вылизано, чистенько и, что самое странное для рынка, довольно тихо и размеренно. Здесь же, в Укеда, торговцы, батраки и покупатели снуют как белки в колесе. Товары в кое-каких лавках свалены как попало, но если присмотреться – можно выискать старинное украшение за полцены или чей-то фамильный танто с удивительной рукоятью. Ичиго предположила, что некогда многие из этих вещей были украдены, особенно когда и украшения, и оружие продавались в одном месте. Разнообразие товаров и вида самих лавок тоже заслуживало внимания: какие-то места были набиты ширпотребом, какие-то – изделиями, полюбовно созданными самими хозяевами. Один торговец лавки следил за чистотой на прилавке, второй – мог пренебречь порядком. Такой контраст делал это место нескучным, привлекал взор к каждой детали. Девочка тоже, в свою очередь, привлекала взоры – то ли своими одеждами, то ли необычным цветом волос, но обращать на это внимание отказалась. Изначально, стоит сказать, Куросаки ничего покупать не хотела, но парочка вещей ее заинтересовала – эфирные масла, которыми торговал владелец семейного дела, и книги. Временная шинигами выбрала несколько видов масел, которые можно добавлять в лампы со свечами или в ванну, а еще парочку книг для обратного пути – те, которые она взяла с собой из библиотеки, были быстро прочитаны. Периодически девушка просила Кику опустить зонт, чтобы насладиться солнцем, и спинка ее носа успела обгореть, а веснушки налились краской, на что служанка тихонько сетовала. – Ичиго-сан, так нельзя, ваша кожа слишком бледная для солнца, – бурчит юная прислужница, закрывая рыжеволосую от лучей. – Ну что ты заладила, Кику, я же… – и замолкает, как раз проходя мимо пристроек к складам рынка. Из подворотни вдруг слышится тихий плач, похожий на мяуканье котенка. Ичиго настораживается и останавливается, прислушиваясь. Не послышалось. – Госпожа, нам лучше не оставаться здесь, – сдержанно, понизив тон голоса, сообщает девушке служанка. – Тихо, – благодушно прерывает рыжая и делает два шага в сторону звука, навострив ухо. Плач не останавливается. Едва слышный, горький и сдавленный. Девочка шумно сглатывает, обращаясь к Кику. – Стой здесь, никуда не отходи. – Но, юная госпожа… – Стой тут, – она вновь обрывает предостережения, строго посмотрев на молодую служанку и, чуть приподняв полы кимоно над землей, как кошка зашагала в сторону подворотни. Меж домиками – глубокий плохо освещенный проход с дырявой крышей и тупиком в конце. У стен разложены – сброшены в кучи – деревянные коробы, кое-где даже валяются стеклянные бутыли и битые стекла. Вот и темная сторона населенного городка Руконгая, хотя и не самого отдаленного от столицы. Хныканье становится громче, пока Ичиго умело переступает бутылки и ящики – гэта ничуть не шумят и не издают ни звука. – Ма-ма, – звучит из-за крупного короба, и девочка наконец находит источник звука. Прислонившись спиной к голой холодной стене, на земле сидит мальчик лет четырех. С темными тонкими волосиками на голове, в ободранной маечке и шортах. Трет свои глазки пыльными пальчиками, размазывая по розовому лицу грязь и слезы. Карамельные глаза округляются, и сердце шинигами замирает в груди от такой картины. – Маленький, ты откуда тут? – ласково шепчет она и садится на корточки перед ребенком, чтобы не спугнуть, но не получается – мальчик вдруг отрывается от своего занятия и, сжавшись в защитном жесте, заплакал сильнее. – Тише-тише, я не сделаю плохо, малыш, – Ичиго сама сжимается, пытаясь стать еще меньше, – где твои родители? – Я… – хныкая и утирая нос, дитя вдруг задумалось, отвлекшись от истерики, – я н-не п-помню. – А как они выглядят? – Н-не з-знаю. Куросаки хмурится, в глазах у самой стоят слезы. Раз не помнит, то вывод один – ребенок не был рожден в Руконгае, а попал сюда, умерев. Такой маленький. Сердце обливается кровью, но Ичиго не хочет пугать. – А как тебя зовут? – мягко и ласково. – Р-р-рю, – рычит мальчик, видимо, не умея правильно выговаривать некоторые звуки. – А меня Ичиго, – рыжая через силу улыбается малышу и протягивает изящную руку медленно и осторожно. – Пойдешь со мной, Рю? Ребенок застыл, замялся. Куросаки все понимает и продолжает улыбаться, хотя на душе лежит самый настоящий камень. И вдруг дитя кладет свою маленькую ручку в девичью ладонь. Из-за угла временная шинигами выходит с ребенком на руках, утирая ему слезы и пыль с лица белоснежным платком, а навстречу ей направились сетующая Кику и подошедший Соуске, реацу которого Куросаки даже не заметила, отвлекшись на мальчика. Кику шуршит сетованиями под ухом, пока Айзен идет по следу реацу Ичиго. Рынок пыльный, шумный и забирается запахом специй, рыбы и скота прямо в горло, оседая в легких. Со всех сторон кричат, торгуются, продают и покупают. Даже телега проезжает прямо перед носом Соуске, не заметив капитанского хаори. Впрочем, те немногие, кто обращал внимание, особо не придавали значения белой тряпке или вовсе недовольно кривились. В тридцатом районе бедные души могли и вовсе сорваться словно стая злобных псин, лишь бы навредить ему в приступе праведного гнева. Айзен смотрит на девочку с ребенком в руках и едва сдерживает улыбку. – А к-куда мы идем? – лепечет мальчик, уткнувшись Ичиго в плечо, спрятавшись в завесу из золотистых нитей, скрываясь от лишних взглядов. – В безопасное место, малыш, – тихо шепчет девушка, подходя к капитану и прислужнице, поглаживая мальчика по темноволосой голове. – Ичиго-сан, что это? – тревожно спрашивает Кику, стремительно приближаясь к юной госпоже. Явно переживает, что ей влетит, ведь девушка отпустила госпожу одну в подворотню. – Не “что”, а “кто”, – строго исправляет рыжая, а мальчик на ее руках вдруг задрожал и захныкал. Куросаки вновь проходится прохладной ладонью по детской головке, чуть покачивая ребенка, прижимая его к себе. – Все хорошо, малыш, тебя никто не обидит. Кику, говори чуть тише. Временная шинигами поворачивается к заинтересованному Соуске и равняется с ним, останавливаясь. Карамельные глаза вдруг стыдливо опускаются. – И как же этого “кто” зовут? – Айзен все таки улыбается и подмигивает малышу. Мальчик заинтересованно оборачивается на голос, но тут же снова прячет личико в рыжих прядях, крепко обнимая свою спасительницу за шею своими маленькими ручками. Ичиго прижимается щекой к макушке ребенка и поглаживает того по спинке. – Рю, не переживай, – голос Куросаки шелестит так тихо, что Кику, оставаясь в двух шагах от пары, даже не слышит, что госпожа говорит. – Этот дядя тебя не обидит. Дитя упрямо не оборачивается, дрожа, и девушка виновато улыбается Соуске. – Он попал сюда один, – не вдаваясь в подробности, чтобы не напугать ребенка, обращается к капитану. После снова шепчет на ушко мальчику: – Ты хочешь кушать, маленький? – Мгм, – только и слышит девочка. – Что-то болит? – Живот. Ичиго хмурится, после вновь бросает взгляд на Айзена, кофейные глаза – точно как у котенка, не как у человека. – Соуске, мы можем его забрать? Рю нужно покормить и осмотреть. – А почему нет? – Соуске прислушивается к чувствам, и рядом с всеобъемлющей реацу Ичиго едва-едва горит огонек энергии малыша. – У него какой-никакой, но запас реацу, – он поворачивается к служанке. – Кику, забери ребенка на постоялый двор и накорми его. – А как же… – Я сам сопровожу Ичиго. Услышав, что его собираются отобрать у доброй тетеньки, Рю вдруг заревел с новой силой, цепляясь за ворот дорогого кимоно. Ичиго бросает на мужчину осуждающий взгляд. – Кику, не нужно. Я сама понесу мальчика, – девушка прижимает дитя крепче, покачивая и успокаивая. Сердце вновь заходится в неровном ритме из-за слез ребенка, и рыжая снова шепчет так, что слышит только мальчик: – Тише, маленький, я тебя не оставлю. Мужчина вздыхает. – Тогда вместе пойдемте. Айзен бросил скептический взгляд на вцепившегося в Ичиго мальца и вышел вперед, сложив руки за спиной. В тамото друг о друга стукнулись свиток и деревянный футляр. Ребенок тихо роняет слезы на ворот кимоно, и Ичиго вновь хмурит светлые брови, сверля взглядом цифру пять, степенно плывущую перед ней. Бледная ладонь гладит ребенка по голове, не давая жаркому солнцу припекать детскую макушку, утешая. – Ты сможешь использовать лечебное кидо на мальчике? – обращается она к капитану. – Он ранен? – Соуске не оборачивается. – Он может быть болен, – уклончиво отвечает девочка. – Вернемся на постоялый двор, и я осмотрю его, – кивает мужчина. – Спасибо, – искренне благодарит рыжая и просит прислужницу подержать зонт над ней и ребенком. Спустя некоторое время их небольшая компания добирается до постоялого двора. Впору бы было использовать сюмпо, но мальчик бы точно испугался.