Заслуженная порка

Сириус был зол. Но злость была уставшая, обессиленная. Направлена она была в первую очередь на вечно сующего не в свои дела нос Нюниуса, на Дамблдора, который после каждой их стычки вещал про необходимость лояльности к Слизерину, и, ещё, на себя. Но в душе Сириус прекрасно осознавал, что его вины в случившемся не меньше, чем у Снейпа. А если быть совсем уж честным, то и больше. Впрочем, об этом Сириус никому рассказывать бы ни за что не стал. И вот из-за своей болтливости и желания насаднить Снейпу за его чрезмерное любопытство приходилось уже больше часа выслушивать нотации. Сначала от Дамблдора, потом от подошедшей Макгонагалл, затем вновь от директора. И это не считая визжащей ругани декана Слизерина — профессора Слизнорта, который около получаса кричал, что это вопиющий случай, за который в его юности точно бы выгнали из Хогвартса. Что вполне могли бы сделать и сейчас. Несмотря на то, что Сириус уже привык выслушивать выговоры со всяческими угрозами, осознание реальной возможности своего исключения его достаточно сильно напугало. К тому же Дамблдор не спешил успокаивать хулиганистого студента тем, что подобный ход событий в его случае не пойдёт. Когда кабинет директора все освободили, кроме главного виновника, Дамблдор долго сидел в кресле, положив на стол локти и соединив возле носа длинные костлявые пальцы. Он задумчиво хмурил брови, уставившись в одну точку, и неритмично постукивал каблуками. Сириус же был весь как на иголках, впервые ощущая себя настолько беспомощным. Да и всё, что мог, он уже сделал. Оставалось только ждать слова Дамблдора. За высоким окном лениво поблескивала Луна, стараясь спрятаться за кружевные тучи, слово тоже считала себя виноватой. Недовольно гудел ветер. Но в кабинете директора время будто остановилось: портреты хранили молчание, лишь с укором поглядывая на трудновоспитуемого подростка. Сидел неподвижно Фоукс; даже серебряные приборы, которые обычно тихонько жужжали, сегодня угомонились. От такой непривычной тишины по спине Сириуса побежал неприятный холодок. Через несколько минут директор наконец оторвал руки от лица и, передвинув их на колени, пристально вгляделся в глаза студента. — Сириус, я хотел бы прояснить некоторые моменты, чтобы составить полную картину действий. И я очень тебя попрошу отвечать мне на вопросы честно. — Конечно, сэр. Дамблдор признательно кивнул и слегка нахмурил седые брови. — Для чего ты рассказал Северусу, где прячется Ремус во время полнолуния? Это планировалось как очередная шутка? Блэк опустил глаза. — Я не знаю, сэр, — тихо проговорил Сириус, сглотнув. Он замолчал на несколько секунд, собираясь с мыслями. — Снейп постоянно что-то вынюхивал, следил за нами, за Ремусом. В этот раз я снова его заметил за этим делом. Слова сами вырвались… Я и не думал, что он полезет туда, зная, что там сидит оборотень. Это же невероятная глупость! Сириус уставился на Дамблдора в ожидании ответа. Директор поджал губы и еле заметно покачал головой. — Глупость состоит в том, что ты не подумал о последствиях, причём не только в отношении себя, но и твоего друга. Сириус, я чрезвычайно разочарован твоим поступком. Я надеялся, что вражда между тобой и Северусом не зайдёт настолько далеко. К сожалению, я ошибался. Дамблдор внимательно посмотрел на вновь опустившего голову ученика, помолчал немного и, сумев поймать настороженный взгляд Сириуса, продолжил: — Я надеюсь, ты и сам понимаешь, что твой проступок — это не просто мелочь, а чрезвычайно серьёзное нарушение, на которое я не могу не обратить внимание и назначить наказание лишь в виде отработок. Блэк понимающе кивнул. Из-за нечасто появлявшейся суровости в добрых глазах старика и из-за неуместной здесь грусти, а может и сожаления — Сириус никак не мог разобрать эту эмоцию — от спины по рукам побежали неприятные мурашки. Мародер бы прекрасно понял, если бы Дамблдор закричал или хоть как-то показал бы, что разгневан. Но голос старика продолжал оставаться до ужаса спокойным. — К моему великому сожалению, у меня не остаётся выбора, Сириус, — сказал со вздохом директор. — По правилам Хогвартса за такой серьёзный проступок я обязан исключить тебя из школы чародейства и волшебства. Сириус испуганно расширил глаза, напрягаясь всем телом, и до боли стиснул пальцами ручки стула. Сердце заколотилось о стенки груди, как бешеный зверь, пропуская через себя острую стрелу. Нет-нет-нет! Только не исключение! Что угодно, только не это… — Но, — продолжил Дамблдор, внимательно наблюдая за реакцией студента, — делать этого я не стану: ты умный, сообразительный парень, один из лучших студентов Хогвартса. Разве что с дисциплиной и границами между «хорошо» и «плохо» у тебя часто возникают проблемы. И над этим необходимо провести определённую воспитательную работу. Ты со мной солидарен? Сириус благодарно кивнул. Ему уже было неважно, какую же воспитательную работу хочет провести директор. Что бы то ни было, оно гораздо лучше исключения. Мародер пошёл бы на что угодно, лишь бы доказать директору, что еще не все потеряно. Зная, что Дамблдор имеет склонность преуменьшать, Сириус прекрасно понимал, что является в глазах директора неисправимым хулиганом и рецидивистом. А в купе с сегодняшним инцидентом вообще безнадежным случаем. От осознания этого стало невероятно стыдно. Внезапно вспыхнуло воспоминание о том, как Ремус, читая устав, удивился, что в Хогвартсе разрешены телесные наказания, но только в самых крайних случаях, «выходящих за рамки», как там было написано. И сейчас мысль, что скорее всего сегодняшнее происшествие попадает в это число, заставила сердце Сириуса пропустить удар и болезненно заколотиться вновь. Такое наказание будет более чем заслуженно! — пронеслось в голове, и щеки гриффиндорца начали полыхать. — С первого курса я с тобой провожу беседы по поводу твоего поведения, Сириус; профессора назначают тебе отработки и снимают баллы. Но это всё, к моему глубокому сожалению, не приносит должного результата… Есть один действенный метод. Во всяком случае, практически всем, кто его на себе опробовал, он помог. Дамблдор тяжело вздохнул, и у Сириуса от бушующего волнения начало звенеть в ушах. Сомнений в содержании следующей реплики директора уже не оставалось. — Я чрезвычайно не люблю его использовать. Но в этот раз, боюсь, придётся. Дамблдор проницательно взглянул в пожирающие каждое его слово глаза студента и тихо, но чётко закончил: — Я вынужден выпопоть тебя тростью, Сириус. Несмотря на ожидаемый приговор, гриффиндорцу внезапно почудилось, что он очутился в космосе — настолько нереально из уст Дамблдора звучала эта фраза. Настолько кружилась голова и ощущались ватными конечности. Сириус сумел выдавить из себя кивок, уже предвкушая боссонную ночь. Не то чтобы он до чёртиков боялся самой порки — нет, в его семье достаточно часто по его прибытию из Хогвартса практиковались подобные наказания, но получать от директора школы волшебства казалось чем-то постыдным. — В понедельник в семь утра я буду ждать тебя здесь вместе с профессором Макгонагалл и профессором Слизнортом. После этого ты отправишься на уроки. Я думаю, тебе будет достаточно времени проанализировать свой проступок за выходные и сделать правильные выводы. А кроме того, после наказания ты мне обязательно расскажешь, почему следует думать, прежде чем что-либо и кому-либо говорить. Я надеюсь, ты осознаешь, что твои необдуманные слова могли иметь более серьёзные последствия, нежели порка тростью. С каждым последующим предложением директора глаза обычно непроницаемого Блэка округлялись. — Наказание более чем справедливо, Сириус, или ты со мной не согласен? — нахмурился Дамблдор. — Нет, вы правы, профессор, — опустив голову, тихо сказал парень и сглотнул. — Я просто не думал, что это будет при…ком-то ещё. Директор вздёрнул бровь. — Ты совершил, как я уже говорил, очень безнравственный проступок, подверг опасности жизнь студента другого факультета. Случись порка при предыдущем директоре Хогвартса — за твоим наказанием также наблюдал бы мистер Снейп. Но я не думаю, что присутствие Северуса в этот момент повлияло бы лучшим образом на твоё поведение, я прав? Сириус осторожно кивнул, не зная как на это еще реагировать. Подобные вопросы было не ему решать — это уж точно. — И ещё, — спохватился вдруг директор. — Тебе нужно будет рассказать о своём наказании Ремусу и Джеймсу. Я бы хотел, чтобы они тоже присутствовали. Ответом снова послужил кивок, несмотря на то, что глаза Блэка умоляюще вспыхнули. — Кроме того, до конца учебного года ты будешь выполнять отработки, которые тебе назначат профессор Макгонагалл и профессор Слизнорт. Бродяга еле слышно вздохнул. Это для него было не ново. — Если у тебя нет возражений, то мы, пожалуй, закончим сегодняшний разговор, — поднимаясь, сказал Дамблдор. Сириус кивнул и тоже встал, смотря куда угодно, но не в глаза директору. Когда взгляд остановился на тёмном дубовом столе, мысли скакнули к утру понедельника. Сразу же предстала в голове картина, как приходится медленно ложиться на гладкую поверхность и цепляться за противоположный край. В глазах на миг потемнело, а руки похолодели. Бродяга невольно сглотнул и поспешил отвести взгляд от злополучной мебели. «Не в первый раз же получаю!», — укорил себя Блэк. — Тогда спокойной ночи, Сириус. — Спокойной ночи, профессор.

***

На часах было три-пятнадцать. Замок хранил сонное молчание. Портреты тихонько похрапывали, навевая тоску. Но Сириусу после всего случившегося спать не хотелось. Остановившись на полпути в башню Гриффиндора, он подумал с минуту и развернулся в сторону выхода из замка. Определённо надо было проветриться. Намечался тяжёлый разговор с друзьями. Джеймсу хоть и не надо было рассказывать все от начала сотворения мира, но объясняться было точно необходимо. Перед походом к директору рвал и метал Поттер знатно. Сириус отчётливо прочитал в глазах друга огромное желание врезать. Даже на Снейпа Джеймс не смотрел с такой ненавистью в ту ночь. Про Ремуса даже думать не хотелось. Особенно предполагать, какова будет реакция. Обычно Ремус даже в ситуациях, выходящих из-под контроля, оставался более-менее уравновешенным, но полнолуние и раскрытие тайны явно не равнялись спокойной беседе. И даже могли гарантировать разрыв крепкой дружбы вовсе. Осознание этого хлестнуло Блэка больнее, чем слова директора о множестве предстоящих наказаний. Терять хорошие отношения с Люпином не хотелось. Несмотря на то, что Ремус нечасто поддерживал сумасшедшие и противоречащие правилам идеи друзей, он оставался замечательным человеком, готовым при любых обстоятельствах прийти на помощь. А ещё в нем чрезвычайно плохо было развито чувство мести. И из-за этого Сириус не представлял от слова совсем, как рассказать Ремусу обо всём случившемся с наименьшим причинением вреда для них обоих. Пока мозг переваривал все мысли, начавшие терзать его после произошедшего, ноги принесли Сириуса к Запретному лесу. Было там одно местечко, где, наслаждаясь запахом листвы, цветов и свежего воздуха, можно было отдохнуть и подумать — что, к слову сказать, Блэк делал очень редко. Это была небольшая поляна с поваленными рядом друг с другом двумя стволами разных размеров таким образом, что получалось нечто похожее на длинную скамейку. Опасные твари на неё не заходили, и можно было с удовольствием проводить там время наедине с собой. Но именно в ту ночь на ней кто-то сидел. И Сириус бы развернулся и ушёл, если бы не узнал в этом тёмном незнакомце лохматую макушку друга. Чертыхнувшись на недающую уйти сегодня от разговора судьбу, Блэк замедлил шаг, внезапно осознав, что морально совершенно опустошен и к разговору совсем не готов. Джеймс, услышав хруст сухих веток за спиной, обернулся, окинул непонятным взглядом с ног до головы Сириуса и снова предоставил Блэку лицезреть свой затылок. В чёрных глубинах леса давящую тишину разрезало чьё-то гортанное рычание. Сириусу почудилось, что оно исходило от Поттера. На поляне, где сейчас находились друзья, пушились светящиеся цветки, похожие на миниатюрные метелки. Хотя их было немного, их жёлтого света было достаточно, чтобы разглядеть очертания фигур друг друга. Бродяга подошёл практически вплотную и увидел, как Джеймс, широко расставив ноги и положив на колени локти, остервенело сдирал с какого-то толстого стебля слои. Решив, что отступать назад смысла нет, Сириус запрыгнул на сваленный огромный ствол и сполз по нему с другой стороны, чтобы оказаться рядом с Поттером. — Я думал, ты уже спишь, — тихо сказал Бродяга. Джеймс резко разорвал оставшийся клочок на две части, выбросил их и, с трудом сорвав следующий стебель, принялся отрывать от него листья. — Я не такая бездушная тварь, как ты, Блэк. Если бы Сириус не знал хорошо Джеймса, то запросто подумал бы, что тот хочет его как минимум отколошматить, а может и убить. Хотя судя по тому, как он издевался над травой, так наверное и было. — Тебя ж не исключили? На последнем слове голос Джеймса едва заметно дрогнул. Сириус сглотнул. — Пока нет. Руки Джеймса на миг остановились. Неосознанно огладили стебель и снова продолжили в том же темпе его рвать. — Знаешь же, что могли? — Знаю. Дамблдор напомнил. Джеймс помолчал с минуту, не отрываясь от своего занятия, но, как только закончились стебли, встал и принялся взволнованно расхаживать перед Сириусом. Блэк же ему не мешал и хмуро наблюдал в ожидании извержения этого нервного вулкана. — А если Нюниус не сдержит слово и расскажет всем про Ремуса? — Это вряд ли, — заверил его Сириус и пояснил: — побоится ослушаться Дамблдора. По крайней мере, я хотел бы в это верить. — Думаешь? Сириус кивнул. Джеймс, походив туда-сюда минуты две, остановился и схватился за волосы. — Ума не приложу, как ты только додумался сказать Нюниусу, как пройти под Ивой! Он мог бы быть убит! — Тогда бы он больше не совал свой слишком длинный нос, куда не следует! — Ты хоть понимаешь, что его бы убил Ремус?! — пытаясь достучаться до друга, ещё громче крикнул Джеймс. — А потом бы вас обоих посадили в Азкабан! Сириус, опустив голову и ломая руки в замке, молчал, давая Поттеру выпустить весь скопившийся гнев. — А знаешь, что ещё хуже? — тихо продолжил Джеймс. — Ты ведь предал тайну. Его тайну. Не свою… И ты же знаешь, Ремус никогда бы себе не простил, если бы действительно убил Снейпа. Неужели нельзя было подумать о Ремусе, когда ты говорил Нюниусу о тайном ходе? Сириус сглотнул и со стоном провел руками по лицу. Он и сам знал это, но именно когда его так хлестко обозвал предателем друг, стало по-настоящему тошно. Джеймс вообще отчитывал его, как несмысшленого пятилетку. Другой бы уже в нос получил за такой тон. Но друзьям Сириус бы не сделал ничего даже в том случае, если бы они захотели его сами выпороть за его оплошность. — Я вообще не думал, что он туда пойдёт! Это же полное сумасшествие — идти в логово, где сидит оборотень, зная, что он может на тебя кинуться. — А для чего ты тогда это говорил?! — заорал Джеймс. — Для того, чтобы он перестал шнырять рядом с нами и вынюхивать, а действительно ли Ремус — оборотень! — в тон ему ответил Сириус. Последнее слово зазвенело, отскакивая от необъятных стволов столетних деревьев. Тяжело вздохнул ветер, высоко над головами укоризненно зашелестела густая листва. — Кричи громче — пусть весь Хогвартс услышит! — прошипел Джеймс. — Жаль: чего ж только один Снейп узнал! Сириус кинул злой взгляд на друга, но сам испугался. Во всяком случае, следующие реплики он говорил на порядок тише. — Мои поздравления, Бродяга! — сардонически процедил Джеймс. — Благодаря тебе Нюниус не просто выдвигает догадки, а даже знает со стопроцентной точностью вторую ипостась Ремуса. А предполагать и знать наверняка — это разные вещи, не находишь? Сириус шумно дышал, стиснув кулаки. Наконец он глубоко вздохнул, встал и медленно подошёл к Джеймсу. — Нахожу. Ну дурак я! — признал Сириус, внезапно почувствовав дикую усталость. Он обхватил руками свои локти и опустил голову. Джеймс, не ожидавший такого быстрого признания от чересчур упрямого друга, на миг замешкался. — Ты не дурак, а самая настоящая скотина! Руки чешутся врезать тебе! — Врежь. Поттер долго смотрел в глаза Сириуса, то и дело сжимая и разжимая кулаки. Наконец несильно пихнул Блэка в грудь двумя ладонями, заставляя его отшатнуться. — Не буду. Отец говорит, дебилов обижать нельзя. За нас это уже сделала природа.

***

В замок шли молча. Ночь была тихая, безоблачная, тёплая. Россыпь ярких звёзд прекрасно скрашивали непроглядную темень вокруг и будто давали Сириусу надежду на то, что предстоящий разговор с Люпином пройдёт хорошо. Во всяком случае, Сириусу хотелось в это верить. Данный вопрос дерябал Бродягу с невероятной силой, особенно после разговора с Джеймсом. Остальное автоматически передвинулось на второй план, давая Блэку в полной мере подумать над своим проступком. Куча предстоящих наказаний, выговор от директора и деканов по поводу того, что Сириус чуть не убил Снейпа, не вызывали у мародера тех угрызений совести, которые закрались в душу после того, как Джеймс назвал его напрямую предателем. А всё потому, что это было горькой правдой. Первым гнетущую тишину нарушил Джеймс. — Чувствую, до конца года ты не вылезешь с отработок, я прав? Сириус тяжело вздохнул. — Конечно, просто так мне это не простят. И знаешь, Джеймс, не одному тебе хочется мне врезать. Даже Дамблдор не выдержал. Он пообещал, что выпорет меня в понедельник утром. И…он хочет, чтобы ты и Ремус при этом присутствовали. Джеймс резко остановился и в шоке уставился на друга. Несколько раз он пытался что-то сказать, как рыба, открывая и закрывая рот, и наконец вымолвил: — Ты теряешь чувство юмора, Бродяга. Это совсем не смешно. — Это не шутка, Сохатый. Блэк помолчал немного, глядя на холодную тёмно-серую траву и не решаясь поднять глаза на друга: боялся увидеть на его лице ненавистную жалость. Чтобы разрушить неуютное молчание, нехотя признался: — Наверное это всё же справедливо. Учитывая, насколько я виноват перед Ремусом… Джеймс будто и не слушал, удивлённо буравя стеклянным взглядом друга. — Подожди-подожди… Дамблдор так и сказал, что выпорет тебя? Дамблдор? Чем, интересно? — Действительно, Джеймс, чем же может меня выпороть Дамблдор? — саркастично заявил Сириус. — Наверное, ладошкой, как пятилетнего ребёнка. Джеймс сглотнул, уставившись на друга в неподдельном ужасе. — Знаешь, я не представляю Дамблдора с тростью в руке. — О, у тебя будет возможность не только представить, но и увидеть! Похоже, после усталости на Сириуса накатило злое веселье, в отличие от Джеймса, который никак не мог отойти от шока. Блэк поёжился и пошёл дальше в направлении замка, Поттер же заторможенно поплёлся за ним. — Да ладно, я не верю! Он просто напугать тебя хотел. — Джеймс, не майся дурью! — не выдержал бубнёжа друга Сириус. — Кого он и хотел напугать, так это тебя. Иначе он мог бы выпороть меня и без лишних глаз и ушей. А так жалко, что не в большом зале. На какое-то время оба замолчали. И Сириусу это было только на руку: он хотел привести скачующие мысли в порядок, а во время разговора это совсем не получалось. В его голове велась очень своеобразная беседа между центрами совести, страха, злости и усталости. Они не давали нормально друг другу высказаться, и получалась настоящая каша. Сириус метался то к раздумьям о завтрашнем разговоре с Ремусом, то к предстоящему наказанию, то возвращался к происшествию у Ивы со Снейпом. Бродяге эта беготня мыслей начала порядком надоедать. И теперь его бесило абсолютно всё. Во-первых, огромный замок, по которому, чтобы дойти до своей спальни, нужно плестись Мерлин знает сколько! Во-вторых, этот неугомонный шелест листвы и громкое уханье пролетающих сов. А в-третьих, идущий позади Джеймс, который будто специально елозил ботинками по густой траве, хрустя ветками и стуча краями подошв друг о друга. — Перестань шаркать! — прошипел Сириус. Джеймс внимательно вгляделся в яростные глаза обернувшегося друга и хмыкнул, демонстративно прошагав в таком же духе пару метров. — Я тебе мешаю дрейфить по поводу понедельника? — Ещё чего! Подумаешь, порка тростью! У меня к ней иммунитет. Сохатый снова хмыкнул и закинул руку на плечо друга, притянув его к себе. — Ну-ну, — Джеймс дружелюбно хмыкнул и заговорщически прошептал: — Не волнуйся. Если Дамблдор разойдется, мы его схватим, повалим и самого выпорем. Идёт? Сириус невольно фыркнул. Только Джеймс умел так разряжать обстановку. — Вряд ли вы одолеете одного из самых великих волшебников всех времен, — усомнился Блэк. — Да и Ремус не станет за меня заступаться. Скорее сам меня побьёт до полусмерти за то, что я натворил… Если вообще захочет меня прощать. С лица Джеймса пропала улыбка, он тяжело вздохнул и, ещё раз сжав плечо друга, опустил руку. Ребята неспеша продолжили путь. Когда молчание затянулось, Сириус тихо спросил: — Ты бы простил? Джеймс нахмурился. Скрестил руки на груди и долго молчал, медленно двигаясь вперёд. Сириус шёл в двух шагах позади от друга, изредка кидая на него взгляды, но не решался ничего сказать. Только дойдя до дверей замка, Джеймс остановился. Подождал, пока Блэк поравняется с ним, только тогда поднял на него глаза и, увидев в них серый туман вины, вздохнул. — Думаю, что простил бы, но точно не сразу. — Как думаешь, а Рем? Джеймс лишь сочувствующе на него посмотрел и пожал плечами.