Заслуженная порка

Едва Сириус продрал с утра глаза, на него сразу же накатило нехорошее предчувствие по поводу предстоящего разговора с Ремусом. Кинув взгляд на будильник, Бродяга застонал. Часовая стрелка только переползла отметку с цифрой семь. Это значило, что ему удалось проспать всего полтора часа. В такую рань замечательно только вставать перед уроками, а не в выходной. Видимо, мысли, которые не давали ему впасть в царство Морфея до самого утра, так не полагали, поэтому продолжили терзать его сейчас с новой силой. В голове Блэка мелькали то гневный взгляд Сохатого, то яростно-голодный оскал оборотня в конце туннеля, то рассерженное лицо Макгонагалл, то печальные искры в глазах директора. Обрывки вчерашних фраз от Джеймса и Дамблдора встревали прямо посреди очередной версии начала сегодняшнего диалога с Лунатиком. Тут же перед глазами вставал тёмный дубовый стол в кабинете директора, и сердце невольно начинало биться сильнее. Бродяга зажмурился, тряхнул головой и выдохнул, стараясь очистить голову от запутанного вороха. Получилось. Голоса затихли, картинки исчезли. Обрывки предстоящего разговора с Люпином — тоже. Зато какой-то орган, который соединял горло с сердцем при страхе и ощущении вины, дал о себе знать неприятной щекоткой в гландах и тянущим чувством в груди. С невыносимой тяжестью внутри Сириус отправился в душ, где, как он думал, сможет смыть часть переживаний и лучше настроиться на разговор. Не вышло. Душа очищаться от тягостных эмоций не хотела совершенно. Блэк устало выругался и, переодевшись, поплелся в сторону больничного крыла. Лунатик, по идее, должен был уже вернуться из хижины и спать на койке за ширмой, подальше от любопытных глаз. Смысла идти к нему не было, но и по Хогвартсу без дела мотаться не хотелось. Поэтому Сириус, благополучно миновав мадам Помфри, раздражённо прошипевшую что-то про нарушение отдыха больных, юркнул за ширму и присел на кровать Люпина. Утреннее солнце окрашивало в уютный жёлтый цвет кипельно белую ширму и постельное белье. Разбросанные по подушке густые каштановые волосы Ремуса из-за тёплого света казались рыжыми. Но лицо всё равно оставалось бледным. От вида новых ссадин на щеке и груди друга Сириусу стало совсем тошно. Вина захлестнула с головой. Если бы не эта дурацкая идея сказать Снейпу про выступ, все мародеры провели бы полнолуние вместе и обошлись без новых ран и потрясений. Чем дольше Сириус сидел на кровати рядом с другом, наблюдая за его размеренных дыханием и чуть нахмуренными бровями, тем сильнее начинало колотиться сердце — как рассказать Ремусу о произошедшем до сих пор оставалось непростой задачей. Бродяга отчаянно желал, чтобы друг наконец проснулся и избавил его от страха неизвестности, и так же сильно хотел посидеть ещё немного в тишине и собраться с мыслями. Но в голову никак не шли достойные оправдания вчерашнему поступку. Всё походило на детский лепет типа «Прости, больше не буду». И если б только можно было закрыть этой фразой неприятный вопрос… Сириус тяжело вздохнул. Ремус, видимо, почувствовав рядом с собой шевеление, с хриплым выдохом открыл глаза. — Бродяга? — Доброе утро, — Сириус не выдержал взгляд Люпина и стал рассматривать ничем не примечательное одеяло. — Как ты себя чувствуешь? — Ужасно… Давно такого не было. Ремус внимательно вгляделся в хмурого друга, будто хотел прочитать его мысли. — Ты тоже неважно выглядишь, — заметил он и, помолчав, тихо спросил: — Вчера что-то произошло, да? Я ничего не помню. Блэк ощутил в своих пылающих щеках слабую пульсацию и сглотнул. — Это значит «да»? Виноватый взгляд серых глаз на секунду встретился с встревоженными голубыми. — Сириус? — в ужасе прошептал Люпин, напрягаясь. — Кто-то пострадал? Я кого-то… — Нет-нет… Со всеми всё хорошо. — Тогда что?.. Блэк снова сглотнул и на этот раз заставил себя задержаться взором на лице друга чуть дольше. — Ремус, прости меня, пожалуйста. — За что? Вздохнув, Блэк рассказал, как ему пришла идея пошутить, а именно поведать Снейпу о том, как пробраться под Иву, и как Джеймс, узнав про это, разозлился на Сириуса и вовремя вытащил слизеринца из туннеля, а потом как Нюниус в кабинете директора поклялся не разглашать тайну Ремуса. Когда Сириус закончил, воцарилось тяжёлое молчание. Блэк, ссутулившись, напряжённо смотрел на свои нервно сцепляющиеся в замок пальцы. После рассказа с груди словно свалился огромный камень, расцарапав по пути душу. А внутри ощущалась несколько секунд неприятно холодящая дыра, которая вновь начала заполняться ненавистным чувством вины. Краем глаза Сириус видел, как друг хватается дрожащими руками за голову и панически перебирает пальцами волосы, глядя в потолок, словно наблюдая там все вчерашнее происшествие. — Уйди. Блэк поднял глаза на оборотня. Взгляд Люпина был такой колкий, что Сириус понял: Ремус либо врежет ему, либо расплачется. — Уходи, пожалуйста. — Рем… Лунатик со стоном и гримасой боли на лице повернулся на бок, спиной к нему. Кровать жалобно скрипнула, возмущённо зешелестела одеялка, плескаясь в рассеянных жёлтых лучах. Сириус осторожно тронул его за руку, но Люпин сердито дёрнулся и скинул её. — Мне правда жаль, что так с тобой получилось. Прости. — Я не хочу слушать твои извинения сейчас, Сириус. Прошу: просто уйди! Я не хочу тебя пока ни видеть, ни разговаривать с тобой, — отчаянно прошипел Ремус. Сириусу ничего не оставалось сделать, кроме как встать и, кинув потерянный взгляд на друга, направиться к выходу. Перед тем как проскользнуть за ширму, Блэк вспомнил, что должен сказать кое-что ещё. — В понедельник в семь утра Дамблдор пообещал, что выпорет меня. Он просил, чтобы ты тоже пришёл. Ремус какое-то время молчал, не шевелясь. И только когда Сириус уже развернулся, чтобы уйти, с кровати послышался тихий хриплый голос: — Ты полностью заслужил эту порку. Надеюсь, хоть она чему-то тебя научит. И да, я обязательно приду и с удовольствием на это посмотрю. Только не жди, что я сразу тебя прощу, только потому что профессор Дамблдор решил тебя наказать. Произнесено это было так отстранённо и холодно, будто Ремус разговаривал с кем-то ему ненавистным. От обычно доброжелательного тона Люпина не осталось и следа. Бродягу затошнило. — Я и не жду. И знаю, что заслужил… Поправляйся. Ремус ничего не ответил, и Сириус вышел из больничного крыла. В спальню возвращаться не хотелось: пришлось бы всё рассказывать Джеймсу, а Блэк чувствовал себя настолько опустошенным, что говорить был совсем не в силах. Послонявшись по замку, он забрёл в какой-то безлюдный коридор и с ногами взобрался на широкий подоконник. Солнце уже поднялось достаточно высоко, освещая качающиеся верхушки запретного леса и даже маленькую хижину Хагрида. Птицы радостно щебетали и кругами носились над зелёными окрестностями замка. Лишь одна Гремучая Ива неподвижно и угрюмо стояла посреди оживленного утра. Глядя на корявое дерево, Сириус чуть не вырвал: желудок скрутило при воспоминании о Люпине. Парень прислонился лбом к прохладному стеклу и зажмурил глаза. Несмотря на то, что Снейпа жалко не было, Блэк отчаянно хотел повернуть время вспять, чтобы оградить от переживаний Ремуса. Зная количество комплексов и угрызений друга по поводу его маленькой пушистый проблемы, Сириус мог с ужасающей точностью представить, что сейчас чувствовал друг. И всё это происходило из-за одной крайне дурацкой шутки. В конце коридора послышались звонкие шаги. Блэк оторвался от стекла и принял самую невозмутимую позу, на которую только был сейчас способен. Через пару секунд появился и их обладатель — Поттер. Сириус тихо выдохнул и будто бы сдулся, снова склонив голову к окну. — Ты чего здесь? — спросил Джеймс, подойдя к другу вплотную и бесшумно запрыгивая на тот же подоконник. — Неужели в такую рань к Люпину успел сходить? — Угу… — Разговор не удался, как я вижу. Сириус искривил левый уголок губ в подтверждение. — Не простил? Блэк понуро покачал головой. Джеймс сочувствующе вздохнул и в знак поддержки похлопал его по коленке. — Он меня видеть не хочет. И разговаривать тоже… — нехотя признался Блэк, глубоко вздыхая. — Ты не подумай, я не жалуюсь. На его месте я бы тоже не захотел. — М-да, накосячил ты, так накосячил. Даже не знаю, как тебе помочь. Джеймс задумчиво почесал нос и, свесив ноги, оперся ладонями о подоконник. Помолчал с минуту, болтая носками ботинок, спрыгнул на пол и мрачно прислонился к каменной стене. — Но ты же раскаиваешься в своём поступке, так? — наконец выдал он спустя какое-то время. Сириус горько усмехнулся. — Ну как тебе сказать… В том, что я поспособствовал величайшему испугу Снейпа, я не раскаиваюсь. А вот что касается Лунатика… Сириус замолчал на несколько долгих секунд, а когда снова заговорил, голос его был тише обычного. — Я ещё никогда в своей жизни не чувствовал себя настолько виноватым перед кем-либо. Ещё хуже становится от осознания того, что я не имею ни малейшего понятия, как теперь всё исправить. Джеймс внимательно слушал товарища, не говоря ни слова и машинально наблюдая за тем, как он в волнения трёт согнутые ладони друг о друга. Сириус, сглотнув, продолжил: — Знаешь, обычно натворишь что-нибудь идиотское, тебя поругают, назначат отработки и забудут про всё это. А тут…удавиться хочется. — Из-за предстоящего наказания? — Да нет! — поморщился Сириус и опустил глаза на свои руки. — Из-за Ремуса. Джеймс снова надолго замолчал, хмурясь и кусая нижнюю губу. Потом остановил взгляд на лице Блэка и сказал: — Ну тебя ж выпорют. — И дальше что? — Может тогда Рем тебя простит. Сириус отвёл взгляд от друга и грустно уставился в окно. — Я действительно хочу, чтобы было так. Но на этот счёт у меня большие сомнения. — Почему же? — искренне удивился Джеймс. — Ты совершил проступок, раскаился, извинился, понёс достаточно справедливое и жёсткое наказание. Да и Лунатик же не монстр всё-таки. К тому времени может его обида и сойдёт на нет. — Не сойдёт, Джим, — тихо ответил Бродяга. — Он сам мне об этом сказал. Джеймс задумчиво взъерошил волосы, поднял брови и, надув щеки, шумно выдохнул. Размеренно постучал по стене костяшками правой кисти, будто это как-то могло навести на мысль, и в итоге только всплеснул руками. — Даже не знаю, что тебе тогда посоветовать. — Да не нужно. Я тебе и так вылил много своих переживаний на уши. Спасибо, что выслушал и поддержал. А с Ремусом мне так или иначе придётся разбираться самому. Джеймс чуть улыбнулся. — Всегда к вашим услугам, сэр. Заметив, что Сириус никак не отреагировал на шутку, он подошёл к другу и легонько стукнул его кулаком в плечо. — Не кисни, Бродяга. Всё образуется. Сириус хмыкнул и с трудом сдвинул левый уголок губ вверх. — Если что и может образоваться в моём случае, Джеймс, то только огромный синяк на заднице.