Sane

Казалось, сама атмосфера университета, четкий график лекций и практических занятий той самой парадной лестницей вывели Виви из тумана, скрывшего дальнейшие шаги к цели. Она решила, что ей нужно хотя бы немного узнать о программировании. Что-то освоить с наскока по якобы упрощенным для тестировщиков примерам не получалось, но однажды она забрела на сайт IT курсов при техническом университете и посмотрела, как советуют готовиться к поступлению – по разным программам, не только тестированию. Практически везде советовали один и тот же задачник, довольно старый, но само его описание – «множество задач, от простых к сложным», – дарило надежду. Правда, настораживал язык паскаль, это как будто что-то древнее, смутно знакомое еще с начальной школы и несовместимое с портретами всех этих успешно стартанувших в IT через несколько месяцев обучения, чьи самодовольные физиономии давно преследовали Виви в каждом поисковике по закону контекстной рекламы. Но как только она выяснила, что среду турбо паскаль, предназначенную для написания программ, скорее всего получится поставить даже на ее раритетный рабочий комп, сразу загорелась этой идеей. Да, возможно опять ничего не получится, но разве сидеть и решать задачи из учебника-своего ровесника не круче, чем собирать косынку? Она впервые за долгое время поехала на радиорынок, сразу отыскала там родственника Хасыль и спросила, где взять дискеты с программой и сам учебник. Тот позвонил кому-то с дискового телефона и попросил все найти, а пока предложил чай. Он бросил в пластиковый стаканчик кубик сахара и дешевый чайный пакетик без нитки с этикеткой, залил все кипятком из термоса, и почему-то этот чай показался ей вкуснее любимого земляничного улуна. До того, как все принесли, она успела выпить еще один стакан. Аннотация к учебнику не обманула – в начале каждого раздела надо было написать очень простую программу, а потом постепенно ее усложнять, изучая теорию шаг за шагом. Да и собственные догадки тоже можно было проверять, просто добавляя в код новые условия и перезапуская программу – если результат совпадал с ожидаемым, Виви радовалась что все поняла и двигалась дальше, но и поломать голову, когда на консоль выводилось что-то странное, было интересно, а еще ей очень нравился мерцающий прямоугольный курсор на синем фоне; но позволить себе заиграться она тоже не могла – следовало поймать момент, когда с основами станет все более-менее ясно, и вернуться к примерам из тестерских блогов. Так она стала проводить смены за ноутбуком, хотя это разрушало привычное единение с ретро-атмосферой парка. В один из таких вечеров Виви вдруг решила, что разобрала достаточно примеров и заслужила отдых – это понимание обрушилось на нее внезапно и вызвало почти эйфорию. Открывая рюкзак, она сильно дернула за язычок молнии, едва не сломав ее, и достала сборник новелл Мериме – совсем скоро книгу нужно возвращать, но «Кармен» занимает так мало страниц… правда, раньше Виви читала сборники целиком, за исключением Шекспира, но это было прямо в стенах библиотеки. Возможно, она предчувствовала – прежде чем вернуться к другим новеллам, придется пережить одну, и кто знает, надолго ли это. Ей предстояло увидеть Кармен глазами дона Хосе, и уже от примерки этой линзы – мутной от безысходности, ужаса и пережившей всё это страсти, – стало не по себе. Первые страницы, знакомящие с двумя героями через рассказчика, показали их на грани роковой развязки – свирепый, распускающий руки Хосе и Кармен с налитыми кровью глазами и искаженным от гнева лицом ругались на языке романи, неизвестном рассказчику – наверное, это еще было метафорой, как непонятны их отношения стороннему наблюдателю. Поэтому, когда Хосе в ожидании казни начал рассказывать, с чего все началось, его прежняя жизнь кавалериста, без пяти минут сержанта, сразу показалась чем-то солидным и правильным – тем, что вскоре должна была перечеркнуть всего одна встреча. Но Виви сразу почувствовала неладное и еще раз перечитала абзац, благо он был небольшой – и теперь ей бросилось в глаза, что и военная служба, и ее перспективы были просто игрой случая – дон Хосе с самого начала был и невоздержанным, и азартным, и вообще находился в бегах, просто в какой-то момент его занесло в кавалерийский полк, да и успехи там объяснялись именно необузданным нравом. Поэтому, хотя из-за Кармен он, как и обещали в психологической статье, действительно последовательно ломал себя, превращаясь в преступника – сначала контрабандиста, а потом и убийцу, – все же был предрасположен к этому изначально. Неистовое желание удержать Кармен вовсе не сделало его таким, оно лишь как бы вытолкнуло часть сознания на место беспомощного наблюдателя – кажется, только полюбив цыганку Хосе начал понимать, как безрассудно он живет, но понимание это ничего не стоило, ведь остановить себя он не мог. И в этом на первый взгляд бесконечно далекий от нее персонаж стал очень близок Виви. Леденящая пустота, заполонившая каждую минуту без Ив, тоже на самом деле была с ней всегда – и в родительском доме, и даже на просторной кухне Чу. Однако тогда Виви знала, что с ней делать, как уклоняться от самых холодных потоков чужого безразличия, но Ив была горячей – в каждом своем слове, каждом взгляде и каждом движении ярко подведенных губ. Когда она уходила, нестерпимо холодными казались даже самые пригодные для жизни углы, а вырваться было по-прежнему некуда. По злой иронии после встречи с Кармен все то, что роднило Хосе с диким зверем, выливалось в цирковые номера, опасные и нелепые, но необходимые чтобы заслужить крупицы внимания – как жалкие подачки из рук дрессировщицы, и даже грозный рык вызывал в ней один лишь смех, в лучшем случае развлекал, заставляя браться за новые плети и горящие обручи. Находить утешение в сходстве собственных переживаний с испытаниями героев уже вошло в привычку, но теперь за это было не просто неловко – этого было мало. Виви загорелась надеждой, что поняв Кармен она наконец-то приблизиться к решению главной загадки. Она никак не могла найти ответ – почему то, что так важно для нее самой, ровно ничего не значит для Ив? К чему эти картинки с емкими словами вроде mindfulness и fulfillment, пусть и состряпанные на скорую руку, да еще и кем-то другим? Подсказкой стала короткая притча о безымянной цыганке, помещенная в самом конце новеллы. «Откуда было взяться суеверию у людей, которые кормятся за счет чужой легковерности?» – спрашивал рассказчик, предваряя историю о том, как цыганка угадала в случайной прохожей страдания из-за неверности любовника и ловко инсценировала приворотный ритуал, выманив деньги. Но и без таких афер их ремесло – продажа талисманов, зелий, «лапок жаб для удержания неверных сердец» и «толченого магнита для пробуждения любви в сердцах бесчувственных». Пожалуй, такой образ жизни не только прививает иммунитет к суевериям – сами чувства, на которых принято паразитировать, у цыган должны проявляться необычно. Неудивительно что Кармен делает из первой встречи театральное представление – подходит с цветком белой акации во рту, вынимает двумя пальцами и так ловко по нему щелкает, что попадает прямо между глаз Хосе. Так может быть и влечение к нему она почувствовала не как к человеку, а как к результату творческого приложения сил – людям же нравятся собственные стихи и картины? «Айдолы», – впервые с каким-то внутренним трепетом подумала Виви, – «разве влюблять в себя – не их цель? Разве привлекать внимание – не их работа? И даже если Ив хоть немного трогали их встречи, нельзя ли назвать главным результатом те самые корявые картинки?» И правда, все слова, вроде бы о Виви, она так и не высказала напрямую, а опубликовала в своем блоге – главном инструменте продвижения себя. – Сорок третий. Она вздрогнула. – Задумалась над книгой? Окей. Теперь я понимаю, откуда взялся мем, что чтение – это сексуально. Виви выдала ему ролики, а хипстер отвернулся и едва не побежал в сторону роллердрома – это смотрелось бы невежливо, если бы не ощущение, будто вместе с парой роликовых коньков он зажал под мышкой неудачную шутку и поспешил унести с глаз долой. На роллердроме было пусто, и даже не глядя в ту сторону, Виви слышала скрип под колесами, и только сейчас обратила внимание, как этот звук отличается от гула, когда каток переполнен. Минут через двадцать стало тихо, странно это – ролики выдаются минимум на час, но даже если хипстеру надоело кататься, почему не несет их обратно? Она нехотя повернулась в сторону роллердрома и увидела, как хипстер танцует в обычных кроссовках, широко разбрасывая в стороны руки и ноги, изредка переходя на экономные, но очень хитрые шаги – а когда их глаза встретились, в три прыжка оказался у бортика, перемахнул через него и забрался на танцевальную платформу – очень старый игровой автомат, кажется, никто из посетителей им раньше не интересовался. Хипстер бросил какую-то мелочь в монетоприемник – Виви не помнила, чтобы он покупал жетоны, – но заиграла музыка и включилась подсветка. Видимо, игра заключалась в том, чтобы наступать на правильные сектора, которые мигали все быстрее, но это вовсе не смущало хипстера, а когда музыка стихла, он схватился за перекладину и спрыгнул вниз ногами врозь – как через гимнастического коня. Виви вспомнила, как в детстве их с одноклассниками водили в зоопарк, и там белый павлин распускал свой огромный хвост, а под ним нелепо торчал клубок пуха, похожий на погрызенную сахарную вату. Она перевела взгляд на потухшие дорожки для боулинга – захотелось открыть профиль Ив и найти тот видеоролик, где она танцевала для тысяч подписчиков и не для кого в отдельности, но как только Виви, будто завороженная, подошла ближе, сразу вписала ее в свой творческий процесс. Наверное так и надо делать: отводить место для тех, кто оказывается рядом, в собственном сценарии, а не писать его под все время ускользающего человека… «о том и говорилось в статьях», – вспомнила она. Да, все верно – дело в низкой самооценке, вот только проблема не в том, что она заставляет сомневаться во взаимности – такое как раз грозит хоть трижды уверенному в себе человеку. Проблема в том, что ответный интерес вдруг становится смыслом жизни. Тем временем хипстер подошел к стойке и водрузил на нее пару роликов. «Опять будет клеиться?» – с ужасом подумала Виви. Но разве она не дала ему повод, в открытую наблюдая за выступлением? А вдруг он думает о ней так же часто, как она – об Ив? От этой мысли стало жутко. Неужели ее привязанность настолько ненормальна? Во всяком случае, она бы не хотела вызвать ни в ком ничего похожего. Хипстер не сказал ни слова, только положил в монетницу плату за прокат, без сдачи. Виви выбила чек, а когда снова подняла глаза, он снял кепку. Стрижку украшали красные мелированные пряди. Видимо, так он прощупывает почву: похвалить новое окрашивание – значит согласиться на свидание. Поэтому Виви промолчала. Ночью ей снилось, как Ив отплясывает на игровой платформе – из-под длинной оборчатой юбки виднеются белые чулки как у Кармен, на шее огромный цветастый платок, скрывающий фигуру до самой талии, не видно даже рук, но судя по щелчкам они заняты кастаньетами. Когда музыка ускоряется и платформа загорается красным, Ив одним движением сбрасывает платок; под ним – застегнутая на все петли черная куртка матадора с золотой вышивкой, на каждом плече – по эполету; длинная бахрома под ними взлетает в такт ее танцу.