Дочь бога войны

      Небольшая палатка, скрытая от любопытных глаз лапами елей, скрывала в себе дышащий жизнью огонек. Девушка шла быстрым шагом, неся на плече парочку пойманных кроликов. От сурового северного ветра и морозов чужестранку спасала меховая накидка, штаны, сапоги и куртка, сшитые на скорую руку прошлой ночью.       Раскрыв полы палатки и быстро нырнув в пространство, плотно закрепив ткань, девушка стряхнула с волос снежинки и поспешила к костру. Рядом с ним, дожидаясь возвращение своей дочери, сидела ее мать. Женщина, с длинными темными волосами, заплетенными в косу, карими глазами, под которыми залегли тени, куталась в меховые одеяла, приглушая свой кашель воротником.       - Ты быстро, милая, - сказала женщина, после чего начала задыхаться в кашле. Выпавшие из прически пряди темно-седых волос прикрывали бледное лицо, по которому ползли воспалившиеся сеточки вен. – Михо совсем плох. Боюсь, он не протянет до утра.       Взгляд золотистых глаз тут же упал на лежанку у стены, напротив нее, где лежало и тряслось от лихорадки, тело парня. Из-под теплого одеяла была видна лишь темно-рыжая макушка паренька и слышно сбившееся дыхание больного. Михоэль был на год младше девушки и заболел последним. Шая, мать Деи и его тетя, после смерти сестры, что заболела одной из первых, надеялась, что мальчика в силу возраста болезнь обойдет стороной, но через неделю, после нее самой, заболел и он.       Отдав тушки матери, Дея стала мешать с чистой водой травы, что она раздобыла. Конечно, Шае знать не зачем, что ради них она полезла на крутой склон горы, покрытый льдами и чуть было не сорвалась, когда отбивалась от кошмара. Зато, травы смогли бы сбить температуру и чуть легче перенести предстоящую ночь. Лекарем в их семье всегда был Дин, брат матери Михо, но из-за того, что ему часто приходилось контактировать с больными, он слег почти сразу же, быстро научив Шаю базовым знаниям. Когда же стало понятно, что заболевает и она, женщина быстро стала учить всем тонкостям ремесла свою дочь.       Сами они были кочевниками, что путешествовали по миру. Их путь лежал далеко на север, в самое сердце страны великанов и богов, что охраняли этот мир от мертвых. На своем пути они видели не мало подобных миров, разных Богов и монстров. Девушка плохо помнила теплую страну, в которой они прожили большую часть ее жизни, возвращаясь в нее из года в год, пока их путь не лег на север. Будучи уже два года в пути, на третьем они поймали не известную болезнь, которая положила в первую ночь троих их лучших солдат. Неделю они шли и оставляли за собой свежие могилы, пока хворь не сковала всех, заставив остановиться и устроить привал. После, той же ночью начался снегопад и подули северные ветра, возвещая приход зимы.       Размешав и растерев в ступке травы, девушка быстро попыталась напоить парня лекарством, но тот, выпив всего пару глотков, стал кашлять кровью, что текла по его губам и подбородку, вниз по шее. Кашель продолжался не долго, а после резко стих, как и дыхание парня.       - М-михо..? – дрожащим голосом спросила шатенка, прикладывая ладонь к груди паренька. Тело продолжало источать жар, но сердце в его груди больше не билось.       Словно тень, к ней со спины подошла ее мать и взяв одеяло, которым накрывался мальчик, накрыла его им с головой. Девушка, посидев еще минуту, отложила миску и стала подыматься. Ей предстояло попытаться напоить каждого, кто еще был жив, а когда она уходила, их было человек пять. На пол пути к дальнему углу палатки, где спала ее подруга, Уна, с матерью, отцом и братом, на плечо Деи упала рука матери. В глазах той все было сказано без слов – никого не осталось.       - Когда?              - Сперва Амар. Кровь пошла из ран и… - женщина перевела дух, после чего посмотрела на девушку. - Дина не знаю, когда, но выглядела она умиротворенной. Уна умерла последняя, когда перестало биться сердце Феда. Ты ничего не могла сделать, милая.       Кашель вновь заставил женщину скривить лицо от боли. Девушка подхватила мать под руку и постаралась усадить подле огня, пока сама мешала новое снадобье.       «Тогда я спасу тебя» - твердо сказала сама себе девушка, после чего стала варить отвар в котелке, что бы он быстрее подействовал. Сама девушка заболеть не боялась. По чьей-то воле все раны на теле девушки имели свойство быстро исцеляться, ни какая хворь не могла сломить ее дух и за всю свою жизнь у девочки даже простой простуды не было. Когда цвет зеленой жижи стал приобретать светло-желтый, девушка поспешила снять котелок с огня и остудить в сугробе снега, чтобы Шае было удобно его пить, после чего осторожно поднесла миску к матери.       - Пей аккуратно. Не торопись.              Отвар в ее руках источал не самый приятный аромат, но Дея верила в его целительные свойства. Шая приняла чашку из рук дочери и, дождавшись, когда кашель утихнет, сделала спасительные глотки. Убедившись, что мать принимает лекарство, девушка быстро скинула с себя сковывающий движения жилет и села потрошить кроликов.       Через несколько минут, когда чаша опустела и женщина погрузилась в сон, девушка приступила к готовке ужина. Зверки хоть и были тощими из-за голода, но мясо какое-никакое в них было. На них двоих бы хватило. Бросая взгляд на женщину, что по самый нос куталась в одеялах, Дея закончила с добычей, разместив их на огне. Пока ее мама спала, она решила быстро вынести тела умерших из палатки. Легких, как Уна, она вытащила и оставила под деревом, а мужчин, что весили в три раза больше нее, вытолкала за пределы палатки и прикопала снегом. Вернувшись через пол часа, когда оба кролики уже были готовы и по палатке разносился аппетитный аромат, девушка стала готовиться к ужину.       - Мам, просыпайся. Ужин готов, - проговорила девушка, подготавливая посуду и доставая бурдюки с водой. Когда ответа так и не послышалось, Дея подбежала к маме, оттягивая ворот одеяла. – Мама?       Лицо женщины было болезненно бледным, но впервые с начала эпидемии умиротворенным. Сеточка вен хоть и сошла на нет, сменилась тонкими струйками крови, что текли из носа и уголка рта. Сердце не билось уже давно, о чем говорили окоченевшие руки и ноги. Дея и не знала, что, давая маме маковое молоко лишь позволит уйти ей мирно, во сне и без боли.       - Нет! Нет, нет, нет! Мама! – сорванным голосом, иногда срываясь на шепот, причитала девушка, стирая пальцами уже запекшиеся дорожки крови на лице женщины.       Ноги шатенки подкосились, и она упала на колени, пытаясь приглушить рвущиеся рыдания рукой. Слезы текли по бледным щекам темными дорожками теней. В голове вертелись мысли о том, что ей теперь делать и куда идти. Как долго она сможет прожить в чужой стране в самый разгар внезапно наступившей зимы? Стоит ли ей теперь продолжать путь? Кто она теперь без них, без родных?       Через несколько минут, а может часов, когда слезы закончились, а дыхание выровнялось, девушка посмотрела на котелок, в котором покоились остатки «чудо-отвара». В голове Деи сразу же возникла идея, остаться здесь с ее семьей навсегда, похороненными под снегом. В кармане поясной сумки онемевшими пальцами девушка нащупала заветный пузырек, что дала ей ее бабушка, перед смертью. По ее словам, в нем хранится самый «милосердный» яд, что позволяет вкусившего его уйти во сне, без боли, забывшись в мечтах. Перспектива умереть от холода, скитальцев или диких животных не прельщала, а потому Дея выбрала смерть от яда.       Откупорив пробку и капнув пару капель в отвар, девушка слегка перемешала его, после чего одним залпом выпила все содержимое чашки. Устроившись подле тела женщины, девушка укуталась в меховые одеяла и позволила накатившей легкости окутать все ее тело. Руки и ноги почти сразу же налились тяжестью, как и веки глаз. В ушах она слышала шум своего сердца, что с каждой секундой все сильнее и сильнее замедляло свой ход. Все это продолжалось до тех пор, пока сил держать глаза открытыми больше не осталось и Дея окунулась во тьму.       Во тьму, в которой звучал голос…       Дея       Золотые глаза распахнулись и теперь ее окружала не тьма и даже не пространство палатки, а алый горизонт, что открывался с вершины горы. Вокруг нее возвышался дворец из белого мрамора, а колонны которого были из самого чистого золота. Голубое небо с белоснежными облаками окутывало вершину, скрывая ее сокровища от любопытных глаз.       - Дея.       Голос позади девушки заставил ту обернуться, сталкивая с фигурой, образ которой шатенка встречала в статуях и древних фресках. Афина, а именно ей была фигура, облаченная в белое платье с золотым нагрудником и золотой тиарой на голове, смерила девушку безразличным взглядом, задерживаясь лишь на отливающих золотом глазах.       - Ты Афина? Я… я умерла? – почти шепотом спросила Дея, когда страх не встретиться с семьей сменился гневом на богов, что лишили ее выбора.       - Ты не можешь умереть от яда смертных, покуда ты выше них. Как и твой отец.       - Мой отец? – девушка непонимающе посмотрела на богиню, пытаясь разобраться во всем сказанном, но получалось крайне скверно. Голову переполняли мысли о смерти родных, друзей, ее самой, а теперь еще и греческой богиней и отце, которого она даже не знала. – Мой отец бросил нас. Я не знаю его, а он меня. Мама никогда…       - Твоей матерью была другая смертная, Дея. Шая никогда не носила и не рожала тебя, дитя. Это сделала Лисандра. Она лишь вырастила и оберегала тебя, как-то ей было велено.       - Вы врете. Моя мама…       - Никогда и не была жива. Они все были не упокоившимися душами, которых я призвала служить тебе. – взмахом руки богиня вызвала легкий поток ветра, в потоках которого блестел золотой песок и их которого появились образы живых и здоровых родных девушки. Но теперь на их лицах не было прежних улыбок и счастья в глаза – была пустота. – Они лишь марионетки, отслужившие свои роли в спектакле кукловода.       - Нет… Зачем вам все это?       - Ради тебя, Дея. Двадцать пять лет назад Кратос, твой отец, уничтожил целую деревню, ослепленный жаждой крови, что навеял ему Арес. Тогда должна была погибнуть и ты, но я скрыла тебя, в надежде, что ты станешь новой надеждой для него, твоего отца, на искупление. – женщина сделала шаг к девушке, положив руки ей на плечи и сжав их, - Найди его, Дератея. Найди Бога войны в мире, что зовется Мидгардом и даруй ему прощение, которого он так давно желал.       Когда последнее слово слетело с языка богини, девушка почувствовала, как мир начал вращаться вокруг нее. Последнее что шатенка запомнила, прежде чем утонуть во тьме, были яркие голубые глаза Афины, что растаяли как дым.