***
У Цзяня не так много развлечений. Например, бесконечная и бесполезная, надоевшая, как горькая редька, игра "соблазни лучшего друга". Он понял, что безнадежен, когда прекратить ее оказалось еще труднее, чем продолжать. Но, к счастью, появляется еще одна странность. Раз за разом его посещает мысль о том, чтобы кто-то наконец взял и сделал то, что он хочет. Взял его. Без удивленно вскинутых бровей и рук, нервных смешков, оговорок, что он все не так понимает. Цзянь смотрит на это почти философски: это желание всего лишь естественное следствие. Его жизнь, наверное, была недостаточно проблемной и недостаточно адреналиновой для такого как он. Частенько даже дрочка не помогала, заставляя его быть гиперактивным, лезть во все, что можно, сбрасывая напряжение. Гонять мяч по нескольку часов? Да запросто! Даже ночью? Какие проблемы, Цзянь гонял. Потому что когда приходило неконтролируемое возбуждение, хотелось большего. А это, пожалуй, пугало. Он и к Чжаню то лип чисто для того, чтобы получить тычков и немного опомниться, что ему ничего как не светило, так и не светит. Как не видел этого раньше? Кем мог быть тот, кто захотел бы Цзяня взаимно? Стыдно было признаться даже самому себе, сколько раз в своей голове он выбирал безумного Шэ Ли. Тот хитро улыбался ему во сне, нежно проводя ладонью по волосам и рывком за них запрокидывал его голову, чтобы поцеловать или сломать ему шею. Не счесть, сколько раз он просыпался со стояком и дрочил на воображаемые поцелуи со Змеем, а потом готов был сдохнуть от вины за неправильность. А если представить Цю Гэ? Этот чертов краб и весь последующий абсурд... До этих событий кандидатура Цю ему и в голову не приходила. То, как они стояли перед ним на коленях, вальяжно расхаживающим с ремнем в руках; его слова о возмещении ущерба. Вот тогда-то, с опасным прикосновением грубо выделанной кожи к щеке и прошибло, да так, что не нашлось ничего лучше, как от растерянности свалить все беды на Мо. Стыдоба какая, он еще бы и зад подставил для порки... Посреди ночи, достаточно поплутав по чужому дому, он возвращался из ванной, где проторчал гораздо дольше, чем планировал, потому что не мог не засунуть свой длинный любопытный нос в шкафчики и не перетрясти все, что там лежало. Зря, очень зря он сунул его и в проем кухни, привлеченный тихими, но подозрительными звуками. Дверей здесь нет, а это уже само по себе как гостеприимное приглашение для Цзяня. То, что он увидел, не укладывалось в голове. Освещения мало, но этого хватает, чтоб увидеть Би, его широкую сильную спину, мощные размашистые движения бедер, его член и... господи, Шаня, который тихо стонал, стиснутый в его руках, опираясь кончиками пальцев о плиту. Ситуация нереальная, совершенно невозможная, потому что это же Шань, и этим все сказано. Но глаза не обманывают его, он видит то, что видит. Би ведь не заставил его расплачиваться таким образом за всех?! А если так, тогда... Тогда Рыжему нужна его помощь! Но геройский порыв стопорится открывающимся видом, от которого он, кажется, вот-вот грохнется в обморок. Нужно развернуться и заставить себя уйти, но он продолжает как под гипнозом смотреть на движения бедер Би. На то, как Шань сам впечатывается задницей в его пах, насаживаясь до упора на длинный толстый ствол. Выгибается в пояснице сильнее, поддаваясь широкой ладони, что гладит спину. Цзянь не может уйти, просто не может... Сгорая от мучительного стыда и захлестнувшего обжигающего возбуждения, стараясь контролировать западающие дыхание, не думая больше ни о чем, запускает руку под пояс штанов, сжимает стоящий колом член. Несколько движений рукой, и он уже балансирует на грани, оттягивая момент. Но вот Би кончает, с сильным шлепком засаживая Рыжему по самые яйца, придерживая за бедра. И Цзянь кусает губы, хочет так же, он так сильно хочет так же! Кончает с ним, с ними, после медленно лаская себя в такт их замедляющемуся ритму, размазывая во времени опасный и такой сладкий момент, жадно впитывая случайно подсмотренную картину чужого секса на кухне, понимая, что дошел до самого края...***
- Ну? - подгоняет Би с ответом, закуривая. - Не тяни резину, выкладывай. - Я тоже так хочу. Би поворачивается и внимательно смотрит на него: не перегрелся ли малой? Серьезно, блять. Хватит уже с него детей. - Я хочу, - слова даются через волнение, но упрямо и четко. - Хочу получить то же самое. - А я вам что, пункт раздачи бесплатного секса для девственников? - ему становится по-настоящему смешно. Пацан глупо моргает, потом насупливается, - его опять держат за дурачка, никто не собирается воспринимать его всерьез. - Слушай, я понял. Мне нужно перетрахать всю неугомонную компашку? Чтобы вы наконец успокоились, блять, и перестали быть такой ебучей катастрофой, правильно? Вероятно, включая вашего отбитого Змея, - он глубоко затягивается, желваки перекатываются на его челюстях. Да скоро к нему выстроится живая очередь из страждущих или может стоит вести электронную запись гормональных малолетних дебилов? Цзянь не к месту представляет сказанное им, и губы тут же непроизвольно вздрагивают в сдерживаемой улыбке. - Нет. Только меня, - тихо произносит он, глядя Цю Гэ прямо в ледяные глаза. - Я никому не скажу... Тот снова заводит машину, показывая, что разговор окончен: - Ну просто пиздец, дети... - матерится он себе под нос. - Это не шутка. - Да я, блять, понял, - Цю, рванув на красный, херачит ладонью по клаксону. Указывает кивком в сторону: - Вон Старбакс: чай, кофе, пописать? Нет? Ну как хочешь, - отчеканив без пауз и не дожидаясь ответа, он прибавляет скорость, дымя себе в прищуренные глаза почти истлевшей сигаретой, которую держит одними губами. Но пацан не намерен сворачивать с главной темы дня. - Шань ведь хотел сам, правда? Как-то же вы договорились до этого? Как?! - он искренне не понимает, зная Рыжего, его характер и повадки. - Обсуди все с ним лично, если вы друзьяшки в самые десна, избавь меня от этого, - последняя нервная затяжка почти обжигает ему губы. - Один раз. Пожалуйста, Би, - делает И последнюю жалкую попытку. Стыд запоздало заливает ему щеки. Не зря Ли, который во снах дожидается явного согласия, чтобы можно было делать с ним все, что захочет, часто говорит про его длинный нос. Не сунься он на эту кухню... Цзянь готов провалиться на месте, переживая все воспоминания заново вместе с этим разговором. Цзянь практически на грани отчаяния. Как человек-весельчак в эпоху тотального дефицита, который от отсутствия денег и связей тронулся умом, начав считать, что люди, расхаживающие зимой в теплых ботинках, которых ему было никак не достать, - вместе с ними и родились. Он очень близок к таким мыслям. К тому, что все имеют некую недоступную ему способность легко договариваться о сексе без вот таких прямолинейных просьб, которые так легко обесценить. Либо у них есть кого-то в близком окружении с самого детства, с кем не составит труда определить взаимное желание, и все случается легко и без стресса. Эх, Сиси... Но если бы он осмелился рассказать Цю Гэ, о чем думает, тот ответил бы: "Точно, все так и есть. В параллельной вселенной в твоей голове".***
- Развернулся, блять, и вышел отсюда! - командует Би, указывая ему на дверь зажатой в руке банкой пива. Но пацан бессмертный, и только шагает ближе, плавно выплывая из-за угла, игнорируя его вопль. Поди ж ты, одну серию сериала он не может досмотреть уже второй день, и из-за кого? - Эй, Цю Гэ... все-таки подумай, могу я что-то для тебя сделать? - Что, прости? - переспрашивает Би, сдерживаясь, надеясь, что тот ответит как-то иначе. - Что скажешь. - Хорошо. - Правда? - в голосе жилка искренней надежды, господи прости. - Ну конечно, - он специально делает паузу, чтобы дать разгореться все жарче интересу, готовности внимать и следовать - а приятное чувство... - Можешь съебаться к себе в комнату подобру-поздорову. Цзянь не двигается с места, стоит, совсем не похожий на себя с утра. Босой, в длинной футболке и мятых шортах до колен, переминается с ноги на ногу под пристальным испытующим взглядом. Открытый, не мельтешащий, без лыбы во все мордасы, совсем простой. Без намека на пошлость. Би хищно прищуривается и медленно, словно перетекая из одного положения в другое, садится на своем разложенном диване, аккуратно ставит еще холодную банку пива на пол. Ему сдаются добровольно - бери и еби. Все пацаны действуют так бесхитростно? Кто их знает, он не интересовался особо. - Значит, все, что скажу? - он чуть склоняет голову, продолжая цепко держать взглядом. Его цель, чтобы пацан мигом усвистал наверх и не отсвечивал больше. - Ладно... - говорит, когда белобрысый кивает. - Тогда покажи мне, что умеешь. Но Цзянь И не умеет ничего, однако понимая, что от него хотят - хотят! - он будет стараться. Делает шаг и садится на краю дивана рядом с развалившимся на нем Цю Гэ, сразу берется за пояс его светло-серых спортивок, аккуратно стаскивая их вниз. Пальцы у него ледяные, губы плотно сжаты на белом, как мел, лице. Так не пойдет... Но пока что Би только наблюдает. Даже не эрегированным его член выглядит отлично в руке с веселеньким кривым маникюром. Оперевшись около его бедра, Цзянь склоняется - дыхание отрывистое, язык нервно пробегает по сухим почти синим губам; Би ждет, когда тот бросит свою смелую затею. Решает помочь - кладет ладонь ему на затылок, поглаживая, совсем как Ли, когда снится И. Все время шепчущий ему что-то на ухо, о чем-то спрашивающий, целующий развязно и горячо, после глубоко насаживая ртом на свой член. Но сейчас в его полном распоряжении такой, что он не сможет взять его и до половины, поэтому просто облизывает головку. Она-то прекрасно помещается на языке и за щекой, как только Би помогает ему с этим. Би вдыхает и забывает выдохнуть, когда прохладные губы мальчишки растягиваются, обхватывая его осторожно, будто бы на пробу. О черт, нет, совершенно точно так не пойдет. Кажется, кто-то просил всего, что он пожелает? Отлично. Он придерживает гладкий подбородок, перехватывая свой крепнущий член, направляет его чуть вбок, утыкаясь в шелковистую изнутри щеку. Вот так. Тянет вниз, и Цзянь послушно открывает рот шире, ресницы его дрожат, когда Би слегка двигает ствол по теплому языку. Слюна, которую мальчишка не может сглотнуть, течет у него из уголка рта, но не пропадает зря, Би размазывает ее большим пальцем по его губам, делая их более влажными, более удобными. Теперь попробуй снова, давай... Коротко выдохнуть, чтобы снова дождаться очередного прикосновения. Желание, чтобы пацан слинял, перепугавшись, медленно тает. Ему на смену приходит другое: хочется, чтобы ему нравилось. Чтобы сосал, как может, и хотел еще, чтобы показал темперамент, а не был скован страхом возмездия за свою дерзость. Его мягкие волосы струятся между пальцев, так приятно их зачесывать и держать, глядя на то, как разгорающимися губами он скользит дальше, заглатывая его член по чуть-чуть, но уже глубже, плотнее, как по щекам расползается лихорадочный румянец, руки согреваются, а дыхание жарко касается паха. Цю мягко тянет за льняные волосы вверх, заглянуть в поплывшие глаза через мокрые ресницы, заставив выпустить головку с влажным сладким чмоком, но от этого только хочется вставить обратно в этот девственный рот, да посильнее. - А у тебя неплохо получается... Ладно уж, Би и сегодня побудет добродетелем. Он никогда не мог отказать страждущим и болящим, чего греха таить. Может поплакаться Чэну, как им повадились пользоваться подростки? Но хуй его знает, вдруг и этот изъявит желание? - Иди сюда скорей, - он тянет пацана к себе, и тот немедленно реагирует на приглашение, забирается на него сверху. - Давай-ка снимем все это. Согревшись и расслабившись, Цзянь становится податливым, нежным, будто и не был недавно словно заиндевевшая на морозе деревяшка. - Вот так, - приговаривает Би, стаскивая с него футболку и отправляя ее за диван вслед за шортами. - Не передумал? Ответ ему и так очевиден, слов не нужно, это подтверждает трущийся о живот стояк помимо собственного. Его обязательно нужно приласкать, их оба, вместе, прижимая к себе мальчишку поперек спины. Влажной от двойного предэякулята рукой он гладит его по бедру, - такие стройные длинные ноги с красивыми коленками и девчонкам редко достаются. Настоящее преступление прятать их под мешковатыми штанами. Улыбаясь, он делится этой мыслью, и Цзянь улыбается тоже, обняв за шею, сам тянется за поцелуем. Второй день подряд он учит подростков целоваться. Может за это положено отдельное место в раю? Ну или в аду. Лицо И берется красными пятнами, стоит засосать крепче, сильнее нажать, прикусить, - губы его пылают. Так вот, оказывается, как выглядит довольный человек... Как сейчас этот парень в его руках. - Повернись, - шепчет, и Цзянь, привстав на колени, молча разворачивается к нему спиной, седлает и сразу ерзает, нетерпеливо прижимаясь к члену. Ласки и поцелуи превращают его в бессловесное создание, подставляющееся под руки, не желающее тратить время на болтовню - больше, больше прикосновений! Би и раньше знал, этот отличный метод направить энергию в другое русло, а сейчас он доволен им как никогда, лаская И по спине и бедрам, не переставая целовать нежную шею. - Не надо спешить. Потерпишь немного? Би выуживает из-под дивана стратегическую коробку с необходимыми у постели вещами. В ней лежат несколько разбитых пультов, штопор, забытая помада одной подружки, ее же фаллоимитатор, салфетки и презервативы, палочки для еды, заряженный пистолет. Мальчишка, кажется, доволен всем, что бы с ним сейчас ни делали, и это немного беспокоит, - как бы не отрубился. Весь горячий, - Би трогает его везде, - не говоря ни слова, он только со всем соглашается, кивает и крепче прижимает к себе большие ладони, скользящие по груди от шеи к животу, стискивающие его талию. Тихо стонет и дышит, терпя мучительно-медленное проникновение, но даже не зажимается от волнения. Это происходит только когда чужая рука осторожно и хорошо проводит вверх-вниз по его текущему члену, и для Цю это отдельное испытание - продолжать быть неторопливым и не пугать, хотя нестерпимо хочется вставить резко и целиком. Что-то невероятное, наблюдать, как собственный блестящий от смазки член постепенно оказывается все глубже в красивой белой заднице, половинки которой он мнет и нещадно растягивает в стороны, пока Цзянь, склонившись вперед, напряженно опирается о его колено. Не торопит, не просит прекратить, проживая каждую секунду этого действия. Выдыхает стоном его имя, откидывая голову, выгибаясь и дрожа, когда Би все-таки не выдерживает и рывком насаживает на себя на последних сантиметрах... Пару минут он просто держит его вот так, притиснув к себе, гладит по плоскому животу, держа другую руку на его горле, уложив затылком себе на плечо. Но Цзянь пытается шевельнуться, вздыхает от непривычного ощущения, сжимается, и тогда Би плавно приподнимает его, начиная двигаться. Мальчишка для него как пушинка, Цю Гэ все сделает сам, только держись... И он держится за обхватившие его руки, принимая в себя до упора большой крепкий ствол, горячо и плавно заполняющий его снова и снова. Это то, чего он так желал. - Вот так? - спрашивает, выскользнув полностью и входя туго и медленно, глубоко. - Да, да-а... Би нравится, когда кому-то настолько хорошо. Он хотел бы и мог бы его долго, мокрого и дрожащего, мечущегося и стонущего. Пережать его член не один раз, не давая кончать, повернуть к себе лицом, а после нагнуть, вжимая грудью в подлокотник. Но конечно, это немыслимо долго для чьего-то первого раза. Возможно, потом... Хм. Он кусает за аккуратное ушко, говоря, что теперь все, можно кончать, лаская большим пальцем скользкую головку. Нечто особенное, держать в своих руках, на себе, чувствовать так близко того, кто почему-то выбрал тебя, доверил тебе свое тело, отдавался без памяти. Пусть чувствует, как он хорош, нет, просто прекрасен в своей бесхитростности и искренности - Би остается в нем еще долго, покачивая и успокаивая. Ну, а он... Многофункциональная нянька, вот кто он. Следить, чтоб мальца не грохнули, чтоб не убился сам и по неосторожности не зашиб еще парочку друзей, кормить, заодно и трахать. Защищать, когда будет нужно. А чтобы было удобнее это делать, он оставит его спать рядом с собой, даром что тот, обессиленный, отключается мгновенно, едва коснувшись головой широкой груди. Много же им салфеток понадобится, думает Цю, на ощупь нашаривая упаковку, но главное, чтобы не понадобился пистолет.