Первая любовь не всегда = единственная.

--- Лето, июнь ---

Хотя бы раз в месяц Ванцзи старается навестить дядю Циженя и Сиченя с семьёй. Обычно они избегают тему Чанцзэ, но на этот раз у них с Сиченем, каким-то образом, все же заходит разговор о ее муже: как его дела, чем занимается? - Стандартные вопросы, она всегда выбирает отвечать на них околоправдой. - Несколько человек на работе в отпуске по болезни, ему пришлось работать сверхурочно. Из вежливости Сичень интересуется и о самочувствии Санжэнь, раз тема зашла об этой, мм, семье. Месяц назад Ванцзи не смогла навестить их и на случайно возникший во время чая простой вопрос -"Почему?" - не задумываясь дважды, выпалила о беременности Санжэнь, затем пришлось рассказать и о всей сложности ситуации, в которой женщина находится - одна  и беременная в 50 лет. У Ванцзи это просто вырвалось изо рта, о чем она пожалела почти сразу, когда увидела неловкие глаза Сиченя и Цин, и рассерженные дяди, хорошо что никто из них ничего не стал говорить, а Сичень быстро перевёл тему на другую. Цин тоже сразу сообразила и сунула в руки дяди внучку, при которой тот никогда не стал бы говорить что-либо грубое. Отвечая на вопрос Сиченя сейчас, Ванцзи упоминает, что навещает Цансэ и помогает в мелочах, исключая из рассказа, что и Чанцзэ ходит к ней в первую очередь, после работы и до неё, а не к Ванцзи. Чтобы не создавать неприятной атмосферы между ними Сичень притворяется, что верит младшей сестре, что ее семейная жизнь сказка, а муж не муж, а принц распрекрасный и благородный. Ни словом, ни взглядом не показывает своих истинных мыслей, а они звучат следующим образом, между прочим: если это так, то почему твои глаза грутсные? Почему он тебя никогда не сопровождает к нам? Ни я, ни дядя его не обижали, всегда держали себя с ним вежливо ради тебя. Ему больно, что девочка, которую он помогал дяде растить лжет им, лжет ему... Но раз она врёт, значит ей это нужно для чего-то и он подыграет ей пока. И как бы сильно не сердило его отношение Вэй Чанцзэ к сестре, по крайней мере, та часть, которую он может видеть со стороны, и та, которую может логически предположить из мелких наблюдений за Ванцзи и случайных оговорок её, явно не работают в пользу репутации зятя. Но вмешиваться без просьбы он не хочет, и не собирается  - Чжань очень защищает семью, а Чанцзэ сейчас тоже семья, нравится он Сиченю или нет. Просто Лань Сичень не может избавиться от ощущения, что его маленькая и милая Чжань заслуживает кого-то… настоящего, что ли.  Это все! Не звезду с неба! А просто кого-то, о ком она не сможет перестать говорить, потому что он делает ее такой невероятно счастливой, заставлял бы сиять, словно она проглотила солнце! Кого-то, кто ВИДИТ ее и будет там для нее всегда: с раскрытыми объятиями, готовый утешить и поддержать, в зависимости от того, что ей нужно, после трудных - эмоционально и/или физически - эпизодов, когда она просто не будет больше чувствовать себя всесильной героиней, которая сама со всем справится, Ванцзи ведь часто просто не знает, как заговорить о том, что её беспокоит. И Цин, скорее всего, права, когда ругала его за то, что он и дядя вплоть до восемнадцати лет, лишали Ванцзи возможности научиться самостоятельно справляться с её собственными жизненными проблемами. Вместо полезного совета, лично решая все для неё, давая ей все готовым, ведя себя так будто они оба всегда будут рядом, защитят от всего, хотя это физически невозможно, они сыграли для нее злую шутку. Он и дядя, действительно, высокомерные люди, раз верили, что сильнее самой жизни. И несмотря на то, что Сичень не имеет ничего против Чанцзэ конкретно, как человека он не плохой парень, но этот мужчина - как муж, явно не работает на Ванцзи: почти даром получил его сестру, ее любовь, и пользует бессовестно. Чанцзэевы уроки ей, Сичень боится, приведут к тому, что однажды Ванцзи просто разочаруется в браке, а ещё хуже, разочаруется в любви, станет циничной, перестав верить в любовь вообще. Но, возможно, он видит лишь на поверхности, а наедине у Ванцзи с Чанцзэ все... Сичень не может ничего придумать, чтобы закончить мысль выше и решает просто остановиться на том, что чужая семья, как и чужая душа - потемки. Остаётся ждать, ждать и только терпеливо ждать, и смотреть, что дальше будет. Надеется Сичень, кончено, что станет лучше, а не хуже. Пусть супружеская жизнь Ванцзи наладится и станет волшебной, как она о том и мечтала в день брака. Сичень до сих пор помнит, как горели ее глаза и губы не прекращали улыбаться. А теперь вот эта вот - псевдосчастливая масочка. Он терпеть её может, потому что это режет его сердце.  Ванцзи заслуживает лучшего, - не говорит вслух, но думает он, пока делает глоток чая из своей чашки и наблюдает, как его младшая сестра отвлекается на племянницу и прямо тянется туда на ковер, где та разложила свои игрушки и ищет любого, кто с ней будет играть. Больше они в этот вечер не трогают ни одну больную тему, только счастливые! Непривычно поздно Ванцзи возвращается домой от брата и его семьи, она идет с чудесной новостью о том, что скоро во второй раз станет тетей. В последнее время Ванцзи почти всегда грустно, когда она идет в гости к старшему брату, либо гостит у Саньжэнь. Лань Чжань рада, очень рада за Саньжэнь и ее неизвестного любовника. Особенно рада за Сиченя и Вэнь Цин, они прекрасная пара, о такой говорят - «созданы друг для друга», родственными душами называют. Она рада за них за всех, без сомнений, но ей грустно тоже, когда она наблюдает, как ее старший брат бережно и нежно обращается с беременной Цин. У этих людей есть то, чего она жаждет, к чему стремиться, вроде бы делает все, чтобы иметь такое же счастье, но... вероятно, она делает что-то неправильно, может, все делает ни так, Ванцзи не знала, но она не совсем счастлива в своем распрекрасном браке. Все у них с Чанцзэ как-то слишком сложно стало. Проходя мимо знакомого супермаркета, она понимает, что совсем рядом с домом уже, вероятно, пустым и холодным, потому что Чанцзэ, не смотря на все его обещания все чаще и чаще нет дома, у него нет времени позвонить, написать или даже поднять телефон, когда не выдержав молчания, Ванцзи набирает уже сама. А когда он все же дома, он в телефоне или ноутбуке, все время с кем-то переписывается, а потом срывается и исчезает неизвестно куда и насколько. Его работа достала Ванцзи. Хорошо, что хотя бы Вэй Ин уже другой, добрый и забавный, с удовольствием проводит с ней время и, кажется, только и ждёт, чтобы она попросила его помощи хоть в чем-нибудь, странный мальчик. Приятные мысли о пасынке, заставляют Ванцзи нехотя улыбнуться. Но потом она снова думает о его отце и проснувшаяся маленькая капля хорошего настроения вновь утопает в дегте. Почему Чанцзэ не хотел ребенка с ней? Не то чтобы муж говорил об этом прямо, но его увиливание и пространные разговоры о том, что Ванцзи вот-вот закончит учебу и следовало бы думать в первую очередь о карьере, дети подождут, не кажется ей сейчас действительно правдивой. Что-то внутри не даёт Лань Чжань покоя, уверяет - ее муж врёт. Но ей страшно давить на него, а сам он говорить, чего же так боится мужчина пятидесяти лет не похоже, что планирует, не в ближайшее, по крайней мере, время. Некстати приходят в голову старые слова дяди - «любовь мужчин легко проходит». Разлюбил? Она размышляет, выбирая ступени, вместо лифта, движение помогает упорядочить ее мысли. Несмотря на четыре года относительно регулярного секса у нее не было даже однодневной задержки месячных ни разу, понимает она. Они не всегда предохранялись, должна была хоть раз случиться задержка, разве нет? Это какая-то офигительная удача, что ничего нет, либо проблемы в здоровье. Ванцзи знает, что она здорова. Чанцзэ не здоров? Поэтому у них с Саньжэнь не было так долго детей, поэтому он не хочет обсуждать и с ней общих детей, боится, что Ванцзи расстроится и бросит его из-за этого? Какая глупость! Она любит его и никогда не откажется из-за чего-то, на что он даже не может повлиять. Должна ли она сказать ему это? Хм, наверное, нет. Ей бы не понравилось, если кто-то против ее воли ковырялся за спиной в столь личном. Подождать еще, наверное. Так ведь будет правильно? К последней ступени она уверена, что семья и дети, как у Сиченя с Цинь, как у Саньжэнь с её новым мужчиной - это то, чего она действительно хочет и для себя: человека который мог бы искренне любить её со всеми недостатками; чтобы мечтал о её беременности и холил, когда это произойдёт; чтобы любил каждого их малыша. А работа, карьера и прочее, никуда бы не делись от них. Во время беременности, она могла бы работать, как Санжэнь, например. После могла бы взять декрет на годик, потом дядя помог бы ей, он может ругаться, но его сердце очень доброе, он бы ей обязательно помог присмотреть на ребёнком пару часов, пока она работает, график можно было бы взять короче, не то чтобы у них с Чанцзэ не хватило денег обеспечить их семью. - Куда ты ходила? Ванцзи только открывает дверь, когда слышит вопрос. Она удивлённо поднимает глаза на Чанцзэ в домашней одежде. - Поздно так.. Неловко поясняет он, словно думает, что ее удивление и молчание связано с тоном его вопроса. - Была в гостях в Сиченя. У них будет сын скоро. Цин беременна. - Ровным тоном сообщает она, снимая обувь. - Взяла бы с собой Сяня, небезопасно так поздно ходить одной, тем более, этот мальчик так рвётся везде ходить за тобой, как утёнок. Я звонил тебе... Переминаясь с ноги на ногу, улыбается Чанцзэ, Ванцзи понимает, что он пытается звучать весело и легко, но... странная какая-то атмосфера. Она такая между ними в последние пару месяцев: Чанцзэ то дёрганный, то спокойный, то беспричинно радостен, то грустный. И что это за фраза - «взяла бы Сяня»? То есть сам он с ней идти даже не думает, удобно должно быть, иметь взрослого сына на которого можно спихнуть все свои обязательства, которые Чанцзэ кажутся не очень важными. Ванцзи прикусывает нижнюю губу, чтобы не расплакаться, почему она не может быть важна ему хотя бы на четверть так же сильно, как его эти «рабочие дела»? - Он с Мяньмянь сегодня, не хотела беспокоить. А телефон мой сел. Подавленным тоном сообщает Ванцзи, убирая обувь в шкаф, прежде чем пройти мимо Чанцзэ в сторону кухни. Глядя на печальное выражение лица Лань Чжань, Чанцзэ почувствовал себя немного несчастным и грустным. После напоминания и выволочки от Саньжэнь, он сегодня пораньше закончил все свои дела и помчался домой, чтобы увидеть свою жену, только чтобы обнаружить, что её нет, а ждать её возвращения, в итоге, пришлось до темноты. Спустя несколько часов страданий от неизвестности и долгого ожидания, он кажется, наконец, осознал боль, которую обычно испытывала Лань Чжань, тихо ожидая его с работы каждый раз, волнуясь, придет он в этот раз раненным или здоровым. Подумав об этом, Чанцзэ сделал шаг вперёд и быстро догнав, крепко обнял Лань Чжань, в очередной раз, произнеся слова сожаления и извинений. - Чжань. Позвал он несчастно. - Мне очень жаль. Я тебя люблю. Прошептал голосом полным чувства вины за все свои многочисленные грехи, и сжал ее в своих руках так крепко, словно она собиралась иначе исчезнуть. А Ванцзи сомневалась, что он даже понимает в чем виноват, он извиняется просто потому, что считает это самым эффективным и быстрым способом помириться. Что срабатывало на Цансе, практикует и с ней наверно, должно быть, в его возрасте гораздо тяжелее изменить старым привычкам, тем более, если они работали. - Твой муж болван. Полный. Что бы тебя не расстроило, я не хотел этого, ты ведь знаешь? Клянусь, что бы это ни было, я больше не повторю этого, я не позволю тебе больше быть обиженной. Он бросается объяснять, слова путаются в сознании, а значит и изо рта тоже выходят непонятной кашей оправданий, совсем уж жалкие и туманные. Чанцзэ нежно погладил Лань Чжань по волосам, схватил её правую руку и поднёс к своим губам, чтобы нежно поцеловать сначала ладонь, затем ещё один поцелуй упал на простенькое, но элегантное обручальное колечко на тонком безымянном пальчике, подаренное им Ванцзи в день их свадьбы вместе с его клятвой любить её и быть верным. Горько и стыдно, что одно из обещаний уже хромало. Он не знал, почему их отношения стали такими сложными и покатились по несчастному пути всего через каких-то четыре года. Но он искренне хотел бы исправить это, если это его вина. У Ванцзи не было ни одного серьёзного недостатка, всегда терпелива с ним, с Сянем, даже Саньжэнь помогает то продукты купить, то в консультацию женскую с ней сходит, то её беременную истерику терпеливо выслушает и утешит. Какая двадцатидвухлетняя девушка сделает это? Существуют ли они вообще такие? Чанцзэ очень сомневался. В рамках своей работы ему приходится много видеть людей, и женщин подобных Ванцзи или Саньжэнь он не встречал ни разу. Ванцзи - золотая иголка в стоге сена, и раз нашёл, то держать следует крепко. Саньжэнь тоже говорила об этом часто. - Ты ведь простишь меня? Я очень люблю тебя. - Я тоже тебя люблю. Разбитая и смущённая всеми эмоциями пережитыми за этот день, Лань Чжань тихонько прижалась к груди Чанцзэ, в поиске утешения, позволяя мужу крепко обнять её и заземлить. Его слова тронули Ванцзи, но... Лань Чжань растерялась ещё больше, задаваясь вопросом, действительно ли она могла требовать от этого мужчины чего-то?! Она хочет переделать его, чтобы он соответствовал... кому? Тому образу идеального мужа, который она считает правильным? Сделает ли ее счастливой, если Чанцзэ уйдет с работы, перестанет общаться с Цансе и... что? Что дальше? Пусть отчитывается перед ней за каждый шаг, смс, каждую минуту, когда он не с ней? Пусть сидит рядом с ней все время, чтобы она не чувствовала себя маленькой и одинокой? Жалкая. Незрелая и жалкая, вот она какая. Она мягко оттолкнула Чанцзэ и отступила на шаг. Не так она думала закончить сегодняшний день. Реакция Ванцзи очень обеспокоила Чанцзэ. Выражение его лица слегка изменилось, опасаясь, что Лань Чжань скажет что-то, что окатит его ледяной водой. Его уверенный голос дрогнул: - Чжань, что случилось? Ты не веришь? Но та часть его личности, которая всегда сохраняла голову холодной, велела ему успокоиться, Ванцзи так никогда не поступит, не та личность. Аргументы весомые тоже пришли в голову быстро: Лань Ванцзи идеализирует брак и семью, выросла среди людей, которые делает то же самое, росла в мире, где в пример ставились истории о членах семьи, которые женились единожды, обязательно девственными и сохраняли свой брак, несмотря ни на какие сложности. Ванцзи колебалась мгновение, подбирая слова, затем ответила твердо и спокойно, немало удивив Чанцзэ. Он напрягся, действительно напуганный, что его второй брак может кончится прямо сейчас, как первый: Ванцзи скажет, что устала и просто уйдет, и плевать на все семейные традиции Ланей. - Чанцзэ... Я верю тебе. Но я думаю, нам с тобой все же необходимо какое-то время, обдумать, что с нашей жизнью происходит. Мне нужно время, чтобы подумать об этом. И тебе, подумаешь, что для тебя важно, какой ты видишь свою жизнь через год, три, пять, не знаю. Мне... Она сглатывает, собираясь с силами, чтобы заставить себя сказать больше. Впервые делает это с Чанцзэ: говорит, вместо терпеливого, мазохистского молчания. - Мне хочется по утрам готовить кому-нибудь завтрак, но по утрам я чаще просыпаюсь одна, чем нет, поэтому... нет милых завтраков. Понимаешь? Она тихо невесело смеется, моргает, чтобы не позволить себе плакать, и чувствует себя истинно глупо, произнося такую розовую чепуху, и не меньше боясь, что Чанцзэ сейчас просто рассмеётся ей в лицо над ее доводами, скажет, что нет у него времени рассуждать над детскими и несерьёзными капризами высосанными ею из пальца, ему, вообще-то, на работу завтра. Но она сжимает кулаки и продолжает. - Я устала просыпаться одна, Чанцзэ. Я хочу иметь возможность звонить своему мужчине, когда мне вздумается, даже если на часах три с половиной ночи, но еще больше хочу, чтобы в три с половиной ночи, любимый человек был со мной, спал рядом в постели. Что в гости к моим родственникам я хотела бы ходить с тобой рядом со мной, чтобы они не смотрели на меня жалостливо, словно меня уже бросили. Усянь чудесный мальчик, но я хочу ходить к моей семье с моим мужем, не с ним. Она торопится проговорить, раньше, чем Чанцзэ перебьёт её и начнёт в чем-то убеждать или отрицать что-то. Или сама она потеряет дух смелости, начнёт сожалеть о своих словах и замолкнет. - Я поживу несколько дней у Сиченя, так что я могу там успокоиться. Я просто немного устала, ладно? Устала поддерживать иллюзию счастливых взаимоотношений, принимать желаемое за действительное. Я чувствую себя полной дурой, и мерзкой завистницей, потому что когда другие хвастаются своей счастливой супружеской жизнью, я ЗАВИДУЮ ИМ! Она кричит. После того, как Лань Чжань замолчала, воздух в комнате мгновенно замёрз, напитавшийся горькими эмоциями и страхами двоих. Глаза щипали, Ванцзи закрыла их и застыла рядом с мужем каменной статуей. Руки Чанцзэ безвольно упали по бокам, он прикрыл глаза и замолчал тоже. Никто из них не мог заговорить долгое время.  - Я тебя люблю, Чанцзэ, я не стала любить тебя меньше ни за одну из этих вещей. И я знаю, что тоже неидеальна. Я просто не понимаю, что мы делаем вместе, если ты не чувствуешь себя заинтересованным во мне больше, чем в своей работе, и что я делаю с тобой, если не могу сделать тебя счастливым. Не надо, не говори ничего, пожалуйста. Просто... просто подумай, хорошо? Через месяц, или сколько тебе понадобится, мы встретимся и примем окончательное решение. А сейчас я пойду собираться. Невесомый поцелуй в щеку от Ванцзи, растопил окаменевшее тело Чанцзэ, но причинил сильную боль его сердцу. - Подожди... Через несколько секунд он с трудом сказал: - Ты можешь делать все, что хочешь, я поддержу все, пока ты счастлива. Ты важна для меня, клянусь тебе. Чанцзэ только сейчас осознал в полной мере, что он слишком сильно игнорировал Ванцзи. Было понятно, она такая молодая, все еще очень жаждущая и верящая в романтику и вечную любовь, ожидала похожего и в своем браке, а получила... Чанцзэ был полон вины, но он понятия не имел, что делать. Что он должен сделать? Отпустить? Умолять остаться? Черт! Ему нужна была Саньжэнь! Она всегда знала, как поступать правильно. - Ты можешь остаться здесь, я пойду ночевать к Фэнмяню. - Нет, не нужно доставлять неудобств посторонним. - Все в порядке. Он мой друг, он не посторонний. Оставайся здесь. Пожалуйста, Чжань. Тебе так будет удобнее, у тебя экзамены выпускные сейчас, нужно много заниматься, будет неудобно ездить к Сиченю в конец города, а потом часами добираться оттуда в колледж . Ванцзи тихо кивнула, и больше ничего не сказав, скрылась в их спальне. О том, что ему дорога туда закрыта с сегодняшнего дня и неизвестно до какого числа, Чанцзэ понял и без уведомлений. Глядя на тонкую спинку жены, сердце Чанцзэ заболело ещё сильнее, он тяжело рухнул на стул и схватился за голову, думая о двух людях с годами постепенно отдаляющихся. И как при всем этом, он мог признаться, нет, он не мог рассказать Ванцзи о пьяном случае между ним и Санжэнь, Ванцзи будет легче никогда не узнать, чей ребенок растет в животе Цансе. Чувствуя себя одинокой и потерянной, Лань Чжань неподвижно лежала на их супружеской кровати на боку, глядя в тёмное окно спальни. Она любила Чанцзэ, все ещё верила в их счастье. Именно думая о глубокой любви между ними, она выдержала все годы. Она и к Усяню подход нашла, и с бывшей женой Чанцзэ подружилась, даже против мерзостей свекрови Ванцзи выработала иммунитет отличный, казалось бы, все хорошо, наконец, но.. не радостно. И то, что любимый мужчина множество раз пренебрегал ею за эти годы, предпочитая работу ей, также заставили её растеряться и разочароваться в любви. Похоже эти эмоции долго копились внутри неё и вот сегодня гнойник разорвался. Ее сердце ноет. Ей больно. Она не может сдержать слез, хотя и не понимает о чем плачет. Просто хочется плакать. Может быть, это слова Чанцзэ о том, что он поддержит ее любое решение, причинили ей такую боль, ведь для Ванцзи в ее меланхоличном настроении они прозвучали на той тёмной и холодной сегодня кухне , как подтверждение от Чанцзэ - он поддержит даже развод, если Ванцзи его положит на стол, бороться он не собирается. Когда она вышла замуж за Чанцзэ, она любила его всем из чего она состоит вообще, слепо и слепо. Если это то, что ждет каждую «принцессу» после того, как она вышла замуж за своего желанного принца, тогда она хотела бы знать об этом раньше.

* другой день *

Прошло пару дней с тех пор, как Чанцзэ собрал немного вещей и выехал из своей квартиры к...Цансе, Фэнмянь завел интрижку, и Чанцзэ не хотел ничего другу испортить, может быть, это последний шанс Фэнмяня завести собственную семью. И по этой причине, он обратился к Саньжэнь, ей в ее положении, в любом случае, было бы хорошо иметь кого-то рядом, да и Чанцзэ мог так сэкономить неплохо на гостинице, а еще она может помочь ему понять Ванцзи и помириться. Решение было принято, и так он оказался временным жильцом в комнате Усяня. И все жильцы дома как-то, не договариваясь, решили умолчать об этом перед Ванцзи. - Сянь сказал, у тебя закружилась голова и ты сильно ударилась. Он также сказал, что ты отказалась позволить ему остаться с тобой, чтобы присмотреть и помочь. Хотя следовало бы. Как ты чувствуешь себя сейчас, поедем к врачу? Саньжэнь покачала головой, вздохнув с облегчением, когда боль снова отступила. - Я в порядке, правда, голова закружилась, да, но я не ударилась, всего лишь Брекстон-Хикс. А это всегда очень неприятно. Просто нужно немного отдохнуть. Ты... Если тебе не нужно уходить, обнимешь меня? Пожалуйста? Ее глаза снова наполнились слезами, когда она дрожащим голосом попросила Чанцзэ лечь к ней в постель. И Чанцзэ, несмотря на то, что имел много слов, чтобы мягко отругать её за отсутствие у Цансе заботы о себе, молча кивнул, разделся до нижнего белья и забрался в кровать позади Саньжэнь. Он прижался голой грудью к её одетой спине и уютно улёгшись на боку в форме ложечки, принялся нежно гладить болезненно напряжённый живот экс-супруги. - Он очень твёрдый, это действительно нормально? Спросил Чанцзэ через пару минут. Усянь родился больше пятнадцати лет назад, он забыл, что нормально, а о чем нужно бить тревогу во время беременности Саньжэнь. Сначала нерешительно, но с каждой миллисекундой становясь смелее, Саньжэнь накрыла ладонь Чанцзэ своей и переплетя их пальцы, расслабленно вздохнула, успокоив себя через физический контакт. - Да, это... иногда это случается, это неприятно и болезненно, но не опасно. Я хочу спать. Между бровей женщины появилась хмурая, обеспокоенная складка, которая Чанцзэ совсем не понравилась. - Иди спать. Я буду рядом. Тихо сказал он, ободряюще сжимая пальцы бывшей жены, по совместительству - первой любви. Чанцзэ не стал задавать больше вопросов, потому что голос Саньжэнь звучал плаксиво, а он совсем не хотел, чтобы она вновь плакала. Мужчина замолчал, поцеловал ее в затылок и прижавшись лицом к месту, где плечо Саньжэнь соединяется с шеей, закрыл глаза. Он тоже мог бы немного поспать раз уж уже лежит в теплой и мягкой кровати. Это ведь всего лишь сон, просто лень вставать с нагретого места и плестись в комнату сына, кровать Усяня гораздо меньше и менее удобная, вот и все.

-- Лето, июль ---

Убедившись, что рядом с ней никого нет Ванцзи встает и потягивается, пытаясь ослабить мышцы спины сведённые болезненным спазмом. Она уже сгорбилась и онемела всюду за те ЧАСЫ проведённые сегодня в библиотеке, сидя на неудобном стуле за неудобным столом, заполняя тетради бесконечными и утомительными – как эмоционально, так и физически – конспектами. Растягивание мало помогло, но во время своей импровизированной зарядки глаза Лань Чжань попали на цветы стоявшие на ее столе. Из-за солнечных лучей попадавших на них, цветы выгляди почти райски сияющими. Невольно ее глаза переместились к маленькой, милой записке, что шла с ангельским букетом:

"В парке «Холодный источник» сейчас как раз расцвели цветы в пруду.

Посмотри на них, это красиво.

Не люблю, когда ты грустишь" :)

Записка не была подписана, но Ванцзи ставит свои подозрения на некоего полицейского, который вот уже пару недель злоупотребляет гостеприимством Фэнмяня. И нет, она не собирается пока еще звать его обратно. И трата денег на траву, которая через пару дней высохнет, конечно, расточительство, но, с другой стороны, Чанцзэ ей задолжал романтики, где было бы больше действий, чем пустых слов. Так что она собирается позволить Чанцзэ еще немного потратиться на неё. Приятно, наконец, получать заслуженные знаки внимания, когда многолетнее безразличие мужа-дурака, заставило тебя, в какой-то момент, сомневаться в собственной привлекательности. Ванцзи смотрит на часы и вскакивает, понимая, что опадает, если не поторопится: она обещала Ину пообедать с ним сегодня. Схватив цветы, Лань Чжань спешит к выходу. Издалека ещё она увидела грустно склонённую головку пасынка и невольно улыбнулась. - Долго ждал? Ванцзи едва не рассмеялась от того, как быстро щёлкнула вверх голова мальчика, когда он её услышал, а улыбка появившаяся на его лица могла бы осветить космос. Она часто задумывалась, но не могла понять, почему он всегда так рад ее видеть, но, несмотря на непонимание, ее это располагало и делало счастливой. Ах, и мог этот дрянной мальчишка всё-таки быть таким милым, стоило ему захотеть. - Почему грустный? Губы Лань Чжань тоже растянулись в улыбке, но менее демонстративной, конечно, чем у Усяня. - Да, Мяньмянь, заставляет меня читать свои дрянные любовные романчики. - Трагично жалуется юноша. - Она их пишет сама. Шёпотом, словно тайну, поясняет мачехе Вэй Ин, когда видит её хмурые от недоумения бровки. Он сует ей в руки открытый блокнот с рукописью. Симпатичный почерк, - мысленно сразу отмечает Ванцзи, слабость у неё к красивому почерку. - Она где-то выставляется? И не будет ли она против, что ты дал мне посмотреть? - Интересуется она, глазами пробегая по открытому тексту, а через секунду её рот шокировано застывает в идеальной букве «О». - Ее героиню зовут... Ванцзи? Почему-то шепчет свой вопрос Ванцзи, при этом наклоняется к самому уху пасынка, который начинает открыто похихикивать над ее волнением. Ванцзи дует губки, отклоняется назад, пока её спина не коснётся спинки стула, не замечая, потери в глазах Усяня из-за этого действия. Она бы ещё и руки на груди обиженно скрестила, не выгляди подобное совсем уж по-детски. И смотрит на пасынка. - Ага. На сайте фанфиков, анонимно. И нет, только рада будет получить мнение дополнительное о своём письме, говорит, что я ничего не смыслю. Но комментарии лучше оставлять милые, иначе получишь смертельного врага. Ей очень понравилось твоё имя. И ты заметила? Главного героя, возлюбленного Ванцзи, зовут Цзянь Усянь. В мою честь назван. Продолжая озорно глядеть и забавно ухмыляться, лукаво сообщает Усянь. Ванцзи уже розовая вся от смущения, скованно предлагает сделать заказ, потому что у неё не так уж много времени, перед следующей парой, на самом деле, ей просто хочется сбежать от неловкой темы, чувствует себя ужасно застенчиво от одной мысли, что пусть и вымышленная, «книжная» Ванцзи влюблена и встречается с Усянем, который пусть и тоже вымышленный, но прототип то взят с них реальных. Когда провожая её обратно в училище Вэй Усянь осторожно спрашивает её , не сердится ли она, что её имя взято для истории, Ванцзи легко и честно отвечает, что - Нет!. Если она может быть творческой музой для начинающего писателя в её хобби, то почему бы и нет. Главное, чтобы не было использовано по-настоящему личной для неё информации: номера телефонов, адреса и другое конфиденциальное. Они немного говорят и о самочувствии Саньжэнь. Вэй Усянь, Ванцзи видит, очень рад будущей сестре. Пасынок сообщает также, что папа сейчас помогает маме покрасить комнату для Лили, так как мама ужасно капризна и ни у кого не хватает терпения выносить её гормональные истерики так долго, как папе. Пасынок настолько артистично и эмоционально рассказывает, что, в какой-то момент, Ванцзи и сама не замечает, как начинает тихонько хихикать, ярко представляя Саньжэнь с её круглым животом, которая надзирателем стоит над робким Чанцзэ и отчитывает сурового полицейского за недостаточно мятный цвет на стенах и требует в четвёртый раз все переделать, иначе она будет готовить ему обед и заставит съесть каждый сок собственными руками. Даже Ванцзи уже прекрасно знала, насколько пыточной на вкус является любая готовка Цансэ. В конце Усянь почему-то спрашивает ее, нравится ли ей ее букет, Ванцзи автоматически кивает, потому что да, очень нравится, но затем она замечает людей вокруг, их нежные и понимающие улыбочки и взгляды и осознает, что все их, кажется, принимают за пару на свидании. Она пунцовеет и быстро попрощавшись с пасынком, торопливо прячется внутри здания.

*тот же месяц, другое число*

Описан секс Саньжэнь с ее любовником, хочешь пропустить переходи сразу к - *другое число* - внизу

Он постоянно почти благоговейно проводит руками по ее беременному животу, пока снова и снова вонзается в её хлюпающее от обилия естественной смазки влагалище. - Вот так, вот и все, дорогая. Ласково бормочет её любовник в уши Саньжэнь, продолжая при этом неистово трахаться с ней, заставляя Саньжэнь сладко кричать. Они одни дома, поэтому их секс громкий. - Черт, такая идеальная. Такая красивая, Цансэ. Хвалит-кряхтит он, там где их потные тела соприкасаются Саньжэнь чувствует, как дрожат от напряжения его мускулистые, волосатые бедра, пока он работает на её удовольствие. - Как ты красивая, дорогая. Он шепчет, облизывая и покусывая её шею, пока голодными и похотливыми глазами наблюдает, как Саньжэнь распадается на части от оргазма благодаря ему. Любовник продолжает её трахать сквозь оргазм, тем самым, продлевая его ей. Саньжэнь знает, он тоже близко, это очевидно по знакомому заиканию его бёдер, по увеличившейся частоте его стонов вперемешку с матом и ласковой похвалой для неё: - Бля-я... Блять, Цансэ, волшебная, красавица моя. Он сжимает пальцы на её бёдрах, сильнее вжимая член в мокрое влагалище и погружается в неё как можно глубже, в момент, когда достигает своего оргазма. Скатившись с неё, любовник падает рядом на матрас. Его рука снова на её животе, ласкает его, как нечто святое, пока они лежат истомлённые и пытаются отдышаться. Она встречается с серыми глазами, которые смотрят на неё обожающе, что она почти готова забыть о том, что он женат. Она переплетает свои пальца с его на её кругленьком семимесячном животе, пока их сознание плывёт в ласковом послеоргазменом океане. Затем он наклоняется и целует её. Их губы надолго соединяют их в этом в ленивом, сладком и нежном акте взаимной симпатии и привязанности. Проснулась Саньжэнь утром от позабытого, но ВЕСЬМА приятного ощущения тепла другого тела за спиной. Также великолепно было просыпаться ощущая знакомые крепкие руки чрезвычайно бережно обхватившие её талию. Горячее дыхание любовника щекочет чувствительную заднюю часть её шеи, когда его горячие губы невесомо касаются её обнажённого плеча. Она невольно задрожала, и он понял, что задел чувствительное место. А ещё и то, что она больше не спит. Крошечные ласки на ее животе прекратились на секунду, но когда она никак не отреагировала, они медленно, нерешительно продолжились. Она удовлетворенно вздохнула и придвинулась ближе. - Ты проснулась? Прозвучало осторожно и робко, Саньжэнь почувствовала идиотское желание захихикать: большой злой полицейский напуган ею. Вместо этого она сонно замычала, ленивая, чтобы даже просто открыть рот и произнести слово. Цансэ снова задрожала, когда тёплые мужские пальцы стали выводить маленькие, томные круги на натянутой коже её обнажённого живота. В это же время она замечает липкую сырость на внутренней стороне своих бёдер: она снова хочет почувствует его внутри себя, как вчера ночью, но чтобы ей не пришлось произносить это вслух. Он тоже молчал, и жарко дышал, уткнувшись носом в волосы Саньжэнь: казалось, ему нравилось ее нюхать. В этот момент Саньжэнь действительно чувствовала себя самой привлекательной женщиной, несмотря на уже не такую тонкую, а довольно сильно расширившуюся из-за беременности талию, несмотря на седину в волосах, несмотря на отеки, растяжки, неповоротливость. Она чувствовала себя расслабленной, защищённой, о ней заботились. Саньжэнь не собиралась врать себе или впадать в отрицание: было довольно приятно ощущать, как любимый человек беспокоится и заботится о ней, пусть даже она и не нуждалась в этом так сильно. Через какое-то время её мочевой пузырь стал раздражающе настойчивым, вероломно разрушив все планы Саньжэнь на медленный утренний секс и ленивое валяние в кровати с любовником после. - Туалет. Разочарованная предательством собственного тела, пробормотала она, ворочаясь и выбираясь из комфортных объятий. - Что? Мужчина казался сбитым с толку, Саньжэнь почти видела, как, должно быть, его милые щенячьи глаза растеряно моргают, не понимая, что произошло внезапно и куда она спешит. - В туалет, мне нужно в туалет. Сжалившись, уточняет она, желая успокоить его начинающуюся панику. - Молчи. Не говори ни слова о том, сколько раз я хожу туда. Предупреждает она тут же, совсем не выглядит злой, скорее, счастливой. - Будь полезным лучше и приготовь нам завтрак. - Говорит она, прежде чем закрыть дверь в ванную за спиной.

* другое число *

Довольно неудобно, когда у тебя возникает стояк в публичном месте, например, в супермаркете, в котором вы на свидании с человеком, который вам нравится очень сильно и кажется не только физически. Это свидание даже если мачеха ни сном ни духом. Поэтому ... Вэй Ин говорил и говорил обо всех своих уроках в школе. Об экзаменах в будущем году. Об учителях. О чем угодно, на самом деле, что не является романтичным или сексуальным, и хоть немного может помочь успокоить неприличную, строптивую часть юношеского тела. По навязчивому настоянию Вэй Ина они с Ванцзи обедали сегодня вместе, а после обеда вместе пошли в супермаркет. Помещение переполнено людей. Уши Ванцзи болят от шума чужих разговоров и работающих холодильников. Всюду бегают и толкаются дети. Место походит немного на улей полный пчёл: вроде никто не собирается кусать, но жужжание все равно звучит довольно агрессивно. Она и Вэй Ин идут по проходу, достаточно широкому, чтобы спокойно уместить две тележки рядом, но пасынок почему-то предпочитает держаться очень-очень близко к ней, так, что их плечи трутся друг о друга. Ванцзи не отступает только потому, что если она отодвинется ещё раз, это начнёт выглядеть странно, неловко и вызовет неправильные предположения, будто она недовольна или брезгует Усянем. Это неправда. Наоборот, можно, наверное, сказать даже, что они подружились ..? - Я заставляю тебя нервничать? - Слышит Ванцзи голос пасынка. Одновременно она осознает НАСКОЛЬКО неприлично всё-таки близко к ней стоит Вэй Ин, когда чужое тёплое дыхание зашевелило волоски на её шее и, боже, когда мальчик успел так вырасти? Вэй Ин мог теперь читать её список покупок просто стоя за спиной и заглядывая через плечо. - Нет, совсем нет. - Врёт она быстро. - Просто пытаюсь вспомнить, вдруг я забыла что-то включить в покупки. В последнее время между ней и пасынком очень добрые отношения, инициатор именно Усянь. Поэтому вместо создания почвы для новых и не совсем обоснованных конфликтов, Лань Чжань решает потерпеть немного неудобств нарушения её личного пространства, ничего страшного ведь: раз хочет Усянь ходить рядом, пусть идёт, все нормально, люди вокруг вроде тоже не смотрят на них странно. - Позволь помочь тебе. Слова прозвучали ей почти в шею, возле одной из полок, а Усянь оказался прижат к её спине грудью. Ванцзи краснеет, она так сосредоточена на том, чтобы не чувствовать тепла тела пасынка и запах его одеколона, что удивлённо вздрагивает, когда что-то бросается к ней почти сбивая с ног. Она автоматически, инстинктивно вытягивает руку пытаясь ухватиться за что-нибудь. Что к её великому смущению, оказывается тёплой, и удивительно крупкой для подростка, рукой Вэй Ин, которую она торопливо отпускает, когда угрозы её равновесию больше нет, но она не может отступить в сторону, во-первых, её ноги все ещё заблокированы, тем, кто столкнулся с ней, во-вторых, Усянь теперь не только прижат к ней сзади тесно, но и одна из его рук, удерживает её за талию. Она и не заметила, что он тоже схватил её, не позволяя ей растянуться на полу магазина. Не зная, что делать в сложившейся странной ситуации, наконец, Лань Чжань обращает своё взгляд вниз. И просто стоит, моргает и стоит, окаменела, пока там внизу цепляясь за её штанину, хныкает маленькая незнакомая «клецка». У мальчика голубые как ясное небо глаза, чёрные волосы и белое, пухлое личико, и щеки, такие нежные и милые, что пальцы Лань Чжань покалывает от желания их ущипнуть. Но, очевидно, неправильно вести себя подобным образом с посторонним ребёнком. Назовут ещё садисткой и детоненавистницей. А Лань Чжань очень любит хорошеньких детей. Но, к сожалению, она совсем не умеет обращаться с чужими детьми. Стоит ей столкнуться с чужим ребенком, она мгновенно становится ужасно неуклюжей, не желая, но выглядя при этом раздражённой, равнодушной или просто брезгливо - злой: ну точно типичная ужасная мачеха из всех сказок. Именно поэтому никто, кроме Сиченя и не доверяет ей присматривать за своими детьми, потому что она не выглядит будто знает, как присмотреть не покалечив. По их мнению, наверное, в её сумочке: ноты-ноты-ноты-зеркало-и-ядовитое яблочко для чужого ребеночка. - Ой, кто твой поклонник, Лань Чжань? Хихикает Усянь, через её плечо глядя на малыша сидящего на её ноге, предатель. Его подбородок колючий, но щеки все ещё по-детски мягкие, рассеянно отмечает Ванцзи, когда их щеки соприкасаются и пушок на лице пасынка смешно щекочет её. – Эй, малыш, это мой человек, ты не можешь просто так схватить её, - шутит он, садясь на корточки перед мальчиком. Ванцзи сразу ощущает холод на спине, когда чужого тела за спиной больше нет. – Где твои родители? Потерялся? Сказать, что Ванцзи удивлена, насколько эффективно и играючи буквально Усянь справлялся с плачущим малышом - ничего не сказать. Пока она стояла с открытым ртом, внутренне паникуя, её несовершеннолетний пасынок ловко подхватил ребёнка на руки, держал очень аккуратно между прочим, нежно поглаживал по маленькой дрожащей от плача спинке и щебетал какие-то смехотворные стишки- потешки про лающий забор и испуганные крыши севшие на ворон, заставлявшие мальчишку понемногу затихать, а затем и улыбаться. Что уж там, Лань Чжань едва держала лицо серьёзным, от нелепости стишка хотелось хихикать самой как ребёнок. Через пару секунд малыш уже и вовсе забыл почему плакал и весело смеялся. Могло ли быть, что у её пасынка где-то спрятан собственный ребёнок, плод тайной подростковой любви? Уж больно опытный в обращении с ними, Сичень даже не умел так, а ведь он папа, и самый милый человек, он всем нравится. Но теперь в голове Ванцзи Усянь занял это почётное место даже не стараясь. К тому моменту, когда мама ребёнка нашла их, мальчик и Усянь чертовски сдружились, а перепуганная женщина с измученным лицом, успокаиваясь от радостного и довольного вида своего малыша, выдохнула, . Увидев мать, ребёнок завозился в руках Усяня и потянулся в знакомые руки. Беспомощно покачивая головой, женщина с неодобрительным цоканьем и виновато жалуясь, что сын постоянно убегает в магазине, стоит на секунду отвернуться, шагнула вперёд и взяла шалуна на руки, слегка погладила его по маленькой спинке в успокаивающем жесте, который был не только для него, но и для её собственного успокоения, поняла Ванцзи наблюдая. К концу всех вежливых фраз и началу прощания - фактически всего пару минут - малыш уже спал в безопасной колыбели материнских рук. - Что ж, все хорошо, что хорошо заканчивается. Весело прокомментировал Вэй Ин, вытягивая руки над головой и потягиваясь, разминая спину. - Мгм. Рассеяно согласилась Ванцзи, не отдавая себе отчёта в том, что открыто рассматривает игру мышц пасынка. - Нравится, что видишь? Пойманная на бесстыжем разглядывании Лань Чжань, вздрогнула, ее ушки, щеки и шея моментально приобрели ярко-розовый цвет стыда. Ее глаза трусливо бегали по каждой вещи в магазине, лишь бы не встречаться с, без сомнения, смеющимися серыми глазами юноши. Усянь был счастлив смутить ее при любом удобном случае, нахальный птенец. - Нам следует разделиться, так мы быстрее закончим покупки. Я за картофелем. Отворачиваясь от пасынка к полкам, она скороговоркой предлагает и немедленно убегает в глубь магазина. Ей не терпится спрятаться от смеющегося пасынка где-нибудь как можно скорее, и успокоиться. Почти сразу Лань Чжань сожалеет и о том, что сбежала от Вэй Ина, и, что пошла в отдел овощей одна. Кто же знал, что здесь ее подкараулит ядовитая змея. И будет жизненно требоваться заклинатель. Лань Чжань любит людей, детей, людей с детьми, приятно смотреть на семью за покупками. Но ей, определённо, категорически не нравится находиться в толпе, когда незнакомые люди прикасаются, трутся о неё, толкаются или пытаются втянуть её в разговор в котором она не разбирается: ну, правда, откуда ей знать, почему здесь картофель стоит 12, а в магазине в двух кварталах от этого 10?! И чего стоит старушка, которая сначала наступила ей на ногу, а затем вместо извинения, наоборот, набросилась на Ванцзи? Глубоко возмущённая, пожилая дама также не заметила ничего неправильного в том, чтобы отругать Ванцзи за незнание цен. Затем отчитала и за распущенные волосы, которые по её мнению, молодой приличной девушке иметь не положено, если она, конечно, не проститутка. Закончила свою «праведную» речь этот «святой одуванчик» тем, что обозвала Ванцзи глупой и бесполезной. Ванцзи ничего не пытается сказать в свою защиту, просто отходит подальше, позволяя неадекватной старухе брызгать слюной в пустоту, во-первых, нельзя переспорить каждого дурака - дуру, в ее случае, - и глупым не объяснить, что её тело, а значит Лань Чжань решать, каким будет её внешний вид, а, во-вторых, не в характере Лань Чжань ссориться с незнакомыми стариками в центре продуктового магазина. Ванцзи не какая-то склочная истеричка, её нельзя вывести из себя парочкой грубых фраз. ​ ​ Уши Ванцзи уже болят от шума, большой палец ноги болит от каблука драчливой бабули. От хихиканья проходящих мимо неё людей, горят её уши. Ей нехорошо, она хочет скорее уйти из этого глупого магазина! Она давно не ходила за продуктами в супермаркет, предпочитая делать покупки на субботнем фермерском рынке на окраине города. И, видимо, не зря. На фермерском рынке приятная атмосфера, гораздо тише и много свежего воздуха. Она отдыхала там, даже если пришла за покупками. С тоской она вспоминает кроличьи домики на ферме. Кролики, которых она сама кормила ни один раз. Милые, мягкие, ласковые, не кричат на неё и не пытаются откусить ей лицо. Ванцзи видит Вэй Усяня издалека и почти бежит к нему, подальше от продолжающей злобно ворчать старушки. - Не говори мне, что запасы их картофеля подошли к концу? Лань Чжань не сразу даже понимает о чем Усянь спрашивает её. Она так счастлива видеть своего спасителя, что забывает почему изначально вообще сбежала от этого мальчишки. Ванцзи стыдиться встречаться со смеющимися глазами пасынка. Ещё более стыдно признаваться, что прежде, чем она даже успела взглянуть на глупый картофель, она была «избита» склочной старушкой и поспешно сбежала с метафорического ринга, пока старуха не начала снова наступать ей на ноги. - Нужна другая. Эта не годится. Лжёт она. И нервничая от большого количества людей вокруг - потенциально злых. Непреднамеренно, Ванцзи сокращает дистанцию между ней и пасынком, стараясь держаться ближе к высокому молодому человеку. Она не задумывается над тем, откуда взялась её уверенность, что мальчик защитит её. Она в последние месяцы просто доверяет Усяню почему-то, иногда даже больше, чем мужу. – Может, ты хотел бы съесть что-то другое? Дома остались креветки, и, кажется, полная пачка спагетти. Я могла бы приготовить пасту с креветками? Лань Чжань так сильно хочет выбраться из магазина, что не замечает, как её голос приобретает милый, просящий тон. До героини дорамы не хватает только, чтобы она начала дёргать Усяня за рукав. - Хм. Да, я бы.. хотел съесть... Сглатывает Вэй Ин, в душе посмеиваясь над недоуменным взглядом мачехи. Знала бы она только, буквально каждый раз, когда она хлопает своими длинными ресницами, то заставляет Усяня забыть, что он собирался сказать. Как его мачеха, вообще, такая невежественная? Чем его отец занимается с ней в постели, книги читает? Как может женщина возраста Лань Ванцзи, которая к тому же находится в браке вот уже почти пять лет, оставаться такой непросвещённой в сексуальных вещах? В упор не замечает всех взглядов его, не понимает, что Усянь флиртует с ней. – Давай, пойдём домой. Вэй Ин не слепой, он видит, что мачеха обеспокоена чем-то ещё, и желая проверить границы дозволенного, куёт железо, пока горячо - он дерзко берет Ванцзи за руку. - Ин.. - ахает забавно мачеха, но Усянь кусает губу, чтобы не улыбаться победно. Ее просьбу «отпустить» он естественно игнорирует. - Отпусти. Люди неверно поймут! Вэй Ин, казалось, сразу понял, что происходит и лишь сильнее сжал пальцы Ванцзи своими. - Ин, отпусти. - Прошептала, на этот раз, ему Лань Ванцзи, но это вновь не имело никакого значения. В действительности ли она хотела, чтобы ее вновь оставили саму по себе? Очевидно, нет! Сильная аура защиты Усяня укутывала ее чувством безопасности, позволяя ощущать себя спокойнее теперь. Но Ванцзи страшилась неправильных слухов. Поэтому пусть и без реального желания, но все же Лань Чжань осторожно дёргает руку, старается не оглядываться нервно по сторонам, чтобы не привлечь к ним ещё больше внимания. - Так мы не потеряемся. И я знаю, где и что лежит в этом магазине, скажи, что ты ищешь, и я помогу тебе быстрее это получить, чтобы мы могли скорее пойти домой отсюда. Смелая уверенность и беззаботность пасынка заразительны. Особенно, когда теплая и большая рука молодого мужчины оберегающе держит ее и ведет за собой, укрывая при этом за своей спиной от взглядов других людей. Довольно широкой для мальчишки шестнадцати лет, кстати. Крепким вырастет парнем, и красивым. Вэй помогает ей нести пакеты, пока они возвращаются вместе домой. Идти рядом с ним спокойно и молчание приятно. – Если соседи увидят... Соседи пустят слухи, думает она, когда они приближаются к дому. Она уже итак несколько лет подряд является самой горячей темой на лавочках для соседей, и темой у кулеров для всех однокурсников(ниц) в университете. Но когда рука пасынка на её сжалась сильнее, безмолвно сообщая, что не собирается отпускать, Ванцзи слишком легко принимает, что не добьётся ничего - даже себе не признается, что рада, - а раз так, то лучшим вариантом будет притвориться, что все нормально. Просто мачеха и пасынок держатся за руки, пока идут по улице, абсолютно ничего странного. Всю пешую дорогу домой Вэй Ин не мог перестать представлять, каково это - обнять её, почувствовать, как их груди прижимаются друг к другу, а сердца бьются в унисон; ощутить тепло её тела на своём; изучить частоту вибраций её смеха губами, руками, всем своим телом; каково было бы поцеловать её, её губы выглядят такими мягкими, буду ли они и тёплыми тоже или скорее прохладными; убрать волосы с её золотисто-карих глаз, чтобы эти глаза смотрели на него с чем-то вроде того, что сам Усянь не мог объяснить, но чувствовал к Лань Ванцзи. Дома Усянь предлагает убрать продукты, а Ванцзи, мол, пусть спокойно идёт в душ, и нет, Вэй Ину совсем не сложно, он рад помочь ей, и, вообще, ей следует чаще просить его о помощи. Ванцзи выходит из ванной и сразу замечает на кровати что-то жёлтое. Носки и m&m's? Вэй Ин их принёс? Хотя кто еще мог это быть, дома лишь они двое. С Чанцзэ они живут раздельно все еще, они иногда общаются, конечно, не совсем безразличны, но в основном Чанцзэ и она стараются держать некую дистанцию временно, вернее Ванцзи не названивает, потому что хочет дать мужу время и пространство для обдумывания, а он, она полагает, делает, наверное, для нее то же самое. Она отталкивает мысли о Чанцзэ подальше, пусть тихо ждут, нет смысла односторонне размышлять и напрасно только накручивать себя сейчас. Сейчас она будет радоваться мелочам: носочки мягкие и лавандовый цвет великолепен, и сладость также одна из ее любимых, ради этого имеет смысл игнорировать тот факт, что мальчик зашёл в ее спальню, пока она купалась, буквально, в трех шагах. Ладно, по крайней мере, на этот раз Вэй Ин подарил ей действительно приятные вещи, а не эротическую литературу или фаллоимитатор, как в прошлом или позапрошлом году. Улыбаясь ярко, Ванцзи надевает носки на ноги немедленно, а m&m's прячет в прикроватную тумбочку на потом. Вернувшись на кухню она едва ли не силком отправляет Вэй Ина переодеваться и мыть руки: и да, он может потом ей помочь, клянусь, да, Ин, обещаю. Пока она готовит им ужин, телефон звонит на столе, Ванцзи видит имя и фото Мяньмянь и кричит  пасынку, и немного усмехается, внимательно рассматривая растрёпанного юношу, когда тот с голым торсом и одной рукой в рукаве футболки залетает на кухню и уходит с телефоном у уха, чтобы поговорить. Знал бы Усянь в тот момент, что его поведение подвигнет Ванцзи ошибочно предположить, что ему нравится Мяньмянь, он бы, скорее всего, отклонил ее звонок и перезвонил позже. Спустя двадцать минут Вэй Ин вернулся и используя все «правды и неправды» убедил таки Ванцзи позволить ему нарезать овощи: чеснок, петрушка, сладкий перец. А так как Усянь не умел молчать долго, как выяснилось, то он без зазрения совести, без остановки приставал к ней словами, задавал кучу вопросов про ее учебу, друзей, семью, интересы. И между вопросами столько же делал ей жутко смущавших Ванцзи комплиментов. - Не мешай, иначе сам будешь готовить, - без гнева пригрозила Ванцзи, накрывая губы мальчика пальцами, уже не зная, как еще остановить поддразнивания пасынка. В сознании Вэй Усяня на мгновение возникла пустота. Руки Лань Чжань были очень мягкими и слегка прохладны, а ее ладонь, закрывающая рот Усяня, маленькой, и приятно пахла, очень хотелось облизать.  - Все, все, молчу. Гулко сглотнув слюну во рту, Вэй Ин торопливо достал сладкий красный перец и внимательно наблюдая краем глаза за мачехой, начал резать. Ванцзи нарезала аккуратно, неспешно, каждый кусок одинаковый размером и толщиной. Ее пальцы, державшие нож, тонкие, кожа настолько светлая, что сквозь можно видеть хрупкие линии кровеносных сосудов. Глаза Усяня блуждают от изящных пальчиков к узкому женскому запястью, выступающему из под манжеты блузки, тоже невероятно нежное. Его взгляд привлекает необычный, старый серебряный браслет с единственным прозрачно-синим круглым камнем в центре, аксессуар выглядит слишком тяжелым на тонком запястье мачехи. - На что ты смотришь? Приятный прохладный голос мачехи прозвучал в его ушах, Вэй Ин поднял голову и встретил пару красивых, наивных золотых глаз, полных осторожного любопытства. - Интересный браслет. Любишь антиквариат? Как бы невзначай спросил Усянь, уже прикидывая в уме, как можно использовать новую информацию с максимальной пользой. - О. Эм, это не.. Это от мамы, она любила, дядя дал мне его, когда я закончила школу. Вэ-эй Ин? Вэй Ин уже не слушает ее испуганно-поражённого голоса, она выглядит так трогательно и хрупко, хочется обнять и защищать, и Усянь не отдаёт отчёт действиям, когда бездумно делает шаг вперёд, хватает запястья мачехи, толкает и прижимает ее к столу. Он пытается поцеловать ее в губы, но из-за того, что Ванцзи отвернулась, поцелуй попадает ей в щеку. Он видит, ее губы двигаются, говорит наверняка что-то строгое, но Усянь не слышит, в ушах такой гул. А голове пустота. Только в груди сжимает и тянет. Усянь чувствует себя пьяным, может быть, он вообще спит, и ему все сейчас снится снова: что? Ванцзи часто снится ему с недавних пор. - Ты мне нравишься. Голос пасынка был немного глухим, но слова все равно поразили Лань Чжань как удар грома. По коже ее пробежали мурашки. Даже забыла продолжать сопротивляться от шока. - Я ... Я.. Так и стояла там, попой прижата к столу, а спереди прилипла к телу пасынка, лицо все красное, пятнами некрасивыми, наверняка, дышит тяжело, нервно, глаза широко раскрыты, не знает, что сказать. - Скажи что-нибудь.. Прошептал Вэй Усянь ей на ухо, его голос был искушением, на которое Ванцзи все еще не понимала, как отреагировать, кроме как краснеть, не веря наглости мальчишки. Ванцзи в панике посмотрела в ясные глаза собеседника, совершенно не осознавая, как сильно ее бледные недавно щеки теперь зарделись соблазнительно. - Ты смеёшься надо мной снова! Сначала еле слышный, почти как комариный писк, ее голос постепенно из неуверенного и напуганного стал чётким и сердитым под конец. - Вэй Усянь! Отпусти! Строго потребовала она, гневно блестя глазами, метают молнии. Усянь стоял удушающе близко, из-за чего воздух вокруг ощущался горячим и тяжёлым, как и само тело, давившее на нее, и вишенкой ко всему этому в нос Ванцзи проникал тот одуряюще привлекательный и неповторимый травяной запах, принадлежавший пасынку. Ей необходимо было срочно избавиться от прямого физического контакта с пасынком, чтобы начать трезво думать. - Ты не слушаешь меня? Не менее рассержено перебил Усянь и нахмурился, недовольный, что его искренние слова воспринимаются шуткой. - Я не могу спать. Не могу есть. Не могу не думать о тебе каждую секунду своего бодрствования. Даже во сне, я не могу не видеть тебя в своих мечтах. Ты везде! Разве похоже, что мне смешно? Ванцзи молчала, закрывая и открывая безмолвно рот. Она была такой красной, что выглядела так, будто собиралась взорваться, или, может, заплакать, не совсем ясно. Ее руки тряслись, и она то отталкивала, то стискивала его футболку пальцами и тянула ближе. Ему знакомо это чувство, подумал Усянь - нервное ожидание, страх неизвестного. Усянь любовался девушкой в руках и желал всего: он был избалован с детства, привык получать все, чего хотел, поэтому так и не научился принимать неудачи — ему необходимо было заполучить свою звезду с неба. А звездой была Лань Ванцзи. Красивая, холодная и недосягаемая. И он никого и никогда не хотел поцеловать так сильно, как Лань Ванцзи, никого, даже Мяньмянь. Вэй Ин наклонился и снова попробовал поцеловать мачеху, на этот раз, пальцы юноши мягко, но твердо схватили ее за волосы, чтобы она не «сбежала».  Вэй Ин целовал ее так яростно, что, казалось, они должны вот-вот задохнуться. Его нетерпеливые губы коснулись сомкнутых губ Ванцзи, жадно и грубо. Она была поражена, что сила Вэй Ина может быть такой большой, он ведь подросток. Но ее держали так крепко, что у нее не было возможности двигаться. Какое-то время Усянь просто продолжал целовать её губы, снова и снова, наклоняя ее голову, потирая их носы, закрыв глаза и невинно краснея, полностью наслаждаясь долгожданным моментом. На мгновение это казалось таким правильным, страстным, что Ванцзи не понимала, что хочет сделать. Затем другая рука Усяня скользнула по спине Ванцзи, обхватила ее за талию и приблизила их друг к другу, что также прижало к ее бедру эрегированный пенис пасынке, а это в свою очередь, мгновенно подействовало отрезвляюще на молодую женщину. Лань Чжань замычала, забилась в руках парня, и к ее удивлению, и облегчению, на этот раз тиски ослабили, не совсем отпустили, но уже больше не целовали. Пасынок был тих, только дышал шумно ей в шею и гладил руками ее спину вверх -вниз. - Прости. Я тебя обидел. Пожалуйста, прости, мне жаль. Правда. Грустно прошептал Усянь, и таких бурных серых глаз она не видела ни у кого, подумала Ванцзи в тот момент. И вся ее недавняя оправданная злость и обида просто растворились немедленно. Ее мягкое сердце не могло по-настоящему ненавидеть того, кто метафорически стоит перед ней на коленях и умоляет о прощении, тем более, Усянь так молод, а молодые совершают глупые ошибки. Усянь бессильно сжал свою правую руку в кулак. Почему кто-то другой, кроме него занимал мысли и сердце Ванцзи? Почему кто-то другой должен был занимать часть ее жизни? Сначала он родился слишком поздно, затем встретился с ней слишком поздно, и узнал ее по-настоящему тоже поздно. Одно упущение за другим. Почему, в конце концом, он не мог осознать на несколько лет раньше причину своего ненормального сердцебиения рядом с ней и причину своей необъяснимой ревности?! Все ведь перед носом было.. Боже, Усянь ведь знал все о ней, даже врагов так не исследует никто: он знал, что она любит есть, носить, ее любимые цвета, какими духами она пользуется, какие продукты ненавидит. Усянь о маме-то собственной не знал так много. - Ты заслуживаешь самого лучшего, Чжань. - Юноша опустил глаза. - Папа лучший человек, но даже он не имеет права пренебрегать тобой, как он делает. Если бы ты могла выбрать меня, ты для меня всегда была бы на первом месте. Ты и сейчас важнее всех. Я.. пойду, Лань Чжань. Произнеся ее имя протяжно, ласково и нежно в конце своей исповеди, и поцеловав ее быстро в щеку, юноша торопливо унёсся с кухни. Хлопнула входная дверь, оставляя Ванцзи одну в квартире. Лань Чжань долгое время не отвечала, и только после того, как Вэй Усянь ушёл, до нее стало немного доходить произошедшее. Она затряслась, побледнела и схватилась за стакан с водой, быстро глотая холодную жидкость, надеясь восстановить душевное равновесие.  Дно стакана ударилось о столешницу, когда она резко поставила его, Ванцзи спрятала лицо в ладонях, все еще слегка красное от кончиков ушей до основания шеи. Место на шее, где ее поцеловал Вэй Ин перед своим уходом-побегом все еще жгло.

--- Лето, август ---

До конца июля и по сей жаркий, августовский день Ванцзи не может перестать отвлекаться на мысли о том поцелуе: Почему Усянь сделал это? Любовь? Ну нет, что за бред. Какая может быть любовь у мальчиков его возраста? Правильно, только физическая! Элементарная похоть у него!! По крайней мере она не ответила на поцелуй. Да и не ожидала она его, поэтому и не смогла заранее предотвратить, успокаивает Ванцзи свою совесть. Книга в ее руках больше не может вернуть к себе внимание и оказывается безжалостно лицом вниз на диване, пока ее хозяйка встает и принимается нервно ходить по комнате. Что ж, тогда Ванцзи придется объяснить пасынку, что хотя Усянь, несомненно, очень хорошо целуется... Ванцзи останавливается на миг, обдумывая последние слова - действительно ли ей следует говорить их? Хм-м. Да, наверное, будет не вредно, потешить самолюбие юноши, подростки в этом возрасте наиболее ранимые морально, начнет вдруг чрезмерно переживать о своей привлекательности, выискивать несуществующие недостатки. Так что, она скажет ему, что он очень привлекательный юноша, и целуется очень хорошо, но Ванцзи его мачеха, и Вэй Ин не может концентрировать на ней свои мысли, только ради того, чтобы куда-то перенести тот избыток чувств, который он вероятно испытывает. Она понимает, новый ребенок у мамы, другая семья у отца, близкое окончание школы. - все это большой стресс. И потеря своего привычного и безопасного пространства, может заставить человека делать странные вещи, вещи, которые он никогда не захотел бы делать при иных обстоятельствах. А еще все теперь все смотрят на Усяня с большими ожиданиями, называют взрослым, старшим, и требуют немедленно сделать выбор, который решит всю его дальнейшую судьбу, когда он даже ясно не знает, кем хочет стать. Ин, вероятно, ужасно напуган всей этой огромной ответственностью. Все это давление.... ужас, он, наверное, чувствует себя потерянным. И ни у кого из кровной семьи нет времени, чтобы сесть с ним, утешить и поддержать. Уверовав, что нашла то самое, Ванцзи додумывает эту удобную и весь правдоподобную идею дальше. Давление семьи может быть ошеломляющим. Пугающим тоже. С одной стороны, мама ждет от него, что Усянь будет вести себя определенным образом и выберет тот путь будущего, который она считает хорошим для него, с другой стороны, папа имеет свои мысли на этот счет, которые противоречат Саньжэнь. Третья сторона, бабуля, не уступает двум родителям и тоже хочет принять участие в том, как, где , с кем и когда Вэй Ину быть. Учителя в школе, наверняка, тоже имеют свое мнение и раздают советы, что Вэй Ину лучше. Но он, вероятно, не хотел ничего из этого. Либо не знает, чего хочет. Под всей хладнокровной уверенностью и дерзким отношением, демонстрируемым Усянем, скрывается напуганный шестнадцатилетний мальчик, сбитый с толку и ошеломлённый всеми вариантами, которые выпадали перед ним. А еще эта девушка, Мяньмянь вроде, кажется она нравится Усяню. Но то ли это невзаимное, то ли пасынок просто трусит признаться ей, но и в этой области у юноши похоже не все гладко. И, вообще, Усянь, очевидно, не проворачивал какой-то трюк, пытаясь подставить ее и выставить аморальной совратительницей несовершеннолетних пасынков, потому что он явно никому не рассказал о поцелуе. Чанцзэ и Саньжэнь вели себя с ней как обычно: как будто она ребенок. Составив в голове огромный список оправданий для пасынка, Ванцзи, наконец, немного успокаивается. Надеется, что сегодня она, наконец, сумеет заснуть хотя бы, потому что все это время, это сводило ее с ума просто.

* другой августовский день *

- В детской! Крикнула Лань Чжань, и через пару минут Чанцзэ и Усянь стояли в дверях. - Хэй, привет.   Поздоровался Усянь с милой улыбкой и покачался на ногах. По тому как пасынок старательно не смотрел на нее. Ванцзи видела, как ему, кажется, неловко находиться с ней в одной комнате, да еще и при отце. После того знаменательного поцелуя все стало между ними немного сложным и натянутым, Ванцзи не нравилось это, она начала привыкать к милому пасынку рядом постоянно и ужасно хотелось все исправить, вернуться к прежней лёгкости. Может, ей стоит поговорить с ним и убедиться, чтобы он точно знал - она не сердится на него, они могу забыть о том случае. - Кто-то был занят. Похвальным тоном сказал Чанцзэ, обращаясь к свежеокрашенной в комнате. - Разве Цансэ не кричала об убийстве, если цвет стен будет каким-либо, кроме розового? Снова поменяла мнение? Посмотрев на ярко-жёлтую стену, которую только что закончила красить, Ванцзи лишь поморщилась и согласно качнула головой. Все трое старались не обсуждать дизайн будущей комнаты Лили, если есть даже маленький шанс, что ее чрезвычайно эмоциональная мамочка где-то поблизости. Никто не мог бы легко справиться с тем количеством слез, которое могла пролить одна беременная Цансэ из-за какой-то мелочи.    - Наконец решила, точно хочет цвет солнца.  Пожала устало плечом Ванцзи, ладонью пытаясь подуть на себя. Жарко, и она неприятно вспотела.  Хотелось в душ, чаю и сладостей Сиченя. - Эм, что это за зверь? Или пчела? Ванцзи и Чанцзэ оба посмотрели туда, где Усянь стоял  перед соседней стеной, он все вертел головой и так и эдак, пытаясь, видимо, понять, что видит.  - Бесполезно. Предупредила Ванцзи обоих мужчин, потому что Чанцзэ тоже завис рядом с сыном, с самым недоуменным выражением на лице, которое Ванцзи у мужа когда-либо видела: еще немного и его брови придется искать в волосах.  - Она хотела рисовать, я старалась успеть приклеить трафарет скотчем, пока она искала кисти, но...  Сейчас вы смотрите в лицо, или что это, моему неуспеху. По ее равнодушному голосу легко можно понять, как сильно она устала. Но затем в голове Лань Чжань загорается идея: - Можешь ли ты помочь? Усянь?  Осторожно спрашивает она, решаясь уже сейчас начать их с пасынком примирение. Еще несколько лет назад прибираясь в комнате маленького Усяня Ванцзи случайно обнаружила его рисунки, красивые, талантливые. Она также знала, что он не бросил и даже усовершенствовал свои навыки, по словам Саньжэнь. - Мама говорила, ты хорошо рисуешь. Саньжэнь сегодня довольна своим рисунком, но, ты знаешь, завтра будет в слезной истерике, будет сердиться, спрашивать, почему я не остановила ее. Пожалуйста, помоги мне. Насколько способна просительно она смотрит в лицо пасынка, стараясь поймать его взгляд и передать все свои эмоции. И кажется это работает, потому что Усянь неохотно улыбается и соглашается, к радости Ванцзи. - Отлично, сынок, начинай скорее и исправь этот кошмар, пока твоя мама не захотела полюбоваться «своим» художеством. И, когда мы поднимались, если я правильно расслышал, твоя мама кажется угрожала приготовиться пирог для нас всех, пойду-ка я на кухню, потороплюсь и тоже спасу нас от ее выпечки. Впервые вижу женщину, которая может быть плохо во всем на кухне. Весело и беззлобно пожаловавшись на экс-супругу, Чанцзэ коротко обнял сына, похлопал Усяня по спине и поцеловал в макушку - Усянь высок, но до отца все же еще не дорос. - Ну п-а-а-п! Стонет Усянь, растягивая слова и краснея, он пытается незаметно посмотреть на мачеху, надеется, что Ванцзи не видела, как его только что как ребенка какого-то целовали в макушку. - Понял, малыш. Не целовать! Не обнимать! Особенно при молодой девушке, даже если девушка всего лишь твоя мачеха. Ты большой мальчик. Ок. Я запомню. Смеясь Чанцзэ мягко толкнул Усяня плечом в плечо, перед тем как двинуться к двери, и Усяню оставалось только тяжело вздохнуть, продолжая становиться только пунцовее. - Когда мы закончим с рисунком, можем ли мы поговорить? О том дне. Я не сержусь, но нам нужно поговорить. Как только Чанцзэ полностью вышел из комнаты и вне пределов слышимости, Ванцзи взволнованно посмотрела на Усяня и сказала. Усянь согласно кивнул. Что ж теперь оставалось только ждать подходящего момента и уединения. Поговорить с Усянем у Ванцзи получается лишь на следующий день, потому что в тот день ее вызывают вне смены на работу еще до того, как Усянь даже начнет рисовать. Разговор проходит в квартире ее и Чанцзэ: теперь, когда Чанцзэ здесь пока не бывает, это самое спокойное и уединённое место, которое она может придумать. Учитывая тему, которую они собираются затронуть, ясно, что им потребуется максимально избежать лишние уши и глаза. - Садись. Зовет она пасынка на кухню. Ванцзи чувствует, как дрожат ее коленки от волнения, пока она стоит у стола с ровной спиной, прижимая кончики своих пальцев в теплому дереву столешницы. Она рада, что подготовилась: на столе стоит стеклянный чайник чая, две чашки и сладкая закуска к ней. Они не начинают разговор сразу, сначала пьют чай. Затем Ванцзи берет на себя инициативу - все-таки, это именно ее было приглашение к беседе, а еще она старше. Ванцзи сначала хвалит все в пасынке, что можно и прилично хвалить: от ума до физических данных. А заканчивает тем, что Вэй Ину следует обратить внимание на кого-нибудь из той стайки девушек, которые его окружают в школе. На девушку ровесницу. Он такой умный и привлекательный парень с прекрасной, очень современной мамой, добрым папой, финансово не обделён и это дает ему возможность выбрать и ухаживать за любой из множества хороших, молодых девушек. Она не подходит ему, романтические отношения между ними категорически невозможны и обществом будут считаться аморальными. Ванцзи не только старше Усяня, но и иначе, более строго и старомодно, смотрит на многие вещи, нежели молодой шестнадцатилетний парень. Нет, она не считает его несерьёзным, но, он должен согласиться, что мальчикам его возраста свойственна некая легкомысленность: им часто кажется, что нравится кто-то, а в действительности не очень сильно или надолго и нравятся. Перед Усянем целый мир открыт, поэтому ему следует стремиться к самому лучшем, а не зацикливаться на ком-то гораздо старше его и не имеющего даже общих интересов с ним. А Ванцзи надеется, что пасынок не будет держать на нее обиды и чувствовать себя отвергнутым, потому что Ванцзи его совсем не отвергает, в романтическом плане, да, у них не может ничего быть, но она хотела бы узнать Усяня больше и продолжить дружить с ним дальше, так как Усянь очень нравится ей, и как личность он вырастет в будущем в какого-то превосходного! Обещает забыть об этом эпизоде и никому не будет рассказывать, он останется только между ними. Разочарован ли Усянь отказом мачехи? Нет! Конечно, нет! Он был бы разочарован, если бы она согласилась, потому что это бы значило, что Усянь и правда ее не знает совсем, что действительно подтвердило бы слова Ванцзи о поверхностных чувствах. С другой стороны, Ин не глупый, он тоже думал об этом, чувства и правда могли быть недолговечными6 сейчас она нравится ему, а через год уже не нравится - их следовало бы проверить. И вот он кивает мачехе, соглашается, где нужно, обещает не делать ничего глупого. И все время пока разговор длиться он то и дело одёргивает себя от созерцания мачехи, как влюбленный щенок. Но каждый чертов раз его глаза медленно перемешались с лица Лань Ванцзи на ее шею: на губы смотреть нельзя, слишком очевидно, на грудь тоже, хотя бы потому, что грудь мачехи полностью скрыта. Остались только шея, руки и лодыжки. И какая это была шея, ох.... Белая и тонкая, Усянь делал глоток из чашки каждый раз, когда чувствовал сухость в горле, глядя на эту шейку. Полный мочевой о чем-то да говорит, не так ли? Как уже упоминалось, к огромному разочарованию Усяня, его взгляд не мог не опуститься ниже, но, увы, ключица, которая, как он представлял, должна быть очень нежной, была закрыта рубашкой. Горит в аду человек придумавший рубашки с таким высоким горлом. В какой-то момент он поймал себя даже на пугающей своей агрессивностью мысли: Хочу сорвать с нее одежду... Потом на белоснежной шее, на нежной ключице оставить следы. Ее кожа такая белая, отпечаток должен быть очень красивым. Глаза Усяня медленно потемнели. Зрачки расширились небось как у кота из Шрека. Остаток «милой» беседы Усяню пришлось отсидеть с мучительным стояком и все время опущенными вниз глазами, как стыдливая скромница на смотринах, пока пытка не закончилась и он не смог сбежать с свою спальню и хорошенько подрочить там на мачеху. Ванцзи же в после окончания разговора с пасынком, пишет Чанцзэ - им тоже следует уже поговорить. Результатом беседы Ванцзи и Чанцзэ становится их примирение и возобновление совместной жизни.

* другой день *

Ванцзи любила ходить по магазинам, необязательно покапать что-то, но сам факт прогулки по торговому центру действовал на нее расслабляюще. Но сейчас она почти ненавидела это! Саньжэнь будто сошла с ума, чем было срок ее родов. Ей все время казалось, что чего-то не хватает, что-то нужно докупить, у чего-то цвет неправильный и нужно заменить. И длилась эта пытка уже несколько часов. Лань Чжань не знала, что беременные на девятом месяце женщины могут так быстро ходить и так долго находиться на ногах. Как же обещаемая всюду в интернете отёчность ног, боли везде и постоянно мочеиспускание? Хотя последнее было в избытке, вспоминает Ванцзи, как половину времени из потерянного в магазинах, она провела возле туалета, держа в руках пакеты со всеми покупками сумасшедшей будущей мамочки. Она даже пожалела, что отказалась от помощи Усяня, а ведь он смотрел на нее предостерегающе, моргал даже, губами беззвучно двигал, пытался предупредить видимо, наверняка, сам не один раз становился жертвой маминых вспышек к шоппингу. В очередной раз изображая вешалку возле туалета, Ванцзи, у которой руки тонкие, и болели от веса купленного, даже вытащила уже кое-как свой телефон и почти даже набрала кричащее SOS к пасынку - как же приятно, что их отношения вернулись к легким и теплым. Которое Лань Чжань не пришлось отсылать, потому что Цансэ, наконе-е-ец, решила, что она устала, хочет домой и заказать еду на вынос. Ванцзи просто хотела спать и массаж рук, а еще плеч, спины и ног.

--- Осень , сентябрь --

- Учитель Цзин сказал, что я, дьявольски, талантлива и могу выбрать любую профессию. Я должна встретиться с ним на следующей неделе, чтобы обсудить это подробнее. Например, хочу ли изучать биологию глубже, чтобы стать однажды врачом или каким-нибудь лаборантом.  Разве не будет блестяще, стать известной, благодаря созданию какого-нибудь чудодейственного  лекарства? И работа врача, она хорошо оплачивается, не так ли? - Угу. Блестяще. Усянь сморщил нос, когда Ло Циньян довольно метко метнула в его голову сладкой ириской. - Сучка злая,  - проворчал он, максимально трепетно  снимая  липкую конфету с волос. - Я бы убил тебя, если эта дрянь испортила мне волосы. - Я знаю, что  у меня недостаточно хорошая база для сдачи экзамена на высший балл.. Продолжила она, как ни в чем не бывало, и закрутилась на компьютерном стуле Усяня. - Но Цзин Гуаньшань намекнул, что у него могут быть или не могут быть там некоторые связи... Думаешь он хочет денег или моего юного, красивого и невинного тела? Она манерно хлопает ресница, подтягивая тонкую юбочку до бедер, выставляя на обозрение свои голые и привлекательные колени, изображая при этом страх анимешных насилуемых героинь. - О, давай, ты можешь играть лучше. Рядом появляется Цзисюань, сдёргивает с коленей сестры все сладости и успевает отпрыгнуть подальше, прежде чем она опомнится и ударит его. - И расстегни рубашку хотя бы еще на одну пуговицу, а-то сиськи-то не полностью еще видны. Ну, а распахнутые настежь ноги , что даже я в другом конце дома трусы твои красные вижу, как маяк, это правильно. Очень по-современному, умница! Злобно ухмыляясь издевается Цзысюань и демонстративно откусывает голову мармеладному червяку.   - Пошел на хуй!! Мяньмянь показывает брату средний палец, на который тот не переставая жевать безразлично пожимает плечами. Зато Мяньмянь рычит рассерженной тигрицей, вскакивает и вылетает из комнаты, резко по пути поправляя на себе одежду. - Тебе достанется от нее. Предупреждает Усянь смеясь, с сочувствием глядя на болезненно поморщившегося приятеля, похоже, он и сам знал, что получить месть позже. Вэй Ин не понимает, зачем Цзисюань тогда вообще сказал то, что сказал, если не хотел стать объектом злобы своей сестры, но он легко выбрасывает из головы их странные поступки и не менее странные битвы взглядами, которые часто в последнее время случаются между родственниками: их личные проблемы не его дело. А по поводу шутки Цзисюаня, она может и злая, но доли правды в ней явно имелась: Усянь не скромник и не ханжа, но даже ему порой неуютно от того, насколько комфортно с ним себя чувствует Мяньмянь. И чтобы было понятно: она может ходить при нем в одном белье и иной раз оно скорее открывает больше, чем прячет; может сесть внезапно ему на колени и предложить поцеловаться ради обучения; а на день влюблённых, вообще, предложила заняться сексом, а оправдание у нее было совсем нелепым - просто чтобы тоже что-то отпраздновать, конечно, ну и что, что не влюблённые, Усянь, что за скучные вопросы ты задаёшь, заразился старомодностью от своей деревянной мачехи?!   И вот такие эпизодические агрессивные выпады тоже странные.. Едва ли не регулярно в этом году заставляли Усяня не понимать, что с подругой творится. Предложение поговорить открыто ее тоже бесили, как чертей святая вода. А зато напор ее с каждым месяцем становился только больше, и пугал Усяня до чёртиков. Да, он молодой и возбуждённый парень, но он пока не готов к сексу, да и агрессивно-сексуальные нападки Мяньмянь, ну реально не располагали отпустить себя, а в некоторые моменты, выглядели нездоровыми. Особенно в дни, когда она смотрела на него, как на кусок дешёвого мяса для изнасилования. Никак не мог в толк взять, почему она считала, что ему ничего не стоит вытащить свой пенис и засунуть его ей в пизду? После этого, она мужчин еще и называет сексистами? Ха! Он не кричал на весь город - "ПРЕКРАТИ! ПОЖАЛУЙСТА! Домогаться меня!" - только потому, что не хотел ее обидеть. Но, блин, терпение на исходе, видит бог, потому что нет ничего хорошо в том, что Мяньмянь совсем не считала, что у него может и должно быть, гребанное, личное пространство!! Может именно желание остановить ее посягательства на его невинность и толкнули Усяня проболтаться о поцелуе с мачехой. А может, он просто реально не был больше способен держать все в себе, Усянь не уверен. Но он рассказал Мяньмянь о нем, когда она вернулась в комнату, после того как ее злобный кризис на брата закончился, а одежда имела приличный вид. Цзисюань из комнаты давно стратегически отступил. Так вот его разум и тело сражались друг с другом. Темная часть была в восторге от поцелуя, белая же, хотела забыть о нем. А Усянь даже спустя столько времени, так и не мог определиться, на какую сторону метафорического ринга хочет действительно встать: за чёрных он или белых? Честно говоря, у обоих сторон были весьма убедительные аргументы! Он так сильно нервничал, что не мог сидеть на одном месте, пока говорил, что истоптал ковёр в комнате своими шагами вперед-назад, Мяньмянь даже покричала на него немного за это. Мяньмянь сидела на своей кровати, наблюдая, как «любимчик всех и вся, великолепный Вэй Усянь» гибнет от какого-то мелкого и жалкого поцелуйчика. Стоило ли вообще тратить слюну, чтобы рассказать о такой фигне?! На самом деле, довольно тревожно было видеть в таком одержимом состоянии кого-то, кем ты, блин, одержима сама: насмешка вселенной, не иначе. Мяньмянь даже не знала, что Усянь может быть настолько эмоциональным, он скрывал это от нее раньше, или, что более вероятно, она не вызывала у него сильных эмоций. Но самое смешное, что она все равно готова продолжать слепо любить его. Что он там рассказывает? Поцелуй был недолгим? И не очень приятным? Тогда чего же ты по стенам ходишь? Не потому ли, что «недолгий»? Сердито смеётся про себя Мяньмянь, внешне выглядя спокойной и лишь слегка заинтересованной историей. За последнее она себя сильно хвалит. Умная девочка. Сейчас не время, но в будущем будет у нее все права и ревновать, и требовать. С другой стороны, было что-то забавное в том, чтобы видеть уверенного в себе Усяня таким... Растерянным? Пнутым? Вздохнув, а ещё и устав слушать о поцелуях с Лань Ванцзи по третьему кругу, девушка решает вмешаться и «помочь» своему будущему парню. - Знаешь, думаю она смотрит на тебя с высока, считая тебя неопытным юнцом. Ты мог бы еще раз поцеловать ее. После некоторой тренировки на ком-то другом естественно. Если ты поцелуешь ее так, что дух захватит и ноги задрожат, она конечно же грохнется в счастливый обморок прямо тебе на коленки. Мяньмянь сознательно толкала Усяня к активным действиям в отношении Лань Ванцзи, рассчитав, что чтобы в итоге не вышло, карты лягут с выгодой для нее: 1. Наигравшись, Усянь оставит позади свою навязчивую идею о мачехе. И тут Мяньмянь выйдет на сцену и возьмет все в свои руки. 2.Действия Ина заставят Лань Ванцзи только хуже отнестись с Усяню и дистанцироваться. Снова хорошо для Мяньмянь. 3.Крепость Ванцзи падет и она ответит Усяню взаимностью, но тогда Мяньмянь сделает так, чтобы их «случайно» застукали. Будет скандал , и совратительнице несовершеннолетних Ванцзи, придётся самоустраниться. И снова все на руку Мяньмянь. - Я думаю, это самый мудрый совет, который ты когда-либо мне давала! С восторженной лыбой Усянь повернулся к подруге, даже перестал беспокойно ходить взад-перед. И на кровать рядом с Мяньмянь, невинная и слепая овечка = Усянь, чуть не летя упал, чтобы поторопиться и немедленно начать тренировку обещанную. Уж в чем в чем, а в опытности Мяньмянь в поцелуях, Усянь и на крохотное мгновение не сомневался. Но не все планы возможно осуществить в краткосрочной перспективе, какие-то должны вариться месяцами, может, годами. Остаток сентября идет своим чередом для всех и семья Вэй-Вэй, и Вэй-Лань, мало общаются. О поцелуях с мачехой Вэй Усяню приходится забыть на неопределённое время, потому что много учебы: последний год в школе все-таки. У Ванцзи тоже «тарелка полная». Она почти не бывает дома теперь, когда у нее работа, это не на пары ходить и освободиться после обеда, а выматывающая необходимость постоянно находиться на рабочем месте с утра до вечера пять дней в неделю, а выходные у нее проходят либо со своей семьей (Сичень, дядя, Цин, племянница), либо с его Цансе и малышкой Лили. Да, Цансе родила маленькую, тихую девочку, у нее серо-синие глаза и темные волосы, и она пахнет сладко ванильным молоком. Каждый раз держа в руках новорожденного Ванцзи снова убеждается, что ей действительно нравятся дети, и не может не думать, как сильно ей тоже хотелось бы общего ребёнка с Чанцзэ: у них бы получились красивые дети. И Цин так говорила как-то. Чанцзэ мечется между работой и Саньжэнь с Лили. Усянь большой и уже ни так сильно нуждается в нем. Ванцзи, к огромному его облегчению, с тех пор, как вышла на работу, перестала тоже смотреть на него глазами, которые заставляли Чанцзэ постоянно чувствовать свою вину о раздаваемых, но не сдержанных обещаний. А Саньжэнь и Лили не ждали от него ничего. Они жили в каком-то своем мирке мамы и дочери. Поэтому, оказываясь рядом с ними и самому Чанцзэ тоже становилось легко на душе, да и Лили такой милый ребенок. Его все время тянуло именно в этот конкретный дом как волшебством, следовательно, свое свободное время в обед, или любое другое, которое он мог получить, Чанцзэ старался проводить с ними. Этим девочкам всегда требовалась помощь: привезти продукты, поиграть полчаса с Лили, чтобы у Саньжэнь была возможность спокойно поесть, либо помыться; отвезти Саньжэнь и Лили куда-либо, если это было нужно... Неловко было лишь раз, когда в выходной, который не должен был таковым у него быть, просто случайно совпало, и он естественно поехал к бывшему дому, планируя провести свободные часы с Лили и Саньжэнь, но в середине их завтрака, внезапно, пришла Ванцзи. И он, как жалкий трус, вместо того, чтобы спокойно объяснить все, испугавшись, что его присутствие на этой кухне сегодня может вызвать неправильные вопросы и ссору, малодушно сбежал через окно бывшей жены , пока его нынешняя жена стучала во входную дверь. Саньжэнь никогда не забудет и будет всю жизнь смеясь, припоминать ему этот случай, он мог руку дать на отсечение, но Чанцзэ был готов терпеть ее смех, лишь бы не быть втянутым в ссору, в которой он мог обидеть важного ему человека.

-- Осень, октябрь --

Последняя суббота месяца. Ванцзи с многоразовыми сумками в руках привычно ходила по фермерскому рынку, неторопливо делая свои покупки. Солнце светит, осенений ветерок ощущается на ее коже теплым, ласковым поглаживанием. Это хороший день. По крайней мере, до того момента, пока она увидит картину из-за которой ее сердце сжимается от боли. Сначала она не верит своим глазам, потому что мужчина, который так уютно выглядит стоящим рядом с Саньжэнь, только сегодня утром едва рассвет выскочил из постели Ванцзи, сославшись на срочное и чрезвычайно важное дело, не может быть Чанцзи. Правда ведь? Но пара переходит к другому ларьку, становясь на шаг ближе к Ванцзи. Склоняя головы вместе, они над чем-то смеются, рассматривая товары. И, да, глаза не соврали -это ее Чанцзэ. Ванцзи давно не видела его таким расслабленным, и не помнила, когда ее муж в последний раз так улыбался. Занимаясь зачем-то истинно неадекватным, моральным мазохизмом Ванцзи, прячется и.. что вы думаете? Верно! Идиотскими глазами, смотрит за идиллией, которая разыгрывается между ее мужем и подругой. Подругой ли? Чанцзэ держит Цансэ за руку так естественно и непринуждённо, словно всегда делал это. А Саньжэнь оживлённо болтая о чем-то, мягко отмахивается от Чанцзэ, как от надоедливого, но очень любимого домашнего питомца, свободной рукой она экспрессивно жестикулирует и все время улыбается. А Лань Чжань не может вспомнить, сколько раз Чанцзэ держал ее за руку на людях. Муж Ванцзи не выглядит хоть сколько-нибудь разочарованным тем, что его оттолкнули, Ванцзи понимает это по сохранившейся на его модно-небритом лице широкой, нежной улыбке обращённой на Цансэ. Снова Саньжэнь что-то говорит, Чанцзэ смеётся, и видно, что эти слова... эта шутка? - она доставила ему истинное удовольствие: он смеётся, не наигранно, не из вежливости, а потому, что ему действительно смешно. Не переставая веселиться, Чанцзэ наклоняется и говорит что-то Цансэ на ухо, от чего женщина начинает стремительно и заметно краснеть. Закусив губу, Цансэ оглядывается вокруг, видимо, желая убедиться, что их не услышали другие люди, затем поворачивается, чтобы что-то сказать Чанцзэ, который невинно пожимает плечами, даря ей дразнящую улыбочку, перед тем как его телефон в кармане привлекает его внимание на себя. Чанцзэ совсем не выглядит опаздывающим куда-либо. Он идет рядом с бывшей женой лениво проверяя свой телефон, комментируя коротко какие-то ее реплики. Он ни разу еще не выпустил руку Саньжэнь из своей... Он выглядит счастливым. Оба они. На секунду Лань Чжань ненавидит, что когда-то показала Саньжэнь этот рынок. Она не отворачивается, и не подходит к паре, чтобы немедленно расставить точки. Здесь слишком людно, а видеть видео в интернете с ними тремя в главных ролях в устроенной ею в общественном месте неловкой стычке, последнее, что Ванцзи хотела бы, чтобы увидели ее дядя и брат. Позорное, унизительное зрелище. Поэтому она, наконец, заставляет себя двигаться и направляется в противоположном направлении, прежде чем ее смогут заметить. Увиденное сегодня причинило ей боль, но она рада, что увидела их. С другой стороны, утешила себя девушка, она могла видеть ни то, что есть на самом деле. Все ее обвинения и подозрения, если подумать, основаны только на одном эпизоде, где два старых друга, знакомых друг с другом более тридцати лет , ходят рядом по рынку. За руку держал, чтобы не потеряться, людей-то вокруг много. И, может быть, работа его была поблизости, они могли встретиться случайно. Это все не преступление. Действительно. Все могло быть совершенно безобидно и невинно, но Ванцзи из-за своей ревности и одиночества накрутила, напридумывала сверху и клевещет в душе на них сейчас. Если бы вместо умышленной слепоты Ванцзи, в этот момент, вытащила свою смелость и выяснила прямо, к кому истинно лежит сердце Чанцзэ, она, наверное, могла бы избавить себя от многих будущих травм, только она не может предвидеть будущего, поэтому о том, как ее жизнь закрутится скоро даже не догадывается.

--- Осень, ноябрь ---

День теплый, поэтому они с Вэнь Чао выбрали столик снаружи для своего обеденного перерыва. - Так, ты уже знаешь, от кого цветы? Ванцзи чувствовала пытливые карие глаза Чао на себе, поэтому подняла взгляд от экрана электронного планшета на коллегу и пожала плечами. Нет, она не знала, кто и почему вот уже три сезона посылает ей букет цветов раз в три месяца. Весной она еще думала, что это Чанцзэ из-за той их ссоры, но потом они с мужем помирились, а цветы продолжили приходить, и Чанцзэ, судя по ее тонким расспросам, не только не знал о букетах, но и первый ей не слал. Вэнь Чао пришел работать в музыкальную школу в сентябре, через пару месяцев после нее, переехал откуда-то, чтобы начать жизнь заново в этом городе – его слова. Высокий, стильный, жгучий брюнет, со смуглой кожей, тренированным телом и такой бородой, которой позавидовали бы викинги, он уверенно вошел в кабинет директора музыкальной школы, Юй Цзыюань, мгновенно получив работу, которую неудачно пытались заполучить для себя двадцать два других кандидата. Все кандидаты - студенты ее колледжа, всех Ванцзи жаль, кроме Мэн Яо. Но насколько бы красными не были их дипломы, Чао, вероятно, был гораздо лучше. Юй Цзыюань - женщина с невероятной силой духа, волевая, характер жесткий, утомляемость нулевая, карьерный рост ошеломляет; смысл жизни этой дамы - преодолевать трудности. Рядом с ней ни один мужчина или женщина не могли чувствовать себя главными. Но Чао каким-то неведомым, фантастическим образом все же сумел произвести впечатление, и убедил ее, что он именно тот, кто должен получить свободное в коллективе место. И чтобы не говорили другие, Чао получил место не красивым лицом или великолепными манерами, которыми он обладал. И не деньгами, потому что вдобавок ко всему прочему ублюдок, конечно, оказался богатым тоже. Ванцзи была уверена, Чао получил работу, так как прекрасно образован. Во-первых, последнее Ванцзи выяснила лично, когда они начали разговаривать. Во-вторых, Цзыюань никогда не будет держать в школе бесполезного человека. - Ладно. Ладно, покажи, на что ты там смотришь, пока планшет не загорелся под этим твоим взглядом. Рассмеялся Чао, протягивая руку , в которую Лань Чжань слишком охотно вложила свой электронный гаджет. - Топ 26 достопримечательностей в Зальцбурге? Чао и она оба работали в отделении струнных инструментов, часто встречались на работе: собрания, дежурства, организация совместных выступлений для учеников и многое другое. И все же их дружба не была мгновенной, потребовалось два месяца, чтобы Ванцзи узнала и начала доверять молодому коллеге-мужчине. Ванцзи собиралась ответить, когда к ним неожиданно подошла официантка. - За счет заведения. С застенчивой улыбкой девушка привлекла внимание Чао, поставив перед ним красное пирожное и записку, прежде чем сбежала. Не было преувеличением сказать, что Вэнь Чао являл собой образец того стильного, образованного, чистоплотного и горячего гетеросексуала, который мужественен, но не неотесанно груб, а еще он и выслушает, и спасет, и сексом наверняка занимается как бог. Некий герой-мужчина из книги в красивой твердой обложке. Он был идеален. Ясно, что с такой внешностью, золотым кошельком и джентльменскими манерами, он привлекал внимание буквально всех, где бы ни появился. Преподаватели, родители, официантки или студентки – все попадали под его очарование. Лань Чжань выразительно взглянула на розовую салфетку возле тарелки. Оба знали, что обнаружат там, но иногда записки были действительно... творческими? Что-то смелое или забавное, было весело то, как Чао краснел, читая их. Да, вот как сейчас:

«XXX-XXX-XXXX, Мне кажется, что ты любишь красный цвет, у меня есть красное платье.

Могу я надеть его для тебя?»

- Замолчи. Нежно фыркнул Вэнь Чао, снова складывая салфетку и пряча текст. – Я не буду ей звонить. Боже... Застонав, он смущённо спрятал лицо в ладонях. - Тогда тебе совсем не повезло выглядеть тем типом мужчин, которые готовы легко упасть в чью-то кровать, не так ли? Сверкнула зубами Лань Чжань, уворачиваясь от брошенной Чао в нее скомканной салфетки. Не той, что оставила официантка, а чистой. – Кстати, почему ты отказываешь им? Ты сказал, что в разводе два года, разве ты не думал о том, чтобы вновь начать встречаться? - Я.. я не готов. Признался Чао неохотно, бросая виновато-смущенные взгляды туда, куда ушла девушка, словно она могла вернуться в любую минуту, требуя немедленного ответа на ее предложение. - Имею в виду, я не хочу разовых ночевок, несмотря на то, как я выгляжу, я не такой парень, я романтик, но сейчас я не готов и к серьезным отношениям тоже. Хочу просто провести время сам с собой, узнать себя, наверное. Так, стоп, мы пришли сюда, чтобы помочь тебе, а не обсуждать мою личную жизнь. Смотри, Моцарта мы исключим сразу, ты не его поклонница, а значит, нет необходимости мучить детей, пытаясь научить их играть на гитаре что-либо из его творчества. Чайковский? Сложно, требуется терпение и кровавая выносливость. Все как ты любишь. Только твои дети и могут справиться с чем-то таким. Немедленно и твердо упреждает он любые возражения Ланя. - Я видел, как ты смотрел на «Времена года» Чайковского. Возьми что-нибудь. Как его звали? Ну, тот твой мальчик, маленький, тихий и вежливый, кажется, Сычжуй, верно? Мне кажется он справится под твоим руководством отлично. Подумай. - Я так устала. Уже несколько недель Цзыюань каждый день стучит в двери моего класса, требуя то списки учеников готовых к зачету, то рабочий план на предстоящий год, то отчеты о проделанной работе за прошлый месяц, и еще миллион разных вещей. Фуф! Мне кажется, моя голова взорвется в какой-то момент между репетициями этюдов со своими учениками и всей этой бумажной работой. Лань Чжань обиженно надула щеки и выдохнула, встречаясь с невероятно темными глазами Чао, и ох, этим ресницам могли позавидовать женщины. – Как ты справляешься? Цзыюань не может требовать с тебя меньше, эта женщина настоящий дракон. И ее золото: призовые места, которые зарабатывают ученики ее школы на музыкальных конкурсах. - Мадам Юй, женщина с яйцами больше и крепче, чем у любого знакомого мне мужчины. Легко засмеялся Чао. Он поднял руку, показывая персоналу, что они готовы сделать заказ. Ванцзи заметила, что к столу идет молодой парень в зеленом фартуке вокруг пояса, девушки с запиской не было нигде видно. – Я так же выжат. Каждое утро говорю себе, что осталось потерпеть еще шесть месяцев. На все лето уеду к любимой бабушке, и буду притворяться маленьким, буду бесстыдно избалованным и ленивым мальчишкой. Хотя прогулки по улочкам старого города, звучат хорошо. Задумчиво потер подбородок Чао, глядя на экран работающего планшета. - Слышал в Зальцбурге красивая архитектура. Может, свожу бабулю погулять туда. Крепость на горе, монастыри, кафедральный собор, дворцы, сады. И, кажется, это там ежегодно проходит фестиваль классической музыки. Или это был театральный фестиваль? Они остановили разговор, пока официант расставлял их заказ на столе. - Не хочу смотреть на фонтаны и площади. Пожаловалась Ванцзи, кончиками пальцев потирая край своей чашки. Грубая, безликая и практичная керамика. Ванцзи подумала о любимом тонкостенном фарфоровом чайном наборе на своей кухне: подарок дяди на ее свадьбу. Если бы Чанцзэ хоть раз согласился поехать куда-нибудь вдвоем, куда угодно, Лань Чжань и на фонтаны бы была рада смотреть. Даже медовый отпуск сначала отложили из-за Вэй Ина, а потом... просто не случилось, и все как бы забыли!? – Все остальное звучит неплохо. Желая поскорее увести свои мысли от сомнений и жалости к себе, голосом полным мнимого энтузиазма, произнесла Ванцзи. - Театр марионеток? Весело фыркнув, Чао повернул планшет, показывая фотографии. – Или зоопарк? Написано, что у них животные находятся в среде максимально близкой к реальной. Заметив, что сумел хоть немного отвлечь Лань Чжань от темных мыслей, в которые та ушла, Вэнь Чао радостно продолжил несерьёзно изучать предложения туристам в Зальцбурге. Конечно, Чао было любопытно, собиралась ли Ванцзи в отпуск с мужем в Зальцбург. Несмотря на то, что они стали коллегами не так давно, он все же слышал кое-что там и тут о браке Лань Ванцзи. Некие разговоры шепотком у кулера. И если все на самом деле так, как говорят, он не хотел ковырять в том, что, кажется, является, конечно, не самым худшим браком на земле, многим изменяют их мужья, но все же счастливого мало. Он не мог не вспомнить о том, сколько ему самому причинило боли известие об измене теперь уже бывшей жены. - Что насчет взрослых развлечений? Глядя на копошение птиц в гнезде на дереве рядом с их местом, спросила Ванцзи. Она звучала разочарованно, и немного капризно, но ничего не могла с этим поделать, хотя и старалась. И дело было не только в работе. Уже давно что-то было неправильно и в дома, и никак не желало исправляться, сколько не прикладывай усилий.Чанцзэ вел себя все страннее. Вэй Ин вел себя странно тоже. И Санжэнь вела себя необычайно таинственно. Усталость - причина меланхолии, сказала она себе. Как только она получит возможность спать хотя бы восемь часов, вместо четырех сейчас, все встанет на места, и ее настроение в том числе. - Ой? – Широко улыбнулся Чао. - Увы, в Зальцбурге почти нет ночных клубов. Это город культурного отдыха. дорогая. - Подмигнул он, ухмыляясь дерзко. - Мгм, - закрыв глаза, Ванцзи, откинулась на спинку стула, подставляя лицо солнцу. Все эти здания, памятники, фонтаны... Скучно и однообразно. – Привези мне конфеты «Моцарткугель» , если все-таки отвезешь бабулю в город, где жил Моцарт. Хочу попробовать. Там есть что-то такое, чего нет нигде, кроме Зальцбурга? - Нет. Посмеиваясь, Чао вынул из своего кошелька несколько купюр за их обед. – Ешь, пока не остыло. И если ты хочешь сладкое, я привезу вино. Австрийское вино восхитительно, мне говорили, хочу попробовать сам. Кстати, паб. - Что? Не услышав продолжения предложения, спросила Ванцзи. Она открыла глаза, и застала Вэнь Чао за пожатием плечами. – Закончи предложение. Ванцзи нетерпеливо и игриво толкнула ногу Чао своей. Пока Чао пережёвывал откушенный кусок, она открыла собственный кошелек, добавляя к купюрам на столе свои – разделение счета, иначе она чувствовала бы себя неправильно, и было приятно, что Чао не пытался платить за нее. - В пабах должна быть живая музыка, хорошая выпивка и впечатляющая атмосфера. Все-таки Зальцбург и сегодня является крупным пивоваренным центром, следовательно, даже если ты терпеть не можешь пиво, тебе обязательно стоит сходить и попробовать австрийское пиво. А еще не забудь о традиционных блюдах, не знаю, что у них там. Наверное, рыба, ведь в Зальцбурге полно озер. Наверняка есть традиционные супы, салаты, запеканки, жаркое, десерты. Традиционный десерт – нокерльн*(.Nockerln). Суфле из яиц и сливок запекают до золотистой корочки и подают с брусничным соусом. Родина десерта ее Зальцбург, но можно попробовать где угодно в Австрии.. Эта штука тает во рту. Штрудель из яблок и из творога тоже стоит попробовать. Перечислял он, отодвигая свой стул. - А теперь поторопись поднять свою милую задницу с сиденья, если Линцзяо поймает нас за просрочкой обеденного перерыва, будет плохо. Очень-очень громко. Мои уши слишком чувствительны для этого, клянусь, от ее истеричного визга они однажды начнут кровоточить. - Она ненавидит только на тебя. Злорадно сообщила Ванцзи, скривившемуся лицу почти друга. – Нельзя пригласить коллегу на пару свиданий, а затем заявить, что она навязчива и тебе это не подходит. Не все хорошо справляются с отказом, тем более со столь прямолинейным. Они успевают на работу как раз к концу обеденного перерыва, минута в минуту. Ноябрь для Ванцзи проходит лучше сентября. Она все время занята, поэтому нет времени думать о чем-то неприятном. Еще у нее появились друзья на работе, да и сама работа с детьми тоже ей очень нравится; Ах, и Вэнь Цин недавно родила мальчика, назвали Цзиньи. Так что Лань Чжань не грустит, не тоскует, не накручивает, не ревнует, последнее, она намерено тренирует в себе: не проверять телефон Чанцзэ, не требовать докладывать о каждом шаге, помнить, что он мужчина взрослый, он ее муж, а не ребёнок, и он имеет полное право проводить своё время со своим другом, даже если она его бывшая жена. С Саньжэнь у Ванзци отношения правда стали немного прохладнее, но то ли Цансэ, занятая с утра до ночи новорожденным малышом просто не замечает, что Ванцзи резко меньше ходит к ней, то ли ей безразлично. Но и об этом Ванцзи старается не думать и не предполагать, чтобы не вкладывать свои мысли, созданные её личной неуверенностью в своей нужности, в чужие действия. Остаётся Вэй Усянь. С Вэй Усянем как раз все отлично. Он всегда на расстоянии одного звонка или смс, всегда рад быть рядом, всегда тактильный и добрый. Помогает ей с уборкой по дому, когда может. Время от времени, появляется у её работы, чтобы прогуляться с ней до дома вместе. Показал ей множество увлекательных, и не особенно, фильмов и сериалов. Старается часто смешить её. Можно сказать, на работе от ненужных мыслей отвлекает работа, а вне рабочего времени, эту миссию на себя полностью взял пасынок. Вот и сейчас, Усянь помогал (мешал) ей готовить ужин для них двоих. - Знаешь, этот поиск сахара, похоже на поиск иголки в стоге сена. Бурчит Усянь, переставляя местами любые банки на верхней полке шкафа, попавшиеся ему в руки. - Значит, тебе всего-то нужно совершить чудо и найти «невидимый» сахар. Не глядя на пасынка, улыбается Ванцзи, расставляя на маленьком семейном столике полные горячего тарелки и приборы столовые. - Похоже, он прячется от меня, заставляя выглядеть меня полным болваном перед красивой девушкой. Помоги мне, Лань Чжань, вместо того, чтобы смеяться над несчастным слепым ребёнком! Скулит-жалуется Вэй Ин сильнее. - Шутник, да? Ванцзи сжалилась, толкнула высокого «ребёнка» в бок локтем и почти сразу нашла, вытащила и только развернулась, чтобы передать Усяню его сахар, как сразу столкнулась с крепким мальчишеским телом. Она испуганно вскрикнула, не ожидав, что кто-то стоит у нее за спиной так близко. Ситуация стала только двусмысленнее, после того, когда обеспокоенный ее визгом - «Ах!» - Усянь наклонился и оттого, как близко он стоял, их щеки почти соприкасались. А поверни голову кто-нибудь из них, их губы... могли бы совершить то, что делают герои романтического кино. Которыми они не были, но стоило глазам Ванцзи встретиться с Усяневыми, как по ее телу словно током удар, прошли великановы мурашки. Ее уши перестали слышать какие-либо звуки, полная тишина, что даже вдох-выдох кажется очень громким и Лань Чжань неосознанно затаила дыхание , пытаясь слиться с этой тишиной, когда рука пасынка медленно поднялась к ее лицу. Лань Ванцзи хотел бы попятиться, но ее телу было некуда двигаться: позади шкафы, справа и слева руки Усяня, а спереди его жилистое тело. Интересно то, что она не чувствовала себя напуганной, загнанной в угол, как когда нечто подобное случилось между ними впервые в июне. Или это был июль? Сейчас Ванцзи никто не держал насильно. Она сама просто не могла вспомнить, как управлять своим тоскующим по теплу человеческому, по нежности, телом. Она замерла, молчаливая и почти не моргая, захваченная в плен и лишённая какой-либо воли громкими, мятежными серыми глазами. Просто так. Ты общаешься с человеком, начинаешь чувствовать к нему доверие, из бесед узнаешь его мысли и забываешь про его возраст, а потом случается такая ситуация и ты не сразу можешь вспомнить, почему тебе нужно его оттолкнуть. И почему опасно и неправильно позволять случаться между вами подобным моментам. Помимо Чанцзэ, конечно. Но ничего ужасного не случается. Усянь не целует ее снова. Он только осторожно перехватывает прядку ее волос, упавших ей на глаза и немного потерев ее между своими пальцами, приглаживает их ей за ушко. Кончиками своих пальцев едва касаясь края ушной раковины. - Еда остывает! Усянь первым, и внезапно очень, делает шаг назад, на пятках разворачиваясь и топая к столу. - Давай, Лань Чжа-ань, просто садись есть. Как ни в чем не бывало тянет он весёлым тоном. Видя, что девушка продолжает ошеломленно смотреть на свои руки, мягко берет за запястье и тянет неподвижную мачеху за собой. Оказавшись у стола с ней, по-джентельменски выдвигает для нее стул и помогает удобно сесть. Вэй Ин ест очень довольный, дразнить скромную птичку -мачеху, оказалось очень круто, ему понравилось. Стоит чаще повторять. Видеть ее краснеющей от комплиментов и простенького флирта, доставляет ему гораздо больше удовольствия, чем видеть ее краснеющей от гнева. Если бы он все еще был старым собой, он бы с собой, вероятно, не согласился. Да, старый Усянь был тем еще мелким пиздюком! Хихикает про себя он. И его невероятно радостное душевное состояние полностью отражается на его лице в виде широкой улыбки. Жизнь для Вэй Ина проста и прекрасна!

--- Зима, декабрь ---

- Сегодня тебе будет, чем заняться, маленькая сирена. Ласково щиплет пухлую ножу дочери Саньжэнь, передавая Чанцзэ теплую детскую бутылку с молоком. - Это поднимет ей настроение. - Сообщает она бывшему мужу, шутливо. - Ага. Смеется Чанцзэ, радостно глядя то на Цансэ, то на Лили в своих руках, которая с крокодильим энтузиазмом набрасывается на еду, едва не выдирая бутылочку из его рук своими крохотными. - Жадная маленькая девочка. Ласково зовёт он. - Знаешь, когда наступит сентябрь, нам следует устроить ей большую вечеринку. Саньжэнь тихо смеётся, закатывая глаза и мягко щекочет пятку малышки. Лили в ответ хмурится и издаёт недовольный мявк. - Все, все, мама, не отвлекай Лили от еды, мы не дадим тебе ни капли молока, все для Лили, верно малышка? Цансэ нежно фыркает, дразняще выгибая бровь на бывшего мужа. Чанцзэ отвечает ей своей милой, смущённой улыбкой, прежде чем вернуть все внимание к ребёнку. Саньжэнь улыбается, наблюдая за тем, с какой великой осторожностью и трепетом Чанцзэ держит их девочку, пока помогает Лили наклонить ее бутылочку, чтобы она могла всосать все молоко себе в жадный животик. - Никаких больших вечеринок пару лет даже на день рождения. Ближайшие пару лет я планирую очень плохо выглядеть и все время мечтать поспать. Шутит Саньжэнь, собирая посуду, оставшуюся на столе после их завтрака и складывая ее в раковину, чтобы вымыть позже. - Боже, она родила всего, сколько, три месяца назад? А я уже чувствуя себя так, словно год не спала. - И все равно она самый лучший ребёнок на свете, не так ли, Лили? Ты лучшая девочка во всем мире, даже?! - Воркует Чанцзэ, вызывая у Цансэ еще один «приступ» забавно-раздраженного закатывания глаз.