Первая любовь не всегда = единственная.

--- Зима: январь-февраль ---

- Где твоя вторая половинка? Рассмеялся Усянь, прислонившись плечом к косяку кухонного порога. Кажется ему особенно нравилось прислонять свое худое тело к чему-либо, Лань Чжань мельком взглянула на пасынка и сразу вернулась к своему уже просто теплому завтраку. - Работа? - Как можно равнодушнее Лань Чжань пожала плечами, напряжённо глядя на еду у себя на тарелке. Она даже не знала сказала ли правду или солгала, потому что, на самом деле, понятия не имела, где ее муж пропадает все время: она ложится спать - его ЕЩЕ нет, она встаёт утром - его УЖЕ нет. Декабрь провел на работе, январь вот тоже пропадает там. Если бы Ванцзи могла просто щелкнуть пальцами и перестать все время думать о нем, она, честно, так бы и сделала, потому что, ну, правда, может быть, пора ей очки розовые снять, и перестать ожидать, что еще немного, еще чуть-чуть потерпеть и все у них с Чанцзэ будет, как у ее мамы с папой. Надоело думать о нем все время, надоело что все односторонне и, кажется, только ей нужны эти отношения. Но!!! Плохо, что таким образом Ванцзи думала только когда очень сердилась на мужа, и лишь до тех пор, пока Чанцзэ не обнимет страстно, не улыбнется нежно, и не начнет сладко обещать ей весь мир подарить и все желания исполнить. Дура, не так ли? Она знает, что она дура. Но пусть первым бросит в нее камень тот, кто в свои восемнадцать-двадцать три был самым разумным, рациональным, жил только чистой логикой, не позволяя сердцу вмешиваться и не таял бы в руках человека, который был ее/его первой любовью, первыми настоящими отношениями. Тем более, она, к счастью или несчастью свою, не относилась к тем людям, кто легко влюблялся и разлюблял. Краем глаза она могла видеть пасынка, мальчик явно чувствовал себя чрезвычайно неуютно. Усянь неуверенно мялся в стороне, выпрямляясь и переступая с ноги на ногу. Видимо, ее эмоции были по всей кухне, заставляя его нервничать тоже, ну да, никогда раньше она не позволяла себе быть такой расхлябанной и неорганизованной: раковина полна грязной посуды, цветок на столе не полит и сохнет, сама она вялая, едва ли причесанная, одета черти как, а синяки под ее глазами небось напоминают гематомы от удара кулаком. - М-м, ну, если услышишь его сегодня, передай, что мама просила его связаться с ней. А я.. наверное пойду? В школу? - Смущенный странным и непривычным настроением вокруг мачехи, осторожно объявил Усянь, но при этом с места не двинулся . Что-то внутри не позволяло ему уйти и оставить Лань Ванцзи сейчас одну наедине с ее плохим настроением. Слишком жалко она выглядела. - Мгн. Конечно, я здесь для этого и существую, такая семейная сова Хогвартса лично для Вэев, передаю Чанцзэ сообщение от Саньжэнь, потом ей от него. И бывал бы он здесь хотя бы в половину также часто, как у вас дома. - Чувствуя раздражение, сквозь зубы сказала Ванцзи. Упоминание Саньжэнь заставило ее чувствовать себя более обиженной, чем минуту назад: Цансе то-Цансе это-Саньжэнь-Саньжэнь-Саньжэнь. Кажется в их доме в последнее время ничьё имя не звучит так часто, как имя экс-супруги Чанцзэ. Она была слишком погружена в свою обиду, чтобы обратить внимание или беспокоиться о настроении пасынка. может быть, она даже тайно желала ссоры, высказать хоть кому-то все накопившееся внутри, раз она не могла сделать этого в лицо мужу или "подруге". Вэй Усянь недовольно нахмурился, только вот он сам не знал, что именно его задело сейчас: холодное упоминание мамы мачехой или сама Ванцзи, вернее непривычное и такое неправильное эмоциональное состояние мачехи. Эта девушка никогда не была такой грубой, даже когда Вэй Ин изо всех своих детских сил выводил ее из себя раньше. - Ага, яяясно... - Примирительно соглашается юноша. Пристальнее понаблюдав за мачехой секунду, Усянь, не сдержал фырканья и плавно сполз задницей на пустой стул справа от молчаливой мачехи. Он догадался, что она искала спора, а когда не получила, сдулась, и надула губки. - Почему у тебя чуть ли не пар из носа? Он снова обещал и забыл, не так ли? Давай, говори, не стесняйся. Я заменю моего забывчивого плохого папулю. Реабилитирую его, так сказать, в глазах его жены, как хороший сын. Не хотелось бы, чтобы он и вторую жену потерял, потому что иногда... Ох, к черту, скажу прямо, ЧАСТО дурачок. Ванцзи поперхнулась кусочком хлеба, что только что откусила. Она отчаянно потянулась за стаканом воды, в то время как пасынок смеялся над ее удивлённой, вероятно, физиономией. - Не уверена, что ты должен так говорить об отце? - Откашлявшись, пробормотала себе под нос Лань Чжань, бросая сердитый взгляд на пасынка, на которого, естественно, это никак не повлияло и тот нахально ухмыльнувшись украл ЕЕ тарелку и принялся набивать лицо ЕЕ завтраком. Он также легко игнорировал взгляды Ванцзи и продолжал с аппетитом жевать. - Не-а, при нем, наверное, нет, но его здесь нет, не так ли? Беспечно отмахивается подросток, Ванцзи взглядом упрекает пасынка за то, что он говорит с набитым ртом, на что Усянь лишь беззаботно пожимает плечами и усмехается. Его серые глаза полны беззастенчивого веселья. Он буквально всем своим телом излучает позитив и радость от жизни, что Ванцзи не может рядом с ним продолжать по-настоящему сердиться или грустить. -Ну так, что случилось у вас вчера? - Он спрашивает. Ванцзи напрягается, переводит взгляд с лица мальчика на свою вилку в руках пасынка. Она была уверена, что вчера они были довольно тихими. Ей неуютно от мысли, что их с Чанцзэ ссору кто-то слышал, тем более, если этим кем-то является Усянь - видит бог, мальчику хватило услышанных когда-то ссор собственных родителей на две жизни вперед, и не нужно ему было быть свидетелем новых. Совершенно не хочет Ванцзи стать еще одним человек в жизни подростка, который устраивает скандалы и травмирует глубже и без того уже подпорченную молодую психику. - Что? Усянь поднимает бровь, глядя прямо в ее глаза своими пронзительными серебристыми. - О, я понял, мы притворяемся, что ничего не было? - Он смотрит прямо на нее и ждет, что она скажет что-то. - О-о-окей... - но не дождавшись ответа от Ванцзи, а лишь видя, как мачеха виновато отводит глаза, он тянет. - Круто, что я умею притворяться глухим и слепым как профессионал, не так ли?! Комментарий кажется Ванцзи странным, но Усянь ухмыляется как обычно весело, он выглядит беззаботным, пока продолжает как ни в чем не бывало доедать ее завтрак и она отпускает свои сомнения о неправильности этих слов. Она молчит и немного рассеяно смотрит, как юноша доев, знакомо, точно как Чанцзэ, проводит рукой по волосам - Усянь отрастил их в этом году, и это хорошо работало на его привлекательность. У Ванзци чешутся руки от желания пробежать пальцами по его волосам и узнать, такие же ли они жесткие, как у ее мужа. Подумав снова о Чанцзэ, ее мысли возвращаются к прошлой ночи, но воспоминания не успев стать четкими рассыпались, когда голос Вэй Ина прервал ее мысли слишком громким и неуместным стоном. Она уставилась на пасынка, смакующего последний кусочек с тарелки. Было ли так вкусно? Лично Ванцзи, например, когда ела сама, не замечала, чтобы ее простая яичница с овощами сегодня была какой-то особенно вкусной. Но, может, потому что она ела не чувствуя вкуса, задумавшись и сердясь. Какая она все-таки красивая женщина. Самая красивая женщина из всех, кого он встречал. Сердце Вэй Ина едва ли не остановилось несколько раз, думая о том, как его рука могла бы заползти на стол и схватить руку мачехи в свою. Вэй Усянь заставил себя думать о бабушке в пеньюаре, о Цзисюане в лифчике и стрингах - самые отвратительные картинки, все ради того, чтобы остановить румянец, которым собиралось гореть его лицо, и все только потому, что он засмотрелся на мачеху. Он не собирался ничего фантазировать. Честно. Но мысли, которые были сначала совершенно безобидны и невинны, своевольно и быстро утекли в сексуальную плоскость. И он не мог их остановить, потому что, эм... самостоятельные твари!? Скоро ему в основном удалось сосредоточиться на еде, смог даже стон свой выдать за удовольствие от еды, а не от неуместно горяченькой фантазии с Ванцзи в фартучке на кухне, так не к месту выскочившей голове. И чтобы закрепить свой тяжело добытый образ "порядочного парня", он стал бессмысленно болтать о школе, рассказывать смешные случаи с участием Цзисюаня и Мяньмянь и был рад видеть, что Лань Ванцзи, казалось, полностью забыла о своём грустном настроении. Все благодаря ему!! Он испытал особую гордость за себя в тот момент. И все же несмотря на всю позитивную динамику, которой ему удалось добиться между ним и Ванцзи, Вэй Ин все еще ужасно страшился позволить себе по-настоящему обнаружить почему ему до сжимающихся легких, до безумно стучащего о ребра сердца нравилось, как глаза мачехи сияли, когда она счастливо смеялась, и то, как этот звук заставлял его чувствовать себя мороженным на солнце, липким и растаявшим. Он изо всех сил пока еще цеплялся за лживую веру, что к Ванцзи у него только сексуальное влечение. Это не чувства, не могут быть чувства, чувства -это что-то глубокое и серьезное, а у него к ней... Он понял, что не может самостоятельно подобрать этому название, которое не пугало бы его. Но вот если бы Мяньмянь сейчас смотрела на них со стороны, она бы прямо сказала Усяню, что побег и "закапывание головы в песок" никак ему не поможет, только зря время и силы тратит на бесполезную, уже заранее проигранную борьбу, и любому, кто хоть раз увидел бы какими глазами Ин смотрит на мачеху, стало бы мгновенно очевидным, что он глубоко, одержимо влюблен в свою мачеху. Даже самому Рону Уизли, у которого «эмоциональный диапазон - как у зубочистки!», по словам той же Грейнджер, было бы это очевидно! А Усянь полный дурак, если думает, что это что-то другое, кроме любви. --- Несколько дней спустя после их последней встречи наедине, Вэй Ин вернулся из школы в квартиру и застукал Лань Ванцзи в очень тревожном состоянии: на лбу у нее выступил пот, щеки горели, губы нездорово алые, а цвет лица был таким белым, что она могла бы сойти за сестричку призрака Каспера. Вэй Ин ненавидел болеть, а все симптомы мачехи, очень напоминали ему знакомую простуду. С плотно поджатыми губами, одной рукой подпирая мокрый - а Вэй Усянь с порога кухни мог видеть, как пот течет по ее лицу, - лоб, Лань Ванцзи упрямо сидела за столом на кухне за какими-то своими бумажками и журналами и явно не планировала отдыхать. Вэй Ин мог поклясться, что за те пару минут, которые он смотрел, девушка прямо на его глазах стала еще бледнее. Если бы это был он сам, он бы катался по кровати, скулил и капризничал как малыш, подумал Усянь. Он не задумывался, почему ему так сильно не понравилось, безжалостное отношение к себе мачехи: она страдала, а больно было почему-то ему. Он стоял и смотрел, пока не заметил, что рука мачехи в ручкой в пальцах дрожит, после этого Усянь больше не мог оставаться в стороне. Эта девушка явно не достаточно сообразительна, чтобы правильно позаботиться о себе, - рассержено думал он, зло топая по полу ногами, двигаясь в сторону мачехи, собираясь уложить ее в постель силой, если придётся. Вэй Ин просто не мог вынести видеть мачеху такой. - Лань Чжань, помочь тебе добраться до дивана? - Мягко спросил он, оказавшись рядом с девушкой. - М-м? Он тихо выругался, когда мачеха подняла голову и его серые глаза встретились с мутным и абсолютно измученным взглядом больной девушки. Состояние ее оказалось хуже при близком рассмотрении. - Зачем? Все хорошо, я сейчас закончу... тут... работу закончу и приготовлю нам поесть. - Принялась она бормотать, а сама при этом выглядит как остывающий труп. Из-за противоестественной бледности ее кожи, ужасные темные синяки под ее глазами стали выглядеть почти черными. И эти впалые щеки ее явно тоже не украшали. Нужно было немедленно прекратить этот ее неадекватный акт самоотверженности. - Конечно-конечно, хозяюшка, и работа, и ужин, все сделаем, но сначала ляжем и полечимся! Вставай-ка. - Строго сказал Усянь, поднимая мачеху со стула и не слушая никакого ее лопотания про дела, которые нужно закончить ну вот обязательно прямо сейчас, ха, собирался он ее слушать, конечно, бежит и падает. Юноша уложил Ванцзи на диван, велев закрыть глазки и спать, и пусть не думает даже встать, пока он лекарство ей ищет и плед несет, иначе привяжет к дивану. Проследив, чтобы Ванцзи до дна выпила горячий противопростудный напиток, он снова помог ей лечь. И тот факт, что девушка просто позволяла спокойно собой двигать как куклой, безропотно выполняла все требования, ну и конечно, «горела», ясно говорили о том, насколько ужаснейшем состоянии она находится. Все тело Ванцзи лихорадило, а руки ее были ледяными, она не переставала дрожать даже под теплым пледом. Усянь взял ее мягкие руки в свои, пытаясь согреть их собственным теплом. - Все хорошо, я здесь... - успокоил он бредящую девушку, когда услышал слабое - «Чанцзэ» - мольбу, тихо прошептанную алыми от болезни губами мачехи. Приняв решение, он решительно залез под плед к мачехе и лег рядом, согревая девушку в своих объятиях, раз ни лекарство, ни плед не работали. Отец не приехал, более того, он даже не поднял телефон, когда Усянь ему позвонил: Ин хотел сделать Ванцзи приятно, и слушая, как она в температурном бреду его зовет, позвонил, но напрасно, как оказалось. И сообщение Усяня в WhatsApp казалось не прочел тоже, иначе с чего бы он решил, что болеет мама и отписался чем-то вроде: «Сейчас занят, но передай маме, что через полчаса зайду в аптеку и приеду». И Вэй Ину не то чтобы это должно быть важно, ведь это даже не касается его прямо, но ему стало обидно за Ванцзи, ее муж, прочитав - «твоя жена болеет», - подумал и сорвался совсем не к ней. Почему отец мог иметь ее для себя, если даже не мог достаточно ценить!? Чтобы остановить свои ненужные мысли, Вэй Ин вытащил свой телефон и стал играть в игры на нем. Спустя час его веки тоже стали тяжелыми, он осторожно, чтобы не разбудить, потрогал рукой щеки и лоб мачехи, по крайней мере, ее температура спала, и успокоенный этой новостью он заснул. еще через час, после того, как Усянь заснул, Ванцзи сонно натянула плед повыше, залезая под него почти до самой шеи. Не открывая глаз она еще немного поерзала в поисках удобного положения, рукой потянула поближе подушку под головой, а вторую, обнаруженную рядом, затолкала под свое бедро, наконец, улёгшись с комфортом и чувствуя приятное тепло за спиной, она вздохнула расслабившись. Уже снова засыпая она почувствовала, как тело позади нее прижалось ближе, ее обняли как следует, вторая голова присоединилась к ней на ее подушке - ах, вторая подушка, наверное, была Чанцзэ, рассеянная и сонная мысль пришла и уплыла дальше. - Чужой нос потерся о ее затылок, «Чанцзэ» издал сонный звук, и сразу затих, заснул. И прежде чем Ванцзи успела осознать к кому всё-таки в действительности прижимается и кто обнимает ее талию, она уже и сама присоединилась к нему во сне.

*

Февраль не многое изменил между Ванцзи и Чанцзэ. Скорее, все для Ванцзи было почти так же как в декабре и январе: мало Чанцзэ, много Усяня, ноль Саньжэнь. - Красивое колечко, подарок мужа? - Ванцзи посмотрела на свою левую руку, на которой она теперь носила серебряное кольцо со старлитом голубого цвета. - Нет, пасынок подарил. А на другом конце города в это же время Мяньмянь сидела и дулась в своей комнате на кровати по поводу этого самого колечка, которое она предполагала, что помогает Сяню выбрать именно для нее на день Валентина, а в итоге, день влюблённых пришёл и ушел, а кольца она так и не увидела больше. Она уверена, что знает свою соперницу. И ненавидит Лань Ванцзи за само ее существование. Но Циньян не собирается так легко сдаваться: мама всегда говорила ей, что свое счастье нужно ковать самой и решительно, а не ждать, что судьба подарит. Циньян моложе, интереснее и красивее, конечно успех будет ее! Надо просто еще немного подождать.

*

Чанцзэ/Саньжэнь

Как только он смог выйти с работы без шанса получить выговор от начальства, Чанцзэ схватил куртку, ключи от машины и немедленно поспешил к Саньжэнь. Даже домой не заглядывал. Хотя нуждался в долгом душе и свежей одежде после трех дней-то беспрерывной работы. Но не хотел заставлять Цансе и Лили ждать дольше, чем им уже пришлось, тем более, что собственное сердце Чанцзэ тянуло к ним как магнитом и подгоняло его торопиться: на душе у него было неспокойно, Линьер в последнее время часто болела и оттого много капризничала, заставляя тем самым и Саньжэнь медленно сходить с ума от волнения. - Можно ли засунуть ее обратно в живот ненадолго? Я так сильно хочу спать, Цзэ. - Едва он вошел в спальню, Цансе подняла на него свои заплаканные и усталые глаза, ее губы дрожали. Чанцзэ сочувственно посмотрел на красноглазую и сгорбившуюся Цансе на кровати со спящей Линьер на ее руках. Шестимесячная малышка выглядела здоровой и спокойно дремала, сладко чмокая губами вокруг соски-пустышки у себя во рту. Ее крохотные, пухлые ручки крепко держали в своих маленьких кулачках мятую футболку матери. А вот с ее мамочкой явно было не все хорошо. Со всеми своими сальными волосами, синюшными тенями недосыпа под глазами и усталостью демонстрируемом практически всем ее исхудавшим телом, женщина выглядела просто ужасно, будто не спала, не мылась и не ела неделю. Хотя Чанцзэ знал, это неправда, он был здесь три дня назад и лично готовил для своих девочек. - Все еще отказывается спать там? Мужчина кивнул в сторону преступно дорогушей, но оказавшейся полностью бесполезной детской кроватки-колыбели, стоявшей рядом с двуспальной кроватью. Он подошел к бывшей жене и осторожно, чтобы не разбудить, забрал у нее дочку. Малышка слегка фыркнула, но не проснулась. - Детка, тебе нужен сон, ложись, я посмотрю за ней. Саньжэнь не пришлось просить дважды, стоило голове женщины коснуться подушки, и она уже спала. Чанцзэ усмехнулся и перевел взгляд со спящей Саньжэнь на спящую дочь. Маленькая малышка с беленьким личиком, пухлая и нежная, как сладкая зефирка, Лили пахла молоком и была очень теплым и приятным весом на его руках. Исходящее из самых глубин его сердца, щемящее чувство обожания, удовлетворения и искреннего счастья, окутало всего Чанцзэ от уставшего разума до уставшего тела. Он не ожидал, это не было даже его мечтой - не со дня его развода с любовью всей его жизни, - но вот он снова отец. Чанцзэ поднял руку и ткнул пальцем кончик носика дочери. - Хулиганка, ты должна хоть иногда давать маме спать. - Тихо сказал он, улыбаясь как идиот. Он ласково и негромко засмеялся, когда другая пара сереньких глазок открылась и недовольно уставилась на него. Затем Лили моргнула своими большими глазками и улыбнулась, увидев своего папочку. Чанцзэ нравилось думать, что малышка может узнать его. - Рада видеть папу, да? Приве-е-ет, котенок. Тихим голосом спросил он, бесшумно прогуливаясь по спальне, продолжая прижимать ребенка к груди. Лили весело, беззубо ухмылялась на каждое его слово, кажется совершенно не собираясь шуметь или хулиганить теперь, когда она сидела на руках другого своего другого родителя. - Скучала по папе, не так ли? Поэтому ты шумела, а? Хотела увидеть папу? Вот он я, детка. Вот он я... Лили выдула слюнявый пузырь, когда тихо забормотала что-то, словно реально пыталась ответить своему глупо сюсюкающемуся отцу. - Мне следует подарить тебе звезду с неба, а? Что скажешь, хотела бы ты получить весь мир в подарок? Пошутил он, и рассмеялся, когда маленький кулачок Лили совсем не больно ударил его по носу. - Молодец, - гордо похвалил он, продолжая влюбленно улыбаться, - не верь мужчине, который обещает слишком много.

*

Если не хочется читать сексуальный момент, пропусти после фразы - «покажи, покажи мне..» - и сразу перейди к "Весна".

в этом кусочке вначале будет беседа Фэнмянь-Чанцзэ, затем секс Ванцзи/Чанцзэ

Лань Ванцзи вела себя отстранённо и холодно в течении нескольких месяцев после того, как Чанцзэ сообщил, что ему придётся быть на работе в новогоднюю ночь, так как у него много незаконченной и очень срочной работы. И с тех пор, то, что раньше могло быть парой часов надутости между ними, превратилось в большое напряжение, поскольку... ох, ладно, может быть, Чанцзэ был тоже виноват немного, что пропустил не только весь декабрь, но и весь январь отлучался постоянно, больше времени проводя за пределами дома, чем "в". Хорошо, он мог понять это! Вероятно, странно с его стороны ожидать более теплый прием, возвращаясь домой так поздно и редко. Но его угнетало, что придя домой он обнаруживал либо обиженную и молчаливую Ванцзи, либо Ванцзи уже спящей, отвернувшись спиной к Чанцзэевой стороне кровати, как будто она не могла видеть человека, занимающего обычно эту сторону. Чанцзэ, возможно, был частично виноват также и в сохранении и увеличении пропасти между ними тоже, потому что он продолжал: вставать очень рано, чтобы уйти, пока Ванцзи спит; отказываться от завтрака дома, чтобы выпить кружку дешёвого кофе на работе с Фэнмянем и делать другие вещи, лишь бы не встречаться с разочарованными глазами Ванцзи. Он не хотел сталкиваться с ее разочарованием, поэтому начал избегать ее. Что видимо было еще одним плохим решением, которое он принял в жизни. Не так ли? Но когда он принимал его, ему казалось это отличным выходом: Ванцзи всегда сердилась быстро, но и быстро отходила. Поэтому он говорил себе - скоро все само наладится - продолжая свою плохую практику возвращаться к жене редко и поздно и уходить от неё едва только забрезжит первый лучик рассвета за окном. Но близится конец февраля, а тепло в квартиру и в их отношения все ещё не вернулось. А у Чанцзэ, как назло, еще и работы стало больше. И Саньжэнь с Лили тоже постоянно нуждались в его времени и внимании, и каким бы отцом он был, если хотя бы пару раз в неделю не находил время в своем плотном графике, чтобы зайти к ним и помочь Цансе позаботиться об их дочери. Когда же в последнюю пятницу февраля у него, наконец, появился первый за долгое время свободный вечер, когда никуда ненужно бежать, Фэнмянь зашёл в офис и настоял, чтобы выпить вместе: мол, давно не сидели по дружески. Чанцзэ ощутил иронию, последние такие "посиделки" кончились тем, что он изменил и теперь у него был еще один ребенок от уже бывшей жены. Он бы и посмеялся тоже над шуткой вселенной над ним, если бы не чувство вины и общая усталость, которые столько времени мучили его тело и дух. Уставший от запутанности собственных романтических отношений Чанцзэ, конечно согласился пойти выпить, он был чертовски рад любой возможности "сбежать из собственной головы", ради этого он готов не только поддержать Фэнмяня в его желании поговорить о самом себе, но даже заплатить за всю их выпивку. Чанцзэ ожидал, говоря откровенно, надеялся даже, что Фэнмянь весь вечер будет только о своей счастливой жизни говорить без умолку, как делает с тех пор как начал сожительствовать со своей любимой женщиной. Однако, беседа приняла неожиданный, и очень нежеланный для Чанцзэ, оборот в середине их четвёртого раунда напитков. - Э-э, Чанцзэ, ты уже рассказал Лань Ванцзи о вас с Цансе? - Вроде бы небрежно спросил Фэнмянь, а Чанцзэ вздрогнул, почувствовав себя так, будто ему ударили кулаком в лицо. Он поперхнулся, закашлял, потянулся к бумажным салфеткам и принялся долго и старательно вытирать лицо и стол перед собой от влаги алкогольного напитка, и все это время не глядел на друга напротив. — Извини, я думал... Э-э, думал вы  уже сказали ей и она приняла, и вы теперь живёте какой-то шведской семьёй, где она помогает вам растить вашего ребёнка, как своего. Она ведь встречается все ещё с Цансе, разве нет? Неужели не замечает ничего? Фэньмянь слегка хмурится, будто сложная математическая  задача, которую он почти решил, оказалась не только неверной, но и не относилась, как оказалось, к математикой вообще, и он только зря тратил свое драгоценное время. - Я.. ну, нет. Ха-ха, я не... Я упоминал об этом, да? Не помню, тебе следует следить, чтобы я не пил так много в следующий раз. Забавляясь, Фэнмянь со злым удовольствием наблюдал за своим неловким другим. Чанцзэ сначала покраснел, потом рассмеялся, очень заметно фальшиво, между прочим, серьёзно, ну прямо совсем - «не верю-не верю!!». Именно двойное - «Не верю!» - Нет? - Недоверчиво переспросил Фэнмянь. Чувствуя себя необъяснимо разочарованным увиливающим поведением старого друга, Фэнмянь отвёл взгляд от Чанцзэ, и, чтобы не позволить своему пьяному рту сказать другу что-либо грубое, медленно отпил из стакана. Его рот мгновенно наполнился жидкостью такой же горькой, как то разочарование, которое он испытывал сейчас. - Нет. Повторил Чанцзэ тише. - Ну, знаешь, ее семья оказывает на неё большое давление по поводу меня, а потом ещё была вся эта работа по поиску вакансии, да и брак у нас совсем пока ещё свежий, а ситуация с Цансе - единственный случай ошибки, ну, может быть, два раза ошибся, но это ведь ошибка, все мы совершаем их, не так ли? И не хотелось бы разрушать наш с Ванцзи брак из-за такого пустяка, понимаешь? Не думал, что стоит поднимать эту тему, по крайней мере, не сейчас, может, позже. Позже я признаюсь ей во всем. Закончил Чанцзэ, все также избегая встречаться взглядом с ним, а Фэнмянь ощутил себя безжалостно обманутым: он никогда не... боже, да он предположить не мог никогда даже, что когда-либо станет свидетелем того, как его два хороших друга, которых он всегда считал едва ли не святыми, будут обманывать молоденькую девчонку, как два презренных подлеца. Фэнмянь фыркнул себе по нос, но весело ему совсем не было. Не были они святыми, как он всегда раньше думал о них. И от этого смешнее сейчас вспоминать Фэнмяню, что он себя раньше считал грязным, завистливым мудаком, потому что все время жаждал - «Как у них!» - любовь преданную, чистую, долгую, святую. А они обычные. Хотя его любимая сказала бы, то эти двое гораздо хуже обычного человека, может, перестала бы даже общаться с ними. - Я не знаю, что сказать, друг. - Фэнмянь выдохнул со смешком, со странным любопытством изучая лицо старого друга. - Вашему браку идет пятый год, знакомы вы шесть, сомневаюсь, что это можно относить к «свежий», выглядит, как довольно серьёзные отношения, если спросить меня, особенно, учитывая, что вы уже четыре года подряд, собирали всех у тебя в квартире на твое день рождения. Она знакома с твоими коллегами, поверхностно, но все же... Она знакома с твоей матерью. Она участвовала в воспитании Сяня, он, буквально, вырос под ее присмотром, потому что вы с Саньжань те ещё трудоголики, а девочка играла отличную няню на полную ставку. Очень удобная у тебя жизнь, приятель. Чанцзэ издал уклончивый звук и молча допил свой напиток. Фэнмяню было стыдно. Его друзья виноваты, но стыдно ему: он не представлял, как сможет смотреть в лицо Ванцзи, если они когда-нибудь снова встретятся. Может, хорошо даже, что они редко очень видятся. Возможно, все дело в его возрасте, размышляет он, анализируя свои чувства, потому что чувствовал он себя странно защитным по отношению к Ванцзи, даже если он не очень хорошо знал девушку или общался с ней совсем мало. Фэнмянь ощущал жалость к бедной, доверчивой девочке, которая могла бы быть им троим дочерью. Вероятно, именно поэтому он не мог заткнуться просто, пока лицо Чанцзэ не стало совсем чёрным. - Возможно, мне лучше уйти, - наконец, сказал Чанцзэ, вставая. - И вообще, это моя семья, а значит и забота моя. И я не помню, чтобы спрашивал твоего совета, Фэнмянь. И прекрати, блять, смотреть на меня осуждающе, словно ты морально выше нас с Цансе. Ты, черт возьми, притворялся другом, а стоило нам с Цансе поссориться, побежал звать ее на свидание, уже забыл, моралист, хренов? - Окей. Окей, спокойно, ты прав, я тоже не лучший мужчина на свете. Вслух сказал Фэнмянь. А внутри думал, что если бы Ванцзи была его дочерью, то набил бы морду козлу, который посмел бы так обидеть его дочь. Но Ванцзи была ему никем, и была большой девочкой, должна бы и ума своего иметь, чтобы не оказаться там, где она сейчас. А Чанцзэ и Цансе пусть и являются дерьмом в этой ситуации, но были ему старыми друзьями, так что... Он тоже допил свой напиток одним глотком и поспешил догнать друга и помириться. После прощания с Фэнмянем Чанцзэ обдумывал идею вернуться на работу, но быстро отбросил ее, как бредовую: нелепо было так поздно возвращаться и сидеть снова в этом пропитанном потом маленьком, душном кабинете, в неудобном кресле и за неудобным столиком только для того, чтобы написать ещё один никому не нужный идеальный отчёт. Поэтому Чанцзэ поехал домой, к Ванцзи. Когда он вошёл в дом, он обнаружил Ванцзи свернувшейся в его рубашке на диване с книгой в руках: она выглядела такой мягкой и уютной, Чанцзэ не мог не испытать ностальгии по первым годам их жизни, когда видеть Ванцзи такой первым делом после возвращения с работы домой, было одним из любимых его вещей. Но сейчас он скорее напрягся и напуган, потому что подобное перестало быть привычным еще три года назад, сейчас это могло значить либо предстоящую ссору, либо его вообще не ждали. Когда же Ванцзи не встала навстречу, а наоборот, подняла книгу повыше, спрятав лицо, и притворилась, будто полностью поглощена ее содержанием , Чанцзэ только уверился в своих предположениях. Однако, пока он разувался и снимал куртку, Чанцзэ чувствовал на своей спине прожигающий взгляд: Ванцзи явно не была так равнодушна, как играла. - Хорошо, в чем дело? - Спросил Чанцзэ, полностью входя в гостиную. - Ты рано. - Ванцзи закрыла книгу и посмотрела на мужа. - Да, это проблема? - Попытался улыбнуться Чанцзэ. - Нет, конечно нет. Ванцзи встала с дивана и, поколебавшись секунду, коснулась губами рта Чанцзэ поцелуем. - Ты пил. - Нахмурилась она. - Ага. - Один? - Допрос, госпожа полицейский? - Подмигнул Чанцзэ, игриво улыбаясь. - Нет. Не один. С Фэнмянем, зашли после работы ненадолго. - Мгм. Почему не с Саньжэнь? Разве ты не бежишь к ней первым делом, когда свободен, друзья не разлей вода?! - Едко фыркнув, Ванцзи отшвырнула книгу, которую все еще держала в руках на диван и громко затопала на кухню. В этот момент, острожное и боязливое избегание, в котором они молчаливо соглашаясь оба приняли участие, казалось, треснуло, больше нельзя притвориться, что все хорошо и проблем у них нет. Чанцзэ пошел за женой на кухню. - Хм, мне казалось, что вы с Цансе, может, не лучшие друзья, но, по крайней мере, какое-то время были очень дружелюбны и вежливы друг с другом? - Начал Чанцзэ, осторожно следя за гневными движениями жены. Ванцзи возилась с чайником на плите, и пока не налила кипяток в свою чашку даже не взглянула на Чанцзэ. Затем она посмотрела прямо на него, открыла рот, но почти сразу закрыла, видимо, передумав говорить то, что хотела, но выражение лица ее не переставало быть холодным и жестким. - Я заметила, что и ты тоже ооочень... "дружелюбен" с ней. Сама нежность и внимательность. - Небрежно сказала она. - А с ребенком то ее сколько времени проводишь, всего себя отдаешь, словно она твоя собственная. Мечта просто, а не друг! Где бы я могла себе такого найти. Чанцзэ сначала только моргнул, затем замерз, все его тело похолодело, а рот некрасиво отвис, когда он понял намек Ванцзи. Его мозг усилено работал, спешно пытаясь придумать подходящий ответ. Подходящая ложь. - Ты... Что ты несешь, Чжань?! - Что? Ты знаешь, что все наши соседи, когда видят, что я прохожу мимо на улице, в магазине, подъезде, неважно где, тут же принимаются громко обсуждать вас двоих? Какая вы были чудесная пара, какая я гадюка, разбила такую порядочную семью, такую красивую пару разлучила, содержанка, ведь не могли вы с Цансе ссориться из-за собственных проблем, это точно должно быть случилось из-за любовницы, меня то есть. представляешь? Я -любовница! - Ванцзи неприятно хихикает, пустым взглядом уставившись на чаинки, плавающие в чашке в ее руках. - Спасибо твоей маме, милая, болтливая старушка, очень дружелюбная с соседками. А я дрянь-невестка, вечно ее обижаю. Ой, какая несчастная женщина, эта мадам Вэй, такая добрая и интеллигентная, а всю ее семью обманула и прибрала к рукам молоденькая, лживая вертихвостка. Цитирует Ванцзи, глаза ее гневно сузились, плечи напряжено застыли, словно она ожидала удара. - Сколько часов ты провел в этом году с Саньжэнь, оставаясь наедине, за закрытыми дверями, ты знаешь? Не знаешь... Я знаю, и могу сказать тебе, что со мной ты не провел и четверти того времени, сколько вы проводите с ней вместе. - Продолжила Ванцзи. Забытый чай остывал перед ней. - Ванцзи! Черт... - Чанцзэ закрыл глаза, гневно потер лицо, ругаясь. - Черт! Черт! Ты думаешь я с ней.. Ты думаешь я что-то делаю с ней наедине? Ну что за чертова глупость у тебя в голове, девочка?! Что за ребячество?! Он знал, что упоминание их разницы в возрасте и обращение к ней, как к ребенку, могут рассердить Ванцзи только сильнее, но оно вырвалось само собой, и слова уже нельзя было вернуть. - То есть ты хочешь сказать, что каждый раз, когда ты «занят работой», ты не встречаешься с ней у нее дома? Не проводишь часы наедине с ней и Лили, играя в семью? Что ни разу не почувствовал ничего абсолютно, когда Цансе приблизилась к тебе и посмотрела на тебя своими серыми, ланьими глазами и улыбнулась сладко, как умеет? Ты это говоришь мне? Парировала Ванцзи, дрожа аж от злости и сверкая глазами на мужа. - Так ты думаешь о нас с ней, ты считаешь нас такими людьми? Меня считаешь таким человеком? В твоей голове , мы такие люди, которые будут за спиной у их супруга делать все неправильные вещи, вместо того, чтобы просто развестись и быть вместе открыто? Зачем нам так все усложнять было бы? - Ложь резала его до глубины души Чанцзэ, лгать было больно, но желание успокоить расстроенную девушку перед ним было сильнее. - Она просто одна, она не молода, как ты, и ей тяжело. А я ее друг! Друг! Ванцзи! Может ли ты понять это?? Мы были друзьями с ней много лет, тебя еще не было на свете, когда мы с ней стали друзьями!! Ты не можешь больше разбрасываться обвинения направо и налево, Ванцзи, только потому, что у тебя плохое настроение, или соседи сказали тебе что-то, что тебе неприятно было слышать. Это не оправдание для клеветы на невиновную. Саньжэнь так добра к тебе, так много хорошего говорит о тебе, а ты столько грязи на нее сейчас вылила. Если бы ты обратила внимание, просто обратила внимание, ты бы заметила, что я не романтизирую никого, кроме тебя, Чжань. Они, эти люди, которые говорят чепуху, они бы тоже увидели, если бы искали не только повод для сплетен, но им нужны сплетни, нужна драма, необходимо чтобы у других было хуже, чем у них, потому что их жизнь скучна и бессмысленна, а чужая драма, это всегда интересно, весело и отвлекает от собственной пустой и несчастной жизни. - Чанцзэ язвительно рассмеялся, лицо его приобрело злобную гримасу. - А моя мама... Она.. Я знаю, знаю, она часто невыносима, но она старый человек и ее жизнь тоже чертовски скучная, не обращай на нее внимания, пожалуйста, Ванцзи. Ее мысли не = мои мысли. Я с ней не согласен, Саньжэнь тоже, я уверен в этом. И я тоже с мамой снова поговорю обязательно, сегодня же сделаю это, прямо сейчас, хочешь? Он обошёл стол и вплотную приблизился к девушке. Схватив за руку, притянул Ванцзи в объятия и удерживая за талию другой рукой, крепко прижал к своему телу. - В следующий раз, просто пошли всех болтунов нахуй! И все! Наша семья, не является их делом! - Зарычал Чанцзэ, его буквально трясло от злости, и Лань Чжань могла это хорошо почувствовать из-за того, насколько близко они были. Взволнованно дыша, слыша и ощущая, как быстро вместе колотятся их сердца, Ванцзи стояла и смотрела в яркие и полыхающие огнем глаза мужа и не могла найти слова для продолжения спора. Она ни на секунду не забеспокоилась о собственной безопасности даже тогда, когда рассерженный мужчина отпустил ее руку и поднял ладонь к ее лицу, была уверена - Чанцзэ никогда(!) не позволил бы себе ударить ее. - И оказалась права. Дрожащими от нервного напряжения пальцами он всего лишь нежно убрал упавшую прядку с ее глаз. Заправив выпавшую прядь за ее правое ухо, кончики пальцев мужа нежно прошлись по ушной раковине, прежде чем погладили ее щеку, так мягко и невесомо, словно Чанцзэ прикасался к самому дорогому сокровищу своему, затем медленно соскользнули на ее шею. Пальцы Чанцзэ, гуляющие по ее коже, оставляли за собой полыхающий след везде, где они прикоснулись. - Когда я позвал тебя встречаться со мной, потом жить вместе, а после и пожениться, я ни разу, слышишь, ни разу не думал о тебе, как об удобстве. - Он шумно выдохнул, опаляя ее губы своим горячим дыханием. - Я сделал это, потому что я хотел тебя! Я выбрал тебя, и я остаюсь с тобой, потому что люблю тебя, Чжань. Я стараюсь работать ради наших отношений, как могу и умею, я не идеален, я знаю, но я очень стараюсь, веришь? Я любил Саньжэнь раньше, сильно любил, но теперь я с тобой. Ты самый важный человек для меня, слышишь ли ты меня? Можешь ли ты просто верить мне, пожалуйста? Она ощутила прохладный поцелуй на своем лбу. Глаза Ванцзи заблестели, Чанцзэ ждал, что она пошлет его или заплачет, но она не сделала ничего из перечисленного. Вместо этого она притянула его ближе и не думая, и не выбирая конкретно, стала оставлять торопливые поцелуи везде - на подбородке, щеках, губах, - безостановочно шепча при этом неразборчивую просьбу: «покажи, покажи мне..». Чанцзэ зарычал от того, что не смог достаточно быстро сорвать с Ванцзи одежду. Добравшись до спальни, он мягко толкнул девушку спиной на матрас и стянул последнее из одежды, что осталось на ней - трусики. Также быстро, как мог, он освободил и себя от одежды и склонился над обнажённой, дрожащей девушкой, целуя пухлый, розовый ротик, говоривший ему недавно множество неприятных вещей. Зубы Чанцзэ прикусили сначала нижнюю губу Ванцзи, затем верхнюю, наказывая за сквернословие. На мгновение, в его голове мелькнула мысль о том, что он ведет себя, как животное, но Ванцзи застонала, раздвинула ноги и нетерпеливо обняла его за шею, подчёркивая, что желает всего, что он даст ей прямо здесь и сейчас, и Чанцзэ отбросил лишнее беспокойство. - Нуждаешься в том, чтобы твой муж крепко трахнул тебя, не так ли, дорогая? Нужен мой член в тебе? - Пробормотал он, между беспорядочными поцелуями, между тем, пальцами проверяя пизду Ванцзи на необходимую влажность. Которой обнаружилось в обилии. - Мгн.. Выдохнула Лань Чжань, шире разводя колени, почувствовав пенис мужа у входа в ее узкую киску. Чанцзэ погружался в Ванцзи медленно, продолжая грязно говорить ей на ушко, какая она красивая, узкая, горячая; как щедро она смазывается для него и как чудесно туго обволакивает его член; как идеально она выглядит сейчас, как красиво звучит ее голос, как прекрасно сияют глаза... К тому моменту, когда член Чанцзэ полностью до яиц погрузился в нее, Ванцзи уже умирала по большему. -Ч-чанцэ, пожалуйста, пожалуйста. - Бесстыдно ныла она, требовательно двигая тазом, вернее, пытаясь сделать это. - Один момент, любимая, немного терпения, дай мне посмотреть на тебя. - Проворковал Чанцзэ, сильнее сжимая пальцы на гладких бедрах девушки, удерживая Ванцзи неподвижной несколько секунд, после истечения которых, позволил своему члену толкаться внутрь и наружу ради их общего удовольствия. - Вот так ты хотела, любовь, да? Я прав? Достаточно глубоко, а, милая? Ты не станешь меня больше ревновать, не так ли, малышка? Он шептал ей пошлости и, прикасался и прикасался к ней своими широкими ладонями, гладил и целовал ее вспотевшую кожу, сводя Ванцзи с ума своим огнем. В какой-то момент акта, Чанцзэ скользнул рукой по ее позвоночнику, заставляя ее выгнуться, пока ее соски не оказались прижаты к его покрытой жесткими, короткими волосами сильной груди. - Да, да... пожалуйста, Чанцзэ. - Задыхаясь, простонала Лань Чжань, полным удовольствия тоном, извиваясь под мужем и цепляясь за его плечи своими музыкальными пальцами. - Ох, черт.. Чж-жань.. - Хрипло выдохнул Чанцзэ, почувствовав спазмы, сотрясающие тело девушки и ее отчаянный, томный всхлип. Она сжималась вокруг его члена так приятно, что это почти немедленно вытолкнуло его из собственного разума, огромное удовольствие распространилось и потекло по его конечностям и подняло вслед за ней к облакам. Когда они немного пришли в себя, Чанцзэ притянул утомлённую и сонную жену к себе, обнял ее и довольный заснул, легко забыв о той куче лжи, которой он сегодня разбавил их относительно счастливый и мирный брак.

--- Март, в основном касается Вэй Ина ---

- Ты так мило говорила с тем мужчиной. Пожаловался Вэй Ин гнусавым голосом, его чёрные, спутанные волосы упали на глаза мальчишки, придавая ему сильно обиженный вид. - М-м? Какой мужчина? Рассеянно переспросила Ванцзи, продолжая ковыряться в сумочке в поисках ключей, не воспринимая слова мальчика хоть сколько-нибудь всерьез. Она говорила сегодня с таким огромным количеством людей, кто-то коллеги, кто-то родители ее учеников, кто-то проходил мимо и спросил дорогу, что ни за что не смогла бы вспомнить ни то чтобы одно конкретное лицо, но даже сколько из ее собеседников были мужчинами, а сколько женщин. Кто вообще считает такое?! -У твоего кабинета, ты держала его предплечья и мило говорила с ним. Ванцзи оставила в покое ключи и подняла глаза на пасынка, озадаченная его внезапной жалобой. Она не смогла сдержать улыбку, когда поняла, что юноша ревнует её, как в детстве ревновал папу своего. Маленький ревнивый монстрик, честное слово. Зато уточнение Вэй Ина отлично помогло Ванцзи, сразу стало яснее о ком шла речь. - Ты говоришь о Чао? Он мой коллега, у него был тяжёлый день и я просто пыталась поддержать его. Погоди, когда ты приходил ко мне на работу? Пришёл и не зашёл ко мне? Тебя не пропустила охрана? Тебе следовало позвонить мне, я бы подошла и попросила за тебя, Вэй Ин. - Разве обязательно прикасаться и улыбаться ему, чтобы утешить? - Надув губы и хмурясь, перебил Усянь, не позволяет уйти от интересующей его темы. - Твои прикосновения сразу же решат все его проблемы? Нет, ты определенно святая, не могу тут даже спорить, ты точно множество раз лечила мои "болезни" одним своим прикосновением, но я близкий тебе человек, ты любишь меня, а он чужой! Он чужой и, ему, в таком большом возрасте, разве не положено уметь самому справляться со всей чепухой, которую он делает со своей жизнью? Что он ведет себя как маленький ребёнок.. Ванцзи недоверчиво уставилась на пасынка, даже Чанцзэ не вёл себя таким собственническим по отношению к ней никогда, а этот мальчишка возмущался, словно она ему лично изменила этим прикосновением и одной малюсенькой улыбкой. Ванцзи беспомощно улыбнулась, ужасно желая потрепать мальчишку по голове. - Мы просто... друзья. - Мягко фыркнув, произнесла она, пытаясь поймать постоянно убегающий взгляд пасынка. Вэй Усянь был очень тактильным, Ванцзи давно это заметила. Она недоверчиво хихикнула, затем захихикала немного громче, видя обиженные серые глазки, уставившиеся на неё из под чёлки, ей богу, щеночек, и проговорила сквозь смех. - Ты ведь прикасаешься к своим друзьям?! Я видела, ты обнимаешь своих друзей, часто прикасаешься к ним. Мое прикосновение к плечу Чао, - Ванцзи намеренно подчеркивает место, к которому она прикоснулась, - это всего лишь способ выразить свое дружелюбие. Вежливость. Ничего большего. - Но я не прикасаюсь к ним так! Так... нежно?! И они не держат меня ТАК. - И-Ин! Ты... ты плачешь? Не успела она уточнить, что это за загадочное "так", произошло другое шокирующее событие. Золотые глаза Ванцзи ошарашено расширились, её рука сама по себе уже потянулась к руке пасынка, утешающе сжимая ладонь подростка. Она совсем не понимала, что сейчас произошло и почему начались слезы. - Бред! - И при этом, Усянь незаметно - это он думал, что незаметно, но Ванцзи смотрела во все глаза - вытер глаза тыльной стороны ладони. - Разве у него нет собственной семьи, чтобы утешить его, почему он к тебе пристаёт?! - Бурчит подросток, гнусавя. - Он точно должен знать, что ты замужем и ничего ему не светит, так ведь? Спросил он жалко глядя в ее глаза, семнадцатилетний парень перед глазами Ванцзи исчез, его место занял тринадцатилетний, рассерженный и грустный одновременно Вэй Усянь, напуганный ребенок, который только что узнал, что родители действительно разведутся, а папа еще и новую семью заводит. - Конечно! - Посмеиваясь Ванцзи вытерла уголки глаз пасынка и ласково погладила по щеке. - Я просто дружу с ним, он не собирается меня у тебя красть, не ревнуй, хорошо? Я ведь не обижаюсь на тебя каждый раз, когда ты приходишь домой с кучей любовных записок от других людей. - Они мне совсем не нравятся, я беру записки домой только потому, что не хочу выбрасывать их в мусорное ведро прямо при них. Я вежливый! Уверено сказал Усянь, выпятив грудь как молодой петух встретившийся с милыми курочками. Ванцзи закусывает губу, чтобы не расхохотаться. - Мгм, мне тоже не нравится Чао в таком плане. У меня муж, у него тоже есть женщина с которой он встречается. Смягчила тон Ванцзи не переставая ласково сжимать ладонь пасынка, тем более, что юноша не выпускал ее руку из своей цепкой хватки все это время. Лань Чжань нежно взглянула на опущенную голову мальчишки, думая, о чем этот малец сейчас мог бы еще размышлять. Усянь же затих и сделал шаг к ней ближе. Ищет утешения, решила Ванцзи и спокойно позволила подростку прижаться к себе.   - Я... Я ведь нравлюсь тебе теперь больше, чем раньше? Я ведь больше не такой ужасный, правда ведь, Ванцзи? Я ведь стал лучше? Услышав грустный тон мальчика и осознав тяжёлый страх подростка оказаться не нужным ещё одному близкому взрослому, спрятанный за этим вопросом, Лань Чжань задохнулась от боли, чувствуя себя обиженной за мальчика. Девушка не могла не обнять пасынка другой рукой, свободной. Пусть он и стал выше её и сильнее физически, но все ещё оставался в душе маленьким , ранимым ребёнком. Также Ванцзи немного удивило, что Усянь, оказывается, все ещё сохранил свою детскую привычку плакать по любому поводу: раньше он плакал, когда злился; плакал, когда ревновал папу/маму; плакал, когда обижен. Конечно, Ванцзи не могла знать, что Усянь лишь воспользовался ситуацией и играл на ее сочувствии. Зная, насколько мягка мачеха к «страдающим», и являясь отличным актёром, он решил разыграть семейную драму до конца: юноша, незаметно для мачехи, повторно ущипнул себя за бедро, чтобы заставить глаза слезиться от физической боли. Он поднял на молодую мачеху свои грозовые-серые и мокрые глаза, закушенные прежде розовые его губы приобрели теперь ярко-красный цвет, даже немного крови выступило в уголке рта, подтверждая, как много физических сил ему пришлось приложить над собой, чтобы удержаться от рыданий из-за переживаемых им "ужаснейших душевных страданий". Для пущего эффекта, Усянь слизнул капельку крови с уголка языком, а затем сделав свой голос как можно более охрипшим, спросил: - Я для тебя важнее всех, правда? Ты никогда не бросишь меня, Ванцзи? Пожалуйста.. - Конечно, Вэй Ин! Ты прекрасный парень, ты очень-очень изменился и очень мне нравишься! Я всегда буду рядом, обещаю!! - Наивно пообещала Ванцзи, искренне планируя сдержать данное слово. Затем она принялась рисовать успокаивающие круги на спине пасынка, как-будто лёгкими поглаживаниями пытаясь стереть из его головы все неприятные воспоминания и связанные с этим обиды и страхи.

В марте произошло еще одно (из множества других) знаменательное событие между Ванцзи и Усянем, которое в будущем послужит спусковым крючком, чтобы Ванцзи начала думать о Вэй Ине, не только как о своем пасынке. Но они пока, конечно же, оба не знают, что совсем скоро, эта их пока еще относительно невинная близость, приведет к большим и очень-очень важным изменениях в их жизнях. В этот теплый мартовский день Ванцзи вернулась с работы, полная радости и пакетов выпечкой любимой пасынком, но... Где был сам Усянь? Лань Чжань насторожила непривычная тишина в квартире: подросток, который каждый раз, когда она возвращалась с работы прибегал и с энтузиазмом бросался к ней с тёплыми объятиями сегодня внезапно изменил традиции? Обувь Вэй Ина стояла на полке, значит был дома. На душе Ванцзи стало максимально неспокойно, сразу стала думать обо всех самых плохих вещах, которые могли случиться с оставшимся дома в одиночестве ребёнком. То, что Вэй Ин не совсем-то и подходит под - "маленький", парню семнадцать все-таки - в тот момент Ванцзи благополучно забыла, из-за распирающего ее страха и стресса. - Ин!! Громко позвала она, поспешно сменяя уличную обувь на домашние тапочки. Она быстро пересекла прихожую, проходя через гостиную, она не глядя и не останавливаясь бросила в сторону, где стоял у них диванчик свою сумку и буквально ворвалась в спальню пасынка. Ее до ужаса напугал вид пасынка, когда она увидела его. Усянь лежал на кровати, дышал тяжело, весь дрожал, лицо его было бледным, лоб и волосы мокрыми как после душа, но когда Ванцзи коснулась его лба рукой, кожа оказалась ненормально горячей. - Сянь? - тихо позвала она. Мальчик с трудом приоткрыл глаза и посмотрел на нее мутным, рассредоточенным взглядом. Его попытка улыбнуться ей, несмотря на всю очевидную боль, которую он переживал, почти разбила мягкое сердечко Ванцзи. - Немного нехорошо мне что-то.. - шёпотом пожаловался он снова закрывая глаза, чем почти заставил и без того напуганное сердце Ванцзи остановиться. - Тебе где-нибудь больно? - засуетилась Лань Чжань. С трудом, но она приподняла пасынка и затолкав ему за спину подушки, усадила на кровати. - Живот.. не ел сегодня, не мог встать. Прошелестел и кивнул Усянь, но мальчик, казалось, не мог даже держать собственную голову, поэтому она тоже забралась на кровать, села сбоку от пасынка и позволила ему уложить свою голову ей на плечо, конечно, ей также пришлось своей рукой поддерживать его голову, чтобы она не соскользнула, потому что юноша оказался совершенно обессиленным, зато теперь она могла с его расспросить и услышать все ответы, как бы тихо Ин не отвечал. - Я пойду принесу тебе поесть и найду лекарство, хорошо? Большим пальцем левой руки, которой она и удерживала голову, Лань Чжань стала нежно гладить горячую щеку болеющего молодого человека. Ее взволнованный голос, выдавал то, что чувствовало ее сердце в этот момент. Ее глаза покраснели, словно она хотела бы расплакаться, но насильно сдерживала себя, потому что не время раскисать, надо хорошо позаботиться об Ине. Она дождалась, пока пасынок кивнет, прежде чем чем снова уложить его на спину и укрыть. - Попробуй немного поспать, пока я все принесу. - Она утешительно поцеловала его в горячий лоб и поторопилась на кухню. Слава богу, следуя учениям дяди, Ванцзи всегда хранила в доме самые простые и самые необходимые лекарства, поэтому быстро нашла сладкий жаропонижающий и обезболивающий напиток от простуды, разбавила его кипятком и понесла пасынку. В отличии от лекарств, еды готовой дома не было, и Ванцзи не хотела, чтобы мальчик продолжал страдать, пока она приготовит, поэтому решила дать ему лекарство, в первую очередь. В спальне подростка, она поставила кружку на прикроватную тумбочку. - Сянь, проснись, прими лекарство, после продолжишь спать, пока я приготовлю что-нибудь вкусное для тебя. Проснись, милый. Нежно погладила она пасынка по щеке снова, улыбаясь, когда мальчик улыбкой отозвался на ее ласковое - «милый» - такой изголодавшийся по ласковому слову и объятиям большой ребенок, подумала она нежно. Затем она повторила недавний трюк с тем, чтобы помочь Усяню привстать, так он мог выпить лекарство не обжёгшись. Затем наступил этап уговоров. Усянь ненавидел болеть, естественно, и пить горькие лекарства тоже. И если болезнь нельзя было вылечить детским лекарством, которое единственное бывает сладким, он бы просто бесконечно капризничал и лечился только малиновым вареньем и медом. - Это сладко, малиновый вкус, один из твоих любимый. - Заверила Ванцзи, продолжая ласково касаться плеча подростка. - Тебе станет лучше, как только ты выпьешь. Давай, будь послушным ребенком и пей скорее. Под мягкими уговорами Ванцзи, Усянь допил свое лекарство. - Хорошо. - Тиски сжимавшие сердце Ванцзи, наконец, немного ослабли: теперь Усяню должно было стать лучше, а она пока приготовит ему лёгкий ужин. Но когда она укрыла юношу и уже собиралась отойти от постели, пасынок схватил рукав ее рубашки. - Не уходи. - Умоляющими глазами посмотрел он. - Полежи со мной, пока я засну. Ванцзи колебалась, но не смогла отказать тому, кто так жалко выглядел и умолял, как она могла оставить его одного и безжалостно уйти!? - Ладно. Она вернулась на кровать пасынка и легла рядом. Одеяло, которым был укрыт Усянь служило мягким барьером между ними. - Спи. Я буду присматривать за тобой. - Нежно велела Ванцзи, мягкими кончиками пальцев убирая челку с глаз пасынка, заодно проверяя и понизилась ли температура его тела. Вэй Усянь не собирался засыпать, он просто закрыл глаза, чтобы мачеха не почувствовала себя неловко под его пристальным взглядом и не ушла, но у его ослабевшего тела были собственные планы и довольно быстро он задремал. Ванцзи оставила пасынка на час примерно, чтобы приготовить легкий и питательный ужин подходящий для больного. Вернувшись в спальню молодого человека и подойдя прямо к все еще спящему подростку, Усянь спал на боку, спрятав обе свои ладони под свою щеку, выглядя очень мило, как милый маленький крольчонок, Ванцзи не удержалась и опять погладила мальчишку по щеке, теперь уже нормальной температуры. Какой красивый растет мужчина, вздохнула про себя Ванцзи, глядя на лицо спящего. Она поняла, что слишком долго смотрит только когда Усянь зашевелился, его вызывающие зависть у любой девушки пушистые и длинные ресницы затрепетали, позволяя ей через секунду встретиться с мирным серым взглядом пасынка. Вэй Ин прищурившись посмотрел на нее секунду, словно не узнавая, а в следующую уже сладко улыбался ей. - Чжаааань. Растягивая буквы и улыбаясь шире, позвал он, протянув руку вперед. Ванцзи беспомощно улыбнулась пасынку и подойдя, обняла мальчишку. - Выпрашиваешь обнимашки? Сколько тебе лет? - Мягко пожурила она. - Три!? Я заболел и стал малышом. - Хихикнул Усянь, и пользуясь своей безнаказанностью под предлогом болезни, нагло обвил свои длинные ручонки вокруг талии мачехи, по-бандитски прижимая молодую девушку, не подозревающую ничего о его истинных желаниях о них двоих в этой кровати, ближе к себе. К счастью, его тело слишком истощено болезнью, чтобы его «нижний приятель» мог реально встать, как бы тесно к нему не жалась красивая девушка. - Не проголодался? Спросила Лань Ванцзи, не имея понятия о чем думал в этот момент ее пасынок на самом деле. А увидев, как тот стал снова краснеть стремительно, она только вновь забеспокоилась, что лихорадка возвращается и стала трогать его лоб и щеки, чем лишь больше мучала либидо Усяня. - Не горячий вроде. Сама себе вслух пробормотала она, в недоумении хмуря брови. Но затем она вспомнила то, о чем хотела спросить в первую очередь, но забыла. - Как ты сумел так сильно заболеть, тёплая ведь была вся последняя неделя? Бегал в потной футболке после урока  физкультуры? Улыбка Усяня приобрела вид  виноватый и смущенный одновременно, когда он кокетливо посмотрел на Ванцзи из под ресниц. - Я, может быть, выпил ледяную колу... почти сразу после физры? - Усянь смущённо почесал затылок, а секунду спустя  ещё тише добавил. - Может быть, это была пара банок колы? И все они были ледяными? От неохотно рассказанных "откровений" пасынка, брови Ванцзи едва не сбежали с положенных им мест ей на лоб. - Не злись, Чжань, я обещаю больше никогда так не делать, честно-честно! - Поторопился поклясться Усянь, не забывая подхалимски-заискивающе похлопать своими длинными ресничками, решив, что молчание Ванцзи из-за того, что она на него рассердилась. Возможно, это из-за болезни, но тон пасынка звучал очень заигрывающе, с другим человеком и при иных обстоятельствах, Ванцзи бы сказала - флиртующий, - но это был Усянь, поэтому ему все сошло с рук. - Хорошо, поверю в этот раз, но больше не играй со своим здоровьем.  - Сказала она, изображая суровость, довольно фальшиво, стоит сказать. - А теперь душ, мой нос заложило от того, как сильно ты пахнешь потом, затем еда и снова лекарство. А после мы можем посмотреть какой-нибудь твой любимый сериал. И поскольку тебе не следует вставать с постели, сделаем мы это в твоей комнате, в твой кровати, все, кроме еды, конечно. И да, я останусь, пока ты не заснешь. Принимая душ, Вэй Ин думал лишь о том, как собирался проследить, чтобы оставаться бодрствующим  как можно дольше и, может быть, Ванцзи заснет  раньше... Например, он тогда смог бы обнять ее, даже притвориться, что они пара и что засыпать в одной постели это то, что они практикуют постоянно... И, видимо, фортуна была очень довольна Усянем почему-то, раз решила так скоро исполнить его страстное желание. Проснувшаяся несколько часов спустя Ванцзи почувствовала жар в щеках и как сильно пересохло у нее во рту: Усянь был живой печкой, заставляя ее кожу гореть тоже. Ее мысли метались, думая, что делать дальше. Ее нерешительное лежание в теплой постели пасынка, в объятиях спящего пасынка тянулось и тянулось, секунды переходили в минуты, но Ванцзи так и не пришла к какому-либо конкретному решению. Спящие выдохи молодого мужчины продолжали щекотать ее затылок, знание, что Ин продолжает спокойно спать, существенно успокоило Ванцзи, потому что это означало, что ей все еще не нужно было бы сталкиваться с неловкой реальностью и нести последствия за свои малообдуманные решения: она из доброты душевной осталась полежать с болеющим Сянем, но ей явно не следовало позволять себе уютно засыпать рядом с сыном ее мужа, Ин уже не был ребенком, а вырос во вполне половозрелого мужчину. Последнее Ванцзи, наверное, только в этот момент и осознала, когда в своей попытке аккуратно выползти из цепких рук юноши, нижняя часть ее тела случайно коснулась нижней части тела пасынка. Столкнувшись с таким нежданным «откровением» для себя, Лань Чжань замерла, притворившись, что ничего не почувствовала, стараясь дышать медленно и не шевелиться, чтобы ненароком не разбудить Усяня: слишком стыдно было бы проснуться вот так - наверняка вся растрёпанная, скорее всего, и одежда на ней в беспорядке полном находится, но ей совершенно неудобно в ее положении осматривать себя, и глаза у нее сейчас, наверное, дикие совсем, как и лицо красное, она чувствует , что оно горит, словно она села очень близко к костру.. Бог мой. Что делать? Тихо паниковала она внутри себя. Лань Чжань не заметила, как ее тело медленно расслаблялось, убаюкиваемое теплом тела рядом, чужим сонным дыханием и поздним часом отбиваемым на часах. Она инстинктивно притиснулась спиной к теплой мужской груди позади, когда теплая и твердая рука Вэй Ина обвила ее талию, словно щит, о который разбивался весь ее недавний дискомфорт. Постепенно ее мысли угасали, больше не было кружащих вокруг ее сердца и удушающих, теней неловкости и страха. Засыпая уже мимолетная мысль прошла через ее сонный разум, что она, возможно, ни так уже и недовольна, скорее, ей очень даже приятно прятаться и заспать в безопасных и нежных объятиях Иня. Но эта мысль не задержалась в ее голове достаточно долго, чтобы Ванцзи реально поняла в чем только что себе призналась, с довольной улыбкой на губах, она переплела пальцы с пальцы молодого мужчины и погрузилась в сладкий сон, решив, что со всем разберется утром, если придется. Утром она просыпается позже Усяня, что хорошо, потому что так ей становится менее неловко вставать с постели. Она слушает, и убедившись, что Усянь на кухне и ее не увидит, юркает к себе в комнату. Она очень медленно принимает душ и переодевается, позволяя себе подумать, как она должна себя вести. Но ничего из ее планов ей не пригодится, когда она зайдет на кухню, потому что Усянь самостоятельно справляется с тем, чтобы сделать это утро легким и непринужденным. Он весело и много шутит, почти постоянно улыбается, все время "дергает ее за косички", дразнит то есть, заставляя Ванцзи то сердиться на него, то смеяться над его глупостями. И как-то само собой происходит, что неловкости в ее теле больше нет от мыслей, что они спали вместе, ну спали и спали, это ведь просто сон. Легкость с которой Усянь принял это, позволяет и ей чувствовать себя спокойно.

--- Апрель ---

Чанцзэ на цыпочках подошёл к их с Ванцзи спальне. На часах 2:20 ночи, и он ожидает, что Лань Чжань будет спать. Двигаясь как можно тише, чистый, сухой и тёплый после горячего душа, он залез под одеяло к жене. Ванцзи лежала спиной к нему. В тот момент, когда Чанцзэ подполз ближе и обнял ее, прижавшись грудью к ее спине, тело девушки напряглось, заставив и Чанцзэ затаить дыхание. Чанцзэ сегодня действительно устал на работе, дома он просто хотел поесть, поспать и отдохнуть прижимаясь к кому-нибудь теплому. Он снова начал дышать нормально только когда понял, что Ванцзи не собирается отстраняться. Чанцзэ поцеловал тонкую и нежную кожу на шее жены, умоляя вселенную, чтобы этим вечером они не затевали новую ссору. - Привет. Прости, прости, скоро я возьму отпуск и поедем куда-нибудь вдвоём. - Сразу начал извиняться он и обещать. Каждое свое слово Чанцзэ сопровождал легким поцелуем на пахнущей фруктами коже Ванцзи: шея, плечо, ушко, щека. Старые приемы, работавшие с Цансе почти тридцать лет, пока длился их брак, также безотказно продолжали работать и с Ванцзи вот уже пять лет. - Милая, не сердись, пожалуйста. Как насчет того, чтобы я поехал с тобой в гости к твоему дяде на следующих выходных? Видит бог, как сильно он не хотел туда идти, снова встречаться и пытаться вести вежливый и пустой разговор со всегда недовольным Лань Циженем. Прошло столько лет, а старик до сих пор свято верит, что Чанцзэ какой-то сказочный Кощей, околдовал и украл его драгоценную племянницу, маразматик. Но ради мира с Ванцзи сейчас, один раз Чанцзэ мог бы вытерпеть эту семейную встречу. Зато через пару секунд Чанцзэ с радостью отметил, что девичьем теле в его руках больше не было жестким, а ледяная аура вокруг Ванцзи медленно стала согреваться. - И за покупками со мной пойдешь! - Наконец, заговорила Ванцзи. Чанцзэ выдохнул и крепче сжал руки вокруг талии девушки, на этот раз, не так трусливо. - Ууу, пожалуйста, нееет! Ты ведь знаешь, какая это для меня ужасная пытка? - Понимая, что порох не собирается взрываться ему в лицо, даже решился пошутить Чанцзэ. Уголок губ Ванцзи дернулся, как если бы она сдерживала улыбку, и Чанцзэ, заметивший это, незаметно ухмыльнулся своей маленькой победе: ссоры, возможно, сегодня все же удастся избежать. Чанцзэ какое-то время любовался своей молодой женой. Ладная фигурка, красивое лицо, великолепные глаза и длинные волосы... Он медленно обвел глазами каждый миллиметр ее миловидного лица, прежде чем его взгляд застрял на ее пухлых, капризных губах. - Такая жестокая. - Чувствуя внезапный жар у себя в паху, прошептал он и втянул девушку в грязный поцелуй, где их языки дрязняще сплетались. А спустя еще немного времени и пижама ее окажется на полу, а руки и рот Чанцзэ будут нетерпеливо хозяйничать на просторах ее мягкой, гладкой чистой кожи, оставляя свои следы на ней. Проснулась на следующее утро Лань Чжань в одиночестве. Опять. Но вместо того, чтобы лить слезы по этому поводу как прежде, Ванцзи, пока ложкой размешивает тесто в миске на блины, иронизирует про себя, что в сравнении с мужьями/парнями ее коллег, ей достался алмаз: секс есть, деньги дает, не хамло, не ловелас - работа, его законная вторая жена, все честно, она знала об этом до брака; Что еще? Почти ничего не требует от нее взамен, ДОМА появляется редко, а значит мозги не треплет, то есть завтрак, обед, ужин не просит; не следит, не проверяет телефон, не ревнует даже... Чем не мечта, да? Ха, да они если узнают, скажут все хором - живет по-королевски, а еще и недовольна чем-то, фифа какая, а! - Мол, имеет и секс, и деньги, и свободу делать что хочется, и ничего, счастливице, взамен давать не приходится, будь просто красивенькой, не беспокойся ни о чем, ешь себе, пей, занимайся, чем нравится, гуляй с друзьями, а она что? Смеет тут недовольной еще быть чем-то и жаловаться. Избалованное маленькое дерьмо. И все бы так, если Ванцзи искала "папика", который будет содержать ее взамен за то, что она позволяет ему ненадолго сбегать от своей жены к ней. Но, ой, Ванцзи и есть жена, и хотела она рядом кого-то, кто хотел бы узнать: Как прошел ее день? Что она поела и оделась ли тепло? Как доехала? Будет взволновано причитать, как она похудела. Будет беспокоиться и ругать, что она мало отдыхает и спит... Утро сегодня было каким-то неправильным, все утро лезли всякие мысли в голову. И все они крутились вокруг ее жизни, их с Чанцзэ жизни, построенного брака и сообразности всего этого. Чуть меньше чем через два года ей двадцать пять, а чего она добилась? У Цансе вот, например, и работа, и дом, и двое детей, и любовник, и отличные друзья на всю жизнь - ну все есть: любовь, деньги, семья. А что Ванцзи? Неудачница какая-то в сравнении с ней. - Доброе утро, красавица. Сквозь мрачные мысли самобичевания услышала Ванцзи, перед тем как чужие губы прижимаются к ее щеке и также быстро пропадают. Раньше она удивлялась, она протестовала, она стыдила, но Усянь отказался отказываться от этой привычки и продолжил целовать ее в щеку во время приветствия и прощания, и обнимать тоже своими длиннющими руками-лианами, называя это современным подходом, и также указывая, что он целует маму в щеку и лоб, но никто не называет это неправильным или отклонением от нормы, потому и Ванцзи стоит перестать из-за такого пустяка переживать и раздувать слона, и что, что между ним и Ванцзи разница в возрасте маленькая и родства кровного нет, они ведь все равно семья. Ванцзи услышала, обдумала и согласилась с пасынком, прекращая шарахаться и подпрыгивать каждый раз. - Мгм. Утро. - Мычит Ванцзи, не отрываясь от приготовления, на одной стороне плиты у нее блин печется на раскалённой сковородке, на другой стороне - другая раскалённая сковородка, но уже с яйцом. - Ты получила мое сообщение вчера? Я прислал тебе результаты своих экзаменов. Я прислал тебе первой скриншот. Счастливый голос Вэй Ина привлек внимание Лань Чжань. Виновато улыбнувшись пасынку, Лань Чжань передала лопатку в руки Вэй Ина, позволив мальчику занять ее место за плитой, и вынула телефон из правого кармана своих домашних брюк. Она быстро нашла сообщение, о котором говорил юноша, просмотрев документ, она не могла не бросить гордый взгляд на пасынка. - Чжань, ты увидела это? Ты видела это, да? Разве я не великолепен?! Я всего на сорок баллов уступаю первому месту. Хвастливое лепетание Усяня заставило Ванцзи улыбаться. Ей нравилось видеть пасынка таким счастливым. - Хм, чемпион гуманитарных наук! - Похвалила Лань Чжань. – Твои результаты потрясающие, Вэй Ин. Поздравляю. - Сказала она, подойдя и снимая готовую яичницу с плиты, пока - теперь уже не ее, а их - завтрак не сгорел. – Твои результаты лучше, чем были у меня в свое время. - Невозможно! - Тут же возразил Вэй Ин, и очень гордо добавил. – Ты сдавала другие предметы, в другое время, так что нас нельзя сравнивать. Никто не может быть лучше моей Лань Чжань! Лесть юного лиса заставила Ванцзи покраснеть от удовольствия, а заодно и проглотить свой язык: мужчины делали ей не так много комплиментов, чтобы отказываться от тех, что она получила сейчас, пусть они и исходили от мужчины младше ее. У кого этот плут только научился так сладко говорить?! - Мама сказала, что устроит небольшую праздничную вечеринку для меня через несколько недель, чтобы отпраздновать. - Говорит Усянь, садясь за стол и торопливо запихивая в рот кусок хлеба. Ванцзи только мягко посмотрела на мальчика и не стала поправлять пасынка, по сути, какая разница, что вся идея праздника принадлежит полностью ей, а не Саньжэнь. Может быть, даже хорошо, если Вэй Ин думает, что его родители старались для него, а то в после рождения Лили, что Саньжэнь, что Чанцзэ почти не уделяли Ину своего времени. Они тихо едят вместе. Вернее, Ванцзи тихо ест и слушает всю ту болтовню, которую Вэй Ину необходимо вылить из своего рта в уши готовые слушать. Пусть все о чем говорил Вэй Ин и было на темы, которые могли быть интересны только людям его возраста, Ванцзи никоим образом не показывает, что ей неинтересно. И в какой-то момент, видимо ее сознание ушло дрейфовать под монотонный гул Усяневой болтовни, но внимание Ванцзи полностью возвращается к монологу пасынка, когда она слышит имя своего брата. - О чем ты хочешь поговорить с Сиченем? - Не думает даже скрыть свое удивление Лань Чжань. - Я слышал, когда он звонил тебе на днях, он просил тебя зайти навестить твоих племянников, верно? Я не специально подслушал. - Широко раскрытыми глазами, и отчая махая в отрицании руками над собственной головой, оправдался Усянь. - Просто я услышал шум, зашёл в комнату, а там ты говорила с ним по громкой связи, ну, и я не хотел беспокоить, поэтому тихонько вернулся обратно на кухню. Но вас все равно было слышно. Очень хорошо. И пока Ванцзи лихорадочно вспоминала, не говорила ли она брату что-то, чего не должен был услышать пасынок, юноша продолжил. - Лань Чжань, мы... ну, мы вроде как семья, неправильно, что я незнаком с твоими родственниками. Я даже не знал, что у тебя есть племянники! Во множественном числе!! Почти обвинительное ворчание пасынка ещё больше поставило Ванцзи в тупик. С каких пор хоть одного из Вэев интересовало поддержание близких отношений с ее семьёй?! Обычно, ни Чанцзэ, ни Вэй Ин никогда не проявляли особого желания сопровождать ее в гости к ее родственникам даже ради приличий. Чанцзэ в последний раз и вовсе видел ее дядю и брата два года назад, три? Но и тогда он ушел двадцать минут спустя, сославшись на вызов на работу, оставив Ванцзи неловко краснеть за себя. - Я всегда хотел познакомиться с твоим дядей и братом, и другими родственниками, но ты уже знаешь, я был полным придурком, и, ну, то, как я вел себя, скорее всего, заставили тебя думать, что я их ненавижу. Мне жаль. И очень стыдно за то, как я вел себя. - С набитым ртом бормочет Вэй Ин, Ванцзи все еще шокированная тем, что пасынок впервые открыто извинялся перед ней, совершенно забывает напомнить пасынку не говорить с полным ртом. - Я исправлю все! - Нахально улыбаясь, делает свое следующее заявление мальчишка. - Твой брат кондитер? Мама, когда была беременной постоянно боготворила его черничные кексы, и не перестанет хвалить их даже сейчас. Слыша, как ее брата хвалят, на губах Ванцзи появляется мягкая улыбка. Лань Чжань очень гордилась своим старшим братом, и любой, кто его похвалит мог заранее, авансом, получить балл к благосклонности от нее. - И это происходило настолько часто, что мне до сих пор хотя бы раз в неделю обязательно снится, как я их ем. Представляешь? Мы могли бы купить и ей немного, когда пойдём. Не хотелось бы, знаешь ли, чтобы на красивом лице Лили появилось уродливое родимое пятно. Эм, есть ведь суеверия, если беременная хочет что-то съесть, нужно достать это для нее, иначе у ребёнка появится уродливое родимое пятно. И, видимо, увидев недоумение Лань Чжань, он объясняет: - Наверняка, есть что-то подобное и для тех, кто кормит грудью. Ох, я тут вспомнил.. Ты должна пойти со мной на этих выходных выбрать подарки, хорошо? Я хочу купить твоим племянникам что-нибудь, Лань Чжань. Что-то полезное. Что понравится им, а не мне. - Мышцы юного лица сжимаются в веселой, смущённой гримасе, Ин краснеет и неловко ухмыляется, избегая смотреть в глаза собеседнице. Ванцзи же не может придумать ни одной причины для такого сильного смущения мальчишки, ей становится любопытно, и весело тоже, конечно. - Ты ведь знаешь меня, - он бормочет. - Если я пойду один, я обязательно возьму что-то глупое, непрактичное и раздражающее. Мама особенно ненавидит каждый набор игрушек-пищалок, которые я купил Лили. А каждый детский костюм, который я покупаю, каким-то образом оказывается ужасно мал, либо невероятно большим. Вэй Ин не казался Ванцзи человеком, который верит в суеверия, и, если уж на то пошло, так сильно может любить детей, тот единственный случай в супермаркете, случившийся когда-то давно уже забылся ею, а с Лили она его почти не видела, потому что слишком давно перестала заходить к Саньжэнь, но она соглашается пойти с ним по магазинам, как и привести его в дом своей любимой семьи. И, может быть, если она придет в дом брата с кем-то из Вэев рядом с ней, его дядя и брат перестанут волноваться о ней, а то смотрят каждый раз с такой жалостью, словно она умирает, но еще не знает об этом. Ванцзи ни капли не сомневалась, что Сиченю понравится полный жизни и яркий молодой человек, каким вырос Сянь, а вот дядя... Что ж, она надеется, что Вэй Ин, этот смешной и улыбчивый юный плут, сможет смягчить его сердце, когда дядя увидит, как сильно пасынок добр к ней, с какой бережной и уважительной заботой к ней относится. Ванцзи с трудом удаётся сдержаться и не захихикать, когда в её голове возникает картинка, где дядя Цижень с указкой в одной руке и свитком «грехов» ее пасынка и его отца в другой, ходит вокруг Ина, стоящего почему-то на стуле в центре комнаты, а под стулом обязательно дрова для костра, и допрашивает его за каждый из грешков, решая, заслуживает молодой человек помилования уже или все же следует поджечь спичку под дровами. С другой стороны, она была уверена, что Усяню не о чем волноваться, Ванцзи никогда не замечала за дядей намеренной жестокости по отношению к кому-либо, скорее всего, дядя только будет смотреть как ястреб, но увидев всё-таки плюсы в Усяне, которые у мальчика определенно имелись, не будет слишком мучить его. Прошёл апрель и наступил май. Который оказался ужасно загруженным для Ванцзи. И не только для неё: Вэй Ин получил своё свидетельство об окончании школы, а значит пора выбрать и решить уже в какой поступить университет. Для этого он собирается уезжать в другой город, будет смотреть университеты там. Ванцзи же занята на работе. Она первый год как преподаёт, что означает, много волнений и переживаний, многому приходится учиться. Дядя Цижень может и поговорил с мадам Юй, своей старой одноклассницей, чтобы её приняли на собеседование, но дядя не может, да и не стал бы, просить кого-либо, сохранить вакансию за ней, если она не будет добросовестным работником. Плохая квалификация крах не только её собственной репутации как специалиста, но и честь дяди будет унижена, а он очень не любит, когда его гордость задета. Поэтому трудится Ванцзи на износе сил, иногда забывая о еде, еще она мало спит, допоздна разбирая этюды и пытаясь лично и в одиночку переложить некоторые классические фортепианные партитуры, чтобы их можно было играть на гитаре. Если же она не делает первое, или второе, то, скорее всего, заполняет бесконечные планы работ и отчёты по ним: мадам Юй не терпит работы, которая не сделана на все 100 балл. И если бы не Вэй Ин, который хмурится и обеспокоенно жужжит вокруг неё пчелой-наседкой, а иногда и едва ли не насильно заставляет её есть, пить, лечь спать, Ванцзи, наверное, давно свалилась в обморок где-нибудь. Вот так она и выживает в этом месяце: пьёт кофе, которое Вэй Ин так любезно сделал для нее; и учится быть хорошим преподавателем, через огромное количество трудовых часов. Важно отметить, что с тех пор, как у них есть новая кофемашина, Усянь ни разу ничего не испортил или перепутал, и кофе у него получалось просто отличным.  Несколько раз ей даже захотелось поцеловать его взасос, настолько хорошо он справился. Конечно, бывало, что пасынку не удавалось ее уложить отдыхать - ни угрозами, ни мягкими уговорами, - но пару часов спустя Ванцзи, обязательно, обнаруживала себя удобно лежащей на диване, накрытой пледом, а рабочие бумаги ее кучкой аккуратной лежали на столе рядом: потому что она заснула прямо за работой, где сидела, а Ин ее перенес уже на диван каким-то образом. Ванцзи было сложно представить, чтобы подросток мог поднять ее на руки, взрослую девушку и не пушинку вовсе, и понести, но приходилось поверить, потому что она бы точно проснулась, если бы Усянь ее просто тащил по земле, как мешок с картофелем. И она, естественно, очень смущена, что пасынку, ребенку по сути, пришлось заботиться о ней. Но и приятно тоже знать, что она так важна кому-то, помимо ее семьи. --- - Позаботься о себе, ешь, спи достаточно, не сиди весь день на одном кофе. - Заботливо ворчит он на нее, перед своим отъездом, как когда-то делала она с ним. И это очень мило, что Ванцзи хочется плакать. Она лжет себе, что хочет плакать именно из-за этого, а не потому что уже скучает по Ину, хотя он еще не успел уехать даже. Ванцзи и не заметила, как сильно привязалась к пасынку и привыкла к его навязчивой, но приятной компании. И теперь перспектива провести даже день без него ощущалось Лань Чжань как-будто ее собирались выбросить ночью в центре темного леса холодной зимой и в полном одиночестве. Она чувствовала себя потерянной и грустной, и не помогало то, что она понимала насколько глупы ее эти ощущения. и хоть Ванцзи до кома в горле хотела, чтобы Вэй Ин никуда не уезжал от нее, она улыбалась, словно не хочет разрыдаться, и помогала ему собирать вещи.

-- Май, еще милых Ина+Ванцзи --

Закончив завтракать Ванцзи подошла с тарелками к раковине, рядом с ней встал Вэй Ин, держа в руках полотенце для посуды.  - Что ты делаешь, Вэй Ин ? - Этот мальчик в последнее время часто становился главной причиной глупого выражения на лице Ванцзи. Она с интересом и легким недоумением наблюдала целую минуту, как пасынок закатывает рукава и неловко мнется возле раковины, глядя на грязную посуду так, словно она собиралась выпрыгнуть и укусить его за руку. - Собираешься... собираешься помочь мне с посудой? - Веселясь спросила она. - Ты вымоешь, я высушу? - Вэй Ин не знал, почему простой вопрос мачехи заставил его нервничать. Лань Чжань что-то заметила? – Ты уже сделала так много всего, Лань Чжань, позволь мне помочь тебе хотя бы в этом. Ты каждый день готовишь нам, стираешь, убираешь, терпишь капризы наши. Я хочу помогать тебе. Я люблю тебя. То есть люблю помогать тебе, я хотел сказать. Зря Усянь беспокоился, слишком поглощённая приятным чувством признания, возникающим, когда кто-то замечает и ценит то, что вы делаете, Лань Чжань, и не задумалась, почему выражение лица ее словоохотливого пасынка было более красным и застенчивым, чем ее собственное. ---- - Не оставайся голодным до вечера. Если после школы придешь сюда, в холодильнике все есть, все готово, только согреть и съесть. Напомнила Ванцзи пасынку, стоя в открытой входной двери, чтобы уйти на работу, не зная, что спустя всего пару часов, снова сегодня увидит этого настойчивого и очень ревнивого ребенка, но уже на своей работе. --- - Смотри на меня. Указательным пальцем Ванцзи постучала по щетинистому подбородку Вэнь Чао. – Я почти закончила. - Обещает она, сложно завязать красивый узел, если Чао вертит головой от нетерпения, желая увидеть себя в зеркале. Ванцзи в последний раз перепроверяет, чтобы галстук не был слишком туг на шее Вэня и располагался по центру.  – Вы уверены, что красный не слишком кричащий, может, стоило выбрать черный? - Он теребит острый кончик красного галстука, за что тут же получает от Ванцзи по рукам. - Не трогай! - Ничуть не сожалеющим тоном, требует Лань Чжань, Вэнь Чао надувается и обиженно косится на «дерущуюся» коллегу , потирая ладони друг о друга, чтобы избавиться от боли. - Помнешь ткань, будешь выглядеть плохо. Тон Ванцзи как бы говорит, что она ударит вновь, если Чао даст повод. – Ты выглядишь очень привлекательно. - Снова успокаивает она, когда смотрит в глаза друга и видит его неуверенность, но ее слова его кажется не очень убеждают. – Оставь красный. Торжественная дата, требуется торжественный аксессуар. Красный галстук – это оно. Ты выглядишь великолепно. - Зато румянец, вызываемый комментарием Линцзяо у Вэнь Чао почти заставляет Лань Чжань хихикать. - Все, пошли обедать теперь. Они уже у дверей, когда она внезапно распахивается едва не ударив Ван Линцзяо, однако, Чао успевает ее потянуть и прижать к своей груди. - Ой, простите, - перед тройкой появляется улыбающееся лицо Вэй Усяня. - Вэй Ин? Почему ты здесь? - Спросила Ванцзи, уже догадываясь, на самом деле, что пасынок, скорее всего, снова ищет ее, чтобы пожаловаться на папу, маму или школу. Это стало обычным между ними, встречаться пару раз в неделю и обедать вместе, либо Вэй Ин встречал ее вечером и они вместе шли домой. - Привет, Лань Чжань. Ты не поднимала телефон, когда я звонил. Говорит Вэй Ин с натянутой улыбкой, заходя в кабинет и пристально глядя на Линцзяо и Чао, показывая всем видом, что им двоим следует выйти через эту оставленную открытой дверь и дать им с мачехой поговорить наедине. - Ой, мой телефон выключился наверно. Я забыла его зарядить вовремя. - Лань Чжань не обращает внимание ни на кого, кроме Ина, поэтому не замечает многозначительных взглядов, которыми обмениваются ее коллеги. - Мм, мы, наверное, пойдем? Тебе принести что-то или... Неуверенно и нахмурившись спрашивает Чао, обращаясь к Ванцзи. Лань Чжань знает, что его друг чувствует себя не в своей тарелке рядом с Вэй Ином, он называет юношу исключительно «дьяволенок», за холодные глаза Усяня и волчью ухмылку, от которых Чао «покрывается жуткими мурашками размером с лошадь» - дословно взято изо рта Чао. И это мило, что Чао готов пропустить обед и остаться с ней, несмотря на весь испытываемый им дискомфорт, но Лань Чжань не нужно, чтобы из-за неё устраивались ссоры прямо на рабочем месте, вообще, где либо. И, может, ее пасынок капризен, а порой довольно груб и вспыльчив, но он не злой парень. И Ванцзи точно не нужна защита от него! - Она пойдет на обед со мной. Сверлит Вэй Ин Чао стальным взглядом, провокационно скрещивая руки на груди и высокомерно выпятив подбородок. Он еще молод, меньше Чао в размерах, но выглядит так, будто мог бы выиграть в драке, которую сейчас начинает. – Мне нужно срочно обсудить что-то с моей Чж... мачехой. Уже отказавшись от вежливых намеков прямо выгоняет мальчишка, Ванцзи краснеет перед друзьями за грубость пасынка. Она собирается сказать ему об уважительном отношении к старшим, когда они останутся одни. - Иди. Увидимся завтра. - Лань Чжань кивает друзьям, и остается одна в кабинете с пасынком. - Твой отец просил тебя зайти? - Только когда слова произнесены Лань Чжань понимает какую чушь несет. Но она давно не чувствовала себя себя так неуютно рядом с Ином, да и он давно не сверлил ее таким пристальным взглядом, она растерялась и сказала первое, что пришло в голову. Она неловко отходит к столу и очень сосредоточенно собирает разложенные там свои личные вещи в сумку. - Нет! Предсказуемо раздражается Усянь мгновенно, заставляя Ванцзи удивлённо замолчать. Она успела отвыкнуть от резкости Вэй Ина за последние месяцы, с тех пор, как он так сильно изменился, стал мягче с ней, но жёстче с Чанцзэ - у последнего это, конечно же, не вызывало радости, чаще приводило к тому, что именно Лань Чжань после должна была успокаивать напряженного и сердитого на отца Усяня. – Мой отец.. Лань Чжань, мне плевать на его дела. Я пришёл сюда, потому что хотел увидеться с тобой. Я соскучился. - Громко честно признается он. - Вэй Ин!! - Лань Чжань ахает, когда две руки обвивают ее талию. Раскрытыми ладонями Вэй Ин давит на ее живот, от чего она автоматически откланяется назад и прижимается спиной к худой груди пасынка, слишком близко, чтобы считаться приличным, если кто-то войдет и увидит, такие слухи начнутся. Ад на земле разверзнется тогда. Лань Чжань легко вырывается и отступает на два шага от протянутой к нему руки Усяня, словно она змея, собирающаяся ее укусить. - Не говори и не делай то, что люди могут понять неправильно. - Избегая смотреть в лицо молодого человека, ругает она и прячет свои руки за спину. Вэй Ин зол на себя. Нужно было крепче удерживать мачеху. С другой стороны, он может повторить попытку, когда они будут дома. Там у его мачехи не останется отговорок вроде: «нас увидят/услышат и подумают неправильные вещи». - Ты преувеличиваешь, Чжаньэр. Что они могут понять неправильно? Пасынок, скучающий по члену семьи, которая ему ближе отца, не может даже обнять ее теперь? Они разве не обнимают своих близких никогда? Только полностью больной извращенец станет думать что-то неприличное о простом и безобидном объятии. Не думала о том, чтобы сменить работу на лучшую, потому что то, что говоришь, звучит, как будто у тебя ужасные коллеги. - Легкомысленно бросает Вэй Усянь, нагло садясь на край стола мачехи и глядя на нее невинно-невинно. Ванцзи задумчиво смотрит в ответ, может, проблема именно в ней, неуютно думает она, слишком много думает и придает грязный смысл совершенно невинным действиям? Действительно, ну и что, что Вэй Ин иногда обнимет ее со спины? Ну и что, что Ин ставит свой подбородок ей на плечо в эти моменты, а губы оказываются слишком близко к шее Ванцзи? - Я голоден. Надувается Усянь, чем еще больше усыпляет бдительность Лань Ванцзи, а также заставляет ее немного стыдиться за свои неэтичные мысли. – Хочу в то кафе, которое мы нашли два месяца назад, помнишь? Где были еще эти... мм. - Вэй Ин зажмуривается и стучит указательным пальцем себе по лбу, кажется, что он не может вспомнить слово. – Куриные наггетсы в форме динозавров? «Хауви»? - Помогает Ванцзи, вспоминая последнее место, которое заставило ее пасынка выглядеть восторженным, возбуждённым щенком, прямо как сейчас. Это было, когда они в тот раз обнаружили то милое семейное кафе. – Бургеры назывались, как динозавры. И ты заказал Тирекса, потому что он самой мясной из всех. - Ага, да! Да! То место! Мы можем пойти прямо сейчас? У Вэй Усяня даже шея порозовела от волнения. Он вскакивает со стола и в два шага оказывается у двери. Надевая пальто, Ванцзи с улыбкой наблюдает, как он нетерпеливо качается с пятки на носок. Кажется, ей следует поторопиться и накормить этого голодного ребенка. Может быть, хорошо было бы даже научиться готовить динонаггетс самой, для особых случаев, скажем так. - Где твоя шапка? На улице ветрено. Едва она успевает спросить, как Вэй Ин натягивает капюшон своей толстовки на голову, показывая пальцами, что это есть его шапка. – Пойдем. - Ванцзи открывает дверь и выпускает Усяня выйти из кабинета первым.

В мае происходят и другие важные события, но на этот раз связаны они с двумя другими героями любовного треугольника. Цансе не может припомнить, когда в последний раз была ещё так бесстыдно счастлива, как сейчас. Временами это сводит ее с ума. Ее голова словно постоянно парит в облаках, а сердце все время колотится от сладкой, розовой любви. И причиной всего этого является Вэй Чанцзэ. Ее бывший муж, но не бывший друг. И все что потребовалось, чтобы они оказались там, где они есть, это маленький, случайный поцелуй между "лучшими друзьями", который в следующий миг превратился в бессонную ночь спутанных рук, ног, губ, высоких стонов и бессмысленных милых пустяков, сказанных между ними шёпотом. В эту ночь они впервые со дня развода, действительно, поговорили друг с другом. Они копались в их болезненном прошлом, обсуждали их будущее и запутанное настоящее. Они знали, что не должны были допускать ничего из произошедшего. И точно не правильно с их стороны продолжать это. Но после всех тех осторожный страстных взглядов и мягких прикосновений, это оказалось неизбежным, что они вдвоём вновь и вновь падали вместе в постель, как было до развода. И они честно, честно пытались разорвать эту порочную связь, боролись с ней, но ничего не смогли с собой поделать. Они просто нуждались друг в друге, как в легкие в воздухе, нуждались в их связи и даже сами не смогли бы объяснить словами эту нужду. Даже самого великолепного красноречия мира недостаточно, чтобы рассказать о таких сильных чувствах, какие разделялись ими. Друг для друга они, оказалось, могли бы переступить все красные линии, пойти на любую подлость, лишь бы снова прикоснуться и почувствовать друг друга. Их притяжение друг к другу было сильнее их морали, принципов, сильнее любого гнева и осуждения от кого бы то не было. В голове Саньжэнь все время есть голос, говорящий ей остановиться, не идти на это, но ее сердце так сильно болит и умоляет, крича, что она заслуживает счастья, что она имеет право хотя бы раз сделать что-то для себя, что Ванцзи молода и она всегда сможет найти своего человека, а Чанцзэ не для Лань Ванцзи, он для Цансе создан вселенной, всегда был и останется для неё: нельзя взять пазл от другой картины, приставить к своей и ожидать, что он подойдет, только потому, что картины выглядят почти идентичными. И каждый раз, когда голос разума становится громче, ей стоит бросить один взгляд на улыбку Вэй Чанцзэ, посмотреть в его мягкие серые глаза, и почти мгновенно она чувствует - она тает, и ни о чем не жалеет. Не может найти сожаления в себе за то, что снова и снова спит с ним за спиной подруги, по крайней мере, до тех пор, пока не Чанцзэ не встаёт с постели, оставляя Цансе лежать там голую на грязных простынях, сытую и все еще задыхающуюся после их секса, а он рядом медленно одевается свою одежду, которую еще совсем недавно не он будто так торопливо сбрасывал, словно не мог ни секунду больше дышать, не оказавший на ней, внутри нее. В такие моменты, глядя на то, с какой лёгкостью Чанцзэ отворачивается к ней спиной, возвращает на своей безымянный палец обручальное кольцо и уходит, обещая прийти , когда сможет, она не может притворяться, что слезы в ее глазах не от боли в сердце, что она все ещё не сожалеет и не сомневается в правильности своих и его поступков. Саньжэнь ненавидит это кольцо - надоедливый призрак, кричащий на неё о том, что ее возлюбленный может быть счастлив с кем-то другим и что по всем правилам, именно та, кто надел это кольцо на его палец и является той, кто имеет на Чанцзэ больше прав сейчас, чем она. Это осознание так сильно ранит её. Они говорили об этом, Чанцзэ просил время, что он не может просто взять и выбросить Ванцзи, как сломанную вещь выполнившую все свои полезные функции, а теперь ненужную, и Цансе согласилась ждать. Она согласилась, что нужно позволить Ванцзи самой бросить Чанцзэ, так гордость и чувства молодой девушки были бы менее повреждены: любой молодой девушке легче будет принять разрыв, если инициатором его будет она сама, понявшая, что мужчина, когда-то выбранный ею, оказался не тем, кого она больше хотела бы рядом. Тем более, для Ванцзи это ее первый опыт отношений, и Саньжэнь, как женщина, понимает, как плохо чувствует себя женщина, когда ее первые отношения заканчиваются так плачевно: измены, ложь, предательство возлюбленного. Сама Саньжэнь не проходила через это, но просто представить такое по отношению к себе от Чанцзэ, достаточно, чтобы она захотела громко завыть от боли в сердце. - Это было великолепно. С широкой нахальной улыбкой говорит Чанцзэ, застёгивая штаны. Саньжэнь наблюдает за ним, прислонившись спиной к спинке кровати. - Угу, так и было. Улыбается Цансе, хватает с пола футболку и надев, встаёт с постели, чтобы проверить дочку. Лили продолжает крепко спать, её не интересуют никакие сложности, которые взрослые устроили себе. Саньжэнь все равно осторожно толкает колыбель и несколько раз качает её, просто чтобы себя занять. Ее тон должно быть где-то сорвался, потому что Чанцзэ оказывается рядом с ней, его сильные руки нежно сжимают её плечи, а горячие губы мужчины утешающе касаются её шеи сзади. - Мне жаль. Шепчет он. И Цансе знает, чувствует своим сердцем, что в груди его правит та же глубокая печаль, что каждый день ест её душу. Она поворачивается к нему и позволяет губам Чанцзэ встретиться с собственными. Их поцелуй быстро становится отчаянным, Саньжэнь закрывает глаза и наклоняет голову, когда рука Чанцзэ оказывается на ее затылке. Она возвращает жест, правой рукой запутываясь в коротких волосах на затылке возлюбленного, и не сумев сопротивляться глухому и надоедливому чувству ревности внутри , она прикусывает нижнюю губу Чанцзэ, желая оставить свой заметный след на нем. Вместо ухмылки и поддразнивания, которые она ждет, изо рта Чанцзэ вырывается стон, который, если они не остановятся, ясно понимает Цансе, снова вернет их в постель. - Не начинай того, что не сможешь закончить. - Стонет она в горячий рот Чанцзэ, на самом деле, очень желая продолжения и чтобы оба они снова голые на простынях, потные и его великолепный член внутри ее тела. Но они расходятся, к огромному разочарованию Саньжэнь, они сжимают лбы вместе, переводя дыхание и сладко улыбаясь друг другу. - Ты поцеловала меня первой, - тихо смеется Чанцзэи гладит нежную щеку любимой. - И небольшой прощальный поцелуй, разве может повредить? И вот это слово - «прощальный» - снова бьет Цансе по голове, возвращая к тому, что они пара любовников, прячущихся ото всех, и что Чанцзэ стоит здесь полностью одетый и готовый вернуться к жене... - Должен ли он обязательно быть прощальным? - Она старается звучать легко и дразняще, когда спрашивает об этом, и ей похоже это хорошо удается, потому что в глазах Чанцзэ не появляется вновь грустная тень, которая всегда появляется, когда они говорят на эту тему, но сейчас его глаза они остаются яркими, блестящими от похоти и счастья. Она улыбается, когда провожает Чанцзэ к двери и целует его в последний раз сегодня, идеально притворяется как будто его уход не причиняет ей боли и она не хочет безумно, чтобы он остался.

--- Лето ---

Пока Вэй Ин отсутствовал пару недель в июне, Ванцзи с головой ушла в работу, планируя скорее закончить все необходимое и взять отпуск, чтобы когда пасынок вернётся домой, она могла спокойно провести время с ним, прежде чем Усяню придётся уйти и погрузиться в студенческую жизнь, оставив ее и их новую дружбу позади ради новых друзей, ровесников. Забавно, что она ни разу за все время так не скучает по своему мужу, как по пасынку, на самом деле, даже не чувствует больше, что Чанцзэ ей не хватает. Ей с каждый днем все легче даётся разлука с некогда безумно любимым мужем. Может быть, даже слишком хорошо, потому что парой она бывает забывает даже, что замужем вообще. Ничего не чувствует она и по поводу того, что в этом году Чанцзэ побил собственный рекорд по забывчивости, пропустив их годовщину брака, ничего не подарил ей на день влюблённых, восьмое марта, не удивится она, если он забудет и о ее дне рождения. Не грустит она и по тому, что дома Чанцзэ если появляется, то хочет только быстренько поесть горячего и лечь спать. Лань Чжань не понимает пока, да и не думает много над этим, является ли все это признаком того, что она повзрослела или просто онемело сердце и остывает: не больно больше и хорошо. Возвращается Вэй Ин неожиданно и раньше времени, что не может Ванцзи не радовать. Он приходит прямо на работу к Ванцзи и привычно «утаскивает» ее от друзей, чтобы пообедать наедине с ним вдвоем. - Думаешь, дьяволёнок, что-то задумал? Линцзяо следует за взглядом Чао и тоже наблюдает какое-то время за спиной Лань Ванцзи, пытаясь увидеть то, о чем спрашивает Чао. Все, что она видит, это Вэй Уснянь бегает вокруг Ванцзи, говорит экспрессивно, широко жестикулируя, никогда не прекращая улыбаться. – Ванцзи такая вежливая и тактичная девушка, и она растила этого мальчика. Она берет ложку в руки, слушая Чао. – Так почему Вэй Усянь не перенял этого? Цзяо, вот как ты думаешь, характер – это воспитание или генетика? Разговор и позы у этого парня такие заносчивые, это у него от папаши? И почему, паршивец, всегда жутко так смотрит на меня? - Может быть, ему просто противно твое уродливое лицо. – Ухмыляясь Ван Линцзяо пожимает плечами. – И следи за языком, чтобы не назвать Усяня так перед Ванцзи. Это и ее сын тоже, пока она жена Вэй Чанцзэ. И она, кажется, довольно привязана к мальчишке, ей не может понравится, что мальчика обзывают. Даже если мальчонка, буквально, умоляет о каждой ругани, клянусь. Из-за гормонов ее настроение уже четыре месяца как было отвратительным. Все и все раздражало Линцзяо , но она пыталась вести себя как всегда. - Но вроде Усянь очень нежен с Ванцзи, кажется, мальчик принимает ее, как родную. - Да-а.. - Не особенно и радостно соглашается Вэнь, из-за чего Линцзяо с любопытством взглянула на него, но мужчина не обращал на нее внимания. Впрочем, как и всегда. Чао играет с вилкой в руках, неохотно протыкая кусочки тушенной картофелины у себя на тарелке. – Лань Чжань могла бы влюбиться в кого-то получше. Кто, вообще, выбирает старика старше себя почти на тридцать лет, к тому же, с ребенком, больше напоминающим дикого волчонка? Вэй Чанцзэ не миллиардер, даже не миллионер! Обыкновенный полицейский. Вместо ответа, Линцзяо снова пожимает плечами и приказывает себе поднять ложку и есть. Не нужно ей открывать эту банку с червями. Ее жизнь, итак, чертовски запутана. Она беременна. Человек, который ей почему-то нравится, любит другую (?), а встречается с кем-то третьим. И если на работе узнают о её положении раньше сентября, Цзисюнь угробит любой её шанс на карьеру в этой школе. Из плюсов, её организм, наконец, перестал отвергать еду и она собирается хорошенько наесться. - С каких пор ты ешь рыбный суп? - спрашивает Чао. Линцзяо поднимает глаза и перестаёт жевать. Ее должно удивлять, что этот невнимательный идиот не запомнит, что случилось на его дне рождения всего чуть более четырёх месяцев назад, но помнит, что она ненавидит рыбу? – Перестань пялиться, это жутко. Краснея, язвит Вэнь Чао, и это ещё одна забавная вещь, Чао прихорашивается, хвастается, привлекает внимание, но когда чье-либо внимание, действительно, оказывается на нем, он краснеет как девственница. Настроение Линцзяо мгновенно улучшается. – Не бойся, бадди, я тебя не съем. Пока. - Насмешливо подмигнув, она указывает своей ложкой на тарелку Чао. – Я доем суп и примусь за твою тарелку, поторопись, если не хочешь вернуться на работу голодным. Она шутит, желая увести разговор подальше от ее изменившихся пищевых привычек. На тарелке Чао дымится «алоо гоби». Должно быть, оно вкусное, выглядит таковым, по крайней мере, но Линцзяо слабо подташнивает от запаха всех тех специй, которые использованы в блюде. – Ванцзи единственная чья работа на сегодня окончена, а мы должны вернуться через сорок минут, чтобы закончить свою. Жуй быстрее. И всё-таки, Ванцзи неправа, она не должна ничего рассказывать о ребёнке его отцу. Очевидно ведь, что у него много планов на своё будущее, ребёнка неожиданного там нет. У малыша будет только мама. Не самое плохое будущее расти с любящей матерью, вместо двух родителей, которые не любят друг друга. Все с ними будет в порядке.

Ещё одна неделя прошла молниеносно. Ванцзи показалось, она только и успела один раз моргнуть и вот уже перед ней суббота и начало отпуска. Яркое солнце поднялось с востока, тихонько проскользнуло в спальню Лань Чжань и запрыгнуло на кровать, через тонкие, белые, тюлевые занавески на окне.  Ванцзи очнулась ото сна и обнаружила, что ее тело странно скованно: чье-то длинное и стройное тело тесно прижато к ее собственному и чужое теплое дыхание согревало щеку. А еще она точно была в своей спальне, в своей постели. Лань Чжань не помнила, чтобы ее муж вернулся вчера домой. На самом деле, все последние дни она проводила наедине с пасынком. Они с Усянем, кстати, с его возвращения, провели много веселых дней вместе за просмотром фильмов, прогулками и сплетнями. Вчера они в очередной раз сидели на диване рядом, ели сладости и смотрели сериал о спасателях, шутили, что Диаз должен уже пригласить на свидание Баки, а потом... Потом она наверное заснула, потому что больше никаких воспоминаний в голове у себя Лань Чжань не обнаруживает. Открыв глаза, Ванцзи встретилась с полными нежности серыми глазами. Другими. Не принадлежащими Чанцзэ, но от его крови и плоти. - Доброе утро, Лань Чжань. Сладко поздоровался юноша. Ярко улыбаясь, Вэй Усянь наклонился и поцеловал Лань Ванцзи в лоб, отчего, в голове девушки на мгновение стало пусто, затем начиная с ушей, обычно белое лицо Лань Чжань немедленно начало краснеть. Ванцзи поспешно отвела взгляд от довольного лица пасынка. - Отпусти. - Хрипло произнесла Лань Ванцзи, стараясь не звучать испугано. Паршивец, не впервые забирался в ее постель. И, сопляк, становился все смелее и наглее в этом с каждым днем. - Не хочу! - Вэй Ин только нахально обнял ее крепче. – Чжаньэр, ты такая теплая, и талия такая тонкая, очень удобно держать вот так. Я спал лучше, чем когда-либо! Могу я спать рядом с тобой всегда? Ну, пожалуйста? Вэй Ина забавляла попытка мачехи притвориться спокойной, ха-ха, такая взрослая, и такая глупышка. Лань Чжань видимо забыла, то, как близко находились их тела, позволило Усяню легко почувствовать тот момент, когда сердце мачехи застучало быстрее. Оно стучалось прямо о грудную клетку Вэй Ина, словно прося впустить в гости, не понимая, что Вэй Ин уже давно поселил Лань Ванцзи внутри своей груди.   Чжаньэр? Тонкая талия? Ну, что ей делать с этим ребенком? Задалась вопросом Ванцзи, на само деле, не думая над этим всерьёз. И все же несмотря на некоторое смущение и легкую тревожность от поведения пасынка, Лань Чжань чувствовала себя в редкостно хорошем настроении этим утром. - Сколько тебе лет? Три? – пошутила она. - Ага, малыш Ин, хочет есть. Вэй Усянь поцеловал щеку Лань Чжань и вскочил с постели первым, раньше, чем Ванцзи успела что-то сказать ему.   – Вставай, Чжаньэр, мы должны успеть купить подарки, прежде чем пойдём к твоим родственникам. Усянь заныл, и как ребёнок, принялся руками раскачивать пружины матраса Ванцзи, заставляя девушку раздражённо улыбнуться. Повсюду валялись мука, яйца, грязные и чистые ложки. Экран телефона Вэй Ина также оказался запылен мукой. Эта катастрофа случилась потому, что Вэй Ин хотел встретить Ванцзи на кухне, когда мачеха закончит принимать душ, с уже приготовленным для нее вкусным завтраком. Романтично, так писали в интернете. И может быть, так и было бы, если он все еще не был тем парнем, у кого на кухне горела вода. Безопаснее оставить приготовление завтрака Лань Ванцзи - Вэй Ин быстро пришел к данному выводу, когда его брови едва не исчезли в огне. А еще Вэй Ину нравилось наблюдать за плавными и аккуратными передвижениями  стройного тела мачехи по кухне. Это было красиво, и сексуально. Он уже минуту смотрел, как мачеха на цыпочках пытается что-то достать из верхнего шкафа. Усянь незаметно усмехнулся, еще мгновение, любуясь, как хорошенькая, маленькая задница мачехи напрягается и расслабляется под тонкой тканью светлой юбки, прежде чем спросил: - Нужна помощь с этим? Лань Чжань совсем забывшая о присутствии пасынка в комнате, резко обернулась. Она на секунду засмотрелась на странно мечтательное выражение лица юноши, прежде чем с крошечной мягкой улыбкой отмахнуться от помощи. - Хм, что же хочет съесть малыш Ин? Подразнила Ванцзи, ставя на стол две банки, с сахаром и мукой. Слишком захваченный привлекательной внешностью девушки перед ним, и одурманенный мягкими уютными улыбками, свободно появлявшимися на розовых губах мачехи, ответ Вэй Ина прозвучал с некоторой задержкой. - Что угодно, - усмехнулся Усянь. Он не мог не желать, чтобы все улыбки мачехи были предназначены только для него. Встав со стула, он подошел к Ванцзи, заняв место за спиной мачехи: она так мило подпрыгивает и издает такой забавный писк, когда он поступает так, что Усянь не может не повторять это снова и снова. – Что ты готовишь? Нахмурился Усянь, в замешательстве глядя на кучку желто-белых ингредиентов уже ставших законным содержимым белой миски.  - Блины, твое любимое. Неуверенная, Ванцзи обернулась и, буквально, нос к носу столкнулась с ошеломлено улыбающимся счастливым лицом пасынка. - Почему ты ходишь так тихо?! - Нежно ругает она, после предсказуемых писка и прыжка. - Повешу тебе колокольчик на шею.  - Ага, Чжань купит мне самый красивый колокольчик. Нахально улыбается он, демонстрируя ровный ряд своих белых зубов. - И спасибо, я люблю.. блины. Прошептал Усянь, глядя прямо в удивительно золотистые и невежественно невинные глаза мачехи. Ах, святая наивность! Вэй Ин находил необъяснимо очаровательным безграничную наивность и абсолютное доверие своим близким, которое является частью личности Лань Ванцзи. Такая простодушная, невинная и доверчивая. Боже! Один взгляд на этого человека, должен вызывать в людях желание совершить преступление ради нее. Старомодная Ванцзи за двадцать три года своей жизни никогда ни к кому - ни к мужчине, ни к женщине - не стоявшая так близко, кроме своего нынешнего мужа - ну и пасынка, но это тоже всегда было по его инициативе, не ее - засмущалась и нерешительно замерла, не зная, как реагировать. - Помочь? - Снова заговорил Вэй Ин. Чувствуя, что ее щеки покраснели, Лань Чжань торопливо отвернулась и вернулась к тому, что делала. - Гм, я не… Мне только нужно закончить перешивать и я сразу начну жарить.  Садись, скоро будет готово. Игнорируя крепкую грудь пасынка за спиной, она принялась перечислять в голове, что уже успела намешать в миске, помогало ей успокоить нервы: два куриных яйца, две столовые ложки сахара, щепотка соли – смешаны и взбиты; Молоко... Нужно два стакана молока. Где молоко? Верно, в холодильнике. Как ей попросить пасынка отойти и не звучать напряжённо или недружелюбно? Всегда бросалось в глаза, насколько Вэй Ин был тактильным юношей. Много раз Ванцзи лично становилась свидетелем взаимодействия Усяня с Саньжэнь и его друзьями: пасынок легко обнимал их, касался рук и плеч, клал свою голову им на колени и прочее. В общем, делал все то, чего сама Ванцзи никогда и представить не могла, чтобы сделать даже со своим родным братом, а от мысли, что она кладет голову на колени дяде... Ванцзи и вовсе приходила в ужас. У дяди Циженя случится сердечный приступ. Таким образом, Лань Чжань снова было слишком легко списать странное поведение пасынка, и свои неудобные ощущения, на свою собственную закрытость, и то, что ей всегда было довольно тяжело привыкать к новому, а их с Инем отношения были свежими все еще во многих моментах, они все еще притирались друг к другу, к ново обнаруженным сторонам друг друга. Конечно, все кажется неестественным, неловким и напрягает, но только потому, что сама Ванцзи раньше никогда не была тем, на кого направлена тактильная тяга Усяня, вот и все. Лань Чжань покачала головой, ругая себя. Она должна перестать делать общение между ним и Вэй Ином трудным своей беспричинной паникой. Ванцзи быстро добавила к смеси из яиц и сахара молоко и муку. Чтобы избавиться от комочков, она продолжала размешивать жидкое тесто, пока нагревалась сковорода.   Они не разговаривали, пока ели. Ванцзи читала «Преступление и Наказание» Достоевского, взяла со стола Чао пару дней назад и не заметила, как увлеклась. Сидевший напротив нее Вэй Ин яростно переписывался с кем-то на своём телефоне. Мяньмянь! Сделала предположение Лань Чжань. - Иди. Спокойно предложила Ванцзи, которую отвлекало нервное ерзанье пасынка.   - Что? Удивление смотрится довольно мило на лице мальчика, усмехнулась про себя Ванцзи. – Ло Цинъян? Ванцзи не стала ждать ответа, потому что была уверена, что это именно она. При всей своей агрессивной бойкости, и, несмотря на их значительную разницу в манерах и уровне интеллекта, привлекательная и очень милая молодая девушка, выпускница музыкальной школы, скрипачка, Ло Цинъян, каким-то образом, стала лучшей подругой Вэй Ина. И, очевидно, никто не писал и не звонил Усяню так много и часто, как она. Какое-то время Ванцзи даже подозревала, что у детей есть чувства друг к другу. Но потом девушка вроде кого-то встретила, кажется, или что-то подобное, она не могла точно вспомнить, так как невнимательно слушала тогда болтовню Усяня и потеряла нить повествования. С другой стороны, Ванцзи вряд ли и поняла бы даже весь этот любовный клубок, ведь и раньше - в свои подростковые еще годы - не особенно понимала, как работают романтические отношения между парами, а, что же, черт возьми, происходит в любовной линии между сегодняшними подростками, не понимала вдвойне. – У нее что-то случилось, очевидно. Иди. Ничего страшного, если ты не можешь пойти со мной сегодня. Повторила спокойно Лань Ванцзи, аккуратно прислонив вилку к краю своей все ещё полной тарелки. - Лань Чжань, Мяньмянь, она... Начал было Усянь, затем остановился, выдохнул в поражении, и кивнул. – Ага. Да, что-то случилось. Я зайду к ней всего на пару часов, Лань Чжань. Ты не успеешь понять, а я уже вернусь. В двенадцать, да, в двенадцать я буду свободен, мы встретимся с тобой, пойдём в магазин, и оттуда сразу к твоему брату, да? В глазах пасынка было столько вины и надежды, что Ванцзи просто не могла отказать ему, с мягкой улыбкой на губах, она кивнула, и отправила мальчика к подруге. Мяньмянь вздрогнула и едва не выронила чашку с чаем в руках, когда в ее дверь забарабанили: кто-то там явно убегал от стаи волков не иначе. - За тобой гонится человек в маске и ножом? Саркастично поинтересовалась Мяньмянь у обнаружившегося за дверью запыхавшегося Усяня с рюкзаком возле его ног. Весело глядя на согнувшегося пополам и пытающегося отдышаться друга, Мяньмянь фыркнула и отступила в сторону, пропуская парня в дом. - Заползай, багаж свой тоже не забудь, но пока я не позавтракаю никакого смотра гардероба не будет. - Мяньмянь, мое лицо выше. И слюни подотри. Издеваясь хихикнул Усянь, с весельем наблюдая, как подруга закрывает отвисший рот, отводит глаза и ее щеки краснеют. Мяньмянь краснеет - следовало записать дату куда-то, когда такое еще было. - Иди на хуй. - Беззлобно парирует девушка, демонстрируя средний палец, Усянь смеется и показывает ей язык, прежде чем вновь повернется к зеркалу и продолжит смотреть на кучу рубашек в своих руках, по одной прикладывая их по очереди к своей обнажённой груди. Он хотел выглядеть великолепно, когда пойдет к семье Ванцзи, его цель - произвести на них хорошее впечатление. Лань Чжань осталась, заботилась и терпела даже когда Вэй Ин вёл себя как полный член, серьёзно, он был ужасным ребенком, и прекрасно знал это. Приличный вид и порядочные манеры перед ее любимой семьей, было бы меньшим, чем он мог ей отплатить за все, что она отдавала все эти годы безвозмездно почти. Мяньмянь может снова смотреть на Сяня, когда он отвернулся к зеркалу: он так сосредоточен на подборе «правильной вещи», что не заметит даже если инопланетянин влетит в комнату и начнет кружить над его глупой, лохматой головой. К сожалению, Мяньмянь не может сама похвастаться такой слепотой, ведь ее непроходящая одержимость стоит перед ней в ее спальне, во всем своем великолепии. Усянь едва ли одет, на нем только полотенце, из-за чего глаза Мяньмянь самовольно жадно «пожирают» его загорелую кожу, наверняка, приятно пахнущую после недавнего душа - принятого в ее душевой, он помылся ЕЕ гелем для душа и теперь пахнет как она. А его сырые волосы скрутились в такие милые кудряшки и упали ему на лоб, она действительно хочет запутаться пальцами... Мяньмянь опускает голодный взгляд на кончики его пальцев ног, краснота стыда расползается по ее коже дальше и доходит уже до самой груди, когда думает-вспоминает: возможность такого шанса была один на миллион и она не являясь полной дурой, конечно же воспользовалась им, подглядывала, и плевать, что как грязная извращенка, пока Усянь купался, зато теперь у нее была охуительная картинка в ее голове, настолько яркая и сочная, на которую она сможет месяцами дрочить. Аaaww... Мяньмянь прикусывает свою нижнюю губу, сдерживая стон, и чувствует как тут же намокают ее тоненькие кружевные трусики. - Кхм-кхм. - Прочищая сжатое горло, и изо всех сил заставляя свое тело расслабиться, Мяньмянь снова поднимает глаза и демонстрируя легкомысленность, которой не чувствует на самом деле, легко ухмыляется. - Прости, малыш, не могла не наслаждаться видами, ты хорошо выглядишь, ничего не могу с собой поделать. Подразнивает она, пожимая плечами. Это нормально, они часто общаются именно таким образом, используя большое количество игривого, несерьёзного флирта и поддразнивания. Боже, сейчас ей следовало быть другом (!!), а не пускающей слюни сучкой, но это было тяжело... Мяньмянь бы хотела, чтобы ее влечение к лучшему другу лопнуло как воздушный шар и исчезло, потому что оно портило ей жизнь, являясь очень невзаимным, черт возьми! - Оставь эту, она хороша на тебе. Ты идешь на свидание? В последний раз тебя таким взволнованным и прихорашивающимся видела, когда ты в 10 классе думал , что влюблён в девчонку с параллельного, Цзян Чэн, кажется? Кто это теперь? - Мягко усмехается Мяньмянь, пересаживаясь на свою кровать с кресла. - Отвали, -  смеется Усянь. – Это не свидание. И Чэн? Серьезно? Она младше нас, и едва может связать два слова не крича, слишком агрессивная, не люблю таких. Мне нравятся те, кто держит подбородок поднятым, а взгляд холодным. Люблю вызов. Я иду с Ванцзи к ее родственникам. И то, как Усянь застенчиво смеется и краснеет всем своим телом, заставляет что-то раздражённо крутиться в животе Мяньмянь, но она не позволяет яду вылиться из своего рта в сторону "соперницы", Лань Ванцзи сейчас слишком нравится Сяню, чтобы он без агрессии позволил кому-либо ругать ее. - Еще недавно ты так яростно ненавидел все в ней, от ее прекрасного телосложения до чрезмерно покладистого характера, называл это лживым фасадом, затем ты с горящими глазами рассказываешь, что поцеловал ее, а теперь что, к родственникам ее ходишь!? Тебя приворожили? - Ухмыляется Мяньмянь, парень, который нравится ей, стоит перед ней почти голым, и, естественно, она не долго чувствует себя обиженной, когда может свободно пялиться на это тело. - Тогда я был глупым ревнивым ребенком, а теперь я вырос, стал умнее и могу видеть вещи такими, какие они есть. Ну все. Я сейчас оденусь и убегаю. Спасибо, что помогала подобрать наряд, хоть ты больше пялилась, чем реально помогла. - Дразнит Усянь, сбрасывая полотенце с пояса, Усянь поворачивает к подруге спиной, закусив губы и с пустотой в голове Мяньмянь еще несколько секунд наслаждается видом, пока крепкая мужская задница не спрячется за тканью черных боксеров, а затем и джинс. --- В отличии от своего отца Вэй Ин действительно сдержал данное им обещание и вовремя встретился с ней. Он вернулся от Ло Циньян весь прихорошившийся, уложил волосы, красиво оделся и приятно пах, вообще, выглядел как человек на свидании. Ванцзи не могла не почувствовать дополнительную волну привязанности и любви к нему, ведь пасынок снова приложил силы, чтобы сделать приятно ей, порадовав ее семью. Так как сегодня суббота, ее путь привычно лежит на фермерский рынок и она берет туда с собой Вэй Ина тоже. Они с Усянем медленно гуляют по рынку, останавливаясь возле каждого продавца, Вэй Ин находит остроумные и забавные комментарии почти для каждой вещи, которую он видит, Ванцзи почти постоянно улыбается, что у нее даже слегка болят щеки. Погода после обеда становится немного прохладной для лета и Ванцзи немного сожалеет, что все же решила не брать пиджак, а оставить дома, потому что она сейчас мерзнет из-за этого. - Очень уютный рынок, я ждал что здесь будет грязно, шумно, неприятно пахнуть и что все будет испорчено, ну, потому что под открытым небом, но все организованно очень хорошо, очень красиво, я ошибался, совсем не грязно. - Признается Вэй Усянь, пока они расслабленно бродят между других покупателей, чашка с кофе на вынос греет его руки. - Здесь хороший ассортимент. И все всегда свежее. Несколько располагающихся рядом друг с другом предприимчивых ферм – овощная, фруктовая, молочная+мясо и яйца - сплотились и организовали нечто вроде общего маленького рынка. Есть даже небольшое кафе, для тех, кто устал. - Рассказывает Ванцзи, все что знает об этом месте. Она не скрывает того, как восхищается этой разумной и дальновидной предприимчивостью этих незнакомых ей людей. - Ого. Круто. Мы могли бы в будущем иногда брать с собой твоих племянников и Лили, я видел там пони. И кукурузный лабиринт. И я решил, что мы никогда не позволим им смотреть мерзкие фильмы, вроде «детей кукурузы». А еще я кажется видел контактный зоопарк за теми стойками? Он ведь есть там, да, Ванцзи? По-детски увлечённо тараторит Усянь, вытягивая шею и пытаясь посмотреть на все одновременно. Смешной. - Ух! - Кричит он, с абсолютно детской непосредственностью тыча пальцем в каждую интересную вещь. - Здесь! Здесь, Ванцзи, смотри! Счастливо улыбаясь во весь рот, он тычет указательным пальцем в сторону кроличьих домиков. - Пойдем, возьмем тебе буклет с описанием всего, что здесь есть. - С этими словами, посмеивающаяся Ванцзи едва ли не за воротник оттаскивает пасынка от прожорливых кроликов к стенду с брошюрами. - Здесь действительно есть чем интересно занять их на весь день: катание на пони или машинках, разные лабиринты, рисование тоже. О, о, смотри, написано. Что можно под присмотром испечь собственное печенье или кекс. Но я бы лично хотел посмотреть, как сажают грядки и попробовать сам, и когда случится апокалипсис, я бы точно знал как нас прокормить едой выращенными собственными руками, думая у меня бы это хорошо получилось, я вырастил маме куст в горшке на ее день рождения, когда в тринадцать лет. С умилением Ванцзи смотрит на уткнувшегося в брошюру пасынка, не забывая, конечно, аккуратно направлять его тоже, чтобы он не столкнулся с другими покупателями, потому что глаза Усяня, можно сказать, прилипли к брошюре. - Ух ты, ловля рыб на удочку, которую тебе приго... ..товят на обед прямо там же... эм, - к концу предложения голос Усяня становится неуверенным и пышет меньшим энтузиазмом, чем вначале, он на секунду замолкает, задумчиво жует губу , а затем выдает , - знаешь, нет, эта последняя часть меня немного смущает, наверное, ее следует пропустить, никаких жаренных рыбок, которые дети поймали сами. О, вот, а вот это мне нравится, кормление кроликов, овечек и цыплят и... Многое другое в общем. Ха, Чжань, почему ты не взяла меня сюда раньше, я теперь ужасно завидую всем детям, мне так грустно, что я не ребенок больше и не могу тоже поиграть со всем этим. - Забавно скулит пасынок, заставляя Ванцзи хихикнуть. Ей тоже очень нравилось, что там достаточно интересных развлечений для детей, когда-то она хотела привести сюда Ина, но он в детстве был ужасным и она так и не сделала этого. Совершенно случайно Усянь замечает покрасневшие и слегка трясущиеся от холода руки мачехи. Он останавливается и озирается вокруг, в поисках мусорки, куда он мог бы выбросить пустой стакан от кофе. Ванцзи останавливается тоже, она недоуменно смотрит на суетливого пасынка и ждёт. Наконец, избавившись от ненужного мусора, Вэй Ин возвращается к Ванцзи и прежде чем девушка осознает, что он собирается сделать, Усянь твердо хватает её руки в свои, складывая их руки вместе таким образом, что напоминает молитвенный жест: ее руки в центре, а горячие ладони Усяня твердо лежали поверх её рук, согревая их. - Что ты делаешь? Ин, отпусти, мне совсем не холодно. - Занервничавшая Лань Ванцзи быстро зашептала, мягко дёргая руки. - Ох, конечно, - фыркнув, Усянь лишь сильнее сжал меньшие руки мачехи, - Зачем притворяться, Чжаньэр, разве не вижу сам, как ты дрожишь. Негромко сказал он мягким тоном, примиряюще улыбаясь. - Упрямец. - Строгим тоном отругала Ванцзи, но в глазах ее было столько тепла и признательности, что ее строгий тон никак нельзя было воспринимать всерьез. В этот момент, Усянь ощутил, что температура его тела подскочила, он чувствовал себя таким всемогущим, важным и увиденным, что его сердце было готово разорваться от того объёма радости, которым оно переполнилось. Отогревшись, они еще недолго бродят, Вэй Усянь очень внимательно следивший за каждым взглядом и шагом мачехи, замечает ее восхищение сначала нежно-розовым свитером с вышитыми белыми кроликами, затем подушкой для беременных на другой витрине и, наконец, толстовкой сиреневого цвета с забавным рисунком динозавра с цыпленком на его зеленой голове, но ни одну из которых она не покупает, вместо этого, мачеха выбирает и оплачивает за бежевую толстовку детского размера с изображением лягушки в короне и надписью над ней - «поцелуй меня». Вэй Усяня категорически не устраивает такое отношение к самой себе Ванцзи, поэтому выждав момент, он лжет ей, что ему нужно в туалет, а сам возвращается к каждой из лавок, где мачехе что-то приглянулось и покупает их для нее. Закончив все свои покупки, они на полчаса усаживаются в кафе там же, на фермерском рынке, ради легкого перекуса, затем со всеми полными подарков сумками на такси едут к дому Сиченя и Цин. Вернувшись позже вечером домой, после посиделок в доме старшего брата, Ванцзи не может не вспоминать весь этот приятный день заново. Этот день стал одним из ярких событий за весь брак ее с Чанцзэ, может быть, даже не было бы преувеличением сказать, что не было ничего лучше, чем сегодняшний день. Они классно провели время собравшись за столом, старые добрые семейные посиделки, общались за тарелками полными вкусной едой, пили чай и смотрели, как Луна и Усянь весело хохоча строят на другом конце стола каких-то неведомых существ из лего, а маленький Цзиньи их разрушает. Был один момент в этом дне, напряжённый, да, но Ванцзи не уверена, можно ли назвать его неприятным, а суть этого эпизода в том, что до этого конкретного случая, Ванцзи даже не догадывалась НАСКОЛЬКО сильно ей оказывается всё-таки хотелось настоящей семьи. Она и раньше часто думала о том, как хочет иметь мужа, детей и теплый дом для них, но именно тогда, это чувство взлетело до космоса, наблюдая в первую очередь за аккуратной и полной отеческой заботы игрой Усяня с двумя детьми, второй же усиливающей чувства вещью, видимо, стало то, что это происходило в уютно обустроенном семейном доме Сиченя , и третье, то, как похож Вэй Ин своей внешностью на отца, словно пропутешествовавшая сквозь время молодая копия Вэй Чанцэ. Вся эта копившаяся годами нужда, эта жажда своего дома и своей семьи, все вместе ударило по чувствам Ванцзи в полной мере в этот счастливый вечер, заставив ее пускать слюни по своей мечте и одновременно заставляя ее сердце болеть и тосковать по дням: где у нее, возможно, один или даже три малыша, бегают вокруг нее и ее супруга, пытаясь повиснуть на его сильных руках, раз не удалось уговорить мамочку-Ванцзи поднять их на ее ручки. Также она просто не могла не влюбиться в этот вечер немного в Усяня, после того, как долгое время наблюдала за ним, несущим на плечах хихикающую Луну, пока другая его рука бережно прижимала к его груди пускающего слюни на жевалку для зубов Цзиньи. Уже лежа в своей постели позже в тот чудесный вечер Ванцзи, с радостью в сердце смотрит на свой телефон, на котором было сохранено это прекрасное видео. Она думает о том, что должна поделиться им с Сиченем и невесткой, ведь на видео их счастливые дети, но что-то в глубине ее души о-о-очень не хочет делиться видео ни с кем. Честно говоря, она, конечно, не думала, что все будут холодны при встрече, но и явно не ожидала, что Вэй Ин так отлично впишется, для Сиченя и Цин он уже, кажется, стал частью семьи, важным не меньше, чем она . Даже дядя был с ним неожиданно мягок и приветлив: но на это, вероятно, повлияло то, как хорош и добр Ин был с его внуками, как вежлив был с ним самим, ну и с ней тоже. Лань Чжань немного краснеет, вспоминая, как пасынок ходил вокруг нее, постоянно спрашивал что ей хочется съесть, хочет ли она еще чашки чая, согрелась ли она и прочее. Ухаживал за ней весь вечер, словно на свидании. Дурачок, думает она с нежностью, глядя на закрытую дверь спальни уже спящего, вероятно, юноши. Румянец Ванцзи усиливается, когда она припоминает еще один эпизод, который произошел этим вечером: она была так увлечена наблюдением за играющим Вэй Ином, что ей потребовалось несколько минут, чтобы понять, что стул рядом с ней не пуст и сидит там ее брат. Сичень с обычным своим нежным выражением лица посмотрел на нее и странно ухмыльнувшись, сказал не менее странную вещь: «Он смотрит на тебя так же, как ты смотришь на него сейчас, знаешь ли. Он любит тебя». К сожалению, Ванцзи неправильно понимает слова брата, полагая, что тот имеел в виду не "любовь=любовь", а говорил о - "любовь=дружба".

*

день рождения Фэнмяня, маленький кусочек о Чанцзэ/Саньжэнь

- Я убеждена, что ты бессовестно притворяешься, что не умеешь этого делать до сих пор. Кто завязывал тебе галстук, когда меня не было рядом? - Саньжэнь сильно потянула бывшего мужа, и нынешнего любовника, за чёрный шелковый галстук. В ответ Чанцзэ лишь нахально улыбаясь подмигнул и шагнул вперёд к ней. Его ухмылка приобрела соблазнительный вид, а расстояние между ним и Саньжэнь быстро сократилось до поцелуя. - Я не притворяюсь. - Не скрывая, что лжет, говорит он ей в губы. - Я беспомощен без тебя, ты же знаешь. Я пытался научиться, но сколько бы видеороликов на ютуб я не смотрел, все проходит мимо меня, как вода скозь пальцы. Чанцзэ крепко обнял Цансе и поцеловал в щеку, сразу отступая на шаг, чтобы позволить Цансе закончить завязывать узел на его галстуке. - Без тебя, я просто отказался носить галстуки и ходил на работу и дни рождения в рубашке без галстука. Они оба не договариваясь стараются как можно сильнее избегать любого упоминания Ванцзи, даже просто произносить ее имя негласно запрещено между ними, когда они вместе. - Ужасный лжец. - С мягкой улыбкой на губах, ругает мужчину Цансе, заканчивая поправлять воротник Чанцзэ и в последний раз оглядывая весь его образ целиком. Чанцзэ выглядел великолепно в своём чёрном костюме: как киношный суперсексуальный суперагент. Ее улыбка становится гордой. Она перевела взгляд на зеркало сбоку от них, не без гордости тоже рассматривая свою стройную фигуру, которую несмотря на свой возраст, она сумела сохранить идеальной. Строгое, но с несущее в себе некое определённо романтическое настроение черное платье-миди, облегало ее тело в самых нужных местах, подчёркивая её привлекательность, а вместе с собранной причёской и минимумом украшений делало ее образ очень элегантным и дорогим. Определённо, они с Чанцзэ вместе представят собой сегодня на вечеринке просто великолепнейшую пару, люди не смогут оторвать от них взгляд. - Пошли, пока мы не опоздали. - Цансе игриво хлопнула Чанцзэ по плечу ладонью и схватив свои туфли с пола, хихикая побежала к входной двери с Чанцзэ на хвосте. --- - Лань Чжань? Внезапный и вопросительно-испуганный голос Вэй Ин звучит рядом. Ванцзи вздрагивает от неожиданного совсем оклика и резко повернувшись спиной к двери, чтобы нельзя было увидеть ее заплаканное лицо, склоняет голову над открытой книгой на своих коленях. - Мгм? Она слышит шаги за спиной, поэтому стараясь действовать незаметно торопливо пытается стереть следы слез с лица, потому что совсем не готова говорить о причине, которая к этому привела. Вместо того, чтобы обвинять пасынка в том, что его мама пошла с его отцом на день рождения их друга, хотя именно она, Ванцзи, является женой Чанцзэ, и именно ее ему следовало бы взять с собой, Ванцзи сейчас предпочла бы, чтобы Вэй Ина и дальше оставался у своей подруги, либо еще один вариант - просто притворился, что не видел ничего, сел рядом и предложил выпить чаю, потому что по пути он, конечно же совершенно случайно, оказался в магазине возле полок с любимыми Ванцзи вкусняшками, и он, ну никак, не мог пройти мимо и купил ей одну. Она согласна на любой сценарий, пока он не будет ковырять ее боль. Почти минуту в комнате стоит тишина, и кажется, никто из них не двигается со своих мест. Она сидит на диване, изо всех сил кусая губы и часто моргает, стараясь больше не заплакать. Где пасынок, она не знает, для этого нужно обернуться -она все еще не хочет этого делать, - поэтому Ванцзи старается слушать, но не слышит ни шагов, ни трения ткани, ни даже чужого дыхания. И в тот момент, когда она уже думает, что он наверное ушел, перед ней появляется пачка сухих салфеток, а на столик рядом с диваном опускается поднос с двумя дымящимися кружками чая и сладостями. - Давай выпьем чаю. Не поверишь, зашел в магазин всего лишь за водой, а по пути к воде увидел вот эти вкусняшки, посмотри на них только, Чжаньэр, ням-ням, не смог их не купить, уж больно аппетитно выглядят, заразы, просто не оставили мне выбора. Стонет Усянь, и делает вид, будто стирает рукавом слюну в уголке своего рта. - Они твои любимые, не так ли? Давай съедим их скорее, Чжаньэр. Болтает он, и его треп, полный чертовски преувеличенного восхваления простеньких пирожных, заставляет все-таки ее улыбаться, несмотря на обстоятельства. И никто не узнает, как сильно Усяню хотелось найти отца и наорать на него, потому что только он мог быть причиной слез Лань Ванцзи, она бы никогда не стала плакать из-за кого-то, кто не является важен ей, насколько бы неприятные вещи они сказали или сделали. Обидчиками не могли быть ее брат или дядя, он тоже не причастен к этому... Значит отец! Больше просто некому. Когда спустя несколько дней он все же узнал - во время завтрака, мама случайно проболталась, что она ходила с отцом на день рождения дяди Фэнменя - Ин понял почему были те слезы. И ему было так тяжело в тот момент, с одной стороны, он хотел кричать на маму за то, что она стала соучастником причинения Ванцзи боли, с другой стороны, чем больше Ванцзи разочарована отношениями с Чанцзэ, тем больше у Вэй Ина шансов соблазнить ее. Вэй Ин погрузился в собственные мысли о том, что было бы если... : - Давай отомстим! - сказал бы он ей. Если бы он только был немного старше, и Ванцзи хоть на мгновение перестала смотреть на него как на ребенка, он бы мог сказать ей, чтобы она надела самое красивое свое платье, взял бы ее за руку, отвез на это глупое день рождения, вывел бы ее в центр зала, чтобы глаза каждого на этом празднике могли увидеть эту великолепную девушку и то, с кем она пришла, и протанцевал бы с ней весь вечер, пока их ноги не заболят. А когда она спросила его - «Почему ты делаешь это для меня, Сянь?». Он бы признался - «Потому что ты горячая, умная, от тебя перехватывает дыхание, ты остроумная, и вообще, невероятная во многих других вещах и ты держишь мое влюбленное сердце в своих красивых руках». - Затем он бы положил руку на ее талию и притянул ее ближе, они бы все еще стояли в центре зала, а остальные смотрели на них, и тогда, он бы поцеловал ее в губы, а она ответила ему. И они бы послали к черту весь мир в это мгновение... Усянь не помнил, как досидел этот завтрак, но он сделал это, а после сразу побежал сначала к себе в комнату, потому что фантазии его возбудили. А после, конечно, побежит искать Лань Чжань, чтобы еще раз поднять ей настроение какой-нибудь чепухой: в забалтывании ее до смеха, он стал мастером.

*

В конце июля Усянь снова уезжает. На этот раз, это необходимость пройти вступительный, внутренний экзамен университета: и из бесконечных монологов Усяня, Ванцзи также поняла, что мальчик рассчитывал заполучить бюджетное место, а еще ни за что не оставаться жить у своей бабули, пока он там учился. В некоторой степени, Ванцзи предполагала, что знает, почему пасынок выбрал университет не в их городе, хотя здесь тоже имелось несколько приличных учебных заведений, а «сбежал» в соседний. У Усяня с Чанцзэ весь последний год все чаще и чаще происходили ссоры, причём «поджечь спичку» могло буквально что-угодно! С Цансе, Ин, наверное, тоже конфликтовал. В виду того, что она и Саньжэнь давно не общались близко, Ванцзи не могла знать точно, но могла предполагать, что так и есть, исходя из того факта, который она давно заметила - Усянь стал реже ночевать у матери и чаще оставался в квартире ее и Чанцзэ, а каждый раз, когда нужно было возвращаться за чем-то в дом к Цансе, выражение лица юноши становилось очень холодным и закрытым. Любопытство грызло Ванцзи, как любого человека, но она не подавляла свой интерес, не только из-за своей уверенности в том, что уже знает все причины, но и из желания позволить взрослому пасынку иметь свое личное пространство, в котором родители ему видимо отказывают, считая подобные желания у подростка чепухой, что в свою очередь, по мнению Лань Чжань, и явилось половиной причины всех этих конфликтов: если бы Чанцзэ и Цансе перестали вмешиваться во все аспекты жизни Усяня начиная от друзей, до навязывания профессии и заходя даже до выбора одежды, конфликтов у них стало бы в два раза меньше. Другая же причиной, и Ванцзи убеждена что она также основная, пубертатный период переживаемый пасынком. Как все люди в этом возрасте, юноша явно стремится в независимости и самостоятельности, он тянет метафорический поводок на своей шее, чтобы сорвать его и «сбежать» на свободу, а Чанцзэ с Саньжэнь же вместо того, чтобы если не спустить полностью, то хотя бы слегка ослабить, наоборот, пытаются накинуть метафорические железные цепи еще и на руки с ногами, манипулируя - на чувстве вины, угрозы не дать денег, использование фраз вроде: «ты еще маленький, ничего не смыслишь, нам виднее, ты эгоист». И Ванцзи согласилась бы с некоторыми из этих фраз, если бы человек к которому их применялись не был Вэй Усянем. Может Ин и выглядел человеком легкомысленным, но точно таковым не являлся, Ванцзи достаточно много с ним общалась в эти месяцы, чтобы быть абсолютно уверенной в том, что кто-кто, а вот Сянь не был ни глуп, ни самодуром, ни узколобым, и он действительно понимал чего хочет и как так утроить свою жизнь, чтобы жилось хорошо. Лань Чжань даже не осознавала, как хорошо она думает о пасынке, пока не столкнулась с этими своими случайными размышлениями одним будним вечером, оставшись одна в доме. Но ее мысли никогда так и не прозвучали вслух на тех семейных сборах, организованные в доме бывшей жены Чанцзэ, потому что Ванцзи никогда не приглашали: понятно, она не семья. Это были такие собрания, на которых семья обычно собирается, обсуждает и решает будущее. Когда Ин оканчивал школу, на таком же решали, куда ему следует поступить. Решали без нее. Чанцзэ тогда пошел сам, а ее с собой не позвал. Ванцзи тогда особенно сильно почувствовала свою изолированность от "группы". Словно она была чужим человеком, посторонней, временно пущенной пожить в доме, эдакий наёмный работник: исполнила свою роль в помощи воспитания маленького Вэй Ина, ну а теперь, когда малыш стал старше, ненужная больше нянечка - уволена. Способа более откровенно сказать ей, без слов, что она НЕ часть семьи, Цансе и Чанцзэ не могли бы, наверное, и придумать. Но самое смешное в том, что часть ее их еще и оправдывает каждый раз, когда это происходит: "может они не хотели", "может не подумали", "но это и правда их ребенок, а не мой, и они не обязаны советоваться со мной" - и ничего Ванцзи с этой идиоткой внутри себя сделать не может, которая продолжает повторять вот эти вот самые фразы. Внезапно в голову Лань Чжань приходит мысль, которая никогда прежде не возникала: она обдумывает ее, вертит и пытается рассмотреть со всех сторон: все это время она думала, что Вэй Ин не был в курсе этого случая, но сейчас Ванцзи не была так уверена в этом, теперь ей кажется, что он что-то знает, ведь если задуматься, то именно с тех пор как они стали дружить, и их дружба крепла, его отношение к родителям становилось все холоднее с каждым месяцем... Боже! Если Ин так наказывал их за нее, то Ванцзи возможно следует серьезно поговорить с мальчиком, чтобы он остановился: никогда не является отличной идея, разрушить добрые отношения с своими родителями из-за третьего человека, как бы сильно этот третий тебе не нравился в определённый момент твоей жизни. Тем более, для кармы Ванцзи не пошло бы на пользу стать причиной чьих-либо испорченных отношений, она верит в откат. Но Ванцзи явно не могла бы начать эту беседу ни того ни с сего, а именно так это и выглядело бы, ведь вся центральная мысль ее умозаключения, основывалась просто на ее дилетантской детективной дедукции, способность которая, будем честны, у неё прихрамывала. Совсем не хотелось бы начинать разговор, чтобы потом узнать, что она слишком много о себе думала, возомнила себя важной. Было бы неловко. А Ванцзи так не хотела неудобства ещё и между ней и пасынком, хватит с неё и Чанцзэ, и Саньжэнь тоже: у девушки есть предел того, сколько безразличия в свой адрес она может выдержать. Таким образом, само собой, вся эта ситуация в результате привела лишь к тому, что Ин уехал, категорически отказавшись от предложения Чанцзэ и матери, подвезти его, и выбрав поехать с родителями Мяньмянь, которая, кстати, тоже поступила в один с ним университет. Недавно еще и Усянь по секрету, рассказал ей, что планирует снимать квартиру с Мяньмянь, потому что ему не нравится идея делить жилье с незнакомцами. На вопрос Ванцзи, не против ли парень Ло Циньян, чтобы та жила с другим парнем в одной квартире, ответил, что они расстались. Следует заметить, что последнее удвоило веру Лань Чжань в актуальность романических отношений между Сянем и Ло Циньян. А дальше, она снова выпустила на тропу, своего внутреннего детектива и самостоятельно построила очень складную теорию, которая, на ее взгляд, выглядела очень правдоподобно: Сянь и Мяньмянь стали парой, оба захотели немного свободы и независимости, поэтому решили улизнуть из под опеки родителей, выбрав наименее конфликтный и удобный способ, которым и стала учеба в университете. Любых современных молодых людей такое привело в ужас и заставило «удрать» из дома едва представится честный повод. Ее гипотеза так нравится Ванцзи, так ладно она складывается, что Лань Чжань совершенно упускает во всей этой цепочке очень важную вещь - Вэй Ин никогда не признавал, что Ло Циньян симпатична ему в романтическом смысле. По крайней мере, они не решили выскочить замуж, как сделала сама Ванцзи, пытаясь стать самостоятельной. Нельзя не сказать, что родители Мяньмянь тоже показались Ванцзи слишком уж навязчиво опекающими, если бы они увидели Сяня с их дочерью на свидании, они скорее всего тут же принялись бы выбирать зал для свадьбы, и планировать имена будущим внукам. Ванцзи передёрнуло от этой мысли, она не могла объяснить себе это внутреннее свое раздражение, но ей абсолютно не понравилась мысль о браке и внуках пасынка. Вернулся из второй поездки Ин еще быстрее, чем в прошлый раз, всего два дня спустя. Сказал, что результаты его экзамена можно будет найти на сайте позже, а квартиру им ищет Мяньмянь, а значит нет никакой необходимости ему оставаться там, тем более, что он все время очень скучал по Лань Чжань и теперь хочет провести время с Ванцзи, пока оно есть, прежде чем ему придется снова уехать из дома на несколько месяцев. Последнее заставило Ванцзи изрядно смущаться и сделало ее лицо, вероятно, таким же красным как зрелая вишня. В этот раз Вэй Ин не вернулся с пустыми руками, он привез подарки для нее, для своей младшей сестры и для племянников Ванцзи. Подарком Ванцзи стала уродливая, но невероятно милая, приятная на ощупь и сверхудобная подушка-морковка. - Мама сошла с ума с подушками для беременных, говорила, что только они спасают ее и позволяют сладко спать, подумал, тебе может понравиться тоже, удобно спать. Застенчиво улыбаясь сообщил он, с милой ухмылкой на молодом лице. При этом Вэй Ин все время нервно потирал рукой свой затылок, словно ждал, что его могут отругать за подарок. Это выглядело все очень мило, все подарки были очаровательными и подобранными со вкусом, Ванцзи подумала - не помогала ли Сяню выбирать их Мяньмянь. С тех пор, Лань Чжань почти не расставалась с этой морковкой и не помнила ни одной ночи за последние три-четыре недели, когда она заснула бы без нее. Подушка была просто великолепной находкой! Она буквально стала спасением Ванцзи от бессонницы. «Должно помочь тебе заснуть. Добрых снов, ангел», - текст в открытке к морковке, изрядно тогда смутивший ее, в приятном смысле, появляется перед закрытыми глазами Ванцзи. Вдвойне приятным был этот подарок для Ванцзи потому, что она даже не говорила никому о своей бессоннице, но откуда-то пасынок узнал об этом и даже потратил свое время на поиск решения. В этом маленьком, казалось бы, жесте было столько внимания и заботы к ней, что это еще больше подкупило ее сердце и благосклонно расположило к мальчику. Заслужил 99,9 % ее благосклонности. Не то чтобы Чанцзэ был подонком полным, нет! Чанцзэ не был плохим парнем, Ванцзи никак не могла назвать его таким, ее муж, может быть, не прилагал усилий ради нее после брака, но он не был агрессивен, не был скуп и переводил деньги ей на карту в любое время, Ванцзи стоило лишь намекнуть. Он никогда не кричал и не предъявлял претензий, если она покупала что-то, не важно сколько это стоит... Он не злился, если она не приготовила поесть, если в доме беспорядок, если в раковине на какое-то время останется посуда грязная. Чанцзэ не покупал ей подарки, у Ванцзи нет ни одной вещи, кроме кольца обручального, которое Чанцзэ купил бы ей сам, но обычно Чанцзэ переводил ей деньги, чтобы она сама нашла себе подарок. И в этом, конечно, нет ничего плохого, и раньше Ванцзи даже нравилось, такое положение дел, но все изменилось однажды. Наверное, это произошло после того, как она стала работать, потому что там она познакомилась в другими людьми в отношениях, некоторые из них были гораздо более зрелыми и опытными, чем она и, видя и слушая, как взаимодействуют другие пары, и почувствовав впервые зависть к этим парам, она тоже захотела, чтобы муж потратил немножечко супер-драгоценного своего времени, подумать над тем, чтобы ей могло понравиться. Потому что после получения этого нового взгляда на отношения, порой у нее складывалось впечатление, что Чанцзэ она больше просто неинтересна. Он не вкладывается в нее по-настоящему, словно намеренно старается не привязываться эмоционально, а просто откупается от нее деньгами, как и от Вэй Ина. Ему неинтересно знать, что она хочет, какой цвет ее любимый, какое блюдо особенно нравится, какие книги покупает, о чем мечтает, какое у нее хобби, страдает ли она бессонницей... Иногда ей не может не казаться, что даже если она изменит, он не заметит разницы. И не потому что так занят на работе или любит и доверяет ей, а потому что плевать, чем она занимается и с кем проводит время. Да, блин, он даже не ревновал её ни разу!! Разве так бывает? Все на работе у нее, у кого есть или были отношения, даже короткие, обязательно, говорили хоть раз о том, как их партнер их ревновал. А Ванцзи поведение Чанцзэ, порой заставляло верить, что мужу плевать на нее, будто все его отношение к ней стало базироваться на: «Чем бы не тешилась, лишь бы не мешала». Может быть, эта "штука с обращением" стала еще одной той "вещью", которая подсознательно позволила Ванцзи так быстро принять Усяня и довериться ему, хоть он и был раньше много лет ее агрессором. Она возможно увидела в пасынке своего рода родственную душу, кто-то еще, в кого Чанцзэ не вкладывался эмоционально глубоко, а умасливал купюрами. Он и Усянь, оба легко забываемые и не слишком важные. Остаток августа пролетел незаметно быстро, потому что Ванцзи снова выходила на работу, выполняя обязанности дежурного преподавателя: принимала заявки от новых учеников школы, объясняла взволнованным родителям с какого возраста и на какие направления можно отправить их ребёнка; разъясняла сколько все это будет им стоить, какие документы требуются, чтобы цена стала льготной и т.д. В перерывах она готовила новый план работы на приближающийся учебный год: какие пьесы и с каким своим классом она будет разучивать, на каких конкурсах и других мероприятиях с ними можно будет принять участие, какой ученик с чем способен справиться и тому подобное. В общем мелкие, но важные дела. Последние несколько вечеров августа, она провела помогая пасынку отсортировать, какие вещи следует взять с собой, какие отложить на потом, что стоит купить здесь, а что он мог бы приобрести уже на месте. Каждый вечер перед сном они также садились на диван, отдыхая с чаем и сериалами, обсуждали какие интересные дополнительные кружки Усянь обнаружил в университете, какие он хотел бы посещать. Конечно же, Ин выбрал компьютеры, дизайн и музыку: во всяком случае, теперь он мог выбрать все что хотел, не учитывая мнение родителей.

--- Сентябрь ---

Лань Чжань не заметила, как начала дуться. Вэй Ин уехал, и теперь никто не будет готовить для нее завтраки, и сжигать их ужин. За последний год Лань Чжань узнала, что ее пасынок весьма неплохо научился где-то готовить завтраки, или правильнее сказать, единственное, что он не пересолит, пережарит или подаст полусырым. А еще узнала, что он предпочитает танцевальную поп-музыку, классике. Ненавидит тишину, поэтому имеет в своем телефоне несколько специально подобранных им лично плейлистов для создания приятного фонового шума. Ванцзи заметила, что Вэй Ин, вообще, много внимания уделяет музыке. Она, очевидно, помогает ему сосредоточиться, поэтому уборка, готовка или даже просто учеба обязательно должны сопровождаться ею. Утро Вэй Ин любит начинать с сериалов. Обязательно не слишком замысловатый, в меру веселый и минимально агрессивный сюжет. Все это будет гудеть на средней громкости на заднем плане, пока он умывается и готовит. Самая же большая любовь у пасынка к фильмам про зомби и апокалипсис – вечера кино ужасов, самые ненавистные вечера Ванцзи; она ненавидит этих жутких, безмозглых, разлагающихся тварей, и, в целом, антиутопию, но никогда не запрещает пасынку выбрать их для их вечера кино. Еще Вэй Ин всегда ворует ночью одеяло. Обожает любую выпечку, которую Ванцзи готова ему испечь. И может проглотить тонну конфет-драже M&m's в желтой упаковке: их тоже ворует у нее, мерзавец. Когда раньше Лань Чжань думала о том, что Вэй Ин съедется однажды с кем-то, например, она заранее жалела эту неизвестную бедную девушку, потому что она представляла пасынка совсем другим сожителем: менее приятным, более грязным, шумным и придирчивым. А в реальности, оказалось, Усяня не сильно беспокоил легкий беспорядок, но он не был грязнулей. И он всегда рад разделить любые обязанности по дому, Ванцзи не приходилось даже просить. Также Ин легко шел на любые уступки почти во всем: что они будут есть, кто сегодня готовит, кто моет посуду, кто убирает и многое другое. Лань Чжань уверена, что и ужасы пасынок выбросил бы из их вечера кино, если Ванцзи хоть раз намекнула, что не хочет их смотреть. Ванцзи никогда не ожидала, что у нее с пасынком может быть такая комфортная жизнь: приятно, весело, спокойно и уютно. Этот новый Усянь так сильно отличался от старой версии себя, со стыдом Лань Чжань спрашивала себя частенько, была ли она раньше предвзята и поэтому слепа к мальчику, раз все это время упускала из виду его такую идеальную для семейной жизни сторону. Жить с Вэй Ином оказалось, м-м-м... даже слишком комфортно, на самом деле. И поэтому она теперь так сильно страдала, скучая по этой жизни, которой лишилась, когда Ин уехал в учиться оставив ее здесь одну. Ванцзи не хотела спать в кровати сегодня. Одна мысль о том, чтобы лежать в темноте спальни в холодной и пустой кровати, заставляя ее чувствовать себя плохо. Поэтому она стянула плед с кровати Усяня, еще пахло им, сунула обе подушки пасынка под подмышку и перенесла все в гостиную. Расстелив все, и переодевшись в домашнюю одежду пасынка – естественно украденную из шкафа Усяня - Лань Чжань устроилась на ночь на диване. Она лежит на мягкой кушетке, которая узже кровати, что хорошо. Свет во всех комнатах выключен, только широкий телеэкран освещает небольшой кусочек гостиной. Она обставила себя со всех сторон подушками, закуталась в одеяло, образовав вокруг своего тела идеальный кокон из импровизированных объятий и правильного запаха. Казалось бы, закрой глаза и получи сладкие сны, но Лань Чжань не могла заснуть. Крепко прижав к груди подушку на которой вчера спал Ин, Ванцзи еще раз проверяет свой телефон. Входящих сообщений или звонков нет. Машина с Вэй Ином должна была доехать несколько часов назад, в новостях не было сюжетов об авариях, так почему Усянь все еще не написал ей? Она писала Вэй Усяню несколько часов назад, но ее сообщение все еще висело непрочитанным. И беспокойство не давало Лань Чжань закрыть глаза. Все ли было хорошо? Она почти снова встала, чтобы повторно убрать дом, лишь бы куда-то деть всю эту нервную энергию, когда чувствует, как рядом с ее головой гудит телефон. Она спешит достать и разблокировать его. Вэй Ин, 02:13: Мяньмянь затащила меня в гости к своим родственникам＞＜ Только недавно вернулись домой. Телефон выключился, не смог написать тебе раньше. Ванцзи хмурится. Что это за люди, у которых можно гостить до двух ночи? И, что за срочность у этой, Мяньмянь, тащить Сяня куда-то, где тот явно очень не хотел быть, едва они приехали в новый город? Но прежде чем Лань Чжань успевает спросить, отдыхал ли Вэй Ин вообще между переездом и гостями, приходит еще несколько сообщений. Вэй Ин, 02:13: Знаю, поздно. Ты, наверное, уже спишь. P.s. Могла бы и прислать мне фото ⌣̀_⌣́ С улыбкой Лань Чжань фыркает, читая текст. Она немного ерзает под одеялом, пытаясь устроиться удобнее, все дневное напряжение покидает ее мышцы. Вэй Ин, 02:13: Мне очень хотелось пожелать тебе спокойной ночи. Вэй Ин, 02:14: Спокойной ночи, Чжаньэр : ) Лань Чжань всерьез раздумывает над тем, чтобы притвориться спящей. У даже нее почти получилось, но затем мобильник вновь вибрирует, и Ванцзи проигрывает своему любопытству. Вэй Ин, 02:36: Не могу заснуть. Не хочешь поговорить? Я знаю, ты не спишь. Прочитанные сообщения загораются синим цветом, если не хочешь, чтобы тебя поймали, обрати внимание в следующий раз )) Лань убеждает себя сохранять хладнокровие и не отвечать. Но стоит телефону загореться входящим звонком от пасынка три минуты спустя и вся работа Ванцзи над сдержанностью катится к чертям: - Прошло двадцать минут, я могла бы уже спать. - Слова выходят импульсивно. Она морщится, недовольная собой. - Неправда, ты бы не спала, пока не убедилась, что я добрался и в порядке. - Самодовольно заявляет юноша, и Ванцзи нечем отвергнуть, потому что именно поэтому она до сих пор и не спит, не так ли? Клянусь, мальчик читал ее как открытую книгу. – Привет? Чжань? Следовало отключиться, она убедилась, что с пасынком все хорошо, правильным будет пожелать мальчику спокойной ночи и отключиться, но Лань Чжань вместо этого включает динамик, кладет телефон рядом с головой и убавляет звук ТВ. - Лань Чжань, - она слышит, как Усянь снова заговорил и затаивает дыхание. – Я скучаю по тебе... Этот парень... , нежно думает Лань Чжань, облизывая сухи губы, и накрывает свои горящие щеки ладонями. Как она должна была справиться с притяжением к этому вечно возбуждённому  и очень жадному до внимания молодому парню, когда Вэй Усянь, каким-то незаметным совершенно образом, заставлял Ванцзи забывать о том, что они мачеха-пасынок, а не два ровесника?! - Прошло всего пару часов, как мы расстались. - Отвечает Лань Чжань своему мальчику-искушению, который умеет множеством разных способов забираться ей в голову! - Что ж, теперь, когда я знаю, каково – Вэй Ин бы хотел сказать «целовать тебя», но он пропускает часть с поцелуями, чтобы сразу перейти к менее скандальному кусочку своего признания, - просыпаться с тобой, делить с тобой обязанности по дому, я хочу быть там и делать это снова и снова. Грудь Лань Чжаня еще немного согревается от абсолютной открытости пасынка. Его доверие много стало значить для нее. - Не могу дождаться выходных. - Что в субботу? – Слышит себя Ванцзи. Вэй Ин отвечает ей мягким смешком сначала. - Я смогу снова прикоснуться тебе. - Хихикает Ин, вызывая улыбку и снисходительное качание головы у Лань Ванцзи тоже. Слова: «Поцеловать тебя, целовать тебя очень приятно, знаешь ли. Одиннадцать из десяти!», - вновь оказываются проглочены Усянем, хотя он очень хотел бы однажды сказать их Ванцзи вслух прямо и честно. - И я хочу обнять тебя. Мне плохо, когда я не могу тебя обнимать. Смотри, у меня был долгий переезд, долгая, скучная беседа «о погоде» с бабулей Мяньмянь за обедом, затем утомительное общение с друзьями бабули тоже, и я все равно не могу заснуть, все потому, что тебя нет рядом со мной. Я сейчас как бы надеюсь, что смогу заснуть, если прислушаюсь к твоему голосу. Ты должна говорить со мной каждую ночь, иначе я умру от бессонницы, Лань Чжань. - Нелепый, - фыркает Ванцзи, чувствуя, как ее лицо вновь немного нагревается. - Пожалуйста, ты ведь не собираешься проверить это на мне, красавица?! – В притворном ужасе, восклицает младший Вэй. - Было бы неплохо, - Ванцзи тяжело удержаться от улыбки, когда она слышит смех пасынка. - И не называй меня красавицей. - О, милая? Не знал, что ты можешь быть такой жестокой со своим Вэй Ином, - притворно-грустно шепчет Усянь, почему-то тяжело дыша. Дыхание Ванцзи против воли подстраивается под него, становясь поверхностным и горячим. – Я сегодня много думал о первом свидании, - ни с того ни с сего вдруг говорит Ин, но вместо того, чтобы удивляться неожиданной смене темы, Ванцзи понимает, что настраивается внимательно слушать пасынка. - Ну, о том, каким оно могло бы быть. И о первом поцелуе, мой первый поцелуй был твоим.. Ты помнишь наш первый поцелуй, Лань Чжань? - В-Вэй Ин... мы решили забыть об этом, – ее голос тихий, а сердце принимается стучать как сумасшедшее. Да, конечно, она помнит. 11 июля, прошло всего чуть больше двух месяцев. К стыду Лань Чжань, между её ног уже мокро, потому что вместе с поцелуем Ванцзи вспоминает и то, как решительно и неумолимо пасынок «трахал» ее рот своим языком, почти усадив её на их кухонном столе. Она так много приложила сил, чтобы не думать и не вспоминать о том их запретном поцелуе. - Боже, ты была такой милой, Чжань, - хрипит Усянь, больше про себя. Его дыхание неестественное, торопливое, и Ванцзи стыдливо задаётся вопросом, трогает ли он себя? Вэй Ин дрочил? Странно, но Лань Чжань находит мысль горячей, а не отталкивающей. – Как бы я хотел, чтобы ты была здесь со мной, - добавляет юноша, убеждая Лань Чжань в верности своего предположения. С ней происходит что-то ненормальное, она уверена, что сошла с ума, потому что вместо того, чтобы отругать юношу или хотя бы прервать звонок, ей очень хочется потрогать себя под тихие стоны Вэй Ина, но она разрешает себе лишь сжать бедра и слегка потереться о диван ягодицами, чтобы хоть немного унять зуд в своей киске. Так неправильно! Очень неправильно! Но видимо темнота и слишком долгое одиночестве, каким-то образом, искалечили, изуродовали все её чувство приличия, потому что вместо пресечения любого разговора подобного характера от пасынка, она все ещё слушает эту непозволительную грязь, затаив дыхание и притворяясь, что не слышит, наивно надеясь, что Ин примет её молчание как то, что она заснула. Ванцзи, позволяет глазам закрыться. Ее грудь поднимается и падает под быстрыми возбуждёнными вздохами, а самые интимные места пульсируют от нужды. Прошли месяцы с тех пор, как у неё был в последний раз секс, даже самого простенького поцелуя не было много месяцев. Этой ночью происходило что-то необъяснимое, странное, голос Вэй Ина и его слова - которые не были даже по-настоящему грязными или пошлыми - что-то делали с Ванцзи, находясь как будто под мощным гипнозом, она кусала подушку, и все быстрее и быстрее, терлась клитором о подушку под своими бедрами, теряя голову от удовольствия настолько, что напрочь проигнорировала, насколько неправильно с точки зрения морали фантазировать, что пасынок вставляет в нее свой эрегированный пенис или оставляет в ее утробе свое семя. Через минуту Вэй Ин приходит с нытьем, зовя Лань Чжань по имени. И ей чертовски тяжело сохранять молчание, но она должна, поэтому прикусывает уголок своей (на самом деле, украденной с кровати пасынка, а значит Усяневой) подушки. Если мальчик не заснет скорее, Вацзи думает, что может промочить диван насквозь, учитывая, как она течёт. Такое чувство, словно Вэй Ин дистанционно, просто своим голосом открыл какой-то краник в ее влагалище. - Спокойной ночи, Чжань, люблю тебя, - измученно бормочет Вэй Ин, зевая. Мм, спокойной ночи, Ин, почти отвечает она, но вовремя прикусывает себе язык, борясь со своим бессознательным порывом ответить Усяню. Это полностью выдало бы ее, легко притвориться, что не было поцелуя, но как притворяться, что не было секса по телефону?! Она не знает, сколько еще не спит, терзаемая мыслями о том, что будущее могло подготовить для них. Но вскоре, она начинает медленно засыпать, убаюкиваемая ровным звуком дыхания пасынка, так и не придя к ясной картине. Прошли недели! Лань Чжань в сотый раз сегодня уже наверно тяжело вздохнула и улеглась лицом на сложенные на столе свои руки. Чао и Линцзяо больше даже не шутили и не смеялись над ней за ее тоску. Может быть, они вспомнили себя, и как тяжело скучать по кому-то близкому, поэтому почувствовали жалость к ней и решили оставить ее в покое. Да! Ванцзи тоскует! Как влюбленный подросток тоскует! И она готова признаться в этом любому человеку - кроме "влюбленный", этот кусочек, это то, в чем она пока и себе не готова признаться. В остальном же Ванцзи совсем не стыдится своих чувств, так что, да, она очень скучает, и что, что она скучает по пасынку сильнее, чем по мужу? Разве ее вина, что Сянь стал ей ближе, чем Чанцзэ? К пропаданию Чанцзэ она давно успела привыкнуть и смириться, отсутствие же Ина давалось ей гораздо тяжелее: не так-то легко оказалось принять отсутствие маленького мерзавца, болтавшего вокруг нее целыми днями и которому всегда было, что ей рассказать. Почти каждый день с отъезда пасынка она приказывала себе привыкнуть к отсутствию Усяня также, как она привыкла к отсутствию Чанцзэ, но заканчивалось все тем, что каждый день она готовила на одну порцию еды больше, а затем грустно выбрасывала лишнее. Несколько раз в этом месяца она просыпалась посреди ночи, потому что ей приснилось, что Ин зовет, сонная и босая, она бежала в комнату пасынка, только чтобы войдя, испугаться еще больше, увидев ее почти пустой, как после ограбления, а кровать заправлена и Сяня нет нигде, но в следующую минуту воспоминания возвращались, она вспоминала причину, почему вокруг пусто... и ей снова становилось ужасно грустно и одиноко, что хотелось плакать. Она в эти ночи больше не могла вернуться в свою холодную и одинокую постель, поэтому заканчивалось все тем, что она как вор осторожно, забиралась в кровать Вэй Ина и теряла сознание до утра, натянув приятно пахнущее Сянем теплое одеяло себе на плечи. - Ты к этому привыкнешь. Сочувствующим тоном говорили ей Чао и Линцзяо, но их слова не успокаивали, а только усиливали депрессию Лань Чжань. Не то чтобы они с Вэй Ин полностью прекратили любую связь, нет, они продолжали переписываться - о той ночи, где было позволено больше, чем положено, никто из них не говорил, Ванцзи заставила себя поверить, что это был просто ужасный сон для нее, а о чем думал Ин, она не знала, не то чтобы она могла просто спросить его об этом. Так вот переписка у них была, но это все равно не то же самое, что физические присутствие рядом. Смс Ванцзи было недостаточно, от видеозвонков она отказывалась сама, не представляя, как сможет смотреть в глаза пасынку и не выдать себя. В один из выходных дней, которые она теперь с утра до ночи проводила у Сиченя с Цин, играя целыми днями с племянницей и племянником, гуляя с детьми рядом с их домом, Ванцзи совершенно случайно наткнулась на милый цветочный магазин. Домой Ванцзи в тот день вернулась с несколькими маленькими горшками с растениями, забота о которых, в идеале, должны были занять ее мысли и заполнить гнетущую пустоту одиночества в груди. И пока Ванцзи проводит сентябрь тоскуя по пасынку, Чанцзэ и Саньжэнь проживают рядышком другую жизнь, наполненную их работой, а в перерывах у них забота о маленькой Лили, у которой много капризов из-за прорезывающихся зубиков. Они с головой погружены в свой собственный, отдельный пузырь жизни трех человек: папа, мама и новорожденный. Ни разу, ни одному из них в голову не приходит - «А как там, Лань Ванцзи?», - так как каждая минута Цансе и Саньжэнь оказываются заняты заботой о малышке, нет лишней, чтобы вспомнить о ком-либо еще постороннем. Даже Вэй Ин получает их звонок лишь раз в неделю, и длится он обычно минуты две-пять, которых достаточно для - «Как дела? - Хорошо!» ---- Порог дома Саньжэнь немного грязный, вокруг крыльца сухие листья и ветки, в углу стоят несколько запечатанных мусорных пакетов, которое осталось только донести до мусорных баков через дорогу. Но, видимо, Цансе не могла сделать этого сама из-за Лили, и Вэй Ина теперь тоже не было дома... Ванцзи несколько секунд рассматривает мрачный фасад дома, не то чтобы он действительно был депрессивным, просто день выдался сегодня серым, прохладным и дождливым. Вот все вместе и создавало мрачную атмосферу. Она звонит в звонок, но начинает сожалеть о своем приходе сюда еще до того, как шаги в доме приблизятся к двери, уже представляя в своей голове миллионы ужасных вещей, в которое может вылиться эта встреча. А потом дверь распахивается, и там стоит Цансе, усталая, и с Лили на своем бедре, и Ванцзи больше нельзя сбежать не выглядя как "полный придурок". - Ванцзи!! - Цансе выглядит ошеломлённой, но затем она быстро приходит в себя, на ее лице появляется намёк на неуверенную улыбку. Зато пухлое личико маленькой Лили светится, видя нового человека, который может поиграть с ней. - Бууубо, - ребенок радостно визжит, пускает слюни и тянет свои ручки к Ванцзи. Она не знает Ванцзи, но выглядит самой счастливой видеть ее, словно они играли вместе каждый день. И она действительно привлекательный ребенок, и своими глазами так похожа на старшего своего брата, Сяня, что Ванцзи не может не почувствовать к ней тепла. Ее руки зудят от того, как сильно ей хочется желания взять малышку на руки и прижать к себе. - Она сильно выросла. - Говорит Ванцзи, осторожно протягивая руки к малышке, достаточно медленно, чтобы Саньжэнь могла остановить ее, если захочет. - Угу. Тебя давно не было. - С этими словами, Цансе спокойно передала дочку ей в руки и отошла от двери, приглашая гостью войти в дом. Оказавшаяся в объятиях Ванцзи Лили почти сразу схватила ее длинные волосы и потянула, заставив Ванцзи ахнуть. Она идет за Цансе на кухню, по пути пытаясь аккуратно вытащить свои волосы их крепкого маленького кулачка. Девочка явно сестра своего брата, Усянь тоже очень любит трогать волосы Ванцзи, все время хочет заплести их, пока они смотрят фильмы, то просто пальцами расчесывает (последнее всегда довольно быстро усыпляло Ванцзи). -Я рада, что ты пришла. - Говорит Цансе, порхая по кухне, расчищая обеденный стол от чашек, бутылок и крошек еды, затем раскладывает грязную посуду в посудомоечной машине. - Прости, у меня такой беспорядок, все мое время съедает эта маленькая львица и работа, ха-ха, не остаётся никакого времени, чтобы думать о таких пустяках, как уборка, особенно учитывая, что у нас с ней почти не бывает гостей, а теперь даже Ин уехал, так что... Мы с ней одни, понимаешь, и нам не так уж важно, что у нас посуда не сразу вымыта или крошки на столе. Саньжэнь ухмыляется. Вес маленького, теплого и очень беспокойного тельца на руках, отвлекает Ванцзи от неуютных мыслей, облегчая тяжесть, которая все это время, оказывается, мучала ее. Лань Чжань даже кажется, что она может притвориться, будто того злосчастного дня на фермерском рынке, когда она видела своими глазами эту женщину очень улыбчивой, уютной и слишком близко прижимающейся к ее мужу, не было. Это был тот самый день, который также отдалил ее от Цансе тоже. - Я.. Я не знаю, - неуверенно отвечает Ванцзи, когда Цансе спрашивает ее, останется ли она на ужин с ними. Но тихое - «Пожалуйста» - смягчает ее. Ванцзи согласно кивает, когда Цансе смеясь говорит, что собирает заказать еду на вынос, потому что она и раньше то не была хороша в готовке, а после рождения Лили, скорее всего, забыла даже то малое, что еще умела, потому что ни разу не зашла с тех пор на кухню, чтобы приготовить что-то большее, чем смесь для ребенка. Глаза Ванцзи сами скользят по кастрюле, кажется, с супом, на плите за спиной Цансе, но так как их отношения еще не ясно где находятся, все-таки это первая встреча, после их столь долгого молчания и легкости прежней пока нет, Ванцзи не указывает туда и не спрашивает женщину о том, кто тогда готовил это, если не она. Лань Чжань старается улыбаться не слишком криво, и позволяет Лили схватить себя за нос, любопытная девочка.

*

Сквозь сон Ванцзи услышала чьи-то шаги. - Сянь? - Не открывая глаз позвала она, снова совершенно забыв о том, что пасынка никак не может быть в квартире: он в другом городе, учится. Но поцелуй в губы, который она получила вместо ответа, быстро вернул Ванцзи память. Сянь уехал, а в губы ее целовать мог только Чанцзэ. - Мне жаль, дорогая, но это всего лишь твой муж. Пора вставать, любимая, завтрак готов. Чанцзэ смотрел, как Ванцзи медленно открыла глаза, моргнула раз, затем другой, прежде чем Чанцзэ поймал ее рассеянный, золотисто-карий взгляд. - Доброе утро, любовь, - поздоровался он. - Чанцзэ... - прошептала Лань Чжань, было ясно, что девушка еще далеко не проснулась. Чанцзэ засмеялся, услышав как желудок Ванцзи заурчал, словно фраза «завтрак готов» было каким-то заклинанием, подарившим этому жадному органу собственные ушки. Прежде чем разбудить жену, Чанцзэ какое-то время умилялся, глядя на спящую девушку. Она сладко вздыхала во сне, лежа на удобном их диване в обнимку с устрашающе странной подушкой-морковкой, которой он никогда прежде не видел в доме: может, купила где-то. Она так обнимала эту морковку, словно он живой человек, по которому она очень давно и слишком долго скучала. Книги и нотные листы, которые она видимо вчера изучала, теперь валялись разбросанными на полу на ковре перед диваном. Ее худое, молодое лицо было совершенно расслабленно во сне. Черные волосы ее мило взлохмачены, почти напоминая Чанцзэ молодую Саньжэнь, когда у той еще не было седины. На скулах Ванцзи виднелись полосы от дужек очков для зрения - Чанзэ не знал, когда Ванцзи вообще начала их носить, не догадывался даже, что у нее были проблемы со зрением. Он отметил еще и, что спала девушка в одной из его рубашек, вещь была явно слишком велика для ее маленького тела, но Ванцзи выглядела в ней очень хрупко-нежно и сексуально одновременно. Вид его жены, спящей, и одетой в его рубашку, привел Чанцзэ в удивительное возбуждение и экстаз, ведь девушка представляла собой великолепное зрелище. Чанцзэ обнаружил, что счастливо улыбается, а его сердце переполняет нежность к девушке, почти такая сильная, какую он испытывал к собственной дочери совсем недавно. Ему ужасно захотел дать Лань Ванцзи поспать еще немного, чтобы не было и шанса, что под ее красивыми глазами появятся следы усталости, ему нравилось это выражение ее лица, лишенное какого-либо напряжения. Поэтому он накрыл ее и оставил там, а сам пошел на кухню, готовить завтрак для них, давно они не ели вместе, будет приятно вспомнить старую традицию. - Когда я оставил тебя вчера за твоей работой, я не ожидал , что и спать ты ляжешь с ней на диване, вместо того, чтобы прийти ко мне в постель. Чанцзэ подошёл к дивану, уселся на край и нежно погладил шелковистые, чёрные волосы жены. Он почувствовал, как Ванцзи издала тихий сонный вздох. Улыбаясь упрекнул он, и совсем не удивился, когда все еще слишком вялая для настоящего разговора Лань Чжань только замычала неразборчиво в ответ. - Вставай, пока не опоздала на работу. Чанцзэ еще раз поцеловал девушку в капризно надутые спросонья розовые губки, прежде чем уйти на кухню, потому что кипящий чайник свистел, настойчиво зовя кого-нибудь прийти и снять его с огня. - Мгм... Зевая Ванцзи медленно сняла с глаз очки и аккуратно уронила их, пока потягивалась все еще лежа на диване, затем двумя пальцами потерла переносицу и глаза, после чего. Чувствуя себя достаточно проснувшейся, встала и пошла умываться, а заодно, следовало вернуть в шкаф Усяня его рубашку, которую она украла там вчера перед сном.

--- В конце сентября Вэй Ин приезжает на выходные ради дня рождения Линьер. Ванцзи к этому времени тоже немного наладила отношения с Саньжэнь и активно помогала женщине организовать праздник для малышки. Она сделала это не ради возвращения их дружбы в прежнее состояние, а только ради Вэй Ина, потому что пасынок стал важен ей, а у нее есть склонность идти на громадные компромиссы ради родных ей людей. И учитывая, как все хорошо начиналось и шло какое-то время, Ванцзи совсем не понимает, как так произошло, что теперь они непривычно громко ссорились с Чанцзэ на кухне в своей квартире. Может быть, не стоило ей все же пить тот дурацкий бокал шампанского, даже глотка маленького было достаточно, чтобы она перестала быть непохожей на саму себя. Но бокал уже выпит, и все ее копившиеся обиды решили выпрыгнуть из ее рта жаждя боли Чанцзэ, чтобы успокоить свои собственные. Откуда там взялся Вэй Ин, и почему он не остался ночевать у матери, Ванцзи тоже не может четко вспомнить. Не то чтобы прямо сейчас ей это было хоть сколько-нибудь важно тоже... Плохое настроение накатило на Лань Чжань внезапно. Или это случилось, когда она весь вечер наблюдала как Мяньмянь мило улыбаясь - и получая в ответ такие же милые улыбки от Вэй Ина - висела на ее пасынке, они держались за руки, приносили другу другу напитки и еду, даже кормили иногда друг друга, выглядя чертовски уютно вместе, и очень счастливыми. Куда не посмотри - всюду парочки. Она стояла в одиночестве, подпирала стенку, размышляя о том, что было бы здорово быть умной, многословной, как Цансе Саньжэнь. Чтобы идеальные словосочетания сами соскальзывали с ее языка так же легко и непринуждённо, как это получается у старшей женщины. И чтобы люди также собирались вокруг неё, как пчелы на сладости. Ванцзи не поняла, когда взяла бокал и выпила. Странно, конечно, что алкоголь вообще присутствовал на вечеринке, которая якобы в честь годовалого ребёнка, ну и что, что он низкоспиртовое. Выпив, Ванцзи сразу вдруг так сильно разозлилась и захотела дать пощёчину и девушке, и пасынку, а тут ещё перед глазами появились Чанцзэ с Линьер на руках, а за спиной у него Саньжэнь улыбающаяся... и прежде чем Ванцзи осознала, что делает, она уже выбегала с праздника на улицу. В этот момент ее будто накрыла необъяснимая волна огромного разочарования в собственной жизни. Она внезапно осознала, как много она пропустила , оказавшись в браке в восемнадцать, с мужчиной гораздо старше ее самой. С мужчиной, который едва ли по-настоящему интересовался ею. Ванцзи пропустила всю романтику восемнадцати. Ни разу не делала глупостей, кроме брака, конечно, с разведённым и уже имеющим ребёнка мужчиной. Свидания? Чанцзэ не взял ее ни на одно за пять лет, ни разу не пошла на настоящее свидание, не волновалась, ломая голову над тем, что надеть и как собрать волосы: всегда встречаться у Чанцзэ дома, это не совсем то свидание, которое должно быть у влюбленной пары вначале отношений. Но она была тогда слишком глупой, чтобы просить больше, а сейчас она как бы опоздала на этот поезд. А о своём первом разе она помнила только, что было больно, а ведь это должно было быть чем-то красивым и запоминающимся... Ей двадцать три всего, а когда у неё был последний волнительный поцелуй? Она даже за руку, романтически, никого давно не держала. А секс? Сколько раз он был у нее за прошедшие полгода? Два раза? Во время которых Чанцзэ целовал ее слишком мало, а на прелюдию потратил времени не больше, чем нужно, чтобы она слегка промокла. Ей надоело быть не эгоистичной и довольствоваться малым! Живет, черт возьми, как старушка, или вдова, при живом муже. А ведь она, может, и не самая открытая и забавная, но очевидно довольно красивая, умная, не истеричная, не пьет, не курит, детей любит, работает, а не содержанка. У нее много плюсов! Так почему он не может улыбаться только ей так?! Почему бы ему не уделяться ей больше внимания? почему его не волнует, что он может ее разочаровать и потерять!? Просто... почему? В ту секунду Ванцзи, наверное, сама не могла бы понять, кого именно из Вэев она ругает в душе. - Ты не хочешь детей со мной, но нянчишься с Линьер так, словно она твоя. Ходишь, улыбаешься, как гордый отец. От Цансе на шаг не отходил весь вечер. Ты хотя бы помнил, что я тоже там была? Что я твоя жена, а не она? Они все смотрели на меня, каждый из этих гостей смотрел на меня так... так... Это было неприятно! Почему, черт возьми, ты такой? И заткнись уже со своими - «нам надо подождать, карьера, она друг, они не смотрели, тебе показалось», - будь, блять, наконец, честным! Хватит с меня твоей чепухи про любовь, про то, что я твой свет во тьме, ХА, Я ВЫРОСЛА!! Ты не заметил этого все еще?? Я!БЛЯТЬ! ВЫРОСЛА! Я больше не верю слепо всему, что ты говоришь мне! О, может быть, мне стоит пойти и спросить об этом саму Саньжэнь? Спрошу её, какого дьявола она продолжает «одалживать» моего мужа, может, пора уже ВЕРНУТЬ его законной жене, вместо того, чтобы злоупотреблять добротой всех вокруг и вешать на тебя ещё и заботу о ею нагулянном где-то ребёнке?! Кричит Ванцзи, она все ещё достаточно пьяна, крайне отчаянна и полна ненависти к Чанцзэ, Цансе, ко всем, на самом деле, и к себе тоже, чтобы продолжать быть такой противной, мелочной и жестокой. Ей будет стыдно утром за каждое слово, которое она сейчас кричит о Цансе, о малышке, которая уж точно ни капли не виновата в этой огромной драме между взрослыми, окружающими ее, но Ванцзи утром вряд ли вспомнит хоть что-то из своих слов. Поэтому она продолжает быть плаксивой и агрессивной одновременно, и продолжает обижать всех вокруг. Ей больно, и она хочет чтобы и другим было больно: такова человеческая природа. - Ты пьяна. Пойдем спать. Чанцзэ пытается схватить Ванцзи и увести в спальню. Никогда еще он не видел жену такой взвинченной и истеричной, да что там, никогда не слышал, чтобы из ее рта выходило хоть одно матерное слово, а сейчас же прямо фонтан грязи льёт. Чанцзэ огорчён, ошеломлён, также должен беспокоиться ещё и о своем вспыльчивом сыне, который в стороне и слушает все, что кричит пьяная Ванцзи, Чанцзэ переживает, что Сянь может стать агрессивным по отношению к Лань Чжань, слушая, как она оскорбляет Цансе. - Не трогай её. Внезапно вмешивается, молчавший до этого в стороне Вэй Ин. Он вырывает мачеху из рук отца. - Усянь!! Строго ругает Чанцзэ, его тон требует уважения к себе. А еще действия сына приводят Чанцзэ в ступор, потому что реакция Вэй Ина совсем не такая, какую он ожидал: Вэй Ин не злится на Ванцзи, он... он злится на самого Чанцзэ? И кажется Усянь охотно ударил бы его в нос. Хм, интересно... – Тебя это не касается, ребёнок! Ванцзи моя жена, мы сами решим наши разногласия, а тебе стоит пойти в свою комнату! Поговори с друзьями или что-то в этом роде, пока мы с твоей мачехой разговариваем. - Чанцзэ акцентирует свой голос на слово «мачеха», надеясь заставить сына вспомнить о субординации, что здесь спорят родители, а значит детям следует пойти к себе, а не влезать в серьёзные взрослые беседы. Ему совсем не понравилось слишком фамильярное отношение сына к его жене. - Я сказал, оставь ее в покое. - Стоит на своём Вэй Ин, делая шаг назад и прижимая Лань Чжань ближе к своей груди. Чанцзэ неловко хмурится, чувствуя, что в этой картинке есть что-то странное, неправильное, но не понимая до конца, что же ни так. – Она пьяна. И несчастна. Она не может сейчас вести с тобой разговоры, это же очевидно. Я уложу её в моей комнате, и присмотрю, чтобы она не задохнулась своей блевотиной. А ты иди спать. Я справлюсь один! Усянь настаивает, ледяным взглядом останавливая пронятую к Лань Ванцзи руку отца в воздухе. - Мы были без тебя довольно долго. Не упускает возможности и насмешливо обвиняет Вэй Ин отца. - Я смогу присмотреть за ней. Мы присматривали друг за другом все эти годы, пока ты изображал из себя добытчика перед ней, а сам трахал свою подружку и играл в отца... моей младшей сестрёнке. Она даже не твоя дочь! Ты не такой уж и идеальный, какого играешь. Последние слова шипят словно проклятие, сквозь зубы. Грозовые глаза юноши полны ненависти, все тело кричит о злобе и желании битвы. Чанцзэ испугано делает шаг назад: не потому что боится сына, а потому что тот довольно близко подошёл к его самой страшной и постыдной тайне. Чанцзэ понимает вдруг, что ни так хорошо скрывался, как предполагал, хотя.. с другой стороны, может, и не совсем плохо тоже, ведь Ванцзи не знает ничего, а Вэй Ин не узнал, кем именно является та женщины, которую он «трахает». Он уверен, знай он, и тогда Сянь не стал бы использовать столь грубые фразы, не по отношению к своей матери. Чанцзэ смотрит на Ванцзи, но та спрятала лицо в изгибе шеи Вэй Ина, её плечи дрожат, как от плача и, вообще, кажется не слушает их больше. Чанцзэ успокаивается немного. - Ты ошибаешься, Сянь. Ты очень ошибаешься в том, что как ты думаешь, ты знаешь. Лжёт он, используя все свои навыки лжи, которые приобрёл благодаря своей работе. Чанцзэ пока не принял никакого решения о том, что делать со всей этой ситуацией в своей жизни, кого выбрать, поэтому он не может позволить никому узнать и разоблачить все. Он любит Цансе, обожает Линьер, и обожает быть рядом с ними обоими. Но он также любит и Ванцзи тоже, и не хочет причинить ей боль. Чанцзэ думает, что ему просто нужно больше времени, чтобы принять окончательное решение, чтобы оно точно было правильным и обдуманным. Поэтому ему нужно заставить сына поверить, что он просто выдумывает несуществующее. Он принимает решение, отступить сейчас. - Хорошо, уложи её у себя, и, пожалуйста, позови меня, если понадобится помощь. Говорит Чанцзэ, и подняв руки в сдающемся жесте, отходит от порога, позволяя сыну увести плачущую жену.

--- Октябрь ---

Они с Ванцзи почти сразу помирились после ссоры на дне рождении Лили, на самом деле, легко так все получилось только потому, что Ванцзи плохо помнила о причине ссоры следующим утром: впрочем как всегда после выпивки. Тем более, что Вэй Ин тоже промолчал, а через пару часов и вовсе был вынужден уехать, за пропущенные занятия никто бы его по голове не погладил. Пара недель прошла так тихо и спокойно. Все для Чанцзэ было как прежде, удобно и без лишний волнений. Пока Ванцзи не заболела... В очередной раз столкнувшись с капризной Лань Чжань, когда для неё - еда неприятно пахнет, чай слишком горячий, а одеяло слишком колючее, - Чанцзэ только и смог, что уныло улыбнуться и вздохнуть, признав своё полное поражение: время, когда он и Лань Чжань были вместе, было слишком коротким, а время разлуки - слишком долгим, из-за чего он даже не очень понимал, как заботиться о ней правильно. Что делать, когда она не хочет есть из-за болезни, или принимать лекарство? Он, черт возьми, больше не знал. Но потом сама Ванцзи помогла ему просто попросив позвонить Вэй Ину. Оказалось его сын лучше знал как забиться о Лань Ванцзи, чем он, её почти шестилетий муж. --- Вэй Усянь смирился с тем фактом, что начинал день, думая о губах мачехи. Или этих длинных ресницах, обрамляющих глаза цвета жидкого меда: ну ведь точно, словно кто-то взял ложку любимого Усянем мёда и капнул два симметричных кружка вокруг зрачка Лань Чжань. Уже не первый раз в его голову приходило именно это сравнение. Не было ничего нового в том, чтобы думать о мачехе первым делом проснувшись утром. Или в том, чтобы еще до того, как проснуться окончательно, обхватить свою эрекцию рукой и дрочить, воображая, как бедра мачехи обёрнуты вокруг его талии, а дырка растягивается для его члена; и тихие стоны, которые Лань Чжань издавала бы во время секса.... Черт возьми! Он явно ненормальный. Но плевать на это! У Вэй Ина были заботы поважнее, он никак не мог понять в чем дело... Он сделал все, как советовали книги по психологии, пытаясь пробиться через стены Ванцзи: Говорил с ней о ней Намеренно совершал ошибки, чтобы иметь причину просить о помощи у Ванцзи. Хвалил трудоголизм Лань Ванцзи, её готовку, её игру на гитаре и фортепиано, её умение организовывать все книги на полках... Легче ответить, что Вэй Ин не хвалил, серьёзно. Они также вместе смотрели фильмы, чтобы эмоционально настроиться друг на друга. Это было ещё и для того, чтобы Вэй Усянь мог понять, что радует, а что заставляет мачеху грустить, конечно. А в результате?? Ничего! Ноль!!! Он не мог и дальше обманывать себя, не так ли? Пора отпускать свою ненормальную зацикленность на девушке, которая ни только старше, ни только является женой его отца и любит идиота незаслуженно крепко, но и явно никогда не ответит на его чувства. Это ведь ненормально, просто свихнуться можно, что каждый раз когда Вэй Ин закрывал глаза, перед глазами обязательно появлялось мягко хмурящееся лицо Лань Ванцзи, такое красивое и трогательное. Казалось, Ванцзи всегда не могла поверить в то, что Ин говорит или всегда была шокирована тем, что он делает. Глаза Вэй Ина обижено покраснели, а в сердце, казалось, раздался грохот: он хотел Лань Чжань себе. Почему его отец первым встретил Лань Чжань? Это так несправедливо!! Несправедливо, что отец встретил двух прекрасных людей, и обе так сильно любят его отца, а ведь отец полон недостатков. И это в то время как сам Вэй Ин не может получить второго взгляда от той, кто ему нравится так сильно. Он старался перестать чувствовать к мачехе то, что чувствовал, но это не проходило. Лань Чжань была его сушей в океане, его звездой в ночи и Вэй Ин хотел сохранить ее рядом с собой. Лань Чжань должна была быть его, и так и было, когда никого не было рядом, когда отца не было рядом, тем более, что его отец не умел ценить сокровище, которое получил в свои руки. Усянь был уверен, и очень переживал из-за этого тоже, однажды действия отца оттолкнут Лань Чжань, тогда она уйдёт, какое-то время она, конечно, будет встречаться со своим жалким пасынком, но потом найдётся кто-то, кто увидит какая Ванцзи восхитительная, заберёт ее, даст ей любовь, дом, детей, и для Вэй Ина там не будет больше места. Но даже если будет, Вэй Ин не хотел места сбоку, он хотел быть в центре, плечом к плечу с Ванцзи. Он хотел стать тем, кто даёт Ванцзи любовь. Хотел их общий дом. Их общих детей в нем. Рядом с Лань Чжань он стал лучше. Именно Лань Чжань была причиной того, почему Вэй Ин вообще хотел и старался стать лучше, много работал над тем, чтобы избавиться от своего высокомерия, эгоизма и вспыльчивости. Но жаль, что это не помогло ему получить то, чего он так сильно жаждет. Ванцзи для него, как морковка для осла - недосягаемое сладкое лакомство, постоянно маячит где-то впереди, улыбается так, что кажется вот она, всего лишь на расстоянии вытянутой руки, почти моя, но... при этом недостижимо. Вэй Ин решает сдаться, и попробовать более доступное «яблоко с земли», то есть отношения с Мяньмянь, с которой он теперь делит квартиру и которая совсем уже недвусмысленно, показала, что хочет с ним встречаться, и Вэй Ин не видит причин отказываться.

--- Ноябрь ---

Чанцзэ проснулся от того, что пальцы Саньжэнь нежно перебирали его волосы. - Стали совсем длинными? Не открывая глаза, улыбнувшись, хрипло сказал он. Кровать пахла им и Цансе, а ещё немного молоком, как Линьер. Чанцзэ глубже погрузил лицо в тёплое постельное белье. - Мне нравится. Тебе идёт. Сказала Цансе, отвечая на его вопрос о волосах. Он е видел её улыбки, но слышал это в её голосе. - Который час? Он встрепенулся, открыл глаза, и найдя свой телефон, посмотрел на экран: часы показывали 5:39, несколько сообщений от Фэнмяня и парочки других коллег, вот и все. Он вздохнул облегчённо, когда от Ванцзи не нашлось ни слова, слава богу, если ему повезёт, она скорее всего все ещё в пути к Вэй Ину или от него и ей не до него. - Рано вставать. Цансе прижалась грудью к его спине и поцеловала Чанцзэ в небритую щеку. Он перевернулся и наклонился, чтобы поцеловать её несколько раз, прежде чем встать, когда прошла ночь и наступило утро, ему стало не совсем уютно продолжать лежать в её постели. Он сослался, что ему нужно рано быть сегодня на работе, и он не хотел бы опаздывать. Чанцзэ притворился, что не услышал вздох Цансе. - Я позабочусь о Лили тоже перед тем как уйти, ты поспи ещё пару часов. Не оборачиваясь сказал он , чтобы сгладить неловкость своего побега. Его плечи расслабились, только когда его слух уловил тихий скрип пружин матраса и довольный женский вздох: видимо, Цансе все же приняла его предложение о мире и удобнее устроилась в постели, готовая поспать ещё некоторое время. - Я бы с удовольствием пролежал с тобой в постели весь день, — шептал он ей уже выйдя полностью одетым из ванной. — Но предстоит важная собрание. — Я понимаю. Сказала Цасне, вернее Чанцзэ считает, что именно так звучало то, что его любовница пробурчала там, где её лицо уютно уткнулось в мягкую подушку. Он улыбнулся и подошёл к ней, чтобы поцеловать в последний раз, прежде чем забрать проснувшуюся дочку и выйти с ней из спальни. ---- Тепло и уютно. Они проводят некоторое время в этой мягкой тишине, пока живот Вэй Ина не урчит, сообщая о голоде, смешок убегает от Мяньмянь. - Итак, французские тосты или блины?  - Мычит Усянь в плечо Мяньмянь и сразу целует то же место, его тон скромный-прескромный. - Прозвучало почти так, будто ты собираешься приготовить. - Фыркает веселясь Мяньмянь, ясно, что она не позволит парню надеть фартук, слишком свежи воспоминания о последней попытке Вэй Ина приготовить что-то. Ну уж нет, второго пожара на их кухне Мяньмянь не допустит, иначе их точно выставят из съёмной квартиры. - Я помогу готовить, если ты присматриваешь за мной, ни одна кастрюля с водой не сгорит, верно? Лань Чжань всегда делала именно так. Вэй Ин выскальзывает из постели, нежно поцеловав Мяньмянь в щеку. Он будто и не замечает, как часто упоминает мачеху в своих отношениях, как иногда у него выскальзывают фразы, которое чертовски выглядят так, будто он сравнивает Мяньмянь со своей мачехой, и Мяньмянь просто охренеть как проигрывает. Уже привыкшая к такому девушка умело игнорируя неприятное чувство в груди, просто проверяет время на своем телефоне, прежде чем ответить. - У меня осталось мало времени до первой пары, поэтому - нет блинам. - Предупреждает она своего парня сразу, чтобы тот не надеялся на свое любимое. Она не его Ванцзи, и не опоздает на учебу из-за него. - Я знаю-знаю, моя Мяньмянь очень пунктуальная, никогда не опаздывает никуда. Тогда тосты? Ло Циньян удивляется тому, насколько их взаимоотношения остались обычными, прежними, совсем не ощущается как отношения, которые должны быть у пары, они скорее все те же друзья, что в школе, но теперь с привилегиями. Они встречаются с октября, но сколько у них было свиданий? Верно, нисколько. Вэй Ин будто уверен, что поесть в их квартире, затем посмотреть кино на диване, а после упасть в постель в двух шагах от дивана и заняться сексом - это и есть хорошее свидание. Она не знает откуда у него этот тупой шаблон свиданий, но она обязана его сломать, потому что это никуда, блять, не годится. Ей нужно нормальное свидание, и он ей его даст. Ей нужно отложить эту мысль, когда за спиной ее звучит приглушённая, полная боли ругань. - Блять! Рычит Усянь, обернувшись Мяньмянь видит уродливое от боли лицо парня, она сразу понимает, что случилось по тому, как парень скачет на одной ноге и держится за пальцы другой. - Это уже второй раз. - Скулит юноша громко. - Я почти уверен, что мой мизинчик сломан, Лань Чжань. Ло Циньян сживает зубы в раздражении, все сочувствие, которое она начала испытывать к парню, растворяется во вновь проснувшемся гневе. - Твоя девушка в двух шагах от тебя, но даже сейчас первым кого ты зовёшь, твоя вторая мамочка?! - Рычит она, бросая в голову скачущего на одной ноге Усяня еще и подушку с кровати. - Вот пусть твоя мамочка тебя и лечит! Тем более, раз уж ты пригласил ее К НАМ в гости не посоветовавшись со мной даже. - Бросает она, выскакивая из дома схватив свой рюкзак. ---- - Вэй Ин, твой палец не собирается высохнуть и отвалиться, все будет хорошо, - сухо уговаривает Лань Чжань, которая как только зашла к пасынку в квартиру сразу же оказалась на коленях перед хнычущим юношей с аптечкой в руках. Не впечатлённая драматичными сценариями из серии "я останусь без ноги", о которых пасынок скулит во время всего процесса - откуда ребенок, вообще, взял все эти жуткие идеи? - она действует хладнокровно и методично. - Не двигайся. Чтобы продезинфицировать крохотную ранку, она вынуждена крепко удержать ногу юноши, свисающую с кровати на которой - Ванцзи не знает, не думает даже задуматься о чем-то таком пошлом - Усянь и его девушка недавно занимались вещами более приятными и менее травматичными. - Посмотри на него, мой пальчик стал пурпурным. Хныкает Усянь, потому что, очевидно, он является ребёнком, и любит преувеличивать. Ванцзи разумно решает, что важнее закончить применять мазь к больному месту, чем снова пытаться успокоить его, все равно не похоже, что она умеет утешать людей. - Через пару минут все должно быть в порядке. Ходи аккуратно, обувь выбирай не слишком тесную, не забывай сменить повязку и освежить мазь, когда я уеду. Терпеливо наставляет Лань Чжань, осторожно затягивая последний узелок на бинтах вокруг раненного мизинца. Маленькая морщинка беспокойства за все это время ни разу не покидает пространства между бровей мачехи. Усяню не нравится видеть Ванцзи печальной. Не думая, он поднимает свою левую руку с одеяла - правой Вэй Ин все еще держится за край матраса, палец, может, и не пострадал так сильно, как он притворяется, но все равно болит как сука, - и легонько касается большим пальцем морщинки на лбу мачехи, стирая ее. Он нежно улыбается, когда мачеха удивлённо смотрит на него, и мгновенно краснея, показывает на своём привлекательном лице одно из тех удивительно милых робких выражений, которые она имеет, когда стесняется. Забавный факт, который Усянь знает о мачехе, в том, что Лань Ванцзи меньше краснеет от постельных утех - он подглядывал и видел ее во время секса с отцом когда-то и помнит все детально до сих пор, - но вот вполне невинных, не имеющие никакого эротического подтекста, например, простое объятие за талию или поцелуй в щёчку, легко заставляют щеки его мачехи гореть. Но сейчас во взгляде мачехи есть что-то новое, незнакомое Вэй Ину, по крайней мере, он не помнит, чтобы Лань Ванцзи когда-либо раньше смотрела на него так. Будто впервые его видит. Она как будто не могла поверить, что кто-то искренне захочет приложить какие-либо усилия ради нее. Зачем кому-то думать о том, что ей приятно? Словно сама мысль об этом давно потеряла своё место в её голове. «Ты правда любишь меня? На самом деле? В чем ты мне лжёшь?», - будто спрашивали ее глаза, с 99% недоверия и 1% надежды в их глубине. Ещё одна причина сильнее ненавидеть отца, это все его вина, если бы он не держал Лань Чжаня в холоде, отказывая в мягких словах и нежных прикосновениях, разве стала бы она такой не понимающей своей ценности? Ладно, Усянь надеялся, что мачеха обнаружит много положительного, и никогда больше не будет использовать на нем это свое невозмутимое спокойствие в комплекте с холодным пронизывающим взглядом, потому что у Вэй Ина от страха взболтало живот. - Иди, прими душ, ты странно пахнешь, ужасные приторно сладкие духи, - Лань Ванцзи морщит носик, - повязка водонепроницаемая, должна выдержать. Ванцзи собирает и закрывает аптечку, возвращая ее под раковину на кухне, где ее и обнаружила. Затем помогает пасынку дойти до ванной комнаты, потому что он продолжал ныть и кататься по кровати, как малыш. Пока ждет, она решает помочь Ину прибраться в квартире: собрать постель, проветрить комнату, приготовить завтрак. Без Сяня рядом с ней с его болтовней, Ванцзи неуютно находиться в этой квартире, здесь всюду полно следов проживания другой женщины, Ванцзи чувствует , что вторгается, хотя ее пригласили, не понятно, конечно, почему Ло Циньян не встретилась с ней, раз пригласила, но может быть, и правда, внезапные уроки, как сказал Ин. Она старается не смотреть на тумбочки и стены, пока ходит по квартире, потому что всюду вокруг фотографии Вэй Ина с девушкой, Ло Циньян, словно пара пытается каждому гостю их дома доказать, что они пара, что счастливы вместе. Наконец, пасынок выходит из душа, но Ванцзи приходится зажмурить глаза, пока он оденется, потому что выходит он в одном крохотном полотенце вокруг пояса. Но это оказывается единственный смущающий момент за все те часы, которые Ванцзи проведёт с Вэй Усянем в этот день. О Мяньмянь Вэй Ин не вспоминает, пока мачеха не уехала. Если бы только Вэй Усянь понял тогда, насколько они всё-таки кое в чем с отцом очень похожи, он бы рвал на себе волосы.

--- Декабрь ---

- Надеюсь, ты хорошо закончил свой год в университете, убери локти со стола и не стучи приборами о тарелку, ужасный этикет. Хотя чему я удивляюсь, глупо ожидать, что ты будешь знаком с чем-то столь деликатным, как культурное поведение за столом, если твой бестолковый отец всегда в разъездах, а мой внук брошен на произвол судьбы и растет как сорняк, без присмотра. Твоя взбалмошная мать и эта... дурочка рядом с твоим отцом, конечно же, не могут научить тебя ничему правильному, когда сами не имеют никаких манер. Костлявые старушечьи пальцы аккуратно прижимают дно фарфоровой чашки к блюдцу. Это красивое, но хрупкое дерьмо, а не посуда на каждый день, по крайней мере, в глазах Вэй Ина. Он думает о том, как сильно ненавидит наигранную аристократичность бабули, ее пёструю девчачью посуду, напыщенную сервировку стола, двенадцать вилок рядом с тарелкой и по-птичьи крохотные порции, ненавидит огромный стол и то, как они двое сидят на разных его концах, а возле бабули стоит задыхающийся в снобиском галстучке прислуга, готовая по знаку долить ей чаю в чашку, словно она безрукая. Пародия на чопорную викторианскую семейку. - Конечно, бабуля. Все зачеты закрыты и оценки одни из лучших. - Вэй Ин вынужденно, но правдоподобно улыбается женщине. У нее короткая стрижка, мерзкая ярко-красная помада, если бы он не знал лучше, легко бы поверил, что это кровь высосанная ею из ее несчастных жерт, вроде него. Черт дёрнул его приехать навестить каргу, лучше сразу к Ванцзи бы поехал, провёл бы с ней больше времени наедине. - Конечно, мой внук лучше всех. На лице женщины расплывается довольная улыбка. – Почему бы тебе не переехать ко мне навсегда? Твое учебное заведение в этом городе, и я бы была рада проводить больше времени со своим внуком. Вэй Ин заставляет себя не морщиться. Эта тема поднималась за последние полгода слишком много раз, чтобы он мог продолжать улыбаться и мягко отклонять. Прямо сейчас Вэй Усяню хотелось зарычать, чтобы она оставила свое лицемерное предложение своему «любимому внуку», которым он точно быть не хотел, но, ой, у нее ведь не было других внуков. - Ты уже взрослый мужчина. Тебе нужно хорошо закончить учебу, познакомиться с милой девушкой из хорошей семьи и я могу помочь тебе устроить все это. От нее исходит эта аура самодовольства , и псевдощедрого благотворителя, который ждет аплодисментов за свой чек. Но если она думает, что он сейчас бросится целовать ее старые, вонючие ноги, то пусть мечтает, противная ведьма. – Неправильно в твоем возрасте жить в доме отца с его... его супругой. Очевидно, что это молодая девушка не просто так пришла в вашу семью, у нее есть цели, и если она не сможет реализовать свои мерзкие планы с твоим отцом, она вполне может обратить свое грязное женское против на тебя, молодого, повзрослевшего, но пока еще очень наивного и доверчивого мальчишку. А теперь это пренебрежение, которое злит Усяня, потому что она совсем ни черта не знает о Лань Чжань. Да и о нем самом тоже, иначе не несла бы чепуху, а пришла в ужас от знания, что он, блять, спит и мечтает, чтобы Ванцзи «обратила против него свое грязное женское очарование». – Чанцзэ, этот мальчик, никогда не слушал моего совета. Как я могла вырастить такого неблагодарного сына?! Я сам, я сам, и что в итоге? Два неудачных брака. Первый хотя бы принес тебя, нет, твоя мама была милой женщиной, но взбалмошной, и жила лишь сегодняшним днем, словно завтра вам не нужно было кушать. Она была хорошей, но они с Чанцзэ не подходили друг другу. Аппетит Вэй Ина полностью потерян, но он запихивает в рот еду, чтобы занять чем-то, что не будет криком – «заткнись, черт возьми!» .Ему нужно держать себя в руках, если он хочет ее наследство, а он, блять, хочет. Хочет притвориться ее идеальным проектом, а потом забрать у нее все и рассказать, как сильно она облажалась, считая его своей овечкой. Часть ее денег он потратит на дом для них с Ванцзи, часть на студию для себя, часть.... спросит у Ванцзи, она придумает, куда можно было бы вложить остаток, чтобы эти деньги однажды принесли пользу и их детям тоже. - А эта Лань Ванцзи, - гневно фыркает дама. – Бесстыжая. Воспользоваться депрессией Чанцзэ из-за развода и залезть к нему в постель.. - Она недовольно цокает языком. - Да, родителям, воспитавшим такого ребенка, должно быть стыдно! Никаких способностей, только симпатичное личико. И все равно я не понимаю, зачем твоему отцу надо было брать ее замуж! Погулял бы немного, а затем нашел правильную девушку, девушка которую я ему предлагала могла стать тебе прекрасной мачехой, а ему великолепной женой. Но что сделал он? Именно! Женился на маленьком лжеце! Позор. Всегда думал не головой, когда нужно делать какой-либо выбор. Одна радость, что Лань Ванцзи не родила за все это время, а значит, можно хотя бы не волноваться, что попробует через свое потомство получить часть денег твоего отца, часть твоего наследства, между прочим. Говорит и говорит женщина, не замечая молчания внука, а, может, просто считает, что он проглотил язык от счастья. – Мы сегодня пойдем к моим хорошим друзьям. - Красные ногти ее драматично стучат по белоснежной скатерти, тут же возле нее появляется прислуга и забирает грязную чашку. Вэй Ин мечтает, чтобы его стошнило на эту белоснежную скатерть просто чтобы увидеть, как карга задыхается от ужаса. – Ты должен знать, что твоя бабуля не самый веселый человек, будет скучно весь день в моей компании, поэтому я попросила их дочь, подружиться с тобой, показать места, которыми вы, молодые люди, интересуетесь обычно, не знаю. Не забудь быть джентльменом, эта девушка может стать хорошей невестой для тебя в будущем. Господи, просто.. что это за дерьмо? Если бы это было физически возможно, глаза Вэй Ина закатились бы к затылку, настолько эта чертова фраза про «невесту» звучит слишком похоже на то, что ему продолжает периодически говорить мать. Дежа-вю, блин. Поэтому и отвечает он ей также, как матери: - В таком случае, мне наверно стоит сходить наверх, побриться и нарядиться. Усян быстро заканчивает завтрак, чтобы уйти в комнату, ведь еще секунда и он бы сжал руки на шее старухи. Конечно же, он не идет никуда со старой ведьмой. Он врет ей что-то, чтобы уйти и уже через полчаса Вэй Ин находится в пути домой, к Ванцзи.

*

Вэй Ин вернулся домой на зимние каникулы. - На кухне! - Громко отвечает Лань Чжань, слыша, как пасынок называет ее имя. - Сядь, уже готово. - В доме холодно, а ты все еще не одеваешься должным образом. - Мягко упрекнул Вэй Усянь, прижимаясь грудью к спине Ванцзи, чтобы ненадолго обнять ее и поцеловать в щеку. Затем он уходит и снова появляется на кухне через минуту с носками и своей толстовкой в руках. Тянет мачеху от плиты, заставляя сесть на стул и наклоняется, чтобы помочь Лань Чжань надеть носки, а затем и толстовку. - Разве у тебя нет шапочки для душа? Твои волосы мокрые, а ты спокойно стоишь тут на холоде. Пойдем на диван, я принесу фен, хорошо? - Не нужно, все в порядке. Всего лишь слегка сырые, ничего страшного. - Лань Чжань поспешно отказалась и встала, собираясь вернуться в плите. Ей неловко от такой тщательной заботы пасынка о ней, чтобы другой человек сушил ей волосы, такое было наверное лишь в детстве, когда она была совсем маленькой дядя или Сичень сушили ей волосы. - Намеренно пытаешься заболеть? - Вэй Усянь потянул девушку назад и усадил обратно. - Ты ведь знаешь, я всегда рад ухаживать за тобой, не нужно радикальных мер. Болеть больно. Разве ты недавно совсем не проходила через это, м? Хихикнув, он нежным движением потер указательным пальцем спинку носа Лань Ванцзи. Уши Лань Чжань покраснели, она подняла голову вверх и уставилась на нависающего Усяня, ничего не говоря.   - Так я прав, хочешь быть маленьким избалованным котенком? Скрывая смех, Вэй Ин наклонился и погладил надувшуюся мачеху по голове. Девушка, кажется, даже не знала, что она иногда так делает, когда сильно возмущена и не может найти слов в ответ. - Я не котенок! - Проворчала Лань Чжань и не выдержав дразнящей улыбки пасынка, первой отвела взгляд. - И, вообще, не мешай, иначе сам будешь готовить. - Без гнева пригрозила она, желая сбежать подальше от поддразниваний мальчика. Уголок губ Вэй Усяня снова дёрнулся и сладкий смех вырвался из его горла. - Я бы хотел провести с тобой весь день вот так. - Мечтательно сказал Усянь, он не произносит - «как пара» - хотя именно об этом думает. - Я имею в виду. Приготовим себе вкусного, сядем на диван, может, устроили бы день ромкомов. Я скучаю по нашим вечерам за сериалами с едой. Ты снова возьмёшь меня в субботу с собой на фермерский рынок. Я буду полезным, буду веселить тебя и нести покупки. Он нехотя отступил, потому что Лань Чжань действительно стоило высушить волосы, если бы он не хотел, чтобы она снова заболела, а он не хотел.

Вэй Ин должен быть осторожен, когда смотрит на Лань Ванцзи, потому что он склонен задерживаться взглядом на круглых ягодицах мачехи и не замечать своего промаха. Теперь, когда Вэй Ин попробовал настоящий секс (с Мяньмянь), он каждый раз хочет только утащить Лань Чжань в ближайшую кладовку, и сделать с ней всякие неприличные вещи.. Вэй Ин фантазирует о том, чтобы купить мачехе заглушку, которая заставляла бы ее оставаться растянутой и неудобно открытой. Обязательно, что-то близкое к размеру его собственного члена: если его настоящий член не может быть в этой восхитительной пизде или заднице, он утешится ненадолго мыслью, что там будет что-то пусть и искусственное, зато близкое по форме и размеру. Разве не делают сейчас на заказ фаллоимитатор? Спрашивает он сам себя, думая о том, как мог бы использовать свой пенис в качестве прототипа. Но... а как потом подбросить Ванцзи? В последние месяцы он часто фантазировал - и собирает продолжать это делать дальше, - ночами в постели с рукой на эрекции, как трахает мачеху, склоняет над кухонным столом, либо прижимает ее стонущую спиной к матрасу, либо... ах, бля, честно говоря, у него обилие самых разных фантазий о ней, разной степени грязи. И кончает он на фантазиях с ней больше раз, и ярче, чем от любого даже самого грязного порно.