Вы
Помню.
Есть свободные окошки завтра на вечер?
15:06
Подождите минуту. 15:06 Завтра на 19:00. 15:07Отлично.
15:07
Ждём вас. 15:07 Кстати, работа… Дазай проверил почту, а там его уже заждались присланные Куникидой отчёты. Делать их не было желания. Осаму, пользуясь уважением и хорошим отношением, попросил Ацуши заполнить их за него. Парень мил и безотказен, а Дазаю вполне хватает наглости скинуть свою работу на другого. Если Доппо узнает об этом — прибьёт, но Осаму не против. Удары Куникиды будут ощущаться массажем на фоне того, как сам себя успел потрепать Дазай. К вечеру гул в голове только усилился. Осаму физически мог почувствовать давление от всех воспоминаний о Чуе, Оде, Мори и Акутагаве. Пускай они все четверо пойдут к Дьяволу, к Будде, нахрен… Он бы отдельно прописал каждому путь — настолько уже достали. Удивительно, рядом-то их нет уже давно, а всё равно хочется молить чтоб оставили в покое. Дазай сидит в углу ванной комнаты, неподалёку лежит лезвие. Задница неуютно мёрзнет от холодной плитки, руки леденеют всё больше. Белые ленты спадают, обнажая розовые полосы. Кожа приятно бодрится на свежем воздухе после долгой перевязки. Осаму затуманенным взглядом оценивает старые шрамы на руках. Давненько не было новых. Шею трогать не смел — боялся, что следы от петли всё ещё не зажили. Он долго откладывал, но теперь ни работа, ни дела, ни быт, ни сообщения не могут больше отвлекать от самого старого и самого эффективного способа облегчить душу. Однако, смог ожидаемый телефонный звонок. Осаму досадно вздохнул и взял трубку. — Ало? — басистый голос Куникиды развеял прежнюю тишину и заставил улыбнуться. — Приветик, — рефлекторно ответил Дазай своей привычной живенькой интонацией, — Как дела на работе? Доппо в это время сидел за письменным столом в своей комнате. Блокнот заполнен на сегодня, отложен на край стола, очки убраны в футляр, рядом ждёт мягкий футон. — Плодотворно. Несмотря на то, что кое-кто скинул свои рабочие обязанности на малолетку. — Хах, вот Ацуши ябеда. — Вообще-то я сам понял, когда увидел его отчёты. Дазай хмыкнул. Он рассчитывал на более агрессивную реакцию. — Сам-то сделал всё, как и планировал? — Да, я… — Куникида запнулся, призадумавшись, — Дазай, когда ты просил позвонить, я думал ты захочешь поговорить о чём-то. Ближе к делу. Осаму сокрушительно сжал волосы на затылке. Не ожидал он так быстро переключиться на искренний разговор. — Нет никакого дела, — Куникида заметил, как его голос стал тише и апатичней, — Я знал, что к вечеру мне станет хуже и мне потребуется «говорящая голова» рядом. — В качестве «говорящей головы» тебе бы и диктор из телевизора сошёл, — раздражённо ответил Куникида. — А ты вполне на него похож. Доппо замолчал, пытаясь понять — подкол это или комплимент. Дазай поднялся, положил лезвие в угол раковины и поставил Куникиду на громкую связь. — Просто рассказывай что-нибудь, мне всё будет интересно послушать. — Хорошо?.. Что рассказать? Дазай зашёл в свою комнату и сел на футон. — Ты же работал в школе. Расскажи самые интересные моменты. — Хм… Осаму положил телефон рядом на пол. Он с насмешливой горечью признаётся себе, что рад слышать Доппо. — Знаешь, по прошествии времени я корю себя за то, что потратил драгоценное время на неподходящую работу. Я слишком поздно осознал, что меня изматывает работа с большим количеством детей, — Куникида наклонился к столу и задумчиво постучал по нему ногтями, — Например, мне трудно объяснять дважды. Ребятам, что не могли схватывать на лету хорошо доставалось. Не их вина, что у меня не было терпения. До сих пор помню, как три раза пытался объяснить подросткам одну задачу по геометрии. Осаму прыснул со смеху, представляя эту картину. — Серьёзно, это было просто ужасно. С каждым разом я становился всё злее и громче. Мне кажется, к концу второго объяснения я напугал не только свой класс, но и тот, что был за стенкой. — Хах, ты всегда был холериком, Куникида. Осаму нравится. Доппо, несмотря на спокойный темп повествования, умел интересно рассказывать. Дазай лёг на футон и расслабился от приятной прохлады подушки. — А кто-то из учеников тебе запомнился? Доппо не спешил отвечать. Он попытался представить, что испытывал Дазай сейчас и как его глупые истории могут помочь. Куникиде казалось, что в их разговоре должен быть очевидный смысл, он искал рациональную цель. Но тут он подумал, что наверняка эта самая рациональность Дазаю уже осточертела. Быть может, ему просто нужен контраст с чем-то более приятным и лёгким? — Был у меня один, — продолжил наконец Доппо, — На тебя чем-то похож. Своевольный, немного себе на уме, забавный. Не гений, конечно, но мозги были на месте. Его лёгкое отношение к учителям я по глупости воспринимал как неуважение. Осаму прикрыл глаза, представляя, как бы выглядел этот парень и говорил. И как Куникида недовольно смотрел бы на него за слишком шумный смех и как делал бы замечания за переписку во время урока. — Однажды я его поймал с сигаретой, — Куникида и сам усмехнулся, вспоминая, — Прямо в паре метров от территории школы. Ты можешь предположить, что я сделал. Осаму стал охотно гадать. — Даже не знаю… — саркастично протянул Дазай, — Может быть больно потянул за ухо и наорал? — Верно, — Доппо рвано вздохнул от собственной предсказуемости, — Но он смог вывернуться. И знаешь, что он сделал? Хотел убежать, хитрец… Дазай подметил, что Куникида сегодня в необычно хорошем настроении. Он буквально слышал, как тот улыбается. И это оказывается заразительным. — Я его догнал и опрокинул на асфальт. — Бедный пацан. — Не смей жалеть того придурка! — крикнул в трубку Куникида, — Я всё равно на него не донёс. Он пообещал, что бросит, и я его отпустил. — Он действительно бросил? — Нет. Но он хотя бы стал аккуратней. Больше не курил там, где его могли увидеть старшие. — А как ты понимал, что он не бросил? — Полгода спустя он по неаккуратности выронил пачку сигарет. Я это увидел, но был уже слишком уставшим, чтобы сделать замечание. — Хах, школа действительно тебя измотала. — Мягко сказано. А пацан тот хорошо окончил школу, после выпуска поступил в техникум. Дазай не спешил спрашивать снова, лениво потягиваясь на кровати и поворачиваясь с одного бока на другой. Доппо вышел из-за стола и прилёг на футон, положив телефон возле подушки. — Хей, Куникида? — Да? — Ты же готовил старшеклассников к экзаменам? — Не без этого. — Тяжело им было? — Всем нам было тяжело. Осаму никогда не испытывал на себе стресс экзаменационной поры. В детстве ему было совсем не до образования. Он придвинул телефон поближе и приготовился услышать нечто интересное. — Расскажешь? С того конца послышалось напряженное молчание. Куникида прилёг по-удобнее, накрылся одеялом и структурировал хаотично всплывающие воспоминания в нечто цельное. — В старших классах идёт большая нагрузка как на учеников, так и на учителей. Сначала я давал материал во время уроков, а после подтягивал отстающих. Уходил из дома в семь утра, возвращался в девять вечера, тратил ещё несколько часов на проверку работ и подготовку к следующему дню. Поначалу хотел ещё заниматься репетиторством по воскресеньям, но понял, что не выдержу семь рабочих дней в неделю. Знаешь, как я это выяснил? — Ты как-то серьёзно накосячил из-за усталости? — Не совсем. В конце рабочего дня в школе я положил сонную голову на стол и отрубился в таком положении на весь вечер и ночь. Спина и поясница мне потом об этом припоминали. — Пхех, легко отделался. В твоей школе много было суицидов на нервной почве? — спросил без задней мысли Дазай. Куникида серьёзно насторожился. — Ты уверен, что в твоём состоянии стоит это обсуждать? Как ты вообще себя чувствуешь? — Заботливый ты мой, я в своё время работал в одной команде со смертью. Уж ею меня не напугать, — отмахнулся Осаму. — Это я понимаю… Просто иногда переживаю, — стушевался Доппо. — Знаю, — мягко подбодрил Дазай, — Так как там детишки? Послышался тяжёлый вздох и опечаленная тишина. — …Были, есть и будут такие случаи. На мою практику выпадали смерти. В первый год — один парень, которого лично не знал. Во второй… — Доппо позволил себе сделать паузу. Он лёг на бок и чуть сжался от неприятных воспоминаний, — Была девочка… Назовём её, допустим, Сакура. Не хочу подробно углубляться. В общем, она была в классе, в котором я преподавал математику, и в классе по дополнительным занятиям во внеурочное время. Ей… плохо давались точные науки. За экзамен по математике она волновалась больше всего. Тратила на подготовку много времени, переживала, упорствовала, много решала. У неё были проблемы со внимательностью — при том, что она понимала алгоритм решения задачи, она делала глупые ошибки в вычислениях. С другими предметами она справлялась гораздо лучше, и в целом, была неглупой. Я не видел, чтобы у неё были друзья, да и она сама была робкого десятка. Поэтому, я честно старался быть к ней терпеливей. Но видимо, плохо старался, — Куникида снова прервался, но уже от неожиданного столкновения с собственными сожалениями. — Она прислала мне результаты экзамена и документ с её ответами перед смертью. Ошибки всё те же — вызванные невнимательностью. Где-то она случайно умножила, вместо того, чтоб сложить. Где-то перепутала цифры из-за спешки и вместо тройки, например, писала пятёрку. Где-то неправильно переписала условия задачи, из-за его всё решение стало автоматически неверным. Набор глупых ошибок привёл к глупейшему поступку. Какая-то глупость в квадрате… — Куникида не заметил, как прослезился, а в горле болезненно сдавило. — В последнем её сообщении она извинилась за впустую потраченное на неё время. Я помню, как смотрел её решения. Кабинет был пуст, парты стояли ровным рядом. Я сидел за своим столом и читал всё это. Тогда я расстроился так, будто сам провалил экзамен. Когда до меня дошла новость о её смерти, я… — Доппо протёр лицо и подавил накатившую досаду, — Ты представляешь мою реакцию. — Ты вроде не хотел подробно касаться этой истории, — беззлобно напомнил Осаму. — Как вышло, так и получилось, — сдержанно ответил Куникида. В его голосе читалось беспокойство и волнение, которые Осаму легко улавливал. Куникида казался ему мягким, как никогда. Дазай вслушивался в шуршание тканей, прокручивал его рассказ, и взволновано смотрел в экран телефона, боясь, что сейчас разговор прервётся, и Доппо захочет закрыться от него. — Ты беспокоился о том, что заденешь меня, но в итоге это мне сейчас нужно побеспокоиться о тебе, — тихо произнёс Осаму. — Да, глупо получилось, — горько хмыкнул Доппо. — Вовсе нет… Дазай накопил по отношению к напарнику огромное количество сочувствия, но просто не мог его высказать. Он умел встряхнуть, встрепенуть, вдарить, но за всё время так и не научился аккуратно, спокойно поддерживать. Хоть Куникида и не требовал этого, Осаму чувствовал слишком много, чтобы промолчать. — Жаль, что никогда не спрашивал тебя о школьных годах раньше. Я только сильнее тебя зауважал, если тебе, конечно, есть до этого дело. Куникида смущённо улыбнулся и прижался щекой к подушке. Приятно слышать и признания усердий, уважения, и в целом Дазая. Тем более, во всем их разговоре не было ни одной фальшивой эмоции или мысли. А это невероятно ценно для Доппо. — Рад, что смог развлечь. Только я слабо понимаю чем тебя так впечатлили истории про переутомление, курящего пацана и мёртвой девочке. — Я никогда не был старшеклассником, не сдавал школьные экзамены, не выбирал университет… Твои истории дают мне возможность узнать о неизвестной для меня стороне жизни… Доппо смотрел на это с грустью. Школьная пора казалась ему естественной и совершенно неотъемлемой частью детства. — …И быть может, в следующей жизни я буду богатеньким парнем из Токио, красавчиком-отличником с толпой девчонок за спиной, — мечтательно протягивал Осаму. Карма бы ему такого не позволила, но воображать никто не запретит. — Ты бы был старостой класса, отчитывающей меня за косяки. Но всё равно давал бы списывать. — Я и был ей. В свое время. — Не удивлён. А ты давал списывать? Доппо многозначительно хмыкнул. — Я поступал умнее. Я брал деньги за ответы, домашние работы. — Ты что? — Дазай рассмеялся от неожиданности, — Я думал ты был типичным пай-мальчиком! — Им я и был. Но… Мне хотелось больше карманных денег. Из-за постоянных репетиторов мне было некогда подрабатывать. Вот я и нашёл… Наиболее подходящий способ их получить. — Хах, ладно, удивил… Они проболтали так ещё час, делясь друг с другом историями и мыслями, ностальгией и симпатией. Приятная беседа не уберегала от подавленности и мрачных мыслей, но Дазай чувствовал себя спокойней, когда Доппо рассказывал об очередном забавном подростке. Он был не просто «говорящей головой», он был собеседником, живым щитом от грызущего одиночества, но отнюдь не таблеткой от тяжести под рёбрами и сдавленности в сердце. Пусть Куникида не понимал, какую именно помощь он оказывал — для Дазая она была неплохим анальгетиком. Единственное, чего Осаму не учёл, был сам Доппо. Куникида много говорил, часто возвращался к воспоминаниям, и всё для самого опустошённого человека в агентстве. И проживал тихую радость от того, с какой вовлечённостью с ним говорил Дазай. Это подпитывало его надежды, усиливало привязанность, сеяло доверие, куда более личное, чем свойственно напарникам по работе. — …Уже девять часов, — заметил Осаму, глядя в угол экрана. — Верно. Приятно было поболтать. Спокойной ночи, Дазай, — заботливо пожелал Доппо. — И мне. Пока, училка. Доппо нажал красную кнопку — и звонок прекратился. В темноте воцарилась тишина. Куникида вздохнул полной грудью прохладный воздух и подавил уверенную улыбку. Впереди был ещё часок для проверки новостей и социальных сетей. Осталось сладковатое послевкусие, слабое, но колышущее покой. Завтра они увидятся в офисе и всё снова вернётся на круги своя. Звонок перед сном стал просто приятным отклонением от привычного графика. Доппо заснёт быстро и крепко. Дазай понимал, что так просто не сможет отрубиться. Оставленное на краю раковины лезвие всё ещё казалось привлекательной перспективой. Осаму решает не мучить себя очередной борьбой привычек и здравого смысла и стремительно идёт на кухню. В аптечке ещё осталось снотворное с прошлой попытки. Предусмотрительно поставив в телефоне будильник на семь утра, Осаму принимает разумную дозу — всего одну таблетку — после чего в смутном состоянии падает на подушку и засыпает относительно расслабленным. Тёмную комнату окутала прохлада и осевшая пыль. Он просыпается за час раньше звона будильника из-за жуткой нервозности. Подавленная химией тревога всё равно нашла способ дать под дых, да так, что спать больше не хотелось от слова «никогда больше». Дазай как ошпаренный подрывается с футона и пытается успокоиться. Кошмар приснился? Сердечная недостаточность? Осаму сам понять не мог, что же решило над ним подшутить — голова или тело. Потянулся за телефоном, искусственный свет экрана обжёг глаза. Пять утра. Дазай проклинал свой организм за слабость и сверхъестественную живучесть одновременно. Раз он полностью бодр, то пора собираться на работу. Холодный душ снимает раздутое раздражение. Осаму массирующими движениями втирает шампунь в кожу головы, с замороженным взглядом наблюдая за плывущей по телу и ванне пене. Надо бы настраиваться на хороший лад. Говорят, позитивные мысли отгоняют хандру… Намотав на бёдра полотенце, он прошагал на кухню. Мокрые волосы липли к шее, по ним стекала плохо отжатая вода. Еды дома по прежнему не было. Магазины закрыты, а идти до ближайшего круглосуточного было просто лень. Нашлась пачка риса, которую купил Куникида. Осаму сварил себе кашу и щедро присыпал сахаром… Бедно, но Дазай убедил себя перекусить сегодня в кафе. Во время завтрака он с интересом наблюдал из окна за ночной улицей. В доме напротив постепенно загорался свет в окнах, проезжающих мимо машин со временем становилось всё больше, магазины ещё были закрыты, но в их витринах уже загорались лампочки. Осаму помыл за собой посуду, посушил волосы феном, почистил зубы, повязал остатки стерильных бинтов на шею. А когда потянулся за новой пачкой, то не обнаружил её. Полосы требовали защиты от посторонних взглядов. Старые повязки валялись на сыром полу в ванной, от чего Осаму брезгал использовать их. Пришлось выкручиваться — он надел белую рубашку с длинным рукавом, скрывающую запястья манжетами на пуговицах. Шрамы она спрячет и внимания не вызовет, но заметит ли Куникида… Осаму с улыбкой оставил этот вопрос на потом. Пускай будет небольшая задачка на внимательность для Доппо. В восемь часов и пятнадцать минут Куникида был на рабочем месте за ноутбуком. Сидящий напротив Ацуши неловко молчал и ждал от него дальнейших указаний. Агенство жило будничным днём, неторопливо начиная день. В этот момент в офис зашёл Дазай — свежий, окрепший, со стаканчиком кофе в руке. Куникида встречает его мягкой полуулыбкой. — Приветик, ребят, — машет Осаму и подходит к краю стола. — Ацуши, большое спасибо за отчёты, — и протягивает ему стаканчик. — Что вы… — неловко принял кофе Ацуши. — С чего вдруг такая щедрость? — невзначай спросил Куникида, не отрываясь от клавиатуры. — Маленькая уловка в виде поощрения. Чтоб Ацуши и впредь помогал мне с работой, — пожал плечами Осаму. — Мне ты кофе за отчеты никогда не носил. Дазай наклонился к Доппо и нарочито по-детски захлопал ресницами. — Я могу оплатить тебе искренней благодарностью. Куникида бросил раздражённый взгляд на него. Осаму с досадой перестал дурачиться. — Ладно, — он принял более серьёзный вид, опёрся руками на стол и обратился к Ацуши, — Я читал материалы по делу, могу сказать, что… Доппо хотел продолжить печатать, но… Кажется, его сбили с мысли, и он основательно забыл, что только что хотел дописать. Он глубоко вздохнул и вновь бросил хмурый взгляд на Осаму, на Ацуши и снова на него. Опустил глаза на бледные худые руки Дазая и присмотрелся получше. Обычно, края бинтов спускались чуть ниже и захватывали часть ладони, но сейчас их не было, они не выглядывали из-под длинного рукава рубашки. Доппо показалось это любопытным. В конце концов, Осаму никогда не оголял руки. Пока тот увлечённо что-то рассказывал Ацуши, Куникида взял карандаш и тупым концом слегка поддел край рубашки. Тень падала на открывшийся кусочек кожи так, что Куникида не заметил ничего особенного. Стоило только попытаться задрать рукав повыше, как Осаму тут же перехватил его руку и некрепко сжал. Куникида вздрогнул от обжигающего холода и резкости, но успешно сохранил невозмутимость лице. — …Ну что, Куникида, работаем? — насмешливо спросил Дазай, смотря прямо в глаза. — Работаем, — спокойно ответил Доппо. Осаму отпустил его руку и лукаво улыбнулся. — Ну, я к вам скоро вернусь. — Куда ты? — Завтракать, — и уверенными шагами вышел из офиса. Доппо сидел, сконфуженный собственным любопытством. Очки незаметно опускались с переносицы, пока Куникида прокручивал этот момент и не понимал, чем конкретно был смущён. От того ли, что забылся и нарушил личную границу или от самого поведения Дазая? Горе-напарник только объявился, а уже совершенно сбил с толку. — Извините, вы можете помочь распределить сферы поиска? — робко обратил на себя внимание Ацуши. — Да я… — Куникида растерялся ещё сильнее когда понял, что прослушал весь их разговор. — Можешь повторить ключевые моменты?