Вырвать из сердца

      Нельзя сказать, что Стас удивился, когда вчера вечером получил СМС «Не жди, не переживай, я у него». В конце концов, этим должно было закончиться. Гормональная ловушка Истинности подтачивала любую волю, постоянно нашёптывая, что хорошо и спокойно может быть только вместе. И Диме без Сергея в последнее время было ой как хреново, он летал на эмоциональных качелях, психовал и всё больше загонялся. Так что вчера Стас выдохнул и почувствовал облегчение. Даже стал прикидывать, как будет искать нового соседа, когда эти двое наконец съедутся и будут морочить голову только друг другу, а не всем окружающим. Так что, несмотря на раннее утро, Стас буквально выскочил на звук открывшейся двери. Ему так хотелось порадоваться вместе с другом, ну и узнать, каково это быть с Истинным. Стоит того, чтобы об этом мечтать?       — О, явился домой в шесть утра, молодец, гулёна. Узнаю старого доброго Диму, — Стас осёкся, встретившись с Диминым взглядом. Тот однозначно не был в восторге от сегодняшней ночи. — Ты чего в трауре-то?       — Я с Маринкой вчера расстался перед тем, как к нему идти. — Сказал Дима будничным, ровным голосом. — Ну, чтобы не изменять ей в отношениях. Рассказал, что нашёл Истинного, иду к нему на свидание. Она так плакала, Стас, прямо ручьями слёзы текли. Говорила, чтобы я не обращал внимания, что у неё всё ещё сложится, что ей тоже повезёт. А ещё, что она рада за меня, что я заслуживаю лучшего, понимаешь. Что ей хорошо со мной было от первого до последнего дня, и она бы всё отдала за то, чтобы мы оказались истинной парой. Цепочку вот подарила, купила заранее мне на Новый год. Говорит, вдруг вы со своим Истинным уедете праздновать куда-нибудь в романтическое место, и мы не увидимся. Тебе же не до меня, говорит, теперь будет. Спасибо, говорит, от меня передай своему любимому, что он два месяца где-то пропадал, это такие счастливые месяцы для меня были, а сама рыдает.       — Ну ты момент выбрал для прощаний, Дима. Хотя бы на день раньше нельзя было?       — Я просто решил всё в последний момент. Колебался всё время, все разумные доводы были против, а внутри что-то подзуживало постоянно: нет, он нужен тебе, иди, борись, добивайся.       — Ну и как свидание?       — Ну, узнал, что он шампиньоны не любит. Трахаться со мной ему тоже не зашло.       — В смысле? — Стас захлопал ресницам, пытаясь оценить странную шутку.       — Отвали. Без подробностей. — сухо сказал Дима. Он уже переоделся и ставил чайник на кухне.       — Ну хоть без подробностей объясни, — настаивал удивлённый Стас.       — Да, блядь, Стас, что тут можно объяснить. Прям в процессе наорал на меня матом, достал у меня изо рта свой член, встал и стал одеваться.       — Ты гонишь?       — Я, по-твоему, способен такое придумать? Лучше бы реально в лицо харкнул, это бы хотя бы за БДСМ прокатило.       — Ты ему хоть по роже дал, козлу этому паскудному?       — За что? За то, что не понравилось, как я отсасываю? — в голосе прорывались истерические нотки. Судя по всему, держать лицо Диме было всё труднее.       — Блин, Димка, иди ко мне, — Стас притянул парня к себе и крепко стиснул в объятиях, ему хотелось рыдать в два ручья, как Маринка, и тоже повторять, что Дима достоин лучшего. Кто, как не Стас, знал, как Дима вкалывает, как болезненно воспринимает любые замечания и насколько старается понравиться значимым для него людям. В голове не укладывалось, что кто-то (тем более Истинный, блин) может быть так жесток к нему без причины. — Я теперь после твоей истории в бронеперчатках по улице ходить буду, а то вдруг с таким же утырком судьба сведёт.       — Всё, Стас, хватит обнимашек, — сказал Дима, расцепляя объятья друга. — Да, ищи другого соседа с Нового года.       — В смысле?       — В прямом. Я сейчас сдаю сессию, курсовую и еду на стажировку в Турцию на полгода.       — Какая стажировка вдруг?       — Видел объявление в деканате, что есть несколько направлений на стажировку за границей. Обычно всё среди блатных распределяют, но я договорюсь с деканом. По старой памяти, не откажет, я думаю.       — Дима, но ты же…       — Ищи соседа и не переживай за меня, я не из тех, об кого можно ноги дважды вытереть. Если вдруг заявится сюда кто-то, то я съехал сегодня в неизвестном направлении, понятно?

* * *

      До Сергея у Димы было три любовника. Или два с половиной, нет, с четвертью. Вообще стоит считать Мишу (или Пашу?), с которым они разик пососались и подрочили друг другу в летнем лагере? Потом был Анатолий. Какой-то дальний знакомый Диминого папы. Он подошёл к Диме в лесу, когда большая компания рыбаков, включая папу, была уже набухана в хлам, и путаясь, и смущаясь, предложил семнадцатилетнему парню отсос. Много вы знаете семнадцатилетних парней, которые отказались бы? Пьяненький Дима не отказался, а потом они обменялись телефонами и ещё несколько раз встретились на даче Анатолия. При ближайшем рассмотрении мужик оказался мутным, он явно боялся, что узнает Димин папа, шифровался от соседей по даче. Перетряхивал всё постельное и вытирал все поверхности влажными салфетками — боялся, что их спалит жена. А главное, сам не знал, чего хочет от Димы, пытаясь всё даже в своих собственных глазах обставить так, что это развратный Дима вешается на него и предлагает секс, а он высокоморальный, женатый мужчина не может сдержаться перед чарами соблазнителя. Дима даже не пытался подыгрывать в этой странной игре и в ответ на многие интимные просьбы посылал на хуй. До секса с проникновением у них так и не дошло. (Так что тут у Димы тоже были вопросы: считать его или нет?) Через пару месяцев Анатолий пропал окончательно.              В тот же год Дима поступил в университет и решил, что с детскими играми в гомика пора заканчивать. Нужно начинать встречаться с девушками и строить с ними нормальные, долгосрочные отношения. И на полтора года как мушка в янтаре застрял в очень странном романе с Константином Георгиевичем. Их лектор по экономике был эффектным, солидным мужчиной, который приближался к пятидесятилетию. К этому возрасту он пришёл в профессорском звании, с кучей регалий и несколькими приятными должностями в разных правительственных комитетах. А ещё в статусе абсолютного любимчика всего факультета. Боже, как он читал лекции! Какой же бархатный, выразительный голос, какое виртуозное умение выражать свои мысли понятно, но при этом не упрощая и не скатываясь в банальность. Дима даже думал, что он, наверное, закончил какие-нибудь курсы ораторского мастерства, и сам записался на такие. Облом, у преподавателя курсов не было и десятой доли харизмы Константина Георгиевича, и Дима их благополучно забросил через неделю. Так что за Костей (это не Дима так фамильярничал, его просто все так за глаза называли) ходили толпы поклонниц. По слухам, за право писать у него диплом две девушки подрались по-настоящему, прямо с выдиранием волос (враньё, но показательное).       Свою первую влюблённость Дима прозевал, списал на увлечение предметом и восхищение профессионализмом лектора. Это легко объясняло, почему он подписался на все Костины соцсети, собирает галерею из его фоток, доступных в Интернете, и вместо музыки слушает нонстоп в наушниках записанные на диктофон лекции и выложенные в YouTube интервью. Почему он готовится к лекциям, читая кучу материала наперёд и придумывая оригинальные вопросы, которые покажут Косте, насколько глубоко он ориентируется в материале. И почему он так долго выбирает, что надеть, и по полчаса укладывает волосы перед Костиными лекциями. Ну, нравится ему экономика, не зря же он на экономический поступил.       И когда он, задержавшись на факультете до семи часов вечера из-за заседания студенческого комитета, увидел, что дверь в кабинет Кости приоткрыта и там горит свет, то он пошёл туда, чтобы обсудить последние тенденции… да какая разница что? Константин Георгиевич сидел за рабочим столом явно уставший и чем-то недовольный. Он был без пиджака и даже, как удивлённо заметил Дима, без ботинок, которые валялись глубоко под столом.       — Что тебе, Дим, давай уже завтра после лекции, а? Устал, как собака, — окликнул он парня. «Он назвал меня Димой, он помнит, как меня зовут!»       — А хотите, я вам массаж сделаю, я немного умею, — ответил Дима, подходя совсем близко к столу — вы же целый день за компьютером, спина болит, наверное.       Константин Георгиевич развернулся на офисном кресле лицом к Диме, потянулся, выгнув спину, и заулыбался, а парень сам не понял, как прижался губами к его губам и отпрянул, задохнувшись от волны смущения и возбуждения.       — Боже, какая прелесть. Дима, ты же даже целоваться не умеешь.       — Научите.       — С чего бы вдруг? — расслабленно хмыкнул Костя. — Вот подумай, котик, семь часов, вечер уже. Сидел бы я на кафедре, вычитывая статью, если бы у меня были сейчас отношения, семья, любовник или любовница?       — Ну, нет, наверное.       — А как ты думаешь, если бы я захотел, я бы нашёл себе кого-нибудь, а?       Дима начал понимать, куда клонит профессор.       — Во-о-от. Мне заниматься наукой, преподавать, руководить кафедрой нравится куда больше, чем быть с кем-то в отношениях. Так было всегда. И рисковать этим всем даже ради такого симпатичного мальчика, как ты, я не собираюсь. Так что иди домой, котик.       — Ну так выгоняйте.       — Пинком под зад? Сил нет, устал за целый день.       Дима понимал, что нужно уходить, но просто не мог себя заставить.       — Что так устали, что даже на минет нет сил?       — Даже не знаю, чего я сейчас хочу меньше: неумелый массаж или неумелый минет. А давай я тебе визитку свою дам и пообещаю, что как-нибудь на выходных свожу тебя к себе на дачу, погуляем по лесу, покормим уток в соседском пруду. Маякни мне в Вотсапп или в Телеграм. А сейчас спокойненько и без обид иди домой, а?       Послали — иди, верно? Но Дима всё же взял визитку, абсолютно не веря в уток и дачу. Маякнул и в Вотсапп, и в Телеграм, и каждый день кидал туда какие нибудь новости по экономике, чтобы чаты не потерялись. И почти не удивился, когда через три недели получил лаконичное: «В субботу в 11:00 на стоянке возле Шоколадницы» и картинку с галочкой на карте. Когда Дима подошёл к стоянке, там уже стоял Костин Мерс. Заметивший его Константин Георгиевич зачем-то вышел из машины и сделал пару шагов ему навстречу.       — Здравствуйте.       — Привет, Дим. Сначала самая неприятная часть. Я уже сказал: мне не нужны отношения, но, если ты хочешь, я научу тебя целоваться и не только целоваться. Ну, а когда ты всему научишься или встретишь другого, мы спокойно расстанемся. Теперь про мои условия. Во-первых, ты не можешь никому о нас рассказывать, даже друзьям и даже по секрету. Во-вторых, тебе нельзя подходить ко мне на факультете, даже чтобы задать вопрос по предмету, там ты держишься от меня подальше. В-третьих, назначаю встречи только я, и они будут редкими, потому что обычно я слишком занят. Ещё, когда ты садишься в машину, ты отдаешь мне телефоны, и они лежат у меня и выключены, пока мы не вернёмся домой. И последнее, ты не обращаешься ко мне за помощью по факультетским делам, не просишь ни за себя, ни за других.       Дима кивнул, условия были ожидаемыми, если только пункт про телефоны покоробил. Костя что, думает, он собирается записывать их встречи на видео, чтобы потом шантажировать?       — Идём пить кофе, — сказал Константин Георгиевич, направляясь к Шоколаднице.       — Сейчас? Зачем?       — Чтобы у тебя было время подумать. Условия жёсткие и даже несправедливые. Я не хочу, чтобы твое решение было спонтанным.       Дима оценил широкий жест. Как в политике, очень красивый ход и совершенно бессмысленный. Свой первый раз Дима практически не запомнил. Он так трясся, чтобы не напортачить, так старался понравиться и не напрягать собой и своей девственностью, что дважды просил остановить машину и ходил в кусты проблеваться жёлчью. Накануне он ничего не ел. На даче Костя его хорошенько напоил вином, прям вот до полуотключки, а потом максимально нежно и нетравматично трахнул. Это было разумное решение, иначе Дима точно не смог бы расслабиться. Впрочем, уже следующий раз был совсем другим, беспокойства стало куда меньше, а удовольствия куда больше. Косте реально нравилось учить, он вообще был преподавателем от Бога и в сексе тоже.       Домашние задания Дима задавал себе сам, вместо лекций по экономике он теперь часами смотрел порнуху, читал специфические форумы. Парень даже не стал спорить со Стасом, который назвал его ебанутым, узнав, что он оплатил Интернет-курсы по минету. Чувствовал, что слишком увлёкся. Чрезмерная активность, наверное, была связана не только с пресловутым перфекционизмом и желанием быть лучшим Костиным учеником, но и с банальным недотрахом. Что такое для восемнадцатилетнего парня встречи раз в месяц, а то и раз в два месяца. Нет, всё было очень круто: после секса они подолгу гуляли по лесу, который начинался за дачей, ходили кормить обещанных уток, вели долгие беседы об экономике (Константину Георгиевичу хватало Диминых «угу» и «ох, как интересно»), смотрели фестивальные фильмы с субтитрами и пили дорогое вино.       Сам секс был чувственным, техничным и обязательно с какой-нибудь изюминкой типа игрушек, наручников или эротического белья на Диме. А главное, что нравилось Диме до дрожи и просто нахрен сносило ему голову — Костя постоянно говорил ему комплименты в постели и хвалил его буквально за всё. Это были «грязные разговоры» наоборот, в них Дима был исключительно лапочкой, сладким мальчиком и нежным котиком с умелыми пальчиками и бархатной попочкой. Кто бы сказал парню, что от этого ему не захочется блевать радугой? Но у Кости всё это выходило абсолютно естественно, он искренне радовался любой Диминой инициативе, не стеснялся стонать и даже орать от удовольствия и в то же время мягко делал замечания всякий раз, когда Дима делал что-то не так. К середине второго курса Дима был уверен, что он неплохой любовник и компаньон, реально нравится Косте, и всё у них будет зашибись. Беда пришла откуда не ждали. Константину Георгиевичу предложили занять пост декана, о чём он и сообщил Диме на их последнем свидании.       — Теперь я буду занят ещё больше, Дим. И это будет совсем некрасиво по отношению к тебе. К тому же ты всему научился и даже многому меня научил. Наш договор расторгнут.       — Значит, мне опять можно будет подходить к вам на факультете и задавать вопросы по экономике.       — Ну, если только по экономике, котик. И если нужна будет моя помощь, как декана, то имей в виду, я должен тебе одну просьбу.       — Я вас никогда ни о чём не попрошу, вы же знаете.       — Обязательно попросишь, сделаешь мне приятное. Зачем тогда становиться деканом, если не пользоваться привилегиями? И не помогать сладким котятам?       На том они и расстались. И Дима с чистым сердцем начал встречаться с Мариной, которая давно уже строила ему глазки. Тут правила игры были максимально просты и понятны: мальчик-девочка, вот это всё. Дима красиво ухаживал, дарил приятные пустячки, говорил кучу комплиментов, с удовольствием целовался и ходил в кино на фильмы по комиксам без субтитров и вина, зато с поп-корном и рукой на круглой Маринкиной коленке. Секс был куда проще, зато его было много, и он был ненапряжным и максимально комфортным для Димы. Марина быстро просекла его фишку. Ещё бы, разве можно не понять, когда парень после каждого секса спрашивает: понравилось или нет? Просит рассказать в подробностях, что именно понравилось. Заводится пока его хвалишь, требует уточнений и опять валит на кровать. Ей это казалось милым, тем более Дима реально старался, чтобы ей было хорошо. Поэтому в их постели прочно поселились: «ты у меня лучший», «мой красавчик», «какой же у тебя обалденный член» и «ах, как ты это умеешь». Страстная и нежная, абсолютно честная и раскрепощённая, она никогда не пользовалась своим открытием для манипуляций, просто благодарила и щедро хвалила. Любимого человека, почему бы и не порадовать, тем более если он действительно молодец.       Угадайте, о чём мечтал ещё вчера Дима? Ну, конечно. Услышать тёплые слова и похвалу в свой адрес от Истинного. Когда Сергей похвалил его диплом по английскому в чате, Диме пришлось пойти в ванную, чтобы сбросить напряжение. Все эти «молодец» и «умница» со стороны Истинного тут же ему представились в совсем другой ситуации. Остальные его послания в чат были уже более осознанным попрошайничеством, хотя он на них больше не дрочил, если только в переносном смысле.       Может быть, именно на контрасте с открытыми и щедрыми на похвалу Костей и Мариной молчание, замкнутость, скованность и странный поступок Сергея на последнем свидании показались Диме такой оглушающей катастрофой. Он честно пытался понять произошедшее, примерить на себя, и не мог. Он бы не поступил так даже, если бы его цапнули за член зубами до крови. Собраться, взять йогурт и уйти, серьёзно? «Не хочу так», «просто не сейчас», «давай просто полежим рядом» в сочетании с их сложной предысторией окончательно превратились в Диминой голове в «не хочу тебя», «не захочу никогда», «даже мысль о сексе с тобой мне отвратительна». Тот крепкий стояк, который Дима надрочил, легко списывался на примитивную физиологию. А антидепрессанты говорили о том, что он довёл своей настойчивостью Истинного до нервного срыва или чего похуже. Нужно было валить подальше, пусть человек возвращается к жене, дочери и живёт себе спокойно, а то вон похудел и осунулся вдали от дома.