Тишина

Он давно привык к тишине, но сейчас она казалась даже более угнетающей, чем обычно, будто что-то должно было произойти. Очень скоро. Это чувство не было ему ведомо ранее, поэтому все, что ему оставалось, так это ждать. Устроиться в собственной ловушке – невидимом ящике, - согнуть колени и, прикладывая ладонь к глазам, чтобы яркий солнечный свет не задерживался долго на его лице, думать о разном. Парень повернулся на шорох травы, но увидел лишь статуи, так долго стерегущие его тут. Голодный и изрядно ослабший, едва держась за невидимое стекло ловушки, он воспринимал происходящее невероятно медленно, отчего не сразу заметил приближающуюся к скульптурам фигуру. Уныло протерев глаза, словно горько ссылая фигуру на очередной мираж, он не заметил, как ему стало по-настоящему страшно. Ожидание внезапно стало давить на ребра, как и осознание того, что вот он – пришел миг перемен! Но ведь, чтобы получить свободу и шанс на новое начало, он должен вовлечь кого-то в опасности... Нет, это слишком: он должен попытаться остановить незнакомца, чтобы продолжить ожидать своей кончины в одиночестве. Терзая его беспокойство, кони пренебрежительно фыркнули и бросились на фигуру, явно не намереваясь давать незнакомцу шанс на побег. Слишком долго они сидели без дела, а стеречь какую-то человеческую тушку было не самым захватывающим занятием. Это был долг, обязанность, бремя. И было бы куда лучше, если бы этот человечишка боролся за свое существование, сбил все руки в кровь, долбясь в невидимые стены. Но ведь он не издавал ни единого звука! Потому они, заручившись поддержкой ферзя, нагло ухмыляющегося скорой расправе над очередным безумцем, храбро подскочили к незнакомцу. Казалось, что тот был готов к этому, его поза не выражала ни малейшего удивления или страха. Вэс даже нервно сглотнул: уж больно уверенно выглядел этот незнакомец, который решился на данный поступок. Зачем же, глупец? В чем ты видишь выгоду? Что даст тебе спасение несчастного мима? Он будет благодарен, увидит в тебе опору, а через день-другой все равно отбросит коньки. Слишком уж он нежный для этого страшного места. И Максвелл ведь тоже так считал: потому и решил позабавить себя терзаниями новой игрушки. Но новая кукла никак не хотела заводиться ключиком подстерегающих опасностей и трудностей, которые он так благосклонно предоставлял, а потому и поплатилась за это. Демон жестоко пошутил, заперев его в невидимый ящик, тщательно охраняемый солидными статуями и по-своему оберегающий хрупкого пленника. Когда пыль коснулась стен ящика, Вэс недоуменно моргнул. Легонько постучав по стенкам, он удивленно пожал плечами, приказав себе снова ждать. Ожидание так напрягает. Подперев щеку ладонью, он принялся отсчитывать минуты жестокой бойни за этими надежными стенами. А в том, что потери будут впечатляющие, он был уверен – либо фигуры, либо незнакомец, - выживет только один. Наверняка этот безумец уже тысячу раз пожалел, что решил связаться с ним – бесполезным и слабым Вэсом. Неожиданно его ушей коснулся подозрительный треск, который заставил мима резко вскочить на ноги. Оглядевшись, он недоуменно уставился на стенки ящика, моргнул и, медленно наклонившись, осторожно прикоснулся к преграде. Да, так и есть, россыпь мелких-мелких паутинных трещин начала покрывать границу, отделяющую его маленький мирок от остального острова. На спине выступил холодный пот, из-за чего Вэс нервно оттянул полосатую рубашку, так неожиданно начавшую жать в шее. Он же… он же не должен покидать это место, ведь так? Здесь его убежище: трижды проклятое, ненавистное, но… только здесь он может спокойно умереть. А там! Там целые полчища недовольных и голодных монстров, страшные природные катаклизмы могут застать его врасплох в любую секунду… Он моментально подхватит простуду, зазевается и… и снова окажется в этом ящике. Зачем, незнакомец, тебе снова подвергать бесполезного мима страшной муке? Жуткий треск над головой вновь повторился, и Вэс машинально упал на колени, словно пытаясь уверить себя в собственной защите. Нет, ему не нужно ничего менять: все итак шло слишком гладко. Кто знает, может этот безумец окажется страшным человеком? Не зря он оказался здесь, в этом страшном месте, созданном беспощадной рукой демона. А Вэсу итак хорошо – к неприятностям ему не привыкать, вечно он их притягивает на свою голову. - И долго ты будешь здесь сидеть? – Недовольно пробурчал кто-то сверху. Отвыкший от звука чужого голоса, Вэс вздрогнул и осторожно поднял голову, внимательно всматриваясь в незнакомое лицо. Нет, раньше он с ним точно не сталкивался. Но что в таком случае ему понадобилось от него? Зачем он разрушил его мучительное убежище? Вэс смирился со своей клеткой, он же не просил… …только потому, что мольба не могла вырваться из его немых уст. - Вставай! - Требовательно протянул ему руку незнакомец, чье лицо скрывали полы черного цилиндра, такого нелепого и величественного одновременно в подобном месте. Чужая ладонь показалось миму необычайно холодной и худой. И представить сложно, как такая хрупкая рука могла безжалостно сжимать древко мощного топора, как могла терзать металл, скрежещущий и стонущий от ударов. Это... странно. - …? – Немой вопрос так и не соизволил сорваться с его уст. Отчасти и потому, что мим счел благополучным упасть в глубокий обморок. Своим поступком он вызвал лишь недовольный тычок в бок и сухое замечание: - И что мне теперь с тобой делать? *** К слову, Уилсон в этот день просто шел на разведку в поисках очередной части портала, чтобы, наконец, собрать его, найти Максвелла и как следует надрать ему задницу за все то, что выпало на долю ученого. Праведный гнев его был вполне понятен, он придавал сил, не давая опустить руки в самые ответственные и от этого невыносимые моменты, но, в то же время, он глубоко отравлял душу, постепенно делая его сухим и черствым. Кажется, ему в конец стало безразлично собственное существование. Превыше продления череды опасных дней – смерть Максвелла. И уж тогда-то он хорошенько отыграется на его тушке… Хотелось есть. Жутко хотелось есть уже второй день, но еда все так же ускользала от него невероятными образами. Ресурсов было ничтожно мало - дождь из лягушек приложил к этому свою руку, да… Иссекал уже даже запас монстрячьего мяса, этого отвратительного фиолетового месива, которое и мясом-то было сложно назвать. И вот таким образом, голодный и злой, с топором наперевес, готовый в любую секунду нанести удар по жертве, он и оказался у двух возвеличивающих Максвелла статуй. - Самовлюбленный урод, - процедил Уилсон сквозь зубы, замечая коней, дремлющих на солнце и стерегущих статуи. А статуи ли? Это немного странно даже для демона, страдающего нарциссизмом. Кони заприметили его уже издалека. Они поднялись и некоторое время наблюдали за ним, что, в принципе, делал и сам Уилсон, изучая их поведение и настрой. Нет, эти махины вряд ли поставлены здесь для любований ликом своего предводителя. Вскоре ученый заметил то, что, скорее всего, и сторожили механические игрушки Максвелла. Паренек, на первый взгляд, сидящий на траве, выглядел потерянным и изможденным – опираясь спиной о невидимую стену, он смотрел прямо на него. Недоверчиво и с безграничной усталостью в глазах. Казалось, что вот-вот с дрожащих губ сорвутся хриплые слова: «Безумец, безумец…». Странно, что это произошло. На мгновение в Уилсоне что-то дрогнуло, и он крепче сжал древко топора. «Человек? В этом мире есть еще люди?..» Давно. Очень давно он не видел человеческого лица. Кони ринулись в бой, как только он сделал неосторожный шаг вперед, провоцируя их на действия. Уилсон встал в стойку, отводя руки с топором для первого удара. Он не сомневался. Сейчас – его время. Он просто обязан убедиться в том, что рядом с ним – действительно человек! Нужно рассмотреть эти черты, придирчиво изучить худощавое тело взглядом. И сдержать себя от исследовательского порыва, граничащего с безумием, чтобы не искромсать для экспериментов последнего, кто еще может слышать его голос, внимать его речам. *** Мим открыл глаза, ощущая тепло, обволакивающее его тело, и слыша умиротворяющее потрескивание рядом. Буквально в нескольких шагах от него горел костер, изредка плюясь искорками, пытаясь дотянуться язычками пламени до уже потемневшего неба. Глупое желание. В итоге оно лишь превратит костер в пепел. - Очнулся? – рядом опустился спаситель, дотрагиваясь прохладной ладонью лба дрогнувшего мима. – Встать можешь? Вэс неуверенно кивнул, приподнимаясь на локтях и вскоре принимая сидячее положение полностью. Голова гудела, а в теле тягучим клейстером застыла слабость, отчего буквально хотелось выть и лезть на стены. Которых, кстати, не было. Отсутствие привычных стен, защищавших его от внешнего мира, казалось каким-то странным и неправильным. Но все же он здесь. И перед ним тот, кто разрушил его спасательное одиночество. Спаситель, в свою очередь, подбросил в костер несколько поленьев и сел напротив, изучающее глядя на лицо спасенного. - Как зовут? Как ты здесь оказался? Вэс парой жестов показал свое имя и понурился, отводя взгляд к костру. Этот его не поймет – по одному только недоуменному взгляду и сердито поджатым губам ясно. Осторожно вобрав в легкие воздух, он еле сдержался от того, чтобы чихнуть. Он так давно не был на воле, что уже и забыл, какое количество невообразимых ароматов может хранить в себе этот воздух. Он должен радоваться, что получил шанс на то, чтобы насладиться теплом костра. Ему наконец-то должно стать уютно – ведь тело не ломит от тесноты пространства, а руки и ноги теперь не затекают, из-за чего он теперь вполне мог бы с удовольствием распластаться на траве. Нет. Все эти ощущения стали давно забытыми для него. Неправильно. Он поджал колени к себе, осторожно сглотнул и перевел взгляд с искрящихся светлячков на незнакомца, который лениво ковырял палкой в земле. Когда Вэс все же заставил себя положить дрожащую ладонь на чужое плечо, он почувствовал, как заметно побелел под слоем несмываемого грима, наткнувшись на внимательный взгляд. Нет, если он не возьмет себя в руки, то очередной обморок вскоре станет трагичным финалом для него самого. Ведь кто знает этого безумца, может, бросит его умирать в холоде или… еще что похуже. - Уилсон. – Мим кивнул, тем самым прося продолжить односторонний разговор. Голос. Звуки чужого голоса не сотрясали воздух в этом мире возле него так давно, что он был готов заглушить все остальные звуки миров, дабы окунуться в наслаждение слышать. Свернуться на манер брошенного котенка и засыпать под сопровождение тихих слов. – Вряд ли тебе покажется интересным то, как я оказался в этой ловушке. Скажу только, что этот… - Уилсон покачал головой, будто пытаясь выгнать из нее нехорошее слово, которое чуть не произнес, - Максвелл еще пожалеет, что связался со мной. Это же он тебя запер в ловушке? Вэс коротко пожал плечами, как бы сомневаясь в собственном ответе. Вроде, Максвелл действительно к этому причастен, но… Все запутано. По крайней мере, для него. Но Уилсон, похоже, для себя уже все решил. - Ничего. Я и за тебя отомщу. Ты не бойся. Раз я тебя из того ящика спас, то мне за тебя и отвечать. Но нам просто необходимо заставить того… кхм… взвыть от отчаяния. У меня пока небольшие погрешности с лагерем. Ты же можешь что-то противопоставить ему, я прав? Уилсон нетерпеливо постучал кончиками пальцев по прохладной земле, выжидающе всматриваясь в лицо мима, погрязшего в раздумьях. Неожиданно лицо того посветлело, и он начал копошиться в собственных карманах. Раскладывая в ладонях какие-то куски резины, Вэс заставил ученого лишь недоуменно поморщиться, а затем и невольно усмехнуться, когда довольный собой мим протянул ему воздушные шарики. - Отлично. Лучше, чем ничего. Что-нибудь еще? – с надеждой протянул Уилсон и поспешно пояснил. – Я имею, что-то кроме шариков. Это, конечно, все очень… необычно, но вряд ли это поможет нам хоть в чем-либо. Ты же понимаешь? На самом деле, Уилсон чувствовал, что начинает раздражаться. Он хотел общения. Нормального, полноценного общения, а не монолога с самим собой, иногда получая в ответ странные жесты. Невольно он сравнил себя с небезызвестным Робинзоном, а своего подопечного – с Пятницей. Но в книге тот проходимец издавал хоть какие-то членораздельные звуки. А что до этого, – ученый сухо кашлянул в кулак – так он мог бы спокойно обойтись и Честером. Если бы знал, есть ли возможность вернуться за этой палкой. Вэс встревожено прикусил нижнюю губу, невольно вгоняя самого себя в краску. Он ведь… совершенно беспомощен в подобном месте. И хоть как-то отблагодарить спасителя он был не то, чтобы не в состоянии, он просто не умел. Навыки хоть какого-либо, даже невербального, общения были безвозвратно утеряны. Поднявшись, он на негнущихся ногах направился к Уилсону, который, уже не чая получить ответ, снова нервно водил палкой по земле. Разочарование об утерянных в бою силах угнетало его все сильнее. Вэс вновь неуверенно прикоснулся к его плечу, привлекая внимание к себе. Получив взгляд, мим указал на свою рубашку, внимательно наклонив голову набок, ожидая услышать ответ. - Не думаешь ли, что красоваться рубашкой в такое время – просто глупо? – хмыкнул Уилсон. – Ну, я не знаток подобного, но, если тебе так этого хочется, могу признать, что тебе идет. Мим сильно замотал головой и снова показал на рубашку. - Кхм. Сомневаюсь, что сейчас правильно тебя понял, но сразу предупреждаю: падким на первоспасенных мимов меня не назовешь. - …! – Вэс возмущенно подпрыгнул на месте и, недовольно поджав губы, показал на рану, пересекавшую плечо. Она не выглядела глубокой, но кровь лениво сочилась по руке, капая на землю. Уилсон поморщился: он силился не обращать внимания на жжение в руке, ссылаясь на то, что ему еще необходимо привести в рассудок жертву невидимых стен. А ведь он почти забыл о боли. И как этот недотепа умудрился вызвать новую порцию жгучей боли в одно мгновение? Странный он, точно странный. - Бинта у меня нет. – Осторожно начал Уилсон, тщательно проговаривая каждое слово. – Ты бы хотел дать на использование часть своей рубашки? – Получив довольный кивок, он вздохнул. – Я не умею говорить слова благодарности, так что просто приступим к делу, хорошо? Вэс опустился на колени, попутно стараясь оторвать хотя бы жалкий клочок от собственной рубашки. Она длинная, ничего не убудет. И этому странному он отплатит: по крайней мере так, как может. Ткань слабо-слабо начала рваться. Он протянул несчастный кусок Уилсону, который лишь улыбнулся, принимая кусочек и качая им перед носом резко стушевавшегося мима: - Не хватило бы и на шнурки для ботинок. Силенок-то у тебя тоже недобор, я смотрю. Дай я попробую. – Уилсон выглядел очень пугающе, когда его лицо освещало лишь пламя костра. Вэс мысленно посетовал на то, что утро не наступает. Отчего-то ему стало жутко, но он списал это на отражение костра в черных глазах собеседника. Чужие руки мертвой хваткой вцепились в прочную ткань рубашки, ища место, где бы удобнее было бы «позаимствовать» часть изделия. Причем дело это было непростое: необходимо чтобы и на повязку хватило, и лишать трусишку хоть какого-то обогрева помимо костра не стоило. Вэс распахнул глаза только тогда, когда услышал заветный треск ткани, и не сдержал короткого облегченного вздоха – холод чужих рук покинет его. Осторожно взяв кусок ткани в руки, он беспомощно оглядел руку Уилсона. Неплохо бы и обработать чем-нибудь, но, судя по всему, в арсенале у него только странное мясо, которое вызывало сомнение в своих свойствах. Поэтому он мягко положил ткань на плечо, намереваясь перевязать его. - Навыки первой помощи у тебя тоже не на высоте? – Проигнорировав колкое замечание, мим поджал губы и продолжил свою работу. Пусть узел получился не самый крепкий, зато выглядела повязка здорово – по крайне мере, могла сносно выполнять свое предназначение. Подняв палку, он поспешно отвел взгляд и нацарапал на земле: «Вэс». - В этом случае, я должен был сказать тебе спасибо. - «Не утруждай себя». Губы Уилсона в первый раз за ночь тронула именно улыбка, без примесей каких-либо других эмоций. В отсветах пламени она все равно выглядела немного пугающе, но наступило явное потепление между ними. Ученый прикоснулся к повязке и аккуратно шевельнул плечом, морщась от ноющей боли. - Ладно. Как бы то ни было – зачем-то мы встретились. Вэс некоторое время пронаблюдал за тем, как уже знакомый незнакомец укладывается спать на копну сухой травы у костра и в прощальном жесте качает ладонью. – Я спать. Утром тронемся в путь – в паре часов ходьбы я разбил небольшой лагерь. Там есть немного еды и, - Уилсон протяжно зевнул, - несколько хороших спальных мешков… Мим придвинулся поближе к костру, решив дождаться утра бодрствуя, и в раздумьях вычерчивая на земле витиеватые буквы. «étrange» «ami» «sombre» … «décès»