| PART 1: VIS-À-VIS |
Ангел убил кого-то? Жерара? А при чём тут тогда фотокарточка? У кого может быть моё фото? Что за бред? Это розыгрыш? Я стою весь в холодном поту, жужжание серверов заполняет пустоту, воцарившуюся в голове, и нервно стискиваю в руках какой-то провод. Он мягко пульсирует светом сквозь пальцы. Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт! Я ведь только… только-только… почувствовал себя счастливым. α^ Я разобрал отдельные слова запутанной надписи, которые никак не желали складываться в предложения, и прилёг отдохнуть в сундук, когда красная смерть прошла сквозь стену подвала, откинула капюшон с лица и спокойно произнесла: «Он плачет в своем стеклянном небоскрёбе. Прижигает меня слезами. Ты нужен ему. Сейчас. Никто, кроме тебя, не справится с его болью и растерянностью… Стой! Человечьим транспортом не успеешь. Разворачивай крылья. Да, Энджи, сегодня я дарю тебе их. Ещё постой! Возьми с собой этот старый кинжал». Поплёлся к Николь. Не мешкая объяснюсь и поеду в морг, Господи. Путь пролегает мимо конференц-зала, там, кажется, заседание руководства. Шум такой… неприятный. Но чем ближе я подхожу, тем яснее слышу, что шум производит один-единственный человек, постоянно повторяющий моё имя. Морис. Так-так… Дверь замечательно приоткрыта, в эту щель меня не увидеть, зато прекрасно видно, что топ-менеджер корпорации вытирает грязные ботинки о полированный стол стоимостью с небольшую банановую республику, отчаянно жестикулируя и ругаясь: — А когда всё закончится и эта уродливая корова вылетит на улицу вместе с безродным директором цирка, я возьму управление на себя, и тогда посмотрим, кто тут будет, как собачка, тявкать и ластиться. Эти подачки у меня уже вот где! — он показал на потолок и смачно сплюнул. — Сид, скольких мы уже подкупили? — Шесть из десяти в совете директоров. И двух сенаторов, которых мы финансировали на предыдущей избирательной компании. — Мало! Слишком мало! Работай, что ли, поинтенсивнее, чтоб я не успевал тебя за зад ущипнуть, — он гадко хихикнул. — Слушай-ка… а на вечер всё готово? — Отряд мокрушников прибудет согласно приказу в семь, отборные уголовники. И мастер поджогов с ними, всё, как ты просил, — Сид заметно помрачнел. — Но я по-прежнему против. Ты ведь рехнулся с горя, не отрицай этого. Зачем поджигать дом, если можно просто похитить его хозяина? А лучше, конечно, вообще не делать глупостей. Оставил бы ты их в покое. — Мне не понравился тот долговязый тип, который приходил с ним на работу позавчера. Считай, что я хочу его убрать таким неизящным способом. — Они что, по-твоему, живут вместе?! — Не знаю, как днём, но ночью они вместе, и ох как им хорошо вместе, — ухмылка Мориса стала похабной и одновременно злой. — Устроим красный фейерверк. Небольшой прощальный подарок Ксюнечке. И в этот момент в голове у меня что-то перемкнуло, я еле сдержался, чтобы не ворваться туда и не свернуть ублюдку шею. Весь трясясь от ярости, заставил себя отойти к другой двери и отдышаться. Колени не сгибались, перед глазами фиолетовым пятном маячила эта отвратительная рожа. Все бесы ада кажутся милее её. Бля-я-я-я, в какое дерьмо мне посчастливилось сунуться! Морис. Морис! Электрический стул по тебе плачет. Я… я попрошу Ангела убить тебя. Возникший образ с синими глазами успокоил меня, мысли немного прояснились. Стоять тут дальше опасно, в любой момент негодяи выйдут из конференц-зала. Я постучался в кабинет напротив, меня ждали: дверь распахнулась, и Николь буквально втащила меня к себе. Щелчок провернувшегося замка успокоил окончательно. По крайней мере, без приглашения сюда никто не нагрянет. — Кси? На тебе лица нет, — беспокойно замечает Никки и протягивает мне пачку Pall Mall. Глубоко затянувшись, я прохрипел: — Говори тише. Твоя комната вообще прослушивается? — Этаж опутан видеокамерами и микрофонами, но в родном кабинете я «жучков» удачно потравила дихлофосом, — она фыркнула. — Рассказывай, что стряслось, если, конечно, не потерял ещё доверия. — А в конференц-зале прослушивание есть? — я насторожился. — Нет, и не было, и звукоизоляция отличная. Наши начальники там делятся секретами, как-никак, и утечка информации может стоить им должности. — Только дверки им за собой надо поплотнее захлопывать, если уж пошептаться пришли, — пробормотал я, обращаясь скорее к себе, чем к Николь. — Видишь ли, я случайно мимо проходил… нечаянно услышал и совсем уж не специально запомнил. Собрал такой компромат, который кое-кому будет стоить не должности, а гениталий.* * *
α^ Я заново учусь дыханию, в крови чистый озон, тело воспламенилось и медленно горит в ультрафиолетовых лучах. Крылья, что на земле были ужасно тяжелы, рассекают воздух мягко и бесшумно, чёрные перья отливают холодным серебром. Был ли я ангелом? Ответа нет, но красная смерть следует за мной с таинственной усмешкой, неподвижно застывшей на устах, а её крылья похожи на рваную вуаль. «Здесь, — она указала мне взлётно-посадочную площадку для вертолётов на крыше здания. — За тобой мне к людям не пойти, кроме того, я слишком устала, солнце лишает сил. Я усну на острие твоего меча. Теперь можешь спрятать крылья, никто их не увидит, пока ты не разрешишь». «Устала? Разве ты не… всесильна? — сам понимаю, как глуп мой вопрос. — Зачем же ты летела со мной?» «Хотела полюбоваться тобой в небе, Эндж», — смерть с деланным равнодушием кивнула моему удивлению и скрылась в узких ножнах. Однако кончик красной вуали остался торчать наружу. Я обернул его вокруг рукояти клинка и шагнул в шахту лифта. — Морис… Вот так хренов сукин сын. Я не знаю, что предпринять, — хмуро прошептала Никки. — Альфред не способен ни на что после того неприятного инцидента с разбитым окном, полиции нам предъявить абсолютно нечего, вещественных доказательств готовящейся диверсии нет, за одно намерение не сажают, а тебе, не достигшему двадцати одного года, просто не поверят. Странные намеки на переворот в корпорации настораживают, но мне придётся просто принять их к сведению и постараться поймать Мориса на горячем. У тебя лично причин убиваться пока не возникло, ведь ты предупреждён… а значит, вооружён. Жди вечера, готовь засаду. Против силы иногда не помогает ничего, кроме ответной грубой силы. Как сам думаешь? — Что у тебя с губами? Никки отмахнулась: — Нашёл о чём спросить! После всего, что я услышала… Искусала я их, ясно? — А всё-таки? — Об одном мерзавце я мечтаю, милый, вот и кусаю губы. Кусаю сильно, потому что он, мерзавец этот, принадлежит тебе. Я вздрогнул, пронзённый одновременно ревностью и жуткими подозрениями. — Ангел! Ты с ним… — Нет. Напилась в тот вечер джина и уснула крепко, как маленькая девочка. А он домой пошёл, к тебе. — А мне он сказал… — А тебе он сказал то, что должен был. Не за красивые глаза же тебя надо было вернуть на работу. Но на деле — всё так и вышло. Я бы продалась в рабство за эти глаза, да кому я нужна… Дальше я не слушал. Зачем он мне солгал? Чувствовал, как краснеют щёки и подступают слёзы. Снова. Я сдался, я доверился. Может ли он лгать ещё? Он причинил мне столько боли «изменой», а теперь оказывается, что ничего не было?! И я даже не могу порадоваться, в горле комок застрял, и так колет… Дрянной упырь. А теперь ещё угроза пожара, похищения… — Дьявол! Я совсем забыл! Ник, помимо сомнительных приключений на дому, мне предстоит увеселительная прогулка в морг. Я шёл отпроситься. — Ты что, смерти моей хочешь? Не издеваешься? Ксавьер… — она заикнулась, покрываясь испариной. — Точно не шутишь? Правда? Тебе ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нужно в морг? Но зачем?! Сил никаких нет! Я двадцать раз повторил «не знаю» и свалил. В конференц-зале давно тихо и пусто, меня аж досада взяла. А так хотелось перед уходом оторвать Морису яйца. С сожалением прибегаю в админку забрать сумку и застаю там… Кто угадает? Ну конечно, с перегретого серверного шкафа свисают длинные-длинные ноги чёртового «мерзавца», по которому сохнет Николь (и если бы только Николь!). Одет он в самые рваные и никудышные лохмотья, которые только способна изобразить человеческая фантазия, и выглядит в этом тряпье сексуальнее целого порнопортала. Где здесь выход? Хотя зачем мне выход, я сам захотел с ним быть. Он спустился с сервера с грацией большой кошки и, наверное, замурлыкал бы, если бы не моё злобное лицо. — Какого хрена ты тут делаешь, Эндж? — Не говори со мной в таком тоне. — Отвечай! Он меряет меня укоризненным взглядом и достает из лохмотьев какой-то обтянутый кожей прут. Тьфу, бллин, совсем я ослеп, это длинный кинжал. Где он его взял? Вынимает из ножен, садится в уголок и принимается что-то рассматривать. — Эй, к тебе обращаются! — Да пошёл ты со своими тараканами в башке, — проговорил он тихо, водя тонкими пальцами по острию клинка и (мне стыдно) ужасно этим возбуждая. — Я соскучился по тебе, и вот я здесь. Мне тысячи причин и предлогов, чтоб явиться, не надо, достаточно одной — этой. — Ты кого-нибудь убил? Брови Ангела взлетели вверх. — Нет, — но голос остался спокойным и чистым. Я замолчал. Неужели его не разбирает любопытство и он не поинтересуется, почему я задал этот вопрос? Мне бы такую выдержку. — Я должен ехать. — Я знаю. — В морг! — Я знаю! — Откуда?! Энджи наконец оторвал глаза от своей металлической игрушки и поднялся. Во весь свой чёртов рост. И почему я всё время сравниваю его с чёртом? Идет ко мне — так, как ходит только он. Знаю, бред, но кровь во мне замерзает, сердце останавливается, дыхание замирает, и я просто смотрю в сотню раз замедленный фильм, в котором воздух вокруг него накаляется и начинает светиться. Обтекает его. И все это видят, вот что бесит. Я как дурак приклеился глазами к твоим рукам в широких чёрных рукавах из шелка. Ткань скользит по твоей коже так, как ни по кому не умеет — нежно и трепетно. И твои средневековые лохмотья, я вынужден признать, красивее блевотных футболок, джемперов и даже строгих костюмов. — Прости меня, малыш, — так странно и одновременно привычно слышать его тяжёлый шепот и прикосновение губ к уху. В крови просыпается нездоровое волнение, но я не могу позволить ему захватить себя. — Трудно сказать, за что ты в первую очередь свернёшь мне шею, но, пожалуйста, давай позже. После того, как я разберусь с выродками, что оставляют на твоих щеках следы от слёз. И он понёс меня вместе с сумкой на автостоянку. На обманчиво хрупком плече меня одолевают совсем уж идиотские мысли. Почему, ну почему я связался с парнем из преисподней? И почему, Ангел, ты кажешься таким хорошим? Пороки ведь должны отталкивать. В лифте с нами едут почтенные счетоводы, и у них не хватает воли, чтобы отвести взгляды, перестать пялиться на твой профиль с немного выступающими вперёд клыками. — Ничего пороки не должны. И бухгалтеры такие же люди, как и все, — вампир усаживается за руль и, дурачась, сталкивает меня на заднее сиденье. — Я не знаю, где морг, но по запаху тухлятины сориентируюсь, не беспокойся. А ты отдохни пока, полежи. И заодно поделись по дороге ассоциациями, всплывающими в голове при слове «Мануэль».