| Part 2: Tale of foe |
Она спала, измождённая. Даже показалась мне слегка исхудавшей. Я шёл, касаясь стены, чтобы чувствовать. Себя чувствовать. Я потерял осязание, когда отделился от земли в первый раз. Я не умею летать, только учусь. Я просто подумал, что вернусь в Нью-Йорк без помощи фельдмаршала, без транспорта, без ничего. Испробую свои силы. Болван я, в общем, неопытный совсем. Не подозревал, что можно устать до такой степени, чтобы нести себя в руках Нежити, спорить с ней и проигрывать. Но не страшно, немного крови поправит дело. — Мама. Я пришёл. Я не знаю, зачем пришёл. Эта женщина подарила мне жизнь, девять месяцев я провёл в её чреве. И больше ничто нас не связывает. — Ксавьер?.. Пересиливая неловкость, я чмокнул её в щеку и помог сесть. У неё дрожали губы, но в глазах особой печали не нашлось. — Нам звонили, сообщали, ты в больнице. Я хотела прийти, но мне отказали. Под нелепым предлогом, что ты впутался в дела государственной важности и пускать к тебе никого нельзя. Фрэнсис. Расчётливый поганец. Но поздновато его наказывать за это. — Я сбежал, мам. Хотел тебя проведать. — Почему не позвонил? Понимаешь, я два дня подряд трахался с главнокомандующим вооружённых сил нашей доблестной страны и был так захвачен этим, что и думать забыл о вас всех. Я глубоко вздохнул, придумывая себе какое-нибудь менее шокирующее оправдание. — Я лежал в реанимации. Я… вообще-то я умер, мам. Она округляет глаза и приоткрывает рот. Но я уже ухожу, я не могу ждать, пока она переварит моё заявление и придумает, что ответить. Подавляю клаустрофобию и приступ необоснованного страха и пересекаю два потолка, встречаясь в серверной с братом. — Ой! Какое там «ой»?! Я отвесил ему хорошенький подзатыльник и согнал со своего компьютера. Хренов геймер. Ману хнычет, тыкает в меня пальцем и получает второй подзатыльник. Не стоит нарываться и злить меня сейчас. — Без тебя было клёво, — бурчит он, потирая башку, и подползает к клавиатуре. Я отвесил ему пинок под зад, а сервер отключил от питания. Запищавший упс¹ вырвал из сети с мясом и с размаху бросил об стену. Никаких игр и зависания в интернете. Отдыхай, Мануэль. Погуляй по улице, сходи в кинотеатр, пивка попей. Бабу себе найди, в конце концов. — Приятного дня, брателло. Он тихонько ругается матом, тщетно пробуя восстановить подключения, а я смеюсь про себя. И беспокоюсь. Фигура у него недурственная стала, да и задница… сам невольно потрогал. Что если Энджи на самом деле только прикрывался шутками? Зачем, ну вот зачем я начал об этом думать? Ковыряйся не ковыряйся в проводах, малой, а я выброшу тебя отсюда на свежий воздух. Но чуть попозже. Я преодолеваю последнюю стену, гадая, что там может скрываться. Жерара я не застал: мой удалой повар, чётко следуя недельному расписанию, за продуктами укатил, а Джонни я звонил, он в больнице, свежими трупами занят, навестит меня попозже. Тогда кто? Печень защемило, по-старому, как в моей прежней человечьей жизни. Если бы я знал. Если б я только ЗНАЛ! То ни за что бы не зашёл, не вкатился и не влетел в следующую комнату.* * *
Он вытирает мои слёзы и шепотом просит прощения. Кажется, уже миллион раз попросил. Я молчу. Я всё никак не могу собраться с мыслями. Он разбил меня. Поломал, раскрошил, раздавил, стёр в порошок. Это так легко, так просто. Взять и явиться, сесть на мой подоконник, поджав длинные ноги, прикрыть длинные ресницы… и порезать меня без ножа. Для кого, ради чего? Сидел и выжидал удачного момента? Чтобы подкосить меня, сразить насмерть? Никогда, никогда ещё я так не рыдал. Ангел, я видел тебя, пока бежал, пока вопил что-то глупое и непонятное, я чувствовал тебя, когда столкнулся, непередаваемые линии твоего тела, твой рисунок, твой запах, твоя красота, что и слепила, и влекла. Я хотел осыпать тебя горой упрёков. Где ты был, почему я нахожу тебя здесь, вальяжно сидящим, почему ты выглядишь отдыхающим богом, а я — грешником, замученным мытарствами, почему, ещё вагон этих «почему»… Всё забыл, выбросил, посчитал за счастье просто обрести тебя снова, прижать к себе, я… даже успел почувствовать покой. Поверить, что пытка кончилась, что мы будем вместе, что я как-то постараюсь… расскажу тебе о своих проступках, что ты простишь меня, привлечёшь к себе, а я узнаю, каково это — быть с тобой, не боясь твоих желаний, когда самому хочется близости, и секс — неотъемлемая часть нашей новой, странно и страшно кровавой жизни. Ты — моё всё. И я хочу научиться быть для тебя всем. Я всхлипывал и улыбался, и ругался про себя и через силу упрямо улыбался, а твоя лёгкая рубашка сминалась под пальцами, открывая мне вожделенную, такую нежную и такую белую кожу, я упивался твоим телом, твоим чудесным жаром, а жар впивался в меня. И я почувствовал в себе решимость покаяться. Но не успел даже вздохнуть. Карточный домик рассыпался. Я помню на ощупь свой крик, он был неслышен за звоном разбитого стекла, я помню свое секундное безумие, я перегнулся посмотреть вниз, в ужасе, не зная, что с тобой, и что вообще случилось… Но тебя внизу не было. И я поднял голову. Увидел. Волосы и крылья цвета нашей с тобой крови. И глаза, на которые я променял твои глаза в тот злосчастный час, когда решил, что ты мне не нужен. А дальше я отказался соображать. Всё смешалось, окно, пол, потолок, сверкающие осколки и зелёная микросхема во лбу. Наверное, я упал. Потому что сейчас я лежу на кровати, на этой кровати я спал с Ангелом несколько пустых дрянных ночей, и одну — сладкую, полную. На этой кровати он меня обнимал, двусмысленно и в то же время однозначно понятно зачем заползая тонкими ладонями под мою пижаму. А теперь меня обнимает какой-то двухметровый демон, продолжавший вытирать мою кровь, ручьями текущую из глаз, продолжавший молить о прощении, но всё тише и тише. Я в упор не понимаю, что он сделал. Показал мне Энджи? Превратился в Энджи? Может, он всегда и был им? А самого Ангела не существует?! Нет, нет-нет, нет… Его насмешки и его нежность — не выдуманы. О боже, я только успокоился, и снова плачу. Ангел, я помню твою историю. Я помню твою фамилию. Твой смех, твой детский профиль, плавную, то штормящую, то скользящую походку убийцы. Твои глаза, их оттенок… подарок безумно любящей тебя природы-матери, а не мачехи. Всех она обделила, а тебе не поскупилась дать самое-самое лучшее и настоящее. Ты не можешь быть подделкой! НЕ МОЖЕШЬ! Δ^ Ксавьер ненавидит меня. Я поймал его, рухнувшего сразу после моего «чудесного» превращения. Когда он понял, что я — не Ангел, у него просто подкосились ноги. Он лежит в моих руках не сопротивляясь, но я же знаю! Как только слёзы иссякнут, он размажет меня по стенкам. Но лучше его презрение, чем обожание фальшивого образа. Мне кажется, я ненавижу себя даже больше, чем он. Δ* * *
— Где Ангел? — Через восемь дней он вернётся к тебе. Таким, каким ты его только что увидел. Обновлённым. — Почему через восемь дней? Почему не сегодня, не вчера? Что с ним случилось? — Он расскажет тебе сам, детка. — Не смей называть меня «деткой»! Кто ты такой вообще? — Твой ангел-хранитель. — Ты? ТЫ?! — Я сам знаю, что достоин порицания, — глухо пробормотал Дэз и потупился. — Бей меня, бей сильно, и по морде, и по почкам, если хочешь. Я бы уволился с позором и не мозолил бы тебе глаза, но с этой службы уволиться нельзя. Я действительно твой хранитель. Прости, что такой хреновый. — Хреновый?! Да ты… ты сукин сын, вот ты кто! Какого чёрта ты здесь делаешь? Зачем прилетел, зачем показался в его виде… — Ксавьер запнулся, ощутив, как к горлу подкатывают новые рыдания. — Зачем, а? Мне нужен он. Он и только он. Неужели нельзя было просто прийти и сказать, чтоб я ждал, тупо ждал, засунул все свои вопросы и претензии поглубже в задницу. И если мне правда хочется вернуть его, то я буду ждать день, месяц, год, век — сколько понадобится. Так зачем? — Затем, что ты дошёл до ручки! Мне стало тебя жалко! И мастер подговорил развоплотиться и утешить тебя хоть как-то… — Мастер? Какой ещё мастер? — Когда тебя похитил Морис, Ангел отправился в Швейцарию к мастеру-часовщику за ответами на вопрос, где тебя искать. — Так далеко?! В Европу… Но я же всё время находился в Америке! Кто дал такую идиотскую наводку? — Я смотрю, Ксюня, у тебя на шее увесистый камешек висит, — серафим иронично выгнул бровь и потрогал платиновую цепочку. — Её изготовил наш мастер. И алмаз тоже огранил мастер. И я в обличье продавца передал твоему драгоценному Фрэнсису всю роскошную композицию. Затем убил шофёра и вёз генерала в лимузине из маленького швейцарского городка обратно в аэропорт. И побывал на военной базе, в его генштабе. И в карцере посидел. И всё из-за тебя. И, как оказалось, не напрасно. Я нашёл тебя, но Ангелу о выполненной миссии сказать уже не успел. — Ты знаешь Фрэнка? — тихо вопросил Кси, холодея. — И Ангел тоже? — Нет, я же сказал. Я опоздал. Энджи ушёл от нас. — Что ещё? Выкладывай всё, что мне неизвестно! — Ангел поручил мне избавляться от разнокалиберных людишек, которые встретятся на пути. Это значит, что я должен был убить Конрада так же, как и всех. Но не убил, когда понял, что ты с ним спишь. Что… — в голосе укор и легкая досада, — стыдно стало? Не отворачивайся, я твой защитник, мне положено быть в курсе всех дел. Я развоплощался во Фрэнсиса, я до мельчайших подробностей изучил характер ваших отношений. И пощадил его. Он почему-то захотел и со мной переспать. Но передумал, когда я сказал ему кое-что о нас с тобой… Собирался влепить серафиму пощёчину, но рука сама опустилась. За что? Ведь не кто-нибудь, а я — заказал тогда в эскортной службе фрика-неформала с крашеными космами. И вот он, сошедший со страницы психоделического комикса. Минутку… — А это — твой настоящий облик? — Да, естественно. — Ни черта не естественно! Как это можно проверить? — Крылья, Кси. Надрежь их, если не веришь, и посмотри, что произойдёт. Хотя зачем резать, у тебя зубы есть. Попробуй. Я верю. С таким размахом оперения сложно соврать. И они, надо признать, в полной гармонии с его кислотно-яркими волосами. Некрашеные, взаправдашние. Что ж. Я готов принять его и смириться. — Значит, ты явился Ангелу, чтоб помочь меня найти? А почему ты не знал, где я? — Потому что ни один хранитель не следует за своим подопечным неотступно, каждую секунду, чтобы не навлечь беды. Чем тщательнее охрана, тем выше риск. Опасность возрастает пропорционально тому, насколько сильно от неё хочешь оградить, понимаешь? Это закон равновесия. Ни одно действие не останется без противодействия. Если бы я бегал за тобой по пятам, сдувая пылинки, тобой заинтересовались бы все тридцать три несчастья из ящика Пандоры. И я оберегал тебя от случая к случаю. Ну и… Не буду оправдываться, я уже сказал, хреновый из меня защитник. Но тут опасность возросла стократ, поэтому, когда Моди в шутку предложил Ангелу взять меня в компанию, я сразу… — Кто? Кого я ещё не знаю? — Асмодей. Принц ада, один из, — Дезерэтт помедлил. — Может, он меня убьёт, а может, и нет, если я скажу… — Не убью, родной, — воздух сгустился, быстро уплотняясь в чёрный туман, Ксавьер растерянно моргнул — и на краешек кровати опустилась длинная фигура с сигаретой в зубах. — Здравствуй, милый, столь желанный всеми малыш-программист. Дэз, договаривай, раз начал. — Это демон, управляющий атмосферой Земли, — произнёс серафим с явным облегчением. — Ещё он заправляет плотскими соблазнами и при составлении годовых отчётов в аду берёт на себя ответственность за все совершенные у вас тут прелюбодеяния. А ещё он персонально для тебя сделал одну очень важную вещь. — Какую? — Родил Ангела.* * *
Демон. Ты сын демона. И меня тоже охраняет демон. И ты всегда был чёртовым, Энджи, я обзывал тебя чёртом, ни о чём не догадываясь, плохо понимая вкладываемый смысл, но — чувствуя его? Как? Я смотрю на адского принца со страхом и почтением. Я припоминаю все оскорбления, которыми награждал тебя в начале знакомства, и боюсь, что по почкам сейчас получит отнюдь не Дэз. Значит, бомж? Ни отца, ни матери? — Ангел знает? — Узнал незадолго до своего ухода. — Где он сейчас? — Проходит обряд перерождения. Не думай об этом, Кси, — темптер спокойно взял его за руку и поцеловал дрожащую ладошку. — Всё нормально, ты достоин его, ты не тряпка, ты отличный парнишка, чувственный, мёд с молоком, ты всегда мне нравился. Расслабься, я не собираюсь превращать тебя в жабу, довольно этих смешных испуганных мыслей. Ты носферату — как и он. Вы на редкость хорошо друг друга дополняете. — А Фрэнсис? — Он кровь от твоей крови. Ты этого захотел. И я думаю, ты самостоятельно разберёшься дальше, что к чему, как умный и порядочный мальчик. Мне пора, не имею права засиживаться. — Я вас ещё увижу? — Куда ж ты денешься, лапочка, — Асмодей коротко рассмеялся, теряя чёткость очертаний. Опять вокруг него сгустился туман. — Используй своего серафима на полную катушку, мой тебе добрый совет. Он найдёт ответ на любой вопрос, только приручи его правильно. — Дэз?.. — Ксавьер подождал, пока демон исчезнет совсем. — Это так? Дезерэтт кивнул и привлёк его к своей бескрайней груди. Кси внезапно почувствовал себя неловко, оттого, что они до сих пор лежат на кровати. — Тот инцидент… с твоей непристойной выходкой… Мы можем договориться и забыть его? — Если тебе так нужно. — А ты… притворялся ведь, когда говорил со мной как мальчик по вызову? — Нет. — То есть… ты сказал правду о?.. — Ты выбирал меня. Не я. Я был счастлив очутиться у твоих ног. И между твоих ног… Вот теперь он получил пощёчину заслуженно! Δ^ Я покорился и замолчал. Если б ты только знал, как я страдаю. Если бы ты мог представить. Не так, совсем не так я хотел привязаться к тебе. Надеюсь, Фрэнк окажется менее жестоким. Δ Глядя в мученическое лицо серафима, я почувствовал невольное раскаяние. — Ты ведь хочешь меня трахнуть, больше ничего? — с сомнением спросил Ксавьер. — В обличье Ангела ты наверняка б уже это сделал, и вряд ли бы я заметил разницу… — Нет! Я возьму тебя только в истинном облике. Достаточно было вранья. Я хочу тебя не только потому, что я сукин сын и самый похотливый в мире серафим, но и… Знаешь, ты всегда будешь принадлежать другому, так что оставим пустой разговор. — Я хотел испытать с тобой измену, — очень тихо обронил Кси. — И если бы нас не прервали тогда головорезы… — То что? — Нет, ничего. Δ^ Он отворачивается и ложится на бок. Наверное, я упускаю последний шанс попробовать его тёплую дразнящую наготу на вкус, потому что просто придвигаюсь ближе и укрываю его своим крылом. Я не могу, правда, не сейчас. Он тоскует по Ангелу, которого я никогда не заменю. И никто не заменит. Δ — Ты простишь меня за всё, Ксюнечка? — серафим неумело, но нежно перебирает его светлые волосы и щекочет дыханием затылок. — Прощу. А ты полетишь со мной в город, не нанесённый ни на одной карте? — Разумеется. Я отнесу тебя в Сандре Льюну и куда угодно. — Я больше не могу бодрствовать, я ненавижу свою Нежить и завидую компьютеру, я так хочу вырубиться, я всё отдам за то, чтобы вырубиться… — почувствовав, что веки наливаются свинцом, он благодарно сжал руку Дезерэтта и успел пробормотать: — Разбуди меня через час.