| Part 2: Tale of foe |
Им не удалось сесть с первого раза: военные вертолёты обстреливались из пулемётов, группа повстанцев сосредоточилась на крыше мэрии, оставаясь невидимой в сгущающихся сумерках, и только исключительное искусство маневрирования позволило пилоту, то есть Блаку, избежать аварии. — Я не вижу купола, — сурово сказал фельдмаршал, когда они приземлялись в километре от центра города, на территории наспех созданной белой, то есть свободной от боевых действий, зоны. — Кто приказал его снять? Почему со мной не согласовали? — Он треснул, Фрэнсис, — осторожно ответил Блэкхарт, выключая двигатели. — Он треснул в трёх местах и угрожал рухнуть, полностью похоронив под обломками дно кратера. Патрик самостоятельно принял решение о деактивации и его сокрытии под землёй. Донесение о неудавшемся захвате вышки управления купольными рычагами содержалось в одной из срочных записок, которые ты отказался читать утром, отдав предпочтение любовным утехам. Атака отбита, я вовремя позаботился, прислав два Рэптора¹. Ракеты, конечно, сожгли весь лес вокруг вампиров, а не их самих, так как целиться слишком близко к механизмам я запретил, но зато здорово нагнали страху. Повстанцы не соображают, какая военная мощь сосредоточена в твоих руках. Купол пока ещё тоже в наших руках, активируешь в любой момент. Рация, соединяющая с вышкой, у меня круглосуточно при себе. — Но они могут бежать! — Одна группа и раньше убегала, несмотря на купол, если помнишь… — Замолчи. «Конечно я помню. Шайка местных, превращённых в вампиров, пятеро подростков и один совсем маленький мальчик, поддались на уговоры негодяя, задурившего голову байками о жизни вовне. О беззащитной закуске, в изобилии водящейся в огромном мегаполисе, и полной безнаказанности. Мне пришлось умертвить их всех. Старого кровопийцу поймали и пытали, но он так и не сознался, какими путями проник в Сандре Льюну. И я просто уповал на то, что больше никто не узнает о нашем городе. О нашем великом эксперименте. Как показало время — зря». — Как это случилось? — Что? — С куполом! — В него попало более трёх сотен снарядов, в том числе двенадцать ракет. Они нашли базуку. — Взломали склады? — Нет, наши склады пока держатся, но оружие также хранилось и в мэрии, — Чарльз подал генералу руку, но тот только фыркнул и самостоятельно спустился из вертолёта на землю. Они направились в здание временного штаба, никем не охраняемые и даже никем не замеченные. — Повстанцы бомбили купол с особой тщательностью, ну, понимали, что это наш главный козырь. Теперь их сдерживает только танковое оцепление по периметру. Я приказал привезти сюда строительные бригады, но стройматериалы пока ещё едут, колонна грузовиков застряла на полпути из-за аварии на шоссе U23, а люди в четыре смены роют траншеи под оборонительные стены. Группа учёных экстренно решает вопрос о восстановлении купола. Но исход мне заранее ясен: старый сплав из лейкосапфира никуда не годится, когда речь идёт о войне, возводить алмазный после подавления восстания — очень дорого и долго, нам нужен… — Инженер. Блак, свяжись с Ulysse Nardin, пусть отправят в Нью-Йорк своего мастера-ювелира. Я знаю, они его не выпускают за пределы мастерской, но для меня — выпустят. Звони. И узнай расписание рейсов, я хочу лично встретить его в JFK и немедленно доставить сюда. Майор судорожно потянулся к мобильному, болтавшемуся на шее, и побледнел. — Фрэнк, здесь же не ловит… связь. — Тогда бери любой танк и выезжай за пределы кратера. Как дозвонишься, возвращайся. Я буду в штабе или где угодно, найдёшь меня. Всегда находил. Шагом марш. Блэкхарт побежал выполнять приказ почти что вприпрыжку, а Конрад зашёл в здание временного штаба (железная дверь была сорвана с петель и валялась в нескольких метрах от порога, в высоком кустарнике), мимоходом отметив про себя, что там тоже нет ни души. Обойдя два этажа, он принялся за более тщательный осмотр и обнаружил под лестницей дрожавшего от страха лейтенанта SEAL. Его голову украшала бинтовая повязка, алая от свежей крови, но честь он отдал по всем правилам, вытянувшись по стойке смирно. Его качало, а испачканная в земле форма явственно пахла спиртным. — Вечер добрый, — беспокойно сказал Фрэнсис и усадил его обратно на кучу каких-то тряпок. — Где ваши солдаты? — Полегли, сэр, — ответил лейтенант заплетающимся языком. — Я один. Остальных забрали вампиры. — Как твоё имя? — Джеймс, сэр. — Тебе страшно, Джеймс? — Очень, сэр. Я не хочу, чтоб из меня высосали кровь и душу. — Не высосут, — утешил генерал, выстрелив ему в голову, и оставил лежать под лестницей. Вопрос о судьбе парламентёра задавать было некому, да и отпал он как-то сам собой. Выбрав наименее разгромленную комнату, Фрэнсис сел за стол и принялся анализировать сложившуюся ситуацию. Она сильно смахивала на полный провал.* * *
На этапе проектирования Сандре Льюна задумывалась как новая модель существования общества, замкнутая и самодостаточная. Первый эксперимент, скрестивший гены человека и серебристого кугуара, должен был вывести новую расу ночных существ. Однако пятнадцать солдат, представленных Френсисом для опытов, умирали один за другим на протяжении месяца после введения тестовых препаратов, эксперимент был остановлен, а возобновлён только через год. Научную базу дополнили и усовершенствовали, вместо генов пумы была использована сложная композиция наследственной информации южноамериканских летучих мышей, чёрных леопардов, признанных более способными и агрессивными, чем все остальные кошки, а также ямкоголовой гадюки. Вся эта мерзость, выдержавшая ряд жёстких предварительных тестов, заменила хромосомный набор матери одного ребёнка, который, возможно, никогда бы не родился, если бы не помощь биологов. Ещё до появления на свет Джен двадцатидвухлетний тогдашний генерал-лейтенант страстно хотел сына, а приговор врачей после кесарева и тяжелых родов Минервы должен был поставить на его чаяниях крест. Поэтому он без колебаний согласился на новый более экстремальный шаг, хотя генетики не гарантировали ровным счётом ничего. Выращивать искусственно модифицированную яйцеклетку пришлось ещё полгода, параллельно потерпев пятнадцать неудач. А потом — день X, немой вопрос в его голубых глазах-айсбергах и такой же немой ответ в глазах медиков. Слияние случилось, слияние получилось, суррогатная мать, что стала бы пленницей лаборатории вразрез интересов секретности, быстро лишилась своего плода: его поместили в искусственную матку внутри закрытого металлического кожуха. Потянулись месяцы бесконечных анализов, наблюдений, отчётов, отправлявшихся в генштаб фельдмаршала едва ли не каждый час, и ожидание, сплошное ожидание, от которого можно было сойти с ума… Ребёнок родился. Ребёнок с удлинёнными ушками, с прорезавшимися практически сразу клычками и узкими вертикальными зрачками. Он был абсолютно здоров, но постоянно хотел есть. Мутноватые жёлтые глаза прояснились за пару дней, став как у отца — небесно-голубыми и льдистыми. Его хотели убить. Он страшно испугал своей кровожадностью и ненасытностью на первых порах. Очень быстро пришлось вспомнить, чей он сын, и признать, что эксперимент удался. Почти. Малыша назвали Эриком. Так захотел Конрад. Днем новорождённый спал, а ночью плакал, питался, играл и всячески требовал внимания. За неделю коллектив лаборатории перестроился на новый режим работы, а к моменту, когда малышу исполнилось двадцать два дня, было запущено сорок программ развития лунных людей — наименование придумал молодой французский микробиолог, присоединившийся к команде в день, а точнее, в ночь рождения Эрика, когда в небе сияла полная луна. Искомая комбинация генов, признанная самой удачной, породила ещё десяток «лунных» малышей, остальные, увы, не прожили контрольные семьдесят два часа после рождения. Вслед за этим эксперимент планировалось закрыть и сдать в архив, но Фрэнсис не собирался отказываться от лунного города, который стал бы полноценным домом для ночной расы. Он хотел поселить сына в «естественные» условия обитания, изначально отличные от привычной человеческой жизни, и потребовал от генетиков продолжения банкета. С мощью и силой убеждения военных спорить было бесполезно, и проект стал внедряться в природную среду. В качестве места расположения необходимо было выбрать достаточно безлюдный штат, ученые колебались между Аризоной и Аляской, пока одно слово генерала не положило конец всем дискуссиям. Для строительства города понадобилось несколько десятков миллиардов долларов, двадцать тысяч рабочих и всего одиннадцать месяцев. Был выбран природный кратер, похожий на знаменитый кратер-гордость штата Аризона, но только больше в несколько раз. Его накрыли прозрачным куполом, состоявшим из двух плотно смыкавшихся в полусферу половин. Лейкосапфир, из которого он был синтезирован, обладал необыкновенными маскировочными, проще говоря — антиотражающими свойствами, чтоб не бликовать в яркий солечный день, а простая система открытия и закрытия позволяла без помех пропускать воздух и уравнивать атмосферное давление. Наряду с этим существовала аварийная система вентиляции под землёй, на случай непредвиденных ситуаций. А от праздных зевак и путешественников, которые могли нечаянно наткнуться на закрытый город, охранял внешний многокилометровый металлический забор с колючей проволокой, в каждой точке находившийся не менее чем в пятидесяти метрах от кромки кратера и носивший вполне обыденный милитаристический вид. Полное сходство с заурядной базой Сандре Льюне придавали предупреждающие щиты «Военный объект №8037. Зона биологического заражения. Доступ воспрещён». К окончанию строительства родилось уже триста семь лунных детей, и город, который Фрэнсис окрестил «Cassandra Luna» (в обиходе сократившийся до «Sandre Luna»), принял первых поселенцев, превратившись в большой детский сад. Воспитателей приходилось отбирать очень тщательно, в основном, отрывая от военных специальностей, переквалифицировать и селить под гигантским куполом фактически навсегда. Ясли, школа, тридцать жилых домов, больница и магазин, в котором ничего не продавалось до поры до времени, а бралось даром, по необходимости — вот и всё, что имелось в Сандре Льюне на момент основания. Наблюдательный пост военных размещался непосредственно в яслях, Конрад навещал своего ребенка не реже двух раз в неделю, постоянно справлялся о его здоровье, выносил Эрика на ночные прогулки и всё больше убеждался в гениальности произведённого эксперимента. Малыш рос нормально, питался вполне обыкновенной едой (не считая тяги к крови родителя, которую он сосал из пальцев), и только внешний вид выдавал его лабораторное происхождение. Активность в тёмное время суток вошла в привычку так же, как и другие вещи, и в сознании фельдмаршала разница стёрлась. Но опять-таки — почти. Пройдёт двадцать лет, первое поколение вырастет вместе с Эриком Конрадом, самым старшим из всей синтезированной расы, а руководство проекта столкнётся на рубеже тысячелетий с новой проблемой — секретности и информационной безопасности.* * *
— Дэз, ты что-нибудь знаешь об этом месте? — они стояли на краю кратера, Ксавьер боязливо смотрел на вечнозеленую долину внизу: она была в дыму, в лесном массиве уже несколько часов бушевал пожар. Как вампир, он хорошо теперь видел в темноте и поразился. — Слышал краем уха, — серафим пожал плечами. — Город, живущий наоборот. Спящий днем и бодрствующий ночью. Здесь всё подчинено этому принципу, в точности. Вечером после захода солнца они просыпаются, завтракают или, скорее, ужинают, и идут пахать — или учиться. Ночью работают все учреждения, фабрики, заводы, если они тут есть, супермаркеты, школы, кафе и рестораны. Открываются в полночь, а закрываются часов в десять утра. Из-за особенностей расположения на дне кратера солнце приходит сюда не сразу, с опозданием, и уходит тоже раньше, поэтому световых часов меньше. Как следствие — холоднее, а растительность беднее, но, я думаю, они от этого не слишком страдают. Пойдём? — Нет, подожди. Зачем? Кто это придумал? И… как они так живут? Ведь ночью надо спать! — Ксюнечка, ну откуда мне знать? Спроси у своего фельдмаршала: Сандре Льюна — его собственность, если не ошибаюсь. Пусть сам объясняется. Я могу только предположения выдвигать. Например, это новый этап развития социума, который создали разогнать чью-то скуку. Ну и, второстепенно, чтобы приготовить человечество к возможной жизни в вечных сумерках. Все умрут, если солнце погаснет, а эти красавцы будут петь и танцевать. Чем не прелесть? — Да ну тебя, бред какой-то, — Кси вздохнул, мучимый неприятными предчувствиями. Внутренний голос ехидничал, повторяя, что гипотеза серафима может оказаться очень близкой к истине, если учитывать, что Фрэнсис безумен. И насколько он безумен. — А ещё версии найдутся? — Нет, — Дезерэтт притянул золотоволосого малыша к себе и медленно полетел над долиной в поисках наиболее удобного места для приземления. Руины в центре Сандре Льюны, особенно городской ратуши и церкви, привели его в смятение. Ксавьер прижимался лицом к его груди, поэтому пока ничего не видел. И падший ангел отнюдь не торопился показывать молодому спутнику разрушенные здания, равно как и притаившихся там стрелков. Белый флаг, реявший над временным штабом, был воспринят с не меньшим подозрением, но выбора всё равно не оставалось. Δ^ По крайней мере, я сумею тебя защитить. От любой опасности. Пусть ты и запрещаешь, но любовь делает меня сильнее и отчаяннее. Δ — Какого чёрта?! — оторвавшись от него, Ксавьер во все глаза рассматривал горы мусора вокруг, битое стекло, трупы в засохших лужах чёрной крови и взрытый снарядами грунт. Повсюду, куда ни ткнись, валялись пустые магазины из-под патронов, отработанные автоматные гильзы. В нос крепко бил запах пороха. — Дэз… — Малыш, мне известно столько же, сколько и тебе, но станет известно больше, если мы пойдём, а не будем торчать посреди дороги великолепными мишенями. Этот дом, несмотря на плачевный вид, похож на военную штаб-квартиру, возможно, твой Фрэнсис внутри. — Не мой! — Кси метнулся к развороченному дверному проёму, а потом так же резко побежал обратно, чуть не сбив серафима с ног. — Дэз! — Как же ты любишь нервничать, — недовольно пробормотал Дезерэтт, успокаивающе поглаживая его по голове. — Ну что такое? Судя по взволнованному виду, ты задумал что-то плохое, и это «что-то» касается меня. — Ты… только прости меня заранее. Я кричал на тебя и вёл себя не самым лучшим образом, а ты… — он сделал несчастное лицо. — Я обещал Конраду привести Энджи. Ты не мог бы? Превратиться, хоть ненадолго. Я бы сам тебе поверил, останься ты Ангелом подольше, а уж Фрэнк вообще не различит и никогда не узнает о подмене. — И насколько убедительным Ангелом я должен быть при необходимости? — серафим насторожился. — Самым убедительным, — Ксавьер понизил голос, сразу смекнув, что к чему. — Только я попрошу тебя отказаться от некоторых твоих слов. — Каких? — Что ты возьмёшь меня только в истинном облике. Δ^ Душа возликовала, а отчаяние углубилось. Я убрал крылья и покорно пошёл за ним. Шесть лент ДНК прошелестели где-то рядом, где-то во мне, но как будто летели мимо… В груди расползается дыра, наполненная жидкой грязью, но лучезарно улыбаюсь и ступаю по одной линии, красиво, как модель. Я уже не я, и трещина в голове не моя. Дьявол, ну пусть Фрэнсиса тут не окажется! Δ