Глеб и Андрей

**** Глеб Россия «Ну здравствуй, Родина!», - подумал я, выбравшись из душных объятий городского транспорта. Ндаа, отличается от комфортного Сеула. Определенно. Родной город встретил суетой, привычными пробками на дорогах, суровыми лицами горожан и какой-то нарочито-показательной серостью. Вот я и дома… Почти. Заранее брошенные в карман ключи тихо позвякивают в такт торопливым шагам. Хочется зайти к себе, захлопнуть дверь и отгородиться от окружающего мира. Лифт быстро довез меня до нужного этажа. Я вышел в коридор и замер от неожиданности. На ступеньках сидел Макс. В круговерти заваленных событиями дней, я напрочь забыл о его существовании. Изредка отвечал на его длинные СМС-ки и не отвечал на звонки. Разговаривать с ним в присутствии Андрея не хотелось. И вообще не хотелось. Я написал ему, когда возвращаюсь и отключил телефон. К черту… - Вернулся? - он быстро вскочил и, свернув газетку, сунул ее в сумку, - наконец-то! - Привет, - я дежурно чмокнул его в щеку. - Я ждал тебя, - прижимается ко мне, касаясь губами подбородка. Близко… А я ничего не хочу… Руки помнят другое тело. И ничего с этим не поделаешь. Макс. Мы познакомились с ним совершенно случайно. В кафе. Я сидел, помешивая сахар в кофе, попросту убивая время, а он за соседним столиком пил свой чай, как потом выяснилось мятный, смешно облизывая губы и улыбаясь чему-то только ему одному понятному. А потом встал и подошел ко мне. - Можно присоединиться? - и, не дожидаясь ответа, сел на стул напротив. На вид ему было лет шестнадцать, то есть неподходяще мало. Блондинистые волосы были слегка растрёпанны, а ясные голубые глаза смотрели, как казалось, сразу в душу. Парень так открыто и мило улыбался, что язык не повернулся сказать «нет». С моего молчаливого согласия он остался. Остался, а меньше, чем через неделю мы начали встречаться. Не хочу… Потихоньку отстраняюсь. Открываю дверь и, пропустив его в квартиру, захожу следом. Надо, кажется, что-то сказать. Надо, но мысли бродят где-то совсем не здесь. И он это чувствует. - Ты на себя не похож, Глеб, что-то случилось? - Да… - Серьезное? - Да… - Я могу тебе чем-то помочь? - Нет… Тупой разговор. Пустой. - Прости, ребенок, но… - Молчи, - закрывает мне пальцами губы, - давай, я сам, ладно? Я всегда понимал, что ты меня не любишь. Это чувствуется, знаешь ли... Но всегда думал, что смогу это изменить. Не знаю, что там у тебя произошло, захочешь, расскажешь потом. Короче, главное, чтобы ты помнил: будет хреново… у тебя есть я. И я буду тебя ждать. Он подошел вплотную и, приподнявшись на носки, поцеловал меня. - Я люблю тебя, Глеб. Любого. Макс ушел, оставив после себя теплое ощущение на губах, сладкий запах клубничной жвачки и легкое чувство вины. Он был замечательным. Но он был не ты. ***** Вечер плавно перекатился в ночь. Я сидел на полу, хлебал вискарь прямо из горлышка и резал ножницами старые фотографии. Их было много. Разных. Где только не засняли наши чумовые, вечно угорающие морды. Вот мы в Питере, шестнадцатилетние. Вечно пьяные, еще не познавшие горечь потерь. Сидим на берегу Финского залива, оккупировав Дэнов байк, и смотрим куда-то, хрен знает куда. Вдаль. В будущее. Тогда оно еще у меня было... будущее. А вот мы на концерте LP, и это было п*здец как круто! Пронзительный голос Честера срубал нафиг. «Don't stay… Forget our memories, Forget our possibilities. What you were changing me into. Just give me myself back and Don't stay… » - переполненные эмоциями орали мы на весь стадион, срывая к черту голос. Разрезаю фотку на части, и обрезки валятся на пол. Глоток из бутылки. Помянем... А эта сделана где-то на Украине, когда мы гнали по побережью. Дэн тогда еще за драку в ментовку угодил на 15 суток, а мы с тобой целое шоу закатили, чтобы вытащить этого засранца. Остаток пути проржали потом. Ножницы проходятся, разделяя точно по центру. Хорошее было время… Ха... А тут у нас что? Мы в обнимку сидим на нашей скамейке, ты со шлемом в руках, я с сигаретой в зубах. Ты смотришь не в объектив, ты смотришь на меня. Бросив ножницы, в каком-то дурном порыве рву ее. На мелкие части. Гребанный ком в горле не дает дышать. Сглатываю. На хер... Сопливая юность… счастливые беззаботные лица. А мне бы до утра дотянуть, дотащить себя до рассвета. Я сидел на полу… В россыпи растерзанных воспоминаний валялись ножницы, и полупустая бутылка вискаря уже ни фига не помогала. **** Утро Саунд к проде: Hinder - Better Than Me… - Лично бы уе*ал ту суку, которая дозу запаковывала, - бормочу я, разрывая зубами неподдающийся пакетик, - надеюсь хоть не сильно разбодяженный. Впрочем, у Костика товар всегда на уровне, если за год ничего не изменилось, конечно. Развожу в ложке и грею на огне зажигалки. Действия, доведенные когда-то до автоматизма. Я знал, что этим все и закончится. Еще там, в Сеуле, я четко понял одно: если я не поставлю эту точку, ты не остановишься. Было что-то в твоих глазах… Ты все равно будешь мысленно возвращаться сюда, к дням, проведенным вместе. Ко мне… Я не хочу. Я хочу, чтобы ничего не тянуло тебя назад, чтобы прошлое осталось за спиной. Наше расставание - длинное многоточие… И надрывающийся с утра телефон - прямое тому подтверждение. Точка… только жирная точка. И для этого совсем немного надо. Просто вколоть себе чуть больше... Чуть больше... и ты будешь свободен. Чуть больше… и я тоже буду свободен. Свободен от воспоминаний, прошлого, от тебя. И даже от тупого чередования дней я тоже буду свободен. Чуть больше... и чертово сердце перестанет рваться на части. Чуть больше... это не трудно. Мне не трудно. Перетягиваю руку жгутом, зажимаю его зубами. Вен особо нет пригодных, все, что можно уже убито. И, тем не менее, год без героина не прошел даром. Сейчас они, по крайней мере, прощупываются. Привычно разминаю пальцами руку. Вены вспухли в знакомом ожидании. Да, детка! Попадаю сразу, такие навыки не забываются. Освобождаю жгут и засаживаю себе все до последнего… Под завязочку… Бляяять… Прямо чувствую, как дурь проходит по телу… словно ток по проводам. До кончиков пальцев. Хорошо. Тепло. Сладкое тепло, которое заполняет, разливаясь горячими волнами. Накрывать начинает почти сразу, видимо сказался год перерыва. Гребанная эйфория… Кажется, нет ничего, чего бы я не смог. В космос? Пожалуйста! Пристегните ремни! Откинувшись на подушку, я лежал и улыбался окружающим стенам. Впервые за последнее дни было не больно. Было офигительно хорошо… спокойно. Вот и все, Андрюш. The End… Ни хера не страшно. Дальше ты сам, за двоих. И попробуй только облажаться, братишка… Внезапно, тело скрутила волна странной, неконтролируемой боли, мышцы свело быстрой судорогой. Дыхание перехватило. Корчусь на кровати, обхватив колени руками. Вдох. Выдох. Спокойно, все нормально. Я дышу - а значит, живу. Живу, пока есть силы дышать. Вдох. Выдох, еще раз. Отпускает. На смену боли приходит тупое безразличие. Все равно… Руки немеют, нихера уже не чувствую их. Без разницы… Только спать очень хочется и дышать по-прежнему трудно, физически чувствую, как воздух лениво проползает в легкие. Спааать… Звонок в дверь. Такой громкий и настойчивый. Мысленно посылаю всех на х*й. Нет меня. Ни для кого. Не хочу. Не буду открывать. Дайте мне уснуть, я так устал… Да что там за баран упертый? Кто-то настойчиво колотился в дверь. Не иначе как соседушка, алкаш и м*дак, отбивает свои пудовые кулачища о видавший виды дерматин. Выйти бы да отгрузить люлей, но шевелиться так неохота. Все равно… - Глеб! Мать твою, Глеб, открой! Глаза распахиваются сами собой. Голос за дверью… Голос, который я при всем желании не перепутаю ни с чьим. Вот и глюки, зашибись… Вставило не по-детски, как говорится. - Глеб! Так не бывает! Ты за много километров отсюда. Сползаю на пол, носом в обрезки фотографий, зажимаю уши руками, чтобы не слышать. Не могу... - Открой! Ёб твою мать, открой же, чертов ублюдок! Я не хочу... не хочу, чтобы ты видел. Я хочу… так хочу тебя увидеть. Попытка встать. Новая порция боли. Тело не слушается. Падаю на четыре точки. Черт! Надо встать… хоть как-то. С трудом поднимаюсь на ноги. Ведет, и, пытаясь удержаться, я вцепляюсь пальцами в стену. По этой же стене добираюсь в прихожку, поворачиваю ключ. Картинка едет, перед глазами какие-то на хрен разноцветные кружочки летают. Мир отъезжает куда-то... Далеко-далеко, туда, где меня нет. Так смешно: мир есть, а меня нет. Я бы посмеялся, если бы было чем дышать и так сильно не сводило бы руки. Открываю дверь... На пороге стоишь ты. И, кажется, это не глюки. - Глеб! - Ты?.. Почти не вижу тебя, перед глазами темно, только голос… откуда-то издалека - Я… И я съезжаю по стене на пол. Голова падает в колени. Зачем, Андрей? *** Андрей Когда я начинаю уже думать, что никого не дождусь, лязгает соседская железная дверь. Высунувшаяся хмурая рожа не сулит ничего хорошего, но… Как говорится, не все то золото… - Все сидишь? Внутри все напрягается, готовясь к посылу нах, Эх, Родина Мать… - Сижу… - А чего сидишь-то? Он дома, сквозь стену слышно, как ходит. Стучи громче, а то, небось, зенки залил и не слышит. Дверь с лязгом захлопывается. Не перевелись еще на Руси… добрые люди. Если бы у двери были почки, то я бы точно ей их отбил, но когда через некоторое время ты медленно, очень медленно, открываешь ее… Я жалею, что час назад, не вынес ее нах*й. Мы не виделись чуть больше суток… А с тебя словно бы стерли все краски, словно бы ты разом выцвел. Ты смотришь на меня и твои зрачки, как игольные ушки. - Глеб… Ты пытаешься что-то сказать, но валишься на пол. Мягко. "Слишком долго я пытался, Боялся глаза свои закрыть… На то, как ты становился в этом мире Изгоем, и я так надеялся тебя спасти." Если где и есть в этом мире филиал ада, то на ближайшие несколько часов он прочно поселился в твоей, Глеб, квартире… Не дать тебе уснуть… Это единственная мысль, которая еще держится в моей голове. Хоть как-то держится. "Снова и снова стараюсь я Понять всех тех демонов, что внутри тебя. Но правда в том, что ты Любишь их до смерти" Потому что, если ты уснешь, то уже не проснешься. А я… Да, я чертов эгоист, но я не хочу снова остаться один. Я только не понимаю… "Теперь уже знаю, что это последний раз, Когда я бороться тебя заставляю. Ничто в этой жизни не дается легко, Если воли внутри нет, ничего не изменить, я знаю". Я лью на тебя холодную воду. Мы стоим под душем прямо в одежде. Зачем ты так? Я бью тебя по щекам, и твоя голова безвольно мотается из стороны в сторону. Зачем ты так? Снова душ, и ты стоишь, нет, ты не стоишь, ты висишь, цепляясь руками за мои плечи, и руки твои постоянно соскальзывают. Зачем ты так? Но я безумно рад, что ты не спишь, что ты держишься и ты говоришь… Зачем ты так? "Я верил слепо твоим пустым оправданиям, Тем потерям, что времени ты без боя отдал. Так было легко потеряться в иллюзии… Ведь я бы мог от демонов тебя спасти, Но правда лишь в том, что ты любишь их до смерти…" - Зачем ты так, Андрюха? А как же она? А ребенок? Ваш … ребенок? И я сначала даже не понимаю, а потом меня накрывает. И я начинаю трясти и дергать, и лупить тебя по щекам с новой силой. Я все понял. - Сука! Бля! "Теперь уже знаю, что это последний раз, Когда я бороться тебя заставляю. Ничто в этой жизни не дается легко, Если воли внутри нет, тебя не изменить, я знаю". - Сука, бля! Глеб! А ну открой глаза! Нашел кого слушать! Я кому сказал, глаза открой! Глеб, пожалуйста… "Ты можешь прятаться и обвинять От всего, что ложь, и что истинно, убегать. Но жизнь – это выбор, что мы делаем сами, Я лишь надеюсь, что ты очнешься, пока не поздно" А потом, не знаю, через сколько времени, мы вдвоем сидим в кресле у тебя на кухне. Трясущиеся, мокрые. Вернее ты сидишь в кресле, а я сижу у тебя на коленях, потому что сейчас отколупать меня от тебя можно только ломом. Ты никуда от меня не сбежишь. Ты мой. Только мой. Слышишь, Глеб! Я давлюсь каким-то паршивым виски из твоих запасов, а ты пытаешься в себя запихнуть холодный кофе, да и не кофе это, так… «растворяшка». "Теперь уже знаю, что это последний раз, Когда я бороться тебя заставляю. Ничто в этой жизни не дается легко, Если воли внутри нет, тебя не изменить, я знаю". - Слышишь, Глеб! Как ты мог поверить! А меня спросить было никак? - Никак… - Ну и идиот! М*дак, блин, впечатлительный! Как ты мог так… Ты смотришь на меня. Твои глаза открыты. Если я сейчас выгляжу, хоть вполовину так фигово, как ты, то меня смело можно заталкивать обратно в больничку. Глаза дерет так, словно в них песка сыпанули или даже перца… красного. Но я не могу закрыть глаза. Я смотрю на тебя. Я не могу оторвать от тебя взгляд. Ах, Мани, Мани… Какая же ты дура! Ты же все понимала, когда говорила о… ребенке. Я не верю, не верю, что не понимала. Только у меня сейчас нет сил на ненависть. Мне, главное, сейчас не уснуть самому. И не дать уснуть тебе, Глеб…Обидно… Обидно, я не помню, сколько тебе еще нельзя спать. Не помню. - Ты только не спи, Глеб! Не спи! - Да, не сплю я, не сплю… И от этой обиды во мне, глубоко внутри вдруг что-то обрывается острой болью в груди. И меня хватает только на то, чтобы неловко развернувшись, уткнуться тебе лицом в шею. А я думал, что уже разучился… плакать. Но я плачу, захлебываясь, давясь слезами. Я что-то говорю, но сам не могу понять, что пытаюсь тебе рассказать сквозь эти слезы. Я не должен спать. Но в итоге засыпаю. И просыпаюсь в страхе, что все упустил, что тебя больше нет. Но, слава Богу, ты рядом, и мы в том же кресле, только за окном темно. И на кухне тоже темно, лишь смутно просматриваются углы мебели и почему-то хорошо видна микроволновка, которую ты когда-то поставил временно на разделочный стол. А она там, похоже, поселилась. Навсегда. Ты смотришь на меня, ты меня обнимаешь. Значит, все хорошо. Значит… Можно жить дальше. *** "Ворота времени открыты Сейчас, когда цепи разбиты. Древняя сила вновь на свободе, И где-то рядом с нами бродит" Я не хочу надолго задерживаться в этом городе. Городе моего детства. В городе моего, нет, нашего прошлого. И ты, похоже, тоже не хочешь. Мы так торопимся уехать, мы отчаянно торопимся жить. "Когда вхожу я в двери, Я зачарован этим миром… Он далеко, так далеко отсюда забирает…" Ожидание визы для тебя душит, как петля на шее. И мы стараемся разорвать ее, то мотаясь по гостям, *вот им счастья-то, снова увидеть покойника… меня, то есть*, то гуляя где-то вдвоем. То… "Будь со мной рядом, Зайди в мои покои… Хочу чувствовать тепло я… В этой темноте с тобою. Полетим с тобой отсюда, Будь моим крылатым гостем. Убежать навек хочу я От башни из слоновой кости". То мы просто остаемся вдвоем, и нам уже никто не нужен. Весь мир пусть катится к черту. Нам и вдвоем хорошо. Хорошо сидеть, пить кофе и курить одну сигарету на двоих, ведь она последняя в пачке, а выходить на улицу так лень. Хорошо слушать музыку, сидя на полу, прислонившись спиной к дивану. Хорошо, выбравшись на крышу твоего дома, греться на солнце и обсуждать дальнейшие планы. Планов у нас много, и это тоже хорошо. Нам просто хорошо вместе. "Когда вхожу я в двери, Я зачарован этим миром… И звезды под ногами пролетают… Будь со мной рядом, Зайди в мои покои… Хочу чувствовать тепло я… В этой темноте с тобою. Полетим с тобой отсюда, Будь моим крылатым гостем. Убежать навек хочу я От башни из слоновой кости". А потом мы возвращаемся-таки… домой. И теперь это точно наш дом. НАШ общий дом. The End… 2011 год.