***
На следующий день после секса с Мерлином Артур перевелся в другое отделение, находящееся в противоположном крыле больницы, чтобы собраться с мыслями и решить, стоит ли его карьера жизни, которая будет у него с Мерлином, психически больным человеком. Насчет того, что Артур сможет обеспечить ему должный уход, не было никаких сомнений. Как и того, что доктор Мэтьюз никогда не отпустит Джеймса Мэтлока с ним. И будет прав, конечно. Но Артур уже не мог себе представить жизнь без улыбки, вечно холодных рук и невозможного, такого глубокого взгляда Мерлина. Он, Артур, станет королем Артуром, если потребуется, будет изображать его всю жизнь… чтобы Мерлин был счастлив. Артур был готов к осуждению семьи, косым взглядам окружающих, даже нападкам органов опеки. Он распланировал каждый этап: от способов убеждения Мэтьюза до оборудования квартиры, чтобы в ней жил психически больной человек. Забыл только одно, самую малость, на его взгляд. Спросить самого Мерлина. И не осознавал, что своими планами, в которых он все дальше отдалялся от веры в историю о маге и короле, он убивает его. Любовь не может быть основана только на влечении и близости физической, любовь требует отдавать себя другому человеку до конца. Любовь подразумевает веру. Артур упрямо искал разумные объяснения и не отдавал себе отчета в том, что так, скорее всего, мстил Мерлину за годы лжи и собственной близорукости… Не верил в то, что тот так отчаянно скрывал раньше – в магию… Артур из последних сил цеплялся за разум, пытаясь отодвинуть осознание правды. Но он сам уже понимал, что это только вопрос времени.***
Когда Артур появился на пороге, бледный и немного встревоженный, Мерлин даже не повернулся к нему. Паутинка на потолке казалась гораздо интереснее, а фигура, застывшая в дверном проеме, могла быть галлюцинацией, Мерлин уже много таких повидал за свою жизнь. Паутинка была словно нарисованная, а еще чуть-чуть живая и двигалась, разрасталась, стремясь заполнить собой весь потолок. Где-то внутри Мерлина образовалась черная дыра и засасывала в себя все – магию, эмоции, силы, жизнь… На прикроватный столик опустилась тарелка. Запахло кашей, но Мерлин не обратил внимая. Есть совершенно не хотелось. И даже когда ложка коснулась его губ, он не стал ни помогать, ни сопротивляться. – Мерлин, – тихо позвал знакомый голос, на плечо легла тяжелая рука. – Мерлин? Этот обычный парень-санитар не имел ни единого шанса разбудить настоящего Мерлина, начистоту – вообще никакого Мерлина. – Да брось… Что с тобой случилось? Может быть, он не смог выполнить свое предназначение. Король поднялся со своего ложа и пришел в этот мир, но он лунатик, на самом деле он все еще спит на своем Авалоне, все еще спит… – Мерлин, черт возьми! Вставай! Должно случиться что-то плохое, чтобы Артур проснулся, например, рухнуть какой-нибудь мир. Может быть, его мир? Может быть, Мерлин должен умереть? – Боже мой, я… ты из-за меня? Мерлин, боже… По лицу провели теплой рукой, ни одна мышца не дрогнула. Глаза смотрели на паутинку на потолке, тело расслабилось, наконец-то не нужно было ничего ждать, ни на что надеяться… – Я не позволю тебе умереть, слышишь, не позволю! Кто-то внезапно выключил свет, потом звуки, ощущения…***
Артур не отходил от постели Мерлина ни на минуту. Отказался от других пациентов, что-то сбивчиво объяснив доктору Мэтьюзу и попытавшись убедить его том, что только под его, Артура, неусыпным присмотром Мерлин имеет шанс выжить. Доктор почему-то поверил. Артур сам сомневался в своих словах, коря себя за слабость, за то, что воспользовался болезнью Мерлина в своих интересах и только усугубил ее, и за скотское поведение после. Не нужно было бросать, Мерлин слишком остро реагировал на каждое его исчезновение. Увидев Мерлина в таком состоянии, Артур очень испугался, что может потерять его. Он играл чувствами и разумом этого мальчишки и даже не подумал, сколько всего тот уже вынес за свою жизнь, став очень хрупким, сломленным. И Артур сделал все, чтобы сломать его еще больше: он влюбился заново, а нужно было не снова проходить этот путь, но просто найти любовь глубоко внутри себя… Артур сидел, часами наблюдая за ставшим вдруг каким-то восковым лицом. Иногда читал. Легенду о короле Артуре, о его мудром наставнике, великом Мерлине, прерывался, смотрел на парнишку рядом с собой. Ни мудрости, ни особого могущества, только сильнейшая вера и изматывающая надежда, но и им теперь пришел конец. Сказки не могут быть такими, принцессы в хрустальных гробах должны всегда просыпаться. Мерлин говорил, что Камелот реален. Совсем не такой, как в этой легенде, где от реальности только имена. Камелот другой – величественный, белокаменный замок. Камелот – это то, что Артур должен любить больше всего на свете, больше своей жены и, как оказалось, больше своей жизни, ведь он истинный король. Камелот был нарисован неуверенными штрихами на светлой стене палаты Мерлина, и башни тянулись к небу, а стяги трепетали на ветру. Артур никогда не замечал этого раньше, видел только белые обои с неясными штрихами, которые никак не складывались в цельную картину. Он вспомнил, что в Камелоте и воздух был другой – чище, вкуснее, богаче, дарующий силы и жизнь. Камелот – это дом, запертый в его сердце так глубоко, что путь давно забыт, а ключ от потайных замков потерян. Но запасной всегда хранился рядом – растрепанный мальчишка с невозможными, полными тоски синими глазами и лукавой, совсем как раньше, улыбкой. Камелот – это ведь сам Артур. А точнее, Артур и Мерлин, как одно целое, положившие начало великой стране… …меч рассекал воздух, с легкостью круша доспехи врагов. Кровь брызгала на лицо из раны на виске, заливала глаза так, что почти ничего не было видно. Руки неустанно работали, отбиваясь от десятка воинов… Мерлин стоял неподалеку. Живой, хвала богам, не лезущий в гущу событий. Напряженный, немного испуганный, будто почуявший опасность хорек. Он вытянул вперед руку, словно хотел дотянуться до Артура. Его глаза… он не мог разглядеть их из-за усталости и стекающей по векам своей и чужой крови. Он в безопасности, он в безопасности… его смешной Мерлин, ненавидящий кольчуги и защищенный только своим нелепым шейным платком. Он стоит далеко от сражения, а значит, сможет выжить… – Артур? – кто-то окликнул его и легко дотронулся до руки. Реальность перед глазами поплыла, и на месте поля битвы возникла маленькая палата и удивленно таращащийся на него Мерлин, лежащий на койке. – Тебя не уволили? – А тебе бы этого так хотелось? – рефлекторно отшутился Артур. – Вот еще, – Мерлин слабо улыбнулся, – я слишком привык к твоему глупому выражению лица. Да-да, у Мерлина всегда был очень острый язычок. И Артур позволял ему не сдерживаться, выказывая фальшивое уважение, а болтать, что в голову придет. – Иди сюда, – позвал Мерлин, протянув вперед руку и немного приподнявшись на локте. Артур встал с кресла, пересел на кровать и крепко обнял его. Вот теперь точно не отпустит, никогда. И поверит, позволит себе больше не закрывать на его сказки… нет, на его жизнь, на их жизнь, глаза. – Что с тобой случилось? – спросил Артур. – Не знаю, – Мерлин шумно выдохнул ему в шею и прижался еще крепче, если вообще это было возможно. – С тех пор, как ты оказался полным козлом и сбежал, я будто впал в кому наяву. А теперь проснулся. Что ты сделал? – А это сделал я? Мерлин фыркнул. – Сам знаешь, – он потерся носом о шею Артура и устало вздохнул. – Есть хочу. – Скажем так, я немного расширил горизонты своего восприятия, – казалось правильным просто болтать о том, что первое взбредет в голову, сжимать Мерлина в своих объятиях. Замереть на том особом моменте, когда еще остается что-то недосказанное, непонятое, но оно последнее на их пути, и обратной дороги уже нет. – Где ты нахватался таких умных слов? – фыркнул Мерлин. – Меня удивляет, что ты не нахватался. Мерлин отстранился и всмотрелся в его лицо с возрождающейся надеждой. Артур никак не выдал себя и решил, что первоочередная задача сейчас – принести еды. Он оставил Мерлина ждать, мужественно проигнорировав панический блеск в глазах, заверил, что скоро вернется, известил врачей о том, что пациент Мэтлок (он выплюнул эту фамилию, уже не веря в нее) очнулся, и собрал для него легкий завтрак. Мерлину следовало поесть, но после долгого голодания это нужно было делать осторожно. О картинах, возникших у него в голове, пока он сидел в палате, держал Мерлина за руку и размышлял о его историях, Артур решил пока не думать. Сердце стремилось к ним, но разум был все еще сильнее. – И что теперь? – спросил Мерлин через пару дней. – Что ты собираешься делать? А то сидишь около меня целыми днями, тебя точно не уволили? – Я вернусь к прежней работе, когда тебе станет лучше, – пояснил Артур. – Мне уже очень хорошо, – заверил его Мерлин и в доказательство взял с тарелки пончик и откусил сразу половину. Выпечку принесли медсестры, которых Мерлин успел очаровать, кажется, еще будучи в коме. Ну, или в первые пять минут после выхода из нее. – И ты больше не считаешь себя Мерлином, Мерлин? Тот весело рассмеялся и выразительно посмотрел на Артура. – Ты сам знаешь, что я никакой не Джеймс Мэтлок, а самый настоящий великий маг. – Не знаю насчет великого, – Артур сделал вид, что призадумался; Мерлин нахмурился, – но может быть и маг. – И веришь в это? Артур пожал плечами. Он сам не знал, во что теперь верит. Все смешалось: видения Камелота, которые стали посещать его чаще, и его обычная жизнь, не раз уже доказавшая, что чудес не бывает. – Раньше ты не был таким упрямым, – заметил Мерлин. – Но и провести тебя можно было в два счета. – Например? – Ты никогда не замечал моей магии. – Может, потому что ее не было? – Была, была… я ведь показал ее тебе однажды. Помнишь золотого дракона из искр костра? – Сплошной туман в голове, сложно сосредоточиться… – Для тебя это нормально, – лукаво улыбнулся Мерлин и осторожно спросил: – А хоть что-нибудь помнишь? Артур задумался всерьез. Сейчас он не чувствовал себя ни Артуром Коллинзом, ни Артуром Пендрагоном. Умудрился потеряться в собственной памяти. – Какие-то обрывки, очень мало. И нет гарантии, что это не отголоски снов, приснившихся после того, как я читал тебе истории о короле Артуре. Он и правда не знал, но с каждым словом Мерлина верил все больше. Позволял себе верить, потому что сердце стремилось к этому. Оно нашло собственную логику во всем: чем больше он верит, тем лучше себя чувствует Мерлин. Может быть, он тоже начал сходить с ума, но в его случае это оказалось очень приятно. Мерлина перевели обратно в его комнату на следующий день. Артура вызвали на ковер и пояснили всю серьезность ситуации. Состояние пациента Джеймса Мэтлока ухудшилось, и теперь он должен находиться под особым наблюдением как склонный к суициду. Других причин, почему Мерлин вдруг отказался от еды и впал в кому, врачи не видели. Артуру надлежало присматривать за ним круглосуточно, раз уж Джеймс Мэтлок так привязался к нему и безраздельно доверяет. Врачи предположили, что именно перевод Артура в другое отделение мог послужить катализатором, и теперь ему рекомендовалось не экспериментировать со специализацией. Если бы они знали, насколько оказались правы… Артур справедливо винил себя за то, что случилось с Мерлином. И обещал больше не покидать его. «Никогда» – добавил он мысленно. План забрать Мерлина из госпиталя к себе все еще был в силе, но теперь Артур не собирался обманывать его и притворяться королем, теперь он медленно приходил к мысли, что сказки Мерлина были на самом деле правдивы… Потому что с того момента, как Артур позволил себе поверить Мерлину, в больнице начали происходить воистину странные вещи. Начать с того, что в коридорах заметили маленькое светящееся существо, летящее так быстро, что никто не смог разглядеть его. На скорости сравнимой со скоростью реактивного самолета, существо влетело в дверь чулана, легко преодолев преграду из дерева, и… пропало. Свидетелями тому были медсестра и врач, по непонятным причинам оказавшиеся вдвоем около чулана в отдаленном уголке отделения. Им никто не поверил, конечно, решили, что такой способ скрыть свои отношения слишком глуп. Потом перед окнами столовой прошел настоящий единорог. Произошло это во время завтрака, поэтому видели его все. Доктор Мэтьюз объяснил на летучке это тем, что из соседнего цирка сбежала белая лошадь, исполняющая роль единорога. Дальше внезапно вылечились от облысения несколько пациентов, будто кто-то по мановению волшебной палочки добавил им волос на голове. Как раз в это время закупили новый шампунь и списали все на его побочные эффекты. По ночам в коридорах начали замечать огромное чудище, дружелюбно улыбающееся всем и каждому, кому посчастливилось встретить его… На крыше больницы внезапно выросли полевые цветы, а в кастрюлях вместо ненавистной всеми пациентами каши появились живые лягушки… Апофеозом всего стала корона, в которой Артур проснулся однажды утром. Приехав в госпиталь, он первым делом направился в палату триста семь. – Мерлин? – он осторожно положил золотой обруч на прикроватный столик. Настоящий все-таки, стоит, наверное, бешеных денег. – Прости, – прошептал Мерлин. Он снова неважно ел и бледнел с каждым днем, с каждой новой магической выходкой. – Я не могу, я не контролирую ничего, это не мое колдовство. – А чье? – на полном серьезе спросил Артур. – Ты сам рассказывал, что твоя магия часто зависит от эмоций. – То есть она намекает, что я все-таки сошел с ума? – Я думаю, она как бы потерялась и теперь ищет хозяина. Мерлин прищурился и внимательно посмотрел на Артура. Они почти не разговаривали о магии, о Камелоте. Артур решил, что еще слишком рано, и Мерлин согласился подождать. Он все еще немного боялся, что ошибся. Основой его магии могла быть вера, и Мерлин так отчаянно хотел, чтобы Артур Коллинз оказался Артуром Пендрагоном, что заставил даже его поверить в это, подменяя действительное желаемым. Почему иначе магия проснулась, но ведет себя так странно? Или… это только галлюцинации и Мерлин сходит с ума? Солнечные лучи падали на корону, и она сияла совсем как настоящая. Мерлин осторожно взял ее, повертел в руках и надел на голову Артуру. Светлые волосы примялись под тяжелым металлом, корона была точно по размеру и сидела как влитая. Мерлин взял в ладони лицо Артура, заставил его посмотреть в глаза, немного смущенно улыбнулся, подался вперед и поцеловал, легко касаясь губ. Артур охотно ответил, положил руку на затылок Мерлину и, перехватив инициативу, углубил поцелуй. Совсем как раньше… Если считать, что поцелуи так же индивидуальны, как отпечатки пальцев, то Мерлин безошибочно идентифицировал Артура. Никаких сомнений, никаких… В этом мире, где сказки и легенды были лишь черными буквами на белой бумаге да историями, в которые никто не верил, мире, где магия спала вечным сном, Мерлин смог найти способ вернуть ее. Пусть не себе; но ожили маленькие фейри и, отфыркиваясь, вернулись единороги, начали снова случаться чудеса и, кто знает, может, в этот момент где-то родился самый настоящий маг. Мерлин по-прежнему не чувствовал магию внутри себя, но теперь она обволакивала его теплым одеялом, растворенная в воздухе, обитающая в каждом предмете вокруг, сосредоточенная в Артуре… – Мерлин, – выдохнул Артур ему в губы. – Черт, это ты. – Идиот, как долго до тебя доходило, – рассмеялся Мерлин и обнял Артура за шею. Отпускать не хотелось. Он лишь немного отстранился, чтобы взглянуть в его глаза, и задохнулся от чистейшего восторга. Эти голубые глаза, это выражение, эта едва заметная печаль и груз великой ответственности – это был его Артур, самый настоящий король Камелота! – Я с трудом узнал тебя, – пожаловался Артур в перерывах между короткими поцелуями. – Мой Мерлин владел магией и никогда не сдавался, а ты? Запер себя подальше от глаз… хотя мне следовало догадаться, что лень в тебе разрастется до невероятных размеров. – Думаешь, я не пытался вернуть свою магию? – Мерлин сел поудобнее, придвинувшись ближе к Артуру и занялся пуговицами на его рубашке. Форма санитара была гораздо удобнее: завязки и никаких петелек или маленьких непослушных кусочков пластмассы. – Только этим и занимался первую сотню лет, а потом понял, что без тебя все равно ничего не выйдет. – Как обычно, – Артур усмехнулся, когда Мерлин открутил одну из пуговиц, и отстранил его от этого сложного занятия. – Но ты решил умереть, а потом выспаться, вообразил из себя важную шишку и обещал проснуться только тогда, когда миру будет угрожать серьезная опасность. И что? Я ждал, наблюдал за войнами, даже сам прошел одну, но ты их проигнорировал. Наверное, в это время тебе снились белочки и ромашки, и прочие глупости, которые так нравились Гвен! А теперь ты появляешься рядом со мной, страдаешь амнезией, переворачиваешь мой мир с ног на голову и… – он не успел договорить, Артур заткнул его поцелуем и тихо засмеялся в губы, стараясь не расхохотаться в голос. – Ты невозможный идиот, – довольно сообщил он. – Так почему ты проснулся? – Мерлин уложил его на кровать и оседлал его бедра, немного поерзал и мстительно усмехнулся, когда Артур прикрыл глаза от нахлынувших ощущений. – Мне показалось, что этому миру понадобилось немного волшебства, – Артур подхватил Мерлина под бедра, прижал к себе, перевернул их обоих и навис сверху. – Настоящая опасность состояла в том, что без магии он начал сходить с ума, догадываешься? – То есть… – Ты – тот мир, Мерлин, который я должен был спасти. Маленький, упрямый, ленивый, язвительный, ничего не умеющий толком делать, терпеливый, невероятно преданный, нежный, смешной, немного наивный, любимый – мой мир. – А… – А всему остальному просто повезло, что оно оказалось рядом. Мерлин едва ли не впервые за все время их знакомства не нашел что ответить. Он только смотрел на Артура все теми же невозможными синими глазами, которые сияли теперь ярче любого солнца, и сглатывал предательский комок в горле. Когда Артур умирал, он выдавил из себя лишь «Спасибо», а теперь превзошел самого себя в красноречии. Время так меняет людей… или он просто издевается снова? Но Артур смотрел на него с обезоруживающей искренностью. И улыбался. И Мерлин поверил ему полностью, безоговорочно, чувствуя, как счастье затапливает его огромной волной. И как вместе с ним возвращается магия… – Артур, – прошептал он, и глаза его наполнились золотом. – Артур, – слезы потекли по щекам и никак не могли остановиться. Хотелось смеяться, но получалось только так. – Артур… – золотое сияние окутало их обоих. Магия в окружающем мире на миг застыла, а потом окончательно стала его частью. Все возвращалось на круги своя. Артур слизнул со щек Мерлина слезы, добрался до губ и, кажется, забыл о нежности и недавних словах, нетерпеливо целуя и возмещая все пропущенные сотни лет. А Мерлин не был против. С чего бы? Если он сам не мог насытиться близостью и подозревал, что следующие полторы тысячи лет проведет в постели с Артуром, не прерываясь даже на еду: теперь ее можно наколдовать по-быстрому, не отвлекаясь от основного процесса. Даже если пришло время великих свершений, они могут подождать, как ждал Мерлин все эти долгие-долгие века…