Детали

Бетани еще никогда не было так больно: ни когда она в восемь лет наступила босой ногой на лезвие косы, ни в десять, когда Мариан со всей силы ударила ее палкой по голове, ни когда скончался отец, ни даже когда погиб Карвер. Она думала, ничто не сравнится с болью и тоской от потери близнеца. Но оказалось, что простая физическая боль от заражения во сто крат хуже. Внутренности перекручивали отточенные лезвия, в мозг посекундно вонзались раскаленные иглы, а кожа зудела так, что хотелось соскоблить ее ножом. Она бы так и сделала, но не было сил даже поднять руку. Тем не менее, она все же умудрилась потрогать шею и лицо – кожа была сухой, горячей, шершавой и напоминала шкурку на запеченном картофеле: вот-вот лопнет от жара и просыплет сухие комки плоти, перекатывающиеся под ней. Ощущение омерзения расцветило боль новыми оттенками. Заточенная в темницу собственного страдающего тела, Бетани была способна только на две вещи: мечтать сдохнуть и проклинать сестру за то, что обрекла ее на это. Как потом ей объяснили, ее посвящение было одним из самых тяжелых и долгих в истории Ордена. Что только поспособствовало ненависти к Мариан: Бет никогда не забудет, что ей пришлось пережить по вине сестры, не пожелавшей отпустить младшенькую в угоду собственной совести.