К чему приводят похищения

Когда Дилан стал королем, сменив наконец на радость народу своего отца, на него сразу навалилась куча дел. Притом каждое из этих дел было как минимум государственной важности, а большинство и вовсе — международной: требовалось нанести визиты вежливости по меньшей мере в десяток союзных королевств, принести заверения в нерушимости дружеских намерений (особенно иноземным правителям нравилось, когда эти самые намерения подтверждались дорогими подарками), провести земельную реформу. Притом сделать это так, чтобы и дворяне остались довольны, и крестьяне. Неудивительно, что первые два года у него не было ни одной свободной недели, чтобы проведать сестру. И длилось это ровно до тех пор, пока Мирабель не написала Дилану, что если он в ближайший же месяц не приедет их навестить, то ее сын, которому, между прочим, уже скоро полтора года, о дяде не узнает никогда. И хотя угроза была явно шуточной, Дилан немедленно отложил все дела, потребовал у государственного Совета время на отдых и отправился в гости. По правде сказать, Дилан всегда был терпеливым и толерантным человеком, был восприимчив к новым идеям и даже принимал их, если видел, что они рациональны и выгодны. Именно благодаря этому он прославился, как Король-Реформатор и был любим народом. Но в глубине души Дилан терпеть не мог все эти изменения и оставался приверженцем традиций. Поэтому, когда он услышал, что его любимая сестра вышла замуж за своего же похитителя, был крайне возмущен! Венденский КПЖ — Кодекс Похитителей и Жертв — очень ясно выражался по этому вопросу: брак между похитителем и украденной принцессой исключен! Королевская дочь должна была быть спасена прекрасным принцем и жить с ним долго и счастливо. Если прекрасный принц погибал в сражении, тогда девица обязана была провести в трауре оставшуюся жизнь, вздыхая о несостоявшемся возлюбленном, и быть крайне несчастной. В тех ж исключительных — и абсолютно возмутительно и неприемлемых! — случаях, когда злодей влюблялся в свою жертву и силой на ней женился, от девушки ждали, что она опять же останется несчастной и будет страдать о своей страшной судьбе. Мирабель нарушила все эти правила! Во-первых, как донесли Дилану, она собственноручно помогала своему будущему супругу выпроваживать благородных рыцарей, и — по меньшей мере! — от дюжины избавилась самостоятельно. Во-вторых, все те же всезнающие кумушки донесли молодому королю, что Мирабель не просто осталась у колдуна добровольно, но и — о, какой позор! — едва ли не предложила тому себя. Нет-нет, поспешили уточнить кумушки, она просто первая ему призналась, но факт оставался фактом, притом самым невероятным и возмутительным. Ну а в третьих, самое ужасное нарушение кодекса — она была абсолютно и беззаветно счастлива замужем. И говорила об этом в каждом письме. Собственно, Дилану не приходил в голову ни один разумный довод, почему эта ситуация его так возмущала. Ксавьера, мужа любимой сестры, он знал еще по научным диспутам. И, несмотря на репутацию страшнейшего злодея всех сорока двух королевств, тот зарекомендовал себя человеком спокойным, всегда предлагал оригинальные идеи, вводил в состав зелий новые ингредиенты, всегда добиваясь поразительных результатов, не боялся экспериментировать и всегда был уверен в том, что делает. Однажды Дилан даже подумал, что именно такого мужа он хотел бы для сестры. Кто же знал, что чертово Провидение воспримет его мысль так буквально?!

***

— Дилан! — Мирабель совсем как в детстве бросилась к нему на шею. — Боже, я так рада тебя видеть! Ее сын сидел на крыльце и спокойно смотрел на незнакомца, который, не помня себя от счастья, обнимал его мать. — Пойдем, — лучезарно улыбнулась Мирабель, — пойдем в дом, Дилан. Я так долго тебя не видела, что мне кажется: если мы останемся здесь — ты обязательно куда-нибудь исчезнешь. — Это и есть мой племянник? — недоверчиво и внезапно хрипло спросил молодой король, глядя на темноволосого малыша. Ребенок держал в маленьких ручонках деревянную лошадку и совершенно не капризничал, когда мать подняла его и принялась шутливо ругаться. — Имей в виду, Тео, если ты простудишься на холодном крыльце, я тебя лечить, конечно, буду, но лекарство будет самым горьким. Ребенок ее не слушал, а, уцепившись за материнскую шею, внимательно рассматривал незнакомца. И Дилану вдруг показалось, что он — самый прекрасный малыш, которого он когда-либо видел. — Хочешь подержать? — усмехнулась Мирабель, глядя на растерянного и растроганного брата. — А можно? — неожиданно заробел Король-Реформатор. — Конечно, — Мирабель осторожно передала сына. — Знакомься, Тео, это твой непутевый дядя Дилан. — Почему это я непутевый?! — возмутился тот, осторожно гладя мягкие волосики ребенка. Тот был совсем легким. — И вообще, ты моего племянника хоть кормишь? Он легче пушинки! Мирабель весело сверкнула глазами и захохотала: — Непутевый, потому что только сейчас к сестре и племяннику выбрался! А ест он — будь здоров, такой проглот! Вот приготовила я ему вчера... Мирабель хлопотала на кухне и долго рассказывала про сына, что он любит, как недавно чуть было не пробрался в отцовскую лабораторию, хорошо хоть она успела его поймать перед самой дверью; как расколошматил кошмарную вазу, подаренную дочерями старосты в день свадьбы, а муж долго шутил, что материнский талант к разрушению перешел и к сыну, как... Много чего она рассказывала, а на лице ее была счастливая, быть может, чуточку гордая улыбка любящей и любимой матери и жены.

***

Вечером Ксавьер, заглянув предварительно к сыну и уложив того спать, спустился в столовую к жене и шурину. — Здравствуй, — улыбнулась Мирабель, когда муж легонько коснулся губами ее лба. — Ты сегодня поздно, устал, наверняка. — Заказ сложный попался, но интересный. Я тебе потом все расскажу, — улыбнувшись, пообещал мужчина, который совсем не походил ни на самого страшного колдуна всех королевств, ни на собранного, сосредоточенного с цепким орлиным взглядом человека, которого Дилан видел на научных собраниях. — Добро пожаловать, — обратился он к шурину, — Мирабель много рассказывала о вас. И я надеюсь, что вам у нас понравится. Ксавьер говорил несколько официально, но Дилан видел, что тот не питает к нему никакой неприязни. Просто он был посторонним человеком, который не входил в близкое окружение колдуна, но был дорог жене, потому Ксавьер поддерживал нейтрально-вежливый тон. И почему-то Дилану это понравилось. Гораздо хуже было бы, если бы муж сестры принялся перед ним заискивать или что-то вроде. Нет, это были вполне естественные отношения между двумя практически незнакомыми людьми, которых не связывает ровным счетом ничего, кроме внезапных родственных связей. Пожалуй, подумал он, ему хотелось бы наладить более тесный контакт с мужем сестры. — А я сегодня случайно разбила банку с тыквенным вареньем, — то ли повинилась, то ли похвасталась Мирабель, ставя на стол огромное блюдо с пирогом. — Ты в своем стиле, — фыркнул Ксавьер. — Надеюсь, самую большую? Мирабель нахально улыбнулась и показала мужу язык: — Мой стиль! Можно подумать, ты недоволен. Конечно, самую большую! — и объяснила удивленному Дилану: — Мы оба терпеть не можем тыквенное варенье, а Кэтрин — моя любимая подруга — все таскает его нам. У нее урожай, видите ли, был хороший. И отказаться нельзя, потому что Кэтрин обижать не хочу, и сбыть некуда: варенье это у всех есть. — Именно поэтому, — ухмыльнулся Ксавьер, кивая на жену, — она еженедельно либо проводит уборку и совершенно случайно разбивает баночку, либо зовет соседских детишек на пироги, если есть время. Ошеломленный Дилан кивнул: — Я тоже тыквенное варенье не люблю, — и, глядя на расхохотавшихся сестру и зятя, понял, что Мирабель ни капельки не изменилась. Разве что - Дилан с наслаждением взял еще один кусок чудесного, прямо-таки воздушного пирога - готовить стала намного лучше.

***

Время близилось к полуночи, когда хозяева и гость наконец решили, что пора бы и спать отправиться. Дилан, правда, решил заглянуть к племяннику перед сном. И, глядя в неровном свете свечи на мирно сопящего Тео, решил, что непременно перепишет дурацкий Кодекс Похитителей и Жертв, как только вернется в Вендену.