Согласно стандарту

«Голова кружится… Неужели я снова упал в обморок?» Последнее, что помнил Фай, – как он возвращался домой после школы через парк, шум листьев, внезапную слабость и расплывающиеся очертания деревьев. Однако сейчас он явственно ощущал, что лежит в постели, заботливо укрытый одеялом, а рядом с ним, положив руку на лоб, сидел кто-то из взрослых. Разумеется, это мог быть только один человек… – Папа… – подросток улыбнулся, не открывая глаз. – Прости, я такой бестолковый… – Все в порядке, можешь не волноваться, – ответил незнакомый мужской голос. Мальчик тут же подскочил, испуганно хлопая глазами: сидевшего перед ним человека он не видел ни разу. Высокий, широкоплечий брюнет с угольно-черными глазами, нахмурившийся и слегка растерянный. Его запах, наполняющий комнату, – и как он раньше этого не заметил? – не оставлял сомнений: незнакомец был альфой. Юный омега поспешно натянул одеяло, осознавая, что из одежды на нем сейчас только футболка и плавки. «Он воспользовался ситуацией и… и…» – Не беспокойся, – обратился к нему мужчина, – я ничего не делал и не собираюсь. Твоя одежда запачкалась, когда ты упал и потерял сознание, поэтому я ее почистил. Сейчас девять вечера, ты у меня дома. Я Абер Гельвальт, учитель, нашел тебя в парке. Можно было бы отнести тебя в больницу, но я сам живу неподалеку и уж первую помощь оказывать умею. Так что приходи в себя, и я отвезу тебя, куда скажешь, договорились? Парнишка кивнул. – Спасибо, – смущенно пробормотал он. – Меня зовут Фай. Фай Кёст. Простите, что доставил Вам столько хлопот. – Пустяки, – махнул рукой альфа. – Лучше скажи-ка мне, зачем ты в таком состоянии бродишь один? – Я не знаю… – по-детски мягкие губы задрожали. – Такого со мной раньше не было, а в последнее время непонятно отчего… Преподаватель стал серьезным. – В таких случаях лучше пройти обследование, чтобы выяснить причины. – У нас пока нет денег… – ярко-голубые, цвета неба после дождя, глаза наполнились слезами. Брюнет изумленно воззрился на плачущее чудо, покачал головой и прижал мальчика к себе. Тот, всхлипывая, доверчиво обнял его. Абер недоумевал: и что ему делать с этим абсолютно каноничным омегой? Тоненький, как тростиночка, с мягкими темно-каштановыми волосами, обрамлявшими симпатичное личико, с небольшим носиком и пухлыми губками, длинными пушистыми ресницами и очаровательной родинкой у самого ушка, наивный и послушный, он словно умолял защитить его, ища покровительства, что отвечало всем стандартам идеального представителя его пола. Разумеется, Гельвальт уже не раз имел отношения с самыми разными омежками: скромными и с фантазией, инфантильными и серьезными – но этот ребенок пробудил в нем совсем другие чувства: хотелось не завалить его, заявляя свои права, а сидеть и успокаивать, пока не высохнут слезы. «Вот ведь мелкий засранец!» Рубашка учителя намокла, когда Фай наконец пришел в себя, перестав плакать. Однако он все равно выглядел тихим и забитым, будто недолюбленным в детстве и поэтому ластившимся к тому, кто проявит хоть какое-то участие. – Как ты? – поинтересовался мужчина, держа в ладонях заплаканное личико и осторожно поглаживая бархатную кожу. – Хорошо себя чувствуешь? Огромные, казалось, глаза распахнулись еще шире, и подросток неуверенно улыбнулся. – Я в порядке. – Хочешь домой или еще немного побудешь тут? – Нет-нет, мне нужно возвращаться, – поспешно заверил шатен, – родители, наверное, очень волнуются. – Ну тогда давай собираться. Сейчас принесу твои вещи, только переоденусь сам. Альфа стянул рубашку и начал искать новую. Мальчишка невольно засмотрелся на него: широкая спина, сильные руки с четко очерченными бицепсами, родинка на левом плече, тонкий белый шрам на боку… Брюнет был намного красивее его отца и братьев, и уж, разумеется, его самого – так ему показалось в данный момент, а разительный контраст между их телами привлекал еще больше. Кёст чуть приподнялся, прикусив губу, и покраснел, почувствовав на себе пристальный взгляд. – Нет ничего странного в том, что ты интересуешься противоположным полом, – рассмеялся преподаватель, – тем более когда вступаешь в пору взросления. Сколько тебе лет? – Пятнадцать… – отводя взгляд, прошептал юный омега. Абер снова нахмурился. «Какой-то он слишком хрупкий и низенький для своего возраста, даже с учетом его половой принадлежности. Конечно, на малолеток меня никогда не тянуло, и его сверстников я встречаю нечасто, но здравый смысл подсказывает». – Когда была последняя течка? – без всякого стеснения – это же естественно – задал он следующий вопрос. Фай залился краской, у него даже дыхание перехватило от столь неприличных слов. Он полагал, что это только в его семье такие извращенцы, а все остальные альфы вполне нормальные и не кидаются на все, что движется. Испуганно хлопая ресницами, подросток молчал и не отрываясь смотрел в черные глаза, которые, казалось, гипнотизировали, заставляя подчиняться. Он словно падал в бездну без звезд и не отшатнулся, когда мужчина опустился на кровать, придвинувшись ближе. Он рассматривал каждую черточку, касаясь взглядом шеи, скул, подбородка, губ, и все внутри сжималось от странного чувства, которого ему прежде не доводилось испытывать. Что-то внутри вздрагивало и пульсировало, было тепло, словно он только что выпил чаю с малиной, который заваривал его младший отец, когда он подхватывал простуду. Хотелось доверять этому едва знакомому человеку, отчего на его лице появилось выражение, будто школьник просит о чем-то важном. Учитель смотрел на этого непонятного ему парнишку, который ни с того ни с сего уставился на него. В небесно-голубых глазах отражалась невинность и покорность, губы приоткрылись, а дыхание было ровным, как если бы он совсем ни о чем не волновался. А ведь нервничать было из-за чего – один, полуголый, в доме незнакомого альфы. И все-таки мальчуган не боялся. В его еще детских чертах не было ни капли похоти, которую брюнет неизменно замечал в любом своем случайном любовнике, и это притягивало только сильнее. В какой-то момент ему показалось, что он теряет над собой контроль, совсем как в пубертатный период. «Черт возьми, я же взрослый, полностью осознающий свое поведение человек, нужно взять себя в руки». – Так что по поводу течки? – сбивая напрочь романтический настрой, произнес Гельвальт. Шатен снова ярко покраснел. – Еще не было… «Вот почему он выглядит таким чистеньким, – сообразил преподаватель. – Значит, девственник. В его-то годы». Не сказать, чтобы омежка слишком отстал от своих сверстников, однако в большинстве своем многие к этому возрасту уже благополучно расстаются с детством. А на этого никто не клюнул. Оно и понятно: какому уважающему себя альфе понравится любовник, который еще ни разу желания не испытывал. «Может, из-за этого таким тихим и выглядит?» – Это хорошо, – подмигнул Абер, – значит, можно не беспокоиться, что начнется прямо в машине, – и, заметив, что новый знакомый уже не знает, куда глаза деть от смущения, добавил. – Ладно, сиди здесь и жди меня. Кёст кивнул, и мужчина направился в ванную, где приводил в порядок его запачканную одежду. «Мысли тоже не мешает в порядок привести», – подумал он. Было в юном несмышленыше что-то привлекательное, что отличало его от других: его незрелость, румянец на щеках, неуклюжие попытки прикрыться, несмелые взгляды, разгорающийся интерес и пока еще робкая чувственность. «Забавный», – улыбнулся своим мыслям учитель, возвращаясь в спальню. – Держи, джинсы и свитер. Твой рюкзак я оставил возле входа, чтобы не таскать туда-сюда, – «Что еще?» – Ах да, если болит что-то, могу осмотреть и смазать чем-нибудь. Подросток замотал головой и начал поспешно натягивать одежду, чудесным образом умудряясь не уронить с плеч одеяло. «Будто я чего-то там не видел», – фыркнул брюнет. Паренек был таким смешным и вместе с тем очень милым, его застенчивость была абсолютно естественной, не наигранной, как бывает с омегами постарше. И он вполне гармонично вписывался в окружающую обстановку. Гельвальт представил это растрепанное чудо уютно сопящим в подушку, убегающим в школу и торопливо целующим его на прощание, встречающим после работы в каком-нибудь милом фартучке, выбирающим продукты для ужина… «Что-то я размечтался», – оборвал себя альфа, успокаивая свое воображение. – Поехали? Школьник угукнул в ответ и направился к выходу. – Странный ты, – сказал преподаватель и, заметив удивленный взгляд, пояснил. – Никаких вопросов не задаешь и делаешь все, что скажут. А вдруг я маньяк? Что тогда будешь делать? Фай напрягся. Не сказать, чтобы он совсем не нервничал в присутствии этого практически незнакомца, просто тот был не такой уж и страшный и извращенцем точно не выглядел. Конечно, на него вообще редко кто пялился: зеленые омеги никого не привлекали, даже не пахли почти, в отличие от альф, которым на роду было написано практически с самого рождения заявлять о своих претензиях на лидерство. А мужчина хоть и поглядывал на него, но практически без сексуального подтекста. И мальчик почему-то был уверен, что тот ничего ему не сделает. – Вы не похожи на педофила, – отведя взгляд, произнес шатен и принялся зашнуровывать кроссовки. Учитель посмотрел еще на это голубоглазое воплощение невинности, коротко рассмеялся и, подхватив рюкзак, вышел из дома. Ехали они молча. Кёст, назвав свой адрес, не произнес больше ни слова, и брюнету оставалось следить за дорогой, изредка бросая быстрые взгляды на снова задремавшего ученика. «Может, у него действительно что-то серьезное? С ним все чаще случаются обмороки, его клонит в сон,… Вдруг это опухоль или что-нибудь в этом роде? Его семья не может оплатить обследование. Не хотелось бы, чтобы этого малыша внезапно не стало». – Остановитесь тут, – вполголоса попросил подросток, отвлекая его от размышлений. – Еще рано, тебе до дома топать придется минут десять, не меньше. – Будет много вопросов, если кто-нибудь увидит, что Вы меня подвозите, – замялся омега. Абер усмехнулся. – Родители беспокоятся, что нарвешься на извращенца? По запаху ведь будет все ясно. Школьник в который раз за вечер мило покраснел. – Можно сделать много вещей так, чтобы не доходить до самого конца… – Есть опыт? – хмыкнул преподаватель. – Вовсе нет! – порывисто возразило растрепанное после сна чудо, а потом добавило: – У меня два старших брата альфы, они часто о таком говорят. – Главное, чтобы не делали, – нахмурился мужчина. – Надеюсь, у тебя отдельная комната. – Да, – кивнул Фай, – у меня целый чердак, так что места мне хватает. – А на твоего парня, – «Хотя какой парень – уверен, что он никогда ни с кем не встречался», – семья так же реагирует? – У меня нет парня, – небесные глаза смотрели возмущенно. «Не удивительно. Однако стоит тебе повзрослеть, от поклонников не будет отбоя. Только не прыгай в объятия первого встречного». – Значит, даже ни разу не целовался? – пришла в голову брюнету сумасбродная идея, и он наклонился ближе. – Научить? В будущем пригодится. Мальчишка не сопротивлялся, только, замерев, испуганно хлопал пушистыми ресницами. От него пахло сухими травами, мылом и прогретой солнцем пылью – так по-домашнему. Хотелось быть с ним нежным, чтобы не спугнуть, приручить к себе этого маленького доверчивого зверька, готового быть покорным. «Первая течка, первая сцепка – и этого не останется. Альфы сделают из него игрушку для удовлетворения своих желаний». Отчего-то от этой мысли, с которой Гельвальт уже свыкся, сердце наполнилось холодной печалью и злостью. – Беги, тебе пора, – наконец оторвавшись от мягких детских губ, улыбнулся учитель. Шатен тут же вскочил и убежал. Абер проводил его взглядом – «Ну уж нет, меня строгими родителями не напугаешь», – а после развернулся и уехал. Разумеется, он не мог заметить, что ученик остановился за поворотом, вжавшись в стену и пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Чувство, что он испытал только что, было для него совершенно новым. Сердечко билось, словно решило вырваться из груди, пальцы дрожали. Фаю было страшно, но не от того, что только что произошло, а от того, что все мысли внезапно перепутались, оставляя лишь одно желание – догнать отъезжающую машину и снова испытать странное умиротворение и тепло едва знакомого ему человека.