Like I've Never Seen the Sky Before

х х х х Привести Блейна с собой было одновременно очень боязно и очень приятно. Курту нравилось показывать ему вот такую часть самого себя. Курт обожал делиться тем, что поёт, как двигается, как сливается в сценке со своими коллегами. Он любил без труда брать высокие ноты и без ошибок справляться с замысловатыми танцевальными движениями (ведь Курт был всё-таки больше певцом, нежели танцором, поэтому каждые безупречно выполненные последовательности сложных движений воспринимались как маленькие победы), а также наблюдать за тем, как Блейн распахивает глаза и вместе сводит ладони в беззвучном восхищении. Да и потом: прыгать по сцене в балетном трико* и танцевальных туфлях и смотреть, как раскрасневшийся Блейн, судорожно сжимая лежащую на коленях сумку, не может отвести взгляд, ещё больше распаляло эго Курта. Но когда дело касалось расписания, Курт до безумия всё контролировал, и все запланированные дела смещались на пару минут, так как рядом с ним был человек, на которого хотелось отвлекаться. К концу репетиции он всё-таки приноровился к небольшим изменениям, поэтому, когда Курт с Блейном сели в такси и направились в тот ресторан, где Курт зарезервировал столик, поступивший звонок от отца (разговор с которым всё откладывался, откладывался и откладывался на самый поздний срок) не разозлил его окончательно. – Займёшь наш столик, дорогой? – спросил Курт, даже не обратив внимания на ласковое обращение. Блейн покраснел, но кивнул и исчез внутри. – Блин, я окончательно с ума схожу, – пробормотал Курт и взял трубку. – Привет, пап. – Здравствуй, незнакомец. Чёрт. Значит, Курту предстоит один из тех разговоров, который он полностью заслужил. – Прости? Берт рассмеялся. – Да ничего страшного. Просто хотел узнать, как у тебя дела. Репетиция ведь уже закончилась, да? – Да, я собирался поужинать. – С кем-то особенным? – И по голосу отца Курт догадался, что тот уже давно обо всём знает. – Можно и так сказать? Блейн… не знаю. Но мне так кажется, пап. – И мне всё пришлось разнюхивать через Рейчел, сынок. – Знаю. Прости. Я… просто я буквально обеспечиваю его всем, а это стало для нас обоих очень странной переменой. Я счастлив… я так счастлив делать это, пап, но между этим, работой, занятиями и репетициями я не… боже, прости, я понимаю, насколько подобные оправдания отвратительны. Курт даже по телефону слышал, как усиленно думает его отец. – У меня есть вариант того, как ты можешь всё исправить. – И мне это должно быть интересно? – Возвращайся домой на Рождество. Твой брат приедет со своей семьёй, а у Кэрол есть в задумках один рецепт, с которым ей просто необходима твоя помощь… – Мне не очень хочется оставлять Блейна одного, прошло не так уж и много времени. – И возьми его с собой. – Пап, мы не… – Пригласи его как друга. Не заставляй меня повторяться, сынок, ты ведь прекрасно меня понял. Сейчас Блейн занимает так много места в твоей жизни. Для меня этого достаточно. От ласки и симпатии, с которыми говорил отец, Курт ослабил оборону. – Я спрошу у него. И очень хорошо над этим подумаю, пап, а до конца недели расскажу тебе о результатах. Хорошо? Я тебя люблю. – И я тебя, сынок. Ну что же. Ночка будет очень интересной. х х х х Но даже закончив с итальянской закуской ассорти и приступив к канноли, Курт всё никак не мог начать разговор об этом. И всему виной был Блейн, ведь он выглядел так потрясающе в отблеске свечей, стоящих на их небольшом столике. Выглаженный пиджак и очаровательный галстук-бабочка лишь делали комплимент его стройному телу, которое с каждым днём наполнялось здоровьем и силой. Кожа Блейна приобрела своеобразный блеск, а улыбка, наконец, утратила тот намёк на меланхолию, который неотступно следовал за Блейном даже в самые радостные дни. Он был счастлив – возможно, впервые с малых лет, – и Курт не мог на это наглядеться. Вскоре он разделил с Блейном огромное слоёное печенье с шоколадом, отламывая понемногу и после слизывая с его пальцев крем. Блейн же периодически перехватывал около губ Курта лакомые кусочки и отправляя себе в рот. Эти действия были такими неосознанными и невинно сексуальными, что у Курта разгоралось где-то прямо под кожей и не переставало греть изнутри. Курт был увлечён, порабощён. Блейн всегда очаровывал его, но в те минуты, когда они были центром внимания друг у друга, а остального мира и вовсе не существовало, всё было гораздо лучше. И в разы хуже. Они пили десертное вино, хотя оно не слишком-то и подходило к канноли, поэтому Блейн успел расслабиться и непринуждённо шутил и смеялся в компании Курта. Лучшего времени и придумать было сложно. – У меня есть заманчивое предложение, – начал Курт, тоже ощущая приятное воздействие алкоголя. – Боже, звучит не очень-то многообещающе, – захихикал Блейн и томно посмотрел на него поверх бокала. – Мой отец хочет, чтобы я приехал домой на Рождество. Знаю, что до праздников осталась всего лишь неделя, но ты ещё не нашёл себе работу, и я подумал… Блейн задумчиво спросил: – И ты хочешь, чтобы я присмотрел за квартирой? Курт нерешительно постучал пальцами по столу. – На самом деле, мне бы хотелось, чтобы ты отправился со мной. – В Огайо? – лицо Блейна застыло. И даже больше – всё его тело замерло, будто превратилось в камень. Курт слишком поздно осознал, о чём попросил. – Боже мой, Блейн. Нет. Мы бы… мы можем прилететь и тут же отправиться к отцу, поужинать, обменяться подарками, а на следующий день таким же способом уехать домой. Никакого блуждания по улицам, осмотра достопримечательностей – ничего; мы не наткнёмся ни на кого из твоих знакомых, обещаю. Я этого не допущу. – Я в этом не уверен. – Казалось, что Блейн вообще не дышит. – В Нью-Йорке семнадцать лет уже считается возрастом согласия, Блейн, тебе можно больше не беспокоиться о вмешательстве своих родителей. И хотя Курт продолжал говорить, в глубине души он понимал, что это ошибка. Конечно же, Блейн беспокоился о родителях; он даже ещё не начал разбираться в своих чувствах по отношению к ним. Боже, о чём Курт вообще думал? – На словах это звучит легко и просто, – неожиданно похолодевшим тоном произнёс Блейн. – Но дело не только в формальностях. Мне страшно, потому что я понятия не имею, буду ли я в безопасности даже за тысячи километров. Разве ты не понимаешь? Через что мне придётся пройти, лишь бы сейчас подняться в самолёт и вернуться туда, где всё началось? Разумеется, Курт и не помышлял об этом. Он так погряз в собственных фантазиях о том, что Блейн вскоре встретится с семьёй Курта, как они будут пить Эг-ног, разбирать мишуру, радоваться подаркам и праздничному настроению, что совсем забыл принять во внимание важную деталь: а вдруг Блейн не хочет ехать по каким-то личным причинам? – Ты не можешь всё исправить, Курт, – печально прошептал Блейн. – Не можешь… подарить мне свободу, добытую грубой силой. Я знаю, ты думаешь, что это возможно, но должен тебя расстроить. Потому что это не так. Курт откинулся на спинку стула и, не заботясь о внезапно увлажнившихся глазах, уставился на скатерть. – Прости меня. Я… я не подумал, прежде чем спросить. Это было неправильно с моей стороны. Он заплатил за ужин, дрожащими руками оставив на столе внушительную пачку купюр. Курту было так противно от самого себя, что он даже не знал, что делать. Но сначала ему хотелось поскорее убраться с глаз Блейна. – Я хочу, чтобы ты сегодня остался дома, – сказал он, нетвёрдо вставая на ноги. – В данный момент я не заслуживаю твоей компании. Блейн вздрогнул и слегка закатил глаза, а потом резко подпрыгнул на месте, чуть не опрокинув свой бокал с остатками вина. – Тебе не стоит… делать вот так, ради меня, я… – Это и твой дом тоже, – выпалил Курт. В его глазах разыгралась целая буря эмоций. – Пожалуйста. Пожалуйста, иди домой. Я… я скоро вернусь, самое позднее – завтра после выступления. Просто… я должен, должен уйти. Прости. х х х х Ему удалось только налить себе немного в стакан из бара Рейчел, как она вытянула его из рук Курта. – Сначала выкладывай, потом напивайся. Сядь. Он подчинился, чувствуя себя самым последним кретином на земле. – Я всё испортил. Жестом Рейчел попросила его продолжать. – Я попросил Блейна поехать на Рождество ко мне домой в Лайму, но об его прошлом думать не стал. Он… он конкретно испугался, и психанул, хотя сдержанно и не так сильно, как я того заслуживаю. Не знаю, что вообще занимало мои мысли в этот момент. – Ох, – выдохнула Рейчел. – Это было «ох, всё не так уж и плохо, Курт», или «ох, ты конкретный идиот, Курт»? – Последнее. – Аллилуя. Наши мнения совпадают. Теперь мне можно напиться? – Нет, – сказала Рейчел и придвинулась ближе, похлопав его по ноге. – Я тебе расскажу, что делать дальше. Ты купишь самую дорогую цветочную композицию из всех, что сможешь найти в Нью-Йорке в это время. Ты пойдёшь домой, подаришь их Блейну, извинишься за своё отвратительное поведение и поведаешь, что с радостью передашь его в мои маленькие и шаловливые ручки на период праздников, а я с большой охотой приму его в компанию своих талантливых и неотразимых коллег и друзей. Мои отцы приезжают в Нью-Йорк; это будет потрясающе! А после этого я подыщу ему какую-нибудь несложную работу в театре – где у меня связей на три жизни хватит, – и мы быстро подружимся. Вот только тогда сможешь забрать его домой. Хорошо? Курт так сильно начал смеяться, что даже прослезился, и в ту же минуту Рейчел Берри окружила его запахом своих духов и крепостью дружеских объятий. – Ох, Курт. Иногда ты такой глупенький, когда дело касается парней. Иногда! Ирония была такой забавной, что он даже не решился испортить этот момент своими язвительными комментариями. Курт тихо всхлипнул и обнял подругу в ответ. – Я люблю тебя, Рейчел Берри. – И я тебя, солнышко. – Но главный вопрос в том, где, чёрт подери, мне купить цветы в час ночи? – Положись на меня, – сказала Рейчел и заговорщически ему подмигнула. х х х х В конечном итоге Курту оставалось только выбрать между «прости, что расстроил тебя, пожалуйста, прости меня?» и «прости, что расстроил тебя, пожалуйста, прости меня, любимый?» букетами, потому что сложности со статусом их отношений до сих пор преследовали его. Самое забавное было в том, что Курт не видел особой разницы между двумя композициями, вот только вторая стоила на двадцать долларов дороже. Любовь, судя по всему, очень затратная штука. А Курт, судя по всему, настоящий болван. Эти два параметра неплохо сочетались между собой. Но ничего уже не имело значения, когда Курт очутился перед собственной дверью с цветами в руке, чувствуя себя одновременно настоящей скотиной и каким-то злоумышленником. Он тихо вошёл в квартиру, прекрасно слыша, как дрожит обёрнутый в бумагу букет в его потной ладошке, а потом набрался смелости и пересёк гостиную. Но кровать Блейна оказалась пустой. Страх парализовал его тело, впиваясь под кожу, словно хладнокровные и точные удары ножом. Курт побежал дальше по коридору. В ванной Блейна тоже не было. Курт рванул в собственную спальню… …и обнаружил его там, спящего на своей стороне кровати и уткнувшегося лицом в подушку. Боже. Слава тебе, Господи. На какую-то ужасающую секунду Курт решил… он всерьёз подумал, что Блейн… Курт вспомнил, как однажды проснулся на диване, а обычный компакт-диск и обжигающее прикосновение губ стали для него единственными доказательствами существования Блейна. Курт вспомнил, что чувствовал, будто бы Блейн забрал с собой одну из его конечностей, а не старое пальто. Отложив цветы в сторону, Курт взобрался на кровать на колени. – Блейн? Тот резко проснулся и уже было потянулся за перцовым баллончиком, который всегда держал под подушкой, но осознав, что это всего лишь Курт, просто замер. – Я думал, что ты собираешься… – Тебя не было в постели, – выпалил Курт, смутившись, когда голос сорвался под конец. – Было холодно. Ты забыл позвонить арендодателю, – всё ещё сонным голосом пробормотал тот. – Прости, я… – Нет, – оборвал его Курт. – Это ты меня прости. Я всего лишь решил, что ты… что ты ушёл, как тогда, и я так испугался. Казалось, Блейн был очень растерян. Несколько часов назад он был зол по многим причинам; Курт хорошо понимал, что сменить гнев на милость вряд ли получится за такой короткий промежуток времени. – Как ты смотришь на то, чтобы поприсутствовать на рождественской вечеринке Рейчел, когда я уеду? Судя по всему, в этом году она решила провести нечто очень грандиозное, а потом Рейчел сможет помочь тебе найти работу в театре. И ещё мне кажется, что она просто хочет украсть тебя у меня, но я попросил её держать себя в руках, – протараторил Курт в надежде на какой-нибудь прогресс. Или, может, он просто отчаялся. – Мне не нужно, чтобы за мной присматривали, – сказал Блейн, но не злобно, не пытаясь защититься. – Я хочу, чтобы ты это понял. Но ещё я понимаю, что ты так поступаешь только из лучших побуждений, поэтому… я больше не злюсь. Мне бы хотелось пойти на вечеринку Рейчел и познакомиться с её друзьями. Курт просиял, не в силах сдержаться; каким-то образом ему всё же удалось это исправить, что уже было отличным началом. Он взял букет, лежащий на тумбочке. – Эм. Это для тебя. Блейн приподнял брови и уставился на него. – И что из этого было запасным планом? Цветы или приглашение? – Сейчас я уже не очень уверен, какой ответ правильный, – признался Курт и усмехнулся. – Я… я знаю, что за тобой не нужно приглядывать. Мне просто не хочется, чтобы ты был один на Рождество, но и отца я тоже должен навестить. Столько времени прошло. – Понимаю, – ответил Блейн. – А мне всего лишь хотелось, чтобы я мог сказать «нет». И чтобы ты осознал, насколько неразумным было твоё предложение. – Ты можешь, я осознал и прошу у тебя прощения. Они слишком долго стояли на коленях лицом к лицу; Курт не выдержал и потянулся к Блейну, желая прервать эту неловкость между ними, обхватил за шею и крепко обнял. Блейн устало выдохнул и расслабился под защитой сильных и нежных рук Курта. – Ненавижу с тобой ссориться, – прошептал он и уткнулся лицом в подъем плеча. – Я тоже, – ответил Курт. – И ты всегда побеждаешь, отчего я превращаюсь в какого-то сумасшедшего. – Он не выдержал и нервно рассмеялся. Блейн осторожно ткнул его в рёбра. – Тебе бы поскорее приблизиться к моему уровню, иначе так ты можешь потерять эту свою «я тебя на восемь лет старше» фишку. Но иногда Курт чувствовал, что между ними всё как раз таки наоборот. – Как будто я когда-либо этой фишкой козырял, Блейн Андерсон, – засмеялся Курт и потянул его с собой на подушки, отказываясь отпускать. – Останешься? – Договорились, – улыбнулся Блейн. х х х х Рождество пролетело незаметно. У Курта не было столько времени, сколько ему хотелось, чтобы побыть с семьёй, но те часы, что он провёл с Финном, его женой Марли и сынишкой Девоном были бесценны. Ужинали они, в основном, теми блюдами, которые придумал Курт после смерти матери и некоторыми любимыми вкусняшками Финна ещё с детства. Родные подарили Курту несколько полезных подарков – по большей части, это были подарочные сертификаты в его любимые магазины, потому что никто не знал, что конкретно ему купить, а предлагать семейству Хаммел-Хадсонов список желаний, как это было в детстве, Курт уже тоже не мог. А ещё он надеялся, что его собственные подарки родственникам придутся по душе. Судя по всему, все были просто счастливы его видеть, но Курт всегда серьёзно относился к презентам, в которые он вкладывал частичку себя и своего мастерства. С полуночи до трёх или четырёх часов ночи Курт провёл со своим отцом около рождественской ёлки, лёжа щекой на колене Берта. По традиции все упаковки были вскрыты, как только пробило двенадцать, поэтому вокруг Хаммелов царила блестящая неразбериха. Девона больше занимали разнообразные коробочки, чем игрушки внутри. Курт улыбнулся, вспомнив недавнюю бойню и вскрики «Дядя Курт!». – Значит, он не захотел приехать? Блейн? – наконец, спросил Берт, когда остальные темы исчерпали себя. – Его семья живёт в Вестервилле. – Это которая так сильно над ним издевалась, что он сбежал? Курт кивнул. –Какая у него фамилия? – Андерсон, а что? Берт кашлянул. – Да просто так. Хочется их проверить. Вдруг они взбодрятся, когда на пороге их дома появится местный конгрессмен и проявит интерес… – Отец. – Да не волнуйся ты так, Курт. Я буду очень осторожен, если решусь за них взяться. Ни один ребёнок не должен так страдать. Ему ведь ещё нет восемнадцати, да? – Исполнится через год, – ответил Курт и задумался, что же для себя решил отец. Берт что-то проворчал и кивнул, а потом опустил руку на волосы Курта. Странно было наслаждаться этим в двадцать пять лет, но прикосновение сильных пальцев отца почему-то помогало справиться с беспокойством и переживаниями. – Поверить не могу, что я оставил его наедине с Рейчел, – вздохнул Курт. Берт рассмеялся. – Это даже к лучшему. Она ведь настоящий сгусток неистощимой энергии. Вы с ним разговаривали после твоего отъезда? – Мы переписывались, но не очень много. Думаю, что Рейчел слишком серьёзно воспринимает возложенные на неё полномочия лучшего друга. Пару часов назад мы с Блейном пожелали друг другу счастливого Рождества. Он, как мне показалось, очень счастлив. – Хорошо, хорошо. – Берт сделал большой глоток горячего шоколада. – Ты уже позвал его на свидание? – Отец. – Да ладно тебе, расскажи мне хоть что-нибудь, Курт. Ты медленно убиваешь своего старика. У тебя не было парня со времён этого, как его звали, Брента, Брендона?.. Ты должен помнить, когда ты ещё начинал работать дублёром… – Вообще-то Брэда. И да, я знаю. Спасибо, что лишний раз напомнил мне о моей очень бурной и насыщенной личной жизни. – Попридержи-ка тон, – проворчал Берт и шутливо толкнул Курта в плечо. – Давай. Выкладывай. – Иногда я напрочь забываю, что мы не встречаемся, – признался Курт. – Это уже совсем глупо. – Так чего же ты ждёшь? Пригласи его куда-нибудь. – Почему я должен быть тем, кто сделает первый шаг? (А вдруг Блейн не хочет меня в этом плане?) – Верно подмечено. Но всё-таки кто-то должен будет это сделать. И этим кто-то вполне можешь оказаться ты. – Мне не хочется как-то испортить наши отношения. Если мы начнём встречаться, и это не понравится никому из нас, нам всё равно придётся жить вместе, раз уж я его полностью содержу. А это может оказаться критичным. – Курт вздохнул. – Мне всё время кажется, что только я контролирую ситуацию, как бы сильно я не пытался разделить эти полномочия, а принуждать его к чему-то я не хочу. Берт кивнул. – И то правда. – Он слегка поёжился в кресле и глубоко задумался. – Но иногда приходится полагаться на людей, Курт. Иногда они того стоят. Когда-нибудь в будущем ты можешь оглянуться на это время и пожалеть обо всех неделях, потраченных впустую на раздумья и постоянные вопросы. Поверь мне, ты никогда не почувствуешь облегчения от того, что долго ждал. Жизнь слишком коротка, а ты у меня умный мальчик. Думаю, что ты прекрасно знаешь, чего хочешь. Это-то и было страшнее всего. х х х х Курт отсутствовал всего три дня, но по возвращении в Нью-Йорк ужасно сильно хотел увидеться с Блейном. Курту было любопытно, как он чувствует себя, проведя какое-то время с Рейчел, и хотя он никогда и никому бы в этом не признался, послушать про вечеринку было тоже интересно. Курт был уверен, что Блейн расскажет ему всё честно и без прикрас, как обязательно бы поступила Рейчел. Он позвонил Блейну в ту же секунду, как поднялся из метро. – Угадай, кто вернулся в город? – Курт, ты написал мне, когда приземлился. Я как бы догадался. Как долетел? – Было скучно. И душно. Я схожу с ума. Ты дома? – Иду туда. Я решил сходить в магазин и купить кое-что из твоего любимого. Курт очень надеялся, что речь идёт об эклерах из кондитерской за углом. – Правильно, балуй меня, и весь мир будет у твоих ног. Приду минут через двадцать? – Я буду тебя ждать, – ответил Блейн, а Курт услышал улыбку в его голосе. От этого что-то тёплое и очень нежное разлилось по всему телу. Никогда раньше Курт не ждал с нетерпением момента, когда же вернётся домой, где его будет ждать человек, о котором он думал целыми днями напролёт. Курт так сильно скучал по Блейну, что боль от расставания словно бы пульсировала под кожей и в виде жара поднималась на поверхность, с каждой минутой всё усиливаясь и усиливаясь. Когда он, наконец, добрался до квартиры, Блейн раскладывал покупки на кухне. Он был одет в тёмные джинсы – настолько узкие, что не оставляли простора для воображения, – и красный облегающий свитер, который действовал на гормоны Курта, как тряпка на быка. А волосы он уложил как-то по-новому, слегка затронув непокорные кудряшки гелем и закрепив их наверху. Блейн был похож на школьника. Блейн был похож на рай. – Привет, – выдохнул он, а сердце Курта отчаянно заколотилось. Он с места не мог сдвинуться и открывал, закрывал рот, как идиот. Именно Блейн сократил расстояние между ними и скользнул в объятия Курта. Тот крепко сомкнул руки и ощутил острый прилив облегчения, ведь даже спустя несколько дней Блейн так же идеально сливался с ним в единое целое. Курт закрыл глаза, обхватил его за плечи, словно бы пытался притянуть как можно ближе к себе. Он чувствовал, как Блейн в ответ вдыхает его запах в районе шеи и так же отчаянно гладит по спине. Через несколько (мучительно коротких) минут обнимашек Блейн прошептал: – Думаю, что рано или поздно тебе захочется снять ботинки. Они вместе рассмеялись, после чего Курт выпрямился и начал разглядывать лицо Блейна. С каждым днём это становилось всё сложнее и сложнее, ведь сдержаться и не наклониться, не поцеловать эти пухлые губы, было практически невозможно. Особенно когда они были изогнуты в такой улыбке. – Пирожные? – спросил он, симулируя крайнее утомление. – Пирожные, – ответил Блейн. – Ты лучше всех. Пока они поглощали эклеры, Блейн рассказывал Курту про вечеринку. – Она меня напоила раза три, я по глупости клюнул на этот Эг-ног. – Курт рассмеялся. – Потом Рейчел настояла на том, чтобы купить мне одежду. Я сопротивлялся, как мог, но она ещё хуже тебя, чёрт подери. А отцы Рейчел… они просто потрясающие. Мы ходили посмотреть на достопримечательности, кататься на коньках и по магазинам, а ещё меня отвели в какое-то кошерное местечко… ох, это было так круто. – Во время своего повествования Блейн расхаживал по кухне и активно жестикулировал. – Я потрясающе провёл время, Курт, это было… великолепно. Про работу пока ничего не слышно, но Рейчел полагает, что сможет устроить меня куда-нибудь за кулисы. И от самой мысли… мне невероятно хорошо. «Спасибо тебе, Господи, за ураган по имени Рейчел Берри», подумал Курт и решил в ближайшем будущем отправить ей в благодарность букет цветов. – А как поживает твоя семья? – наконец, спросил Блейн. – Отлично, – улыбнулся Курт. – Мы наверстали упущенное. Девон так сильно вырос. Мне кажется, я от одного пирога набрал несколько килограмм. И ещё я был рад повидаться с отцом. Иногда я забываю, как сильно скучаю по нему, а потом мы встречаемся и… Блейн счастливо на него посмотрел. – Я очень рад. Думаю, праздник удался для нас обоих, да? – Не благодаря мне, но ты прав, безусловно, – ответил Курт. – Перестань, – сказал Блейн, остановился около барной стойки и, немного перегнувшись, поцеловал Курта в щёку. – Что сделано, то сделано. Да и потом, впереди нас ждёт потрясающая возможность целый день проваляться на диване, поедая эклеры из этой огромной коробки и наслаждаясь плохими сериалами по телевизору. Не вмешивайся в мои планы, Хаммел. Курт широко улыбнулся и перевёл взгляд на гостиную. Матрас Блейна был убран подальше, а диван разобран и закидан подушками. – Ты чокнутый лентяй, – пошутил он и осуждающе посмотрел на Блейна. – А ты это прекрасно знаешь, – раздалось в ответ. х х х х Как и в большинстве случаев, желание «посмотреть телевизор» было только поводом для того, чтобы обняться и разговаривать, пока на заднем фоне играли записи любимых телепередач. Солнце перешло на другую сторону здания, поэтому казалось, что уже поздно. Курт зажёг парочку свечей, чтобы сохранить уют в комнате (почему-то он был уверен, что как только Блейн заподозрит его нездоровую страсть к восковым изделиям, насмешкам не будет конца, но пока Курт мог свободно утолять свою жажду). На кофейном столике сиротливо валялась практически пустая коробка из-под эклеров. Уровень сахара в крови Курта успел снизиться, а Блейн удобно устроился у него на груди, прижавшись макушкой к подбородку. – Я много думал о тебе, пока ездил в Огайо, – нежно произнёс он, потревожив дыханием пару завитков над ухом Блейна. – Да? – Мне бы хотелось хоть как-то помочь тебе с родителями, – прошептал Курт. Блейн слегка поёжился. – Это не твои проблемы, не тебе и решать. Я… я смогу, справлюсь в своё время. Только не волнуйся, хорошо? – Постараюсь, – ответил Курт. Через несколько секунд он улыбнулся и признался: – Мне нравится твой новый образ. – Правда? Мне тоже. Чувствую себя… аккуратнее. Рейчел, кажется, тоже в восторге. Хотя в какой-то момент она тяжело вздохнула и, отвернувшись, пробормотала что-то про евроазиатских детей, поэтому я не знаю, насколько ей можно доверять. Курт рассмеялся. – Боже. Теперь мне никогда не удастся вырвать тебя из её цепких коготков. – Она очень милая, – продолжил Блейн, а потом сел и выудил последний эклер из коробки. Разломив его напополам, он протянул часть Курту. – Но должен сказать, что проведя с ней несколько дней, я с нетерпением ждал твоего возвращения домой. Курт лизнул шоколадный соус на верхушке пирожного. – Я тоже. Блейн сел обратно, а потом неожиданно рассмеялся. – Боже, я совсем забыл! Она ведь подарила мне несколько занятий по боксу. Курт подавился. – Она что? – Я как-то упомянул, что хочу записаться на занятия по самообороне, а Рейчел недавно ходила на свидание с инструктором по боксу, поэтому предложила, а потом купила для меня месячный абонемент. – Блейн, это же великолепно! – произнёс Курт и тут же представил вспотевшего Блейна в одной майке и боксёрских перчатках, целящегося в грушу. – Знаешь, мне даже кажется, что ты нравишься Рейчел гораздо больше, чем я. – Он усмехнулся. – И я крайне возмущён тем, что ей ты позволяешь себя баловать, а на меня постоянно фыркаешь за малейшие попытки. Теперь-то ты мне точно задолжал пару дней прогулок по магазинам. Блейн закатил глаза и вернулся в исходное положение на груди Курта. – Однажды я найду способ тебе отплатить. – Никто не ведёт счёт, – прошептал Курт и поцеловал его в висок, а вскоре почувствовал, что щёки Блейна стали гораздо теплее. – Никто не ведёт счёт, – повторил тот. На улице становилось темнее, а пламя свечей – ярче. Курт осознал, что засыпает, потому что теперь его глаза тяжело закрывались каждую минуту-другую. Он устал от всех этих передвижений между городами и объелся сладостей. Он должен заставить себя подняться, переодеться и съесть чего-нибудь нормального, но выбраться из-под Блейна было практически невыполнимой задачей. Мальчик тихо похрапывал у него на плече. Курт слегка потревожил его. – Дай-ка я возьму одеяло, – пробормотал он, пытаясь объяснить свои действия, а Блейн заворчал, но отодвинулся, чтобы Курту удалось стянуть тёплый плед со стоящего неподалёку матраса. Телевизор выключился несколько часов назад, поэтому в комнате было относительно тихо, и это мирное существование разбавлял лишь шум ночного города. – В постель? – пробормотал Блейн и кивнул в сторону матраса. – Неа, – ответил Курт и подтолкнул Блейна назад, чтобы он снова лёг рядом с ним, а потом накрыл обоих пледом. – Иди ко мне. – Хршо. Курт облегчённо выдохнул, когда Блейн повернулся к нему спиной и посильнее прижался к груди, а потом умиротворённо уснул. Х х х х Он проснулся, потому что в комнате было невыносимо жарко, а Блейн своей задницей тёрся об утренний стояк Курта. Об одной из этих причин Курт не жалел ни капельки. Он отбросил плед подальше, чтобы выпустить жар, но разбудить своими действиями Блейна так и не получилось, который тихо посапывал во сне и постоянно… ёрзал. Курт задержал дыхание. Ощущения были потрясающими, и если бы они вчера переоделись в свои пижамы, то всё бы быстро закончилось – по крайней мере, для Курта, – но узкие джинсы и того, и другого немного сдерживали пыл. Правая рука Курта, лежащая под головой, уже давно затекла, а левая застряла где-то между ними. Значит, Курт во сне не цеплялся за Блейна (но сейчас это легко можно было при желании исправить). Во вчерашней одежде он чувствовал себя отвратительно, поэтому пожалел, что во всём этом уснул. Но, если честно, в этом был даже свой плюс: Курту необходимо было как можно скорее остыть, а отвращение неплохо с этим помогало. Блейн вскоре проснулся и, громко зарычав, спихнул с себя оставшуюся часть пледа. – Надо было переодеться, – пробормотал он, издавая такие звуки, по которым легко можно было понять – Блейн чувствует себя точно так же. – Да, – согласился Курт и, немного откатившись в сторону, расстегнул ширинку. Он больше не был возбуждён – или, по крайней мере, это было не так очевидно, – поэтому просто мечтал поскорее избавиться от своих джинсов. Еле-еле стянув с себя это проклятье, Курт перекинул штаны через спинку дивана, куда потом отправилась и рубашка. Он остался в одних трусах и майке, а потом с облегчением выдохнул. Блейн тяжело сел и проделал то же самое, а Курт уставился на него, не в силах отвести взгляд. Он тоже был возбуждён, но свободные трусы это немного скрывали, позволяя Блейну сохранить приличия. Со своей позиции Курту открывался шикарный вид на стройные ноги и округлую задницу. Ругаться на сложившуюся обстановку было святотатством. – Ты занял весь диван, – внезапно сказал Блейн и улыбнулся, глядя на Курта. И действительно – тот перевернулся на спину и развалился на всей свободной поверхности, когда Блейн встал несколькими минутами ранее. Блейн, оседлав ноги Курта, присел на колени. – Эй, давай-ка, двигайся. – Нам пора вставать, – вздохнул Курт и, потянувшись, потёр глаза, – а не вновь устраиваться поудобнее. – И от кого я это слышу? – спросил Блейн и склонился над Куртом, оперся ладонями по обе стороны от его головы. У Курта перехватило дыхание. Когда Блейн нависал над ним вот так, всё ещё сонный и с растрёпанными волосами, всё ещё возбуждённый… Это было уже слишком. Вся ситуация выходила за рамки. Курт резко поднялся на локтях, к чему Блейн явно был не готов; из-за телодвижений Курта они очень быстро оказались в опасной близости. Блейн пристально посмотрел на Курта: его глаза были широко распахнуты, а губы приоткрыты, сдерживая вздох. Курт слишком долго ждал такого человека, от которого у него будет так легко перехватывать дыхание. Он перевёл взгляд на губы Блейна – и снова на глаза, такие трогательные и переполненные желанием. Блейн наклонился чуть ближе – буквально на пару миллиметров – и приоткрыл рот. Но этого оказалось достаточно. Ведь это было разрешением. Курт подался вперёд и прижался к его губам своими, одной рукой тут же обхватывая Блейна за шею. Тот застонал и толкнул Курта на диванные подушки, а свободную ладонь положил ему на щеку. Курт даже не мог почувствовать этот поцелуй, с головой погрузившись в непередаваемое облегчение от того, что спустя столько времени, он, наконец, делает это. Курт громко застонал в его рот и языком раздвинул губы Блейна, с жадностью требуя больше контакта, больше прикосновений. Курт даже и не помнил, когда успел обхватить ступнями бёдра Блейна, но так он и поступил. Курт даже не помнил, как свободной рукой проник под рубашку Блейна, но именно там он и оказался. Курт резко выдохнул и прервал поцелуй, прислонившись ко лбу Блейна своим. Он дышать не мог – всё тело звенело. Курту хотелось навсегда остаться в этой реальности, где он целует Блейна, понять, что же это всё-таки значит, но ему так долго хотелось раствориться в тепле Блейна, почувствовать его искреннее возбуждение, что единственным оставшимся желанием было "ещё". Член Курта уже давно и болезненно стоял, поэтому Блейн легко мог это ощутить и, может, передвинуться в левую сторону на пару сантиметров, чтобы... – Почему ты остановился? – спросил Блейн низким и грубым голосом. – Блейн, – застонал Курт. – Пожалуйста, не останавливайся, – прошептал он и нежно провёл по его губам своими. – Пожалуйста, пожалуйста, прикоснись ко мне... – Б-Боже, – выдохнул Курт и снова за шею притянул к себе Блейна. – Да, да, иди ко мне. Обхватив его ногами за талию, Курт соединил их бёдра и толкнулся вперёд, а потом понял, что дрожь удовольствия, охватившую Блейна, он запомнит на всю жизнь. Курт погладил его рукой по спине – сначала наверх, потом вниз, затем опять наверх, поддразнивая и прерываясь у самого пояса трусов. Ему хотелось, чтобы Блейн прочувствовал это везде, хотелось знать, какую форму принимает его возбуждение, – и почему-то этого хотелось гораздо сильнее, чем достичь оргазма или перейти к более серьёзным вещам, нежели потереться друг об друга. Блейн снимал поцелуи с его губ, словно умалишённый, жадно касаясь нежной кожи и нетерпеливо, отчаянно постанывая. Он запустил пальцы в волосы Курта и с остервенением прижимался к нему ниже пояса. – Хочу, чтобы ты стал для меня первым во всём, – выдохнул Блейн. Курт был для него первым поцелуем. Он станет для Блейна первым… Обхватив лицо Блейна руками, Курт попытался превратить следующий поцелуй в мягкий и нежный, продолжительный. Он старался замедлить их движения и практически лениво ласкать его своим языком, исследовать рот Блейна влажными и краткими прикосновениями, но это лишь распаляло Блейна сильнее, вовсе не успокаивало. Тот двигался неосознанно, беспорядочно и тёрся своим членом о бедро Курта. Тогда Курт, растопырив пальцы, прикоснулся к напряжённому животу Блейна. – Позволь мне к тебе прикоснуться, - выдохнул он и поцеловал Блейна в ушко, потом в шею, затем в плечо. – Я… – по голосу было слышно, что тот смущён. – Всё хорошо, – ответил Курт, скользнул рукой в трусы Блейна и обхватил у основания. – Всё хорошо. – Б-боже, – выдохнул Блейн и толкнулся навстречу. – Вот так, – прошептал Курт. – Не могу остановиться… – И не нужно. – Боже мой, я… – Всё хорошо, солнышко. – Курт! – вскрикнул Блейн. Он так здорово умещался в руке Курта – твёрдый и возбуждённый член с влажной головкой, который пульсировал, словно имел собственное сердцебиение. И то, что Блейн даже не мог контролировать своё тело и бёдра, которые то и дело рвались вперёд, не мог перестать трахать кулак Курта… Когда Блейн кончил, казалось, это длилось целую вечность; он забрызгал спермой всю руку Курта и своё бельё изнутри, издавая при этом потрясающие – нежные и страстные, удивлённые – звуки. Курт тяжело выдохнул, прислонившись лбом к плечу Блейна. Каждая частичка его души и тела была словно в огне. Он решил не двигаться, чтобы не спугнуть Блейна, но сумел вытащить руку из трусов и притянуть к себе, чтобы поцеловать этот дрожащий и несопротивляющийся рот. – Боже ты мой, – выдохнул Блейн и закрыл глаза. У Курта в голове не могла уложиться эта едва заметная разница между тем, как он чувствовал себя с Блейном, и что Курт впервые дрочил ему минуту назад, но потом губы Блейна изогнулись в довольной и насытившейся улыбке, – и Курт забыл обо всём, опустил их обоих на диван и переплёлся с ними руками и ногами. Больше Курт не мог сдерживать себя – он уткнулся носом во влажную шею Блейна и захихикал. – Пожалуйста, скажи, что я здесь не один такой, – выдохнул Блейн. Курт крепко поцеловал его, вкладывая в это каждую крупицу своего счастья. – Ты здесь не один такой. Блейн рассмеялся – и, Боже мой… его миниатюрная талия и манящая, безупречная расщелина между ног, округлая задница, к которой прикасался Курт своими пальцами, да и в целом такое уязвимое расслабленное после оргазма тело, лежащее сверху на всё ещё возбуждённом Курте… Блейн был прекрасен. – Покажи мне, как… я хочу… – Блейн начал сползать вниз и, приоткрыв влажные губы, жадно оглядывать Курта. Тот задрожал. – Что ты хочешь сделать? Блейн выгнулся над его животом, где майка слегка задралась, а трусы – чуть опустились, и поцеловал обнажённую, покрытую волосами кожу, счастливо улыбаясь при этом. – Хочу взять тебя в рот. Мы можем?.. Ох. – Ты не должен… – выпалил Курт. Всё, о чём он мог думать, это «первый раз, первый раз, первый раз». Блейн внимательно на него посмотрел. Его волосы окончательно спутались, а щёки, нос и уши так покраснели, словно Блейн был в гриме, но он нетерпеливо водил кончиками пальцев по резинке трусов Курта. – Я мечтал сделать это с того момента, как ты улыбнулся мне, – выдохнул Блейн над внушительным бугром между ног Курта, и каждое его слово было пропитано огромным желанием. – Я хочу тебя. Так сильно тебя хочу. Курт восторженно наблюдал за тем, как Блейн трётся о диван, но вскоре он опустился лицом к вожделенному месту и глубоко вдохнул. Курт зашипел и запустил пальцы в волосы Блейна. Когда тот начал припухшими губами прикасаться к его члену через тонкую ткань трусов, Курту пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не кончить на месте. Он выгнулся, подталкивая себя вперёд в поиске лучших ощущений, а свободной рукой обхватил Блейна за подбородок и кончиком большого пальца гладил распахнутые и влажные губы. Вскоре тот, наконец, резко опустил его трусы, и Курт упал на спину, вскрикнув от лёгкого шлепка ткани по напряжённой коже. – Боже, ты такой красивый, – выдохнул Блейн и уставился на него с открытым ртом, в уголках которого начала собираться слюна. Курт не выдержал и принялся размазывать её по нижней губе, пока та не заблестела. Он весь горел от желания толкнуться вперёд, погрузиться куда-нибудь, а Блейн всё так и продолжал зачарованно смотреть, но не прикасаться, словно бы боялся дотронуться или обойтись с ним слишком грубо. – Ну же, – подбодрил его Курт и повилял передом. – Возьми меня в рот, дорогой. Блейн рванулся вперёд и языком провёл по всей длине. Курт задрожал от наслаждения, и выгнулся, от шеи до задницы приподнялся с дивана. Рука, находившаяся в волосах Блейна, дёрнулась. Курт быстро и нетерпеливо начал тереться об его язык и губы, требуя большего, а потом большими пальцами приоткрыл рот Блейна. – Следи за зубами, – шёпотом проинструктировал он и присел, чтобы Блейну было удобнее, а потом чуть наклонил член – и Блейн, прикрыв зубы губами, скользнул вниз. Тёплое и влажное приветствие после долгого ожидания и общения лишь с собственной рукой было настоящим благословением. Курт резко выдохнул и закатил глаза, а Блейн принялся неопытно посасывать. – Д-да, боже, да, вот так. Никого не интересовала техника, потому что Блейн вскоре выбрал для себя удобную позицию, потому что Курт с влажными звуками скользил внутрь этого идеального рта, по этим припухшим губам, а Блейн постоянно останавливался, чтобы облизнуть, потом возвращался к чувствительной головке и, сжимая её в плотное кольцо, тихо стонал, после чего вновь брал глубже. – Воспользуйся рукой, – глухо проговорил Курт и шире раздвинул дрожащие ноги. Блейн обхватил его ладонью и начал водить вверх и вниз, в то же время посасывая головку. – С-сильнее. – Когда ощущения стали невероятными, Курт закрыл глаза. – Боже. Да. Да, да, вот так. Я…я близко, можешь не… боже… Блейн принялся дрочить сильнее и быстрее, буквально насилуя головку своим языком. – Можешь кончить мне в рот. – Блейн… – Да, можешь, – прошептал тот и втянул щёки. – Я этого хочу. Пожалуйста. – Блять, – выругался Курт и толкнулся глубже, обхватив Блейна за шею, а потом кончил, изливаясь при каждом соприкосновении с глоткой Блейна. Курт наслаждался своими непередаваемыми ощущениями слишком, запрокинув голову и не покидая своего места во рту Блейна. Он чувствовал, как Блейн принимает всю его сперму, но было заметно – тот никак не ожидал такого, потому что между первым и вторым глотком возникла ощутимая пауза. Но Курт считал это совершенно нормальным действием. Вскоре Курт вытащил член и содрогнулся от соприкосновения влажной кожи с холодным воздухом в комнате. Он погладил Блейна по шее, открыл глаза и только тогда заметил, что Блейн своими покрасневшими губами целует его в выступающие косточки на боку. – Блейн, – сказал он и удивился тому, насколько грубым и хриплым был его голос. Тот поднял на него взгляд, всё ещё касаясь губами нежной кожи на бедре. – Мм? – Я всё пытаюсь придумать что-нибудь остроумное или очень трогательное, но на ум приходит только одно: почему мы так долго этого ждали? Блейн улыбнулся и поцеловал не эрегированный член Курта, до сих пор блестевший от слюны. – Это было потрясающе. – Я заметил, – жизнерадостно ответил Курт. – Мне с тобой так хорошо, – продолжил Блейн и принялся слизывать пот с мошонки Курта. Боже, это не должно было быть так сексуально. – Мм, я… я хочу повторить это ещё раз. Курт рассмеялся. – Думаю, что даже в твоём возрасте я так быстро не восстанавливал силы. Физическая потребность друг в друге слегка ослабла, и в комнате повисла приятная тишина. Курт снял уже ненужные трусы и майку, по какой-то причине не беспокоясь о собственной наготе (но вот тот факт, что Блейн вчера застелил диван свежей простынёй, было огромным плюсом), а Блейн последовал его примеру, но гораздо медленнее. И Курту выпала возможность рассмотреть всё как следует. Он был великолепен – широкие плечи и грудь, узкая талия и стройные, практически идеальные бёдра, а задница была такой упругой и аппетитной, что Курту хотелось тут же приласкать её своим ртом. Во всех нужных местах у Блейна были волосы, а член – восхитительно толстым. В какой-то степени это было даже несправедливо, что Блейн такой привлекательный, а Курт поверить не мог, что провёл столько времени в другой комнате, когда каждую ночь мог заново знакомиться с этим потрясающим телом. Блейн улёгся на Курта сверху, и они, укрывшись тонким одеялом, уставились друг на друга. – Не хочу, чтобы теперь между нами всё было неловко, – сонно пробормотал он. – Ведь нет ничего такого, правда? Курт всерьез задумался над этим, запустив пальцы в волосы Блейна, которые слиплись от геля и утренней активности. Задумался над ожиданием. Задумался над реальностью происходящего. Задумался о том, что следует поступить мудро – или даже правильно: посмотреть, как будут развиваться их отношения, как всё изменится, когда Блейн повзрослеет и найдёт работу, сможет обеспечивать себя сам и перестанет зависеть от Курта, или даже вдруг встретит кого-нибудь в школе и поймёт, как же много упустил в своих романтических и сексуальных приключениях. Курт вспомнил о том, что сказал ему отец на Рождество, и осознал лишь одно: он может до самой старости сомневаться и искать плюсы и минусы, а может принять всё, как есть, и наслаждаться каждой секундой. А с каких это пор Курт Хаммел делал что-либо наполовину? Он повернулся к уху Блейна и прошептал: – Я люблю тебя. Не знаю, этот ли вопрос ты задавал. Но вот тебе мой ответ. Курт почувствовал тёплые слёзы Блейна гораздо раньше, чем увидел их, а потом ощутил, как мальчик поёжился в его объятиях. Вскоре его тело начало сотрясаться от беззвучных рыданий, а Курт, прижимая к себе только ближе, повторял только одно: «Я с тобой, всё хорошо», пока Блейн не уснул. Он подумал, неужели Блейн впервые в жизни услышал эти слова и действительно в них поверил.