Хрупкие.

Весь город молился о хорошем, чудесном ливне. И не без оснований: свинцовые тучи затянули небо с самого утра, глянцевые листья перешептывались, шумели, спорили, а ветер с маниакальным упорством гонял пыль по улицам. Полина закончила свою работу в редакции и с облегчением собиралась домой. Она распахнула окно настежь и разочарованно вздохнула: запах пыли и тухлой воды, бензина и прогорклого масла, в котором жарили хот-доги на углу улицы. Ни намека на свежесть… Это невыносимая, беспощадная духота. Тяжелый жаркий угар, зависший над Темзой. Ленивые, как тюлени, люди… Хотя сегодня в районе, где жила Полина, было как-то неспокойно. На улице то и дело мелькали хмурые парни, которые наверняка не конфету прятали за пазухой. Весь прошлый вечер где-то недалеко выла истеричная полицейская сирена, а в квартиру внезапно врывались цветные огни ночного патруля. Сегодня утром Джон заглянул к ней – посмотреть, можно ли реанимировать холодильник. И в своей обычной спокойно-рассудительной манере заметил вскользь, что где-то в пяти-шести кварталах от их дома днем в перестрелке с полицией погиб какой-то торговец наркотиками. «А может, и не торговец. Как сейчас разобрать?» - невесело усмехнулся он. Почему-то от его слов стало немного не по себе… Жара даже самые печальные и философские мысли превращала в кисель. А когда ты весь день торчишь на работе, задыхаясь в душном офисе, то связанные мысли – это что-то из разряда фантастики. Девушка закрыла глаза, представляя себе тот чудесный миг, когда она заберется в душ, а потом долго, счастливо будет пить… Неожиданно перед ней возник пластиковый стаканчик с холодным чаем. Патрик. Невысокий, плотный, с добродушным взглядом ярко-голубых глаз настоящего ирландца, но совершенно не задиристый, а скромный, даже несколько застенчивый, он все равно умудрялся собрать вокруг себя толпу людей в обеденный перерыв - его истории то о походах, то о глупых пользователях, то о дурацком случае в ресторане или же смешной собаке соседей были удивительными. В редакции его называли самым нужным человеком – и это была чистейшая правда. Патрик, талантливый компьютерщик, в три щелчка решал любые проблемы и объяснял их появление простыми, понятными нормальным людям словами. И вот он уже вторую неделю настойчиво ухаживал за Полиной. Знаки внимания, которые он оказывал ей, были милыми и неожиданно старомодными: скромные букетики на столе или яблоко во время обеда, пачка хорошей бумаги или бутылка прохладной воды. Он смущался, как школьник, едва встречался с девушкой взглядом. Он не оставлял никаких следов, но все сразу и безоговорочно решили, что это он. Решающей уликой стали мечтательные взгляды, которые Патрик постоянно бросал на неё. Да он потом и сам признался, что эти приятные мелочи – его рук дело. Правда, для этого пришлось припереть его к стене. В прямом смысле этого выражения. Он тогда хмурился, но не краснел, и на её прямой вопрос лишь едва заметно кивнул. Полине нравилось общаться с ним, нравилось чувствовать его восхищение, он сам ей очень нравился. Пушистая светлая челка, неожиданно темные ресницы, из-за которых голубые глаза казались темно-синими, улыбчивое лицо, детские ямочки на щеках.... Его обезоруживающие манеры и мальчишеская улыбка, забавные гримасы, которые он корчил от случая к случаю… - Ты сегодня задержалась. Я вот чай захватил, - он присел на край стола, а потом неловко слез с него.– Он холодный, надеюсь, ты пьешь такой? - О боже, да! – она почти одним глотком осушила стаканчик: терпковатый, крепко заваренный, холодный. Мечта любого путника в пустыне. - А что ты сегодня делаешь вечером? Может быть, сходим в бар – выпьем, поболтаем?– протараторил Патрик и неожиданно мучительно покраснел. Краснел он, кстати, удивительно – со скоростью диснеевских персонажей: багровая волна поднималась от груди к горлу, захватывала в плен шею, атаковала щеки, брала в плен уши и лоб. - Почему ты так краснеешь? Ведь тебя раскрыли – и ты можешь больше не смущаться, - Полине отчаянно захотелось коснуться его доверчиво открытой ладони. - Мне до сих пор не по себе, что ты меня так просто раскрыла, - Патрик взъерошил челку и откинул её назад. - Если бы мне не сказали ребята, я бы и дальше гадала. До меня иногда доходит как до жирафа, - она смешно округлила глаза. Он хмыкнул и, наконец, расслабился: чуть распрямились плечи, привычно заулыбалось все его круглое лицо, и взгляд снова стал спокойным и внимательным. - Так что насчет сегодня? - Я не против. Но давай я съезжу домой, приведу себя в порядок – и мы встретимся… где? - Я заеду за тобой? Так будет проще? Ты же где-то в Тоттенхеме живешь? Мне совсем не сложно, - Патрик развязал галстук и, смяв его, спрятал в карман. - Да, на Эверли-стрит. Рядом с церковью святого Маттеуса. Чтобы ты там не плутал – я могу выйти к церкви, - Полина улыбнулась ему. – Тогда напротив церкви в восемь. Там очень милая скамейка есть. А потом мы куда-нибудь поедем?.. … Дождь так и не начался. Но духота стала еще тягостнее: липкая и тягучая, как патока, вонючая, как старые консервы, она обнимала каждого человека, оставляла на нем свой влажный след. Даже в легком шифоновом платье Полина чувствовала себя, как в тяжелой норковой шубе. Волосы пришлось собрать в небрежный пучок, и теперь теплый ветерок иногда касался шеи. Она стояла у скамейки и нетерпеливо высматривала чистенький «Ford» Патрика уже полчаса. Он прислал ей СМС, что уже скоро будет на месте. Но почему-то опаздывал. И от этого «почему-то» становилось как-то не по себе – такой неприятный холодок, коснувшийся поясницы. Возможно, из-за того, что сегодня обычно довольно оживленный район был почти безлюден, а где-то недалеко снова затянула заунывную песню полицейская сирена. Полина помнила, что говорила ей Джейн по поводу прогулок по Тоттенхему в позднее время: «это очень плохая идея», «сиди дома и не высовывайся», «если хочешь погулять – приезжай в Кардифф!». Конечно, Тоттенхем был не самым престижным, не самым спокойным районом, но Джейн, как обычно, сильно преувеличивала опасность. Конечно, Тоттенхем не Белгравия, но и здесь живут хорошие люди. Именно так успокаивала себя девушка. Она снова оглянулась по сторонам, надеясь увидеть эту чертову машинку, но вместо этого заметила свою соседку Марту, которая жила этажом ниже с младшим братом Ником. Марта очень нравилась Полине – своим трудолюбием и жизнерадостностью, своей безмерной любовью к брату. Но два месяца назад мальчишка связался с дурной компанией – и никто с ним ничего не мог поделать. Забавный, находчивый, добрый мальчик неожиданно превратился в упрямого, своенравного, озлобленного бесенка. Ник изводил сестру, которая ради него трудилась день и ночь. Марта никому не жаловалась, но их ссоры были слышны всему дому. У бедняжки опускались руки, и она не раз подумывала отправить его домой. И вот сейчас Полина сразу же поняла, что Ник натворил что-то серьезное. Марта взволнованно разговаривала по телефону и почти постоянно повторяла «Никки, пожалуйста, пожалуйста!». Кажется, братик довел сестру в этот раз, потому что она уронила телефон, села на бордюр и расплакалась, горько и безутешно. Она была такая маленькая в своей смешной растянутой футболке, такая беспомощная, что Полина почувствовала, как сжалось сердце. Дурацкая, дурацкая потребность о ком-то заботиться, кого-то оберегать… Она подбежала к ней и попыталась поднять, но Марта отрицательно покачала головой, вытирая тыльной стороной ладони слезы. - Что-то случилось? Опять Ник? Марта, пожалуйста, не плачь! - Да, это он. Господи, неужели все знают, что я собственного брата не могу заставить себя слушаться? Он меня ни во что не ставит…- сдавленно проговорила она и, коротко вздохнув, продолжила. - Представляешь, этот дурак отправился на акцию протеста против произвола полиции. Из-за смерти этого Марка Даггана! Пошел вместе со своими дружками. Сказал, что не прочь поорать на полицию! Ты можешь себе это представить! Еще одно нарушение – и его выгонят из школы… - Ну что ты, он же умный мальчик. Скоро придет назад. Ему нравится мучить тебя, как будто ты не знаешь. - Я не представляю, что с ним происходит. Его словно подменили… Неожиданно она замолчала, расширенными от ужаса глазами глядя за спину Полины. Девушка обернулась и непроизвольно отступила назад. Толпа людей. Огромная толпа разозленных людей. Они шли довольно быстро, но никого не трогали, ничего вокруг себя не крушили. Но явственно ощущалось, что достаточно одного слова, одной крохотной искры, чтобы вспыхнуло неуправляемое пламя ярости, которое сметет все на своем пути. Кто-то шел молча, погруженные в мрачные думы. Кто-то шел с криками и шутками, как будто отправляясь в очередной клуб. Раздался звон разбивающегося стекла и визг сигнализации. Именно это и раззадорило толпу. Колючим фейерверком взмыли в небо ругательства и ликующие крики. Марта и Полина отшатнулись к стене дома, и толпа прошла мимо, даже не заметив девушек. - Это все из-за Даггана. Ник мне рассказывал об этом случае. Полиция застрелила парня, все твердят, что он был не виноват…- прошептала Марта. Полина потянула соседку за руку, указывая на банду подростков, которые с диким хохотом и криками пронеслись мимо, высоко подняв какие-то горящие бумажки. Среди них мелькнула взъерошенная голова Николаса и его яркая майка. Марта кинулась за братом сквозь толпу и сразу же получила несколько толчков, спотыкнулась, чуть не растянулась на тротуаре… С ужасом Полина поняла, что не может оставить её одну. И побежала следом за ней. Они нагнали мальчишек через три квартала, в небольшом переулке-тупике, с раскрашенными граффити стенами, мусором, вытряхнутым на асфальт и жалобно скрипящим фонарем, забитым в угол. Николас, забравшись на железный бак для мусора, размахивал медленно тлеющей футболкой и орал что-то веселое. Иногда он отпивал из бутылки какую-то желто-зеленую жидкость, и тогда его голос становился громче, выше и веселее. Марта на мгновение замерла, а потом подбежала к баку и стянула Ника на тротуар. Она была выше, старше, но все равно смотрела на него умоляюще и испуганно. Почувствовав свое превосходство, Ник сразу же занял позицию нападающего и, вырвавшись, принялся оскорблять сестру. Из-за шума Полина не могла и половины слов разобрать, но хорошо видела, как распалился мальчишка, как ему хочется показаться крутым перед дружками, и как бледнеет Марта от каждого его слова. Она хотела взять его за руку, но он оттолкнул её. Девушка не удержалась на ногах и упала на тротуар, оцарапав плечо железной крышкой бака. - Да отстань ты от меня! Надоела! Отвали! – Николас, кажется, был под кайфом, и совершенно не понимал, что происходит вокруг. Полину захлестнула волна обжигающей злобы на этого наглого молокососа, она ледоколом прошла сквозь толпу хохочущих, кривляющихся мальчишек, с размаху, наотмашь влепила Николасу пощечину. Он повернулся к ней, держась за мгновенно вспухшую щеку. - Как ты смеешь так разговаривать с сестрой, засранец?! Ну-ка марш домой, пока я тебя в колонию для малолеток не сдала! – грозно заявила девушка, помогая Марте подняться. Худенький, курносый, с модно взъерошенными волосами цвета высушенной соломы, Никки всегда напоминал Полине маленького эльфа. Но эльфы никогда не были добрыми существами, что и говорить. В порыве гнева, злобы или досады они могли доставить массу неприятностей человеку, в худшем случае – погубить его. Вот и сейчас забавное лицо Николаса исказила отвратительная гримаса. Он сжал кулаки и как будто размышлял над чем-то, но потом, видимо, передумал. - Еще одна нашлась! Давай ты меня еще поучи, корова! – процедил он и, подхватив бутылку, с гиканьем выбежал на улицу. Его банда кинулась за ним следом, расшвыривая перед собой баки с мусором. Полина и Марта вышли на улицу и тут же были утянуты куда-то беснующейся толпой. На Эверли-стрит были еще цветочки, а здесь творилось что-то совершенно жуткое: разгромленные магазины и визжащие сигнализации, горящие баки с мусором – от них поднимался удушливый сладковато-тошнотный запах, отравлявший воздух. Все в лучших жанрах голливудских фильмов о конце света, анархии и беспределе. Не хватало лишь мародерствующих насильников. Толпа двинулась куда-то в сторону и разделила Марту и Полину. Но Марта как будто и не сопротивлялась – она, кажется, твердо решила найти брата и увести его домой, подальше от беды. Полина не помнила, как оказалась сидящей на тротуаре, нервно стягивающей порвавшиеся босоножки и долго рассматривая отвалившийся каблук. Бешено, истерично звонил телефон – как она не потеряла его в этой толпе, как сумка оказалась целехонька – это так и осталось загадкой на миллион. Патрик. - Где ты? Я застрял непонятно где. Тут куча народу. Как будто все с ума посходили! - Я на улице. Случайно оказалась. - Немедленно возвращайся домой. Я видел, как в Тоттенхем направлялся целый отряд полиции! – в его голосе звучала просто запредельная паника. - Я не очень далеко от дома. Я сейчас пойду. Меня не примут за бунтарку. - Почему это? – недоверчиво спросил он. - Ну я же в платье, - как-то неловко пошутила девушка. Телефон горестно пиликнул и потух. Села батарейка. Идти босиком по усеянной осколками улице, было опасно, и поэтому девушка с тяжелым сердцем влезла в изуродованные босоножки. Гулкий шум, крики и ругань были где-то далеко за её спиной, как будто в другом измерении. Было какое-то странное ощущение – не страха, нет-нет, а потерянности, жуткой потерянности. Что-то пришедшее из снов – когда ты мечешься в поисках чего-то неведомого, а на тебя отовсюду наползает туман…. Она встала посередине улицы, беспомощно прижимая к себе сумочку, оглядываясь по сторонам и решая, куда же ей свернуть, чтобы поскорее оказаться у своего дома –в теплых объятиях воняющего краской подъезда, под уютным взглядом крохотного окна, наслаждаясь тонкими всхлипами дребезжащего душа. В этот самый момент на неё кто-то с размаху налетел. - Смотри куда идешь!! – Полина сама удивилась, как гневно, озлобленно и в то же время испуганно прозвучал её голос. Она откинула со лба волосы и подняла голову. И ей тут же стало стыдно за эту резкость: то ли из-за чуть-чуть встревоженного взгляда светлых глаз, то ли из-за извиняющейся улыбки, которая вот-вот должна была превратиться в такое английское «Sorry». - Черт, я вас снова чуть не сбил. Это, кажется, судьба, - мягкий смешок и легкое удивление прозвучали странно – до ужаса странно среди всего этого беспорядка, среди гари и дыма. - Вы? Это точно судьба, - улыбка, кажется, получилась довольно жалобной. – Мы теперь просто обязаны познакомиться. Она его сразу узнала – вернее сказать, не его, а растопыренные, взлохмаченные кудри. Он выглядел несколько растерянным, и ему определенно было неловко за эту растерянность, за это непонимание того, что происходит вокруг. - Если вы туда собрались идти, то это очень плохая идея. - Почему это? Я там живу. - Я только что оттуда. Я пытаюсь найти такси – но что-то мне подсказывает, что вряд ли получится. Неожиданно из-за угла выбежал парень с огромной дубинкой и с яростным ликованием запустил её в боязливо подрагивавшую витрину магазина. Звонкий пронзительный визг сигнализации и разлетевшиеся в разные стороны стекла… Девушка вздрогнула и отшатнулась назад, натолкнулась на шершавую стену и охнула: на предплечье тут же вспухли две красные полосы. - Нам нужно срочно найти такси, - едва слышно проговорил уже почти что знакомец. - Я доберусь до дома, - с каким-то детским упрямством ответила Полина. Он посмотрел на неё, как на сумасшедшую, и многозначительно хмыкнул. Кажется, он собирался что-то сказать, но из-за угла показалась целая вооруженная толпа, и стало как-то не до разговоров. - Такси, - напомнила Полина, чувствуя, как к горлу подкатывает горькая тошнота, а тело окутывает липковатая паутинка страха. - Оно самое, - он решительно прошел вверх по улице и вдруг обернулся. – Дай мне руку. - Зачем?! - Так удобнее бежать! – с этими словами он схватил её за руку – бесцеремонно, решительно и неудобно – как-то больно сжав пальцы.