Биллиантовая Нить

Высокий стеклянный столб с вытесанными отметками был наполнен водой до середины. Эти часы указывали что сейчас уже глубокая ночь, несмотря на то, что каждый уголок острова освещен яркими лучами двух солнц на вечно черном небе. Еще несколько долгих часов, и между ними можно будет разглядеть третью звезду, после чего все земли и воды зальет яркое свечение. Мощеные улицы были пусты, кое-где веял свежий морской ветерок, порой заходя за угол одного из белых домиков и запевая свою скудную свистящую песенку. Ветер подул сильней, поднимаясь дальше, неся влагу океана к самым вершинам дремлющего острова, где расположился храм всех богов. Тихо завывая, он прошелся по пещерным коридорам, обнял каждую вытесанную статую, выдавленные надписи, каждый рубец на старых пещерных стенах. Он все кружил вверх, поднимаясь до последней башенки, из окна которой светил неземной красоты лик юного Омеги. Незаплетенные, черные, как воды океана, волосы взмахнул тяжелый вздох ветра, убирая длинную прядь и открывая личико. Невидимый странник оглаживал мраморные черты лица, срывал поцелуи с алых губ, наслаждаясь тонким ароматом, который был тут же подхвачен и бережно сохранен. Белая, как мел рука изящным жестом закрыла громоздкую книгу. На ее страницах гласились пророчества за последнюю тысячу лет. Тяжелые думы не покидали мальчика, пока он с невероятной грустью смотрел вдаль, за бесконечные океанские просторы. С каждым годом в его сердце закрадывались сомнения. Рука скользнула с грубого фолианта на оголенную кожу живота. Черный, расшитый парчовыми узорами халат не прикрывал острые опущенные плечи и босые узкие ступни, позволяя отдохнуть коже после нелегкого дня. - Моя лотария, как жаль, что не суждено тебе цвести, – пухлые губы прошептали тихо, словно Билл боялся разбудить всех жителей города своим голосом. Угасшие карие глаза взметнули длинными ресницами, опуская взгляд на едва проступающий узор. Словно спящий, закрытый бутон цветка рос вокруг впадинки пупка, вещающий, что этот мальчик все еще невинен и никому не принадлежит. История говорила, что этих знаков раньше не было ни у Альф, ни у Омег. Но именно лотарией называли цветок плодородия, а также тот возраст, когда мужчины и женщины достигали совершеннолетия. А после последней молитвы Биллианта, боги расчертили всех людей этими цветами, отдавая бренную плоть на суд природы. Узоры всегда изменяются, когда Альфа и Омега учуяли запахи этих цветов друг у друга или благословлены богами. Тогда уже их ничто не спасет, они обречены любить. Это происходит в возрасте от пятнадцати и до тридцати лет. Если цветы так и не зацвели, значит, человек не может иметь детей. Или же его судьба умерла, чему рады всегда Омеги, ведь теперь ими никто не будет управлять. Хоть Омежки и хрупкие по своей природе, но дух у них поистине упрям, горд и непокорен, а Альфы очень любят командовать, управлять и приказывать. И это стоит вечной пропастью между обреченными народами. Биллу почти девятнадцать лет, он третий Омега в семье главного жреца, единственный, кто еще не был связан узами брака. Его братья были призваны любить еще в шестнадцать лет. Как только они встретили своих возлюбленных, тела, сосуды душ, стали неподвластны им. Старший брат пытался покончить с собой, кинувшись в океан, но спас Батист, его Альфа, убеждая, что не причинит вреда, что сделает самым счастливым на свете. До сегодняшнего дня он хорошо справляется, и обещания сдержаны. Средний брат также был пойман на крючок любви, и был куда хитрее, благосклонно соглашаясь на брак. Но сразу же после рождения первенца его супруг странным образом слег со смертельным недугом и ушел в мир мертвых. Что, конечно, не обошлось без помощи Дара богов, которым обладал младший брат. Билл владел редким Даром управлять смертью. Он хорошо умел его контролировать. Но, когда пугался, или приходил в ярость, к нему старались не подходить и, тем более, не прикасаться. Он был очень ядовит, и даже воздух мог стать ядовитым, убивая все живое: растения, воду, животных и людей. Но, была и обратная сторона: он умел исцелять самые тяжелые болезни и ранения, порой даже воскрешать из мертвых. В плане избегания насильственной любви, он поступил милостивее и мудрее своих братьев. По сей день он полностью скрывает свое тело и лик, которого с восьми лет не увидел ни один Альфа. Биллу не было никакого дела до мерзких псов, а потому за легкими, скрывающими каждый кусочек его тела тканями, была спрятана маска с благовониями. Они перебивали любой запах Альф. В том числе и смрад единственного наследного принца клана Альф, Тома. Том… О его силе и мужестве ходили легенды, обрастая все большими и большими небылицами с каждым годом. Вплоть до того, что он на самом деле не сын царицы Арины и простого Омеги Миреоса, а дитя морского чудовища, которое сумело завлечь деву, самую красивую первую женщину-Альфу. Никто просто не знал, как объяснить беременность ее Омеги, никто не мог даже в самых бестыдных фантазиях придумать, каким образом женщина сумела опылить цветок мужчины, а потому легенды становились все бредовей. Но конечно, Билл не верил в сказки, ведь знал это морское чудовище и не раз выходил к мосту Реньйон, чтобы развеяться, отпустить печаль и утопить на глубоком дне свои гнетущие мысли. А иногда огромный монстр позволял покормить его рыбой и прикоснуться к себе, даже прокатиться по неспокойным водам на своей ребристой спине. В такие моменты Билл забывал обо всем на свете и был действительно счастлив. Первый раз он увидел принца Тома, когда тот пришел в храм богов, преодолев долгий путь через мосты, возведенные Бетами. Наследному принцу было на то время двадцать четыре года. В тот день лицо его было хмуро и печально. Он с надеждой смотрел на статуи богов, шепча молитвы, не жалея колен и жарких слов. Билл тогда обкуривал все помещения васильками, чтобы уберечь старые стены от ядовитой плесени, и, когда вошел в центральную залу, замер. Он никогда не молился богам, не видя смысла пялиться на холодные бездушные статуи. Но ему всегда было интересно посмотреть, как это делают другие. Люди говорят с богами искренне, даже если они последние лжецы. Его взгляд обвел стражников принца, облаченных в черные одежды, и небольшую фигурку, закутанную в полу-прозрачные красные ткани, по которым струились вьющиеся белые волосы. Маленькие ушки сами навострились, слушая приглушенные заклинания Тома. Глупый Альфа молил богов о любви, семье, потомстве, ведь годы шли, стекая, словно сухой песок сквозь пальцы, а он одинок, и больше не может ждать. Да и королева не вечна, а на трон можно взойти только имея наследника. Билл забыл о первом впечатлении. Но хорошо помнил, как презрительно смотрел на скрюченную перед богами фигуру, мысленно смеясь над жалким зрелищем. Ему было всего восемь лет отроду, но он уже ненавидел Альф и богов. Все дело было в старой книге, рассказывающей о том, как их первый царь – Биллиант - страдал из-за Альфы, а боги не помогли. Боги играют людьми, а Альфы – чужаки, они другие: заносчивые и деспотичные, им не понять хрупких, утонченных Омежек. Этому был прекрасный пример царской семьи клана Альф. Все знали, а некоторые и не понаслышке, что Арина не любит своего Омегу, Миреоса. Она всячески унижает его, вплоть до того, что несчастный Омега увидел своего сына, только когда Тому исполнилось пять лет. Билл стоял и потешался над горем парня, пока бледные, обветренные губы перестали шевелиться в одностороннем разговоре. Крылья носа Альфы широко раскрылись, втягивая воздух, а крепкое тело, облаченное в белые одежды, напряглось. Взгляд почерневших глаз упал на маленького мальчишку, заставляя того сжаться под страшными раскосыми глазищами и, вскрикнув, убежать прочь, роняя дымящий фимиам. Тогда Билл думал, что это все лишь из-за того, что он подслушал молитву принца. Но все оказалось намного серьезней. Его помолвили с Томом на следующий же день, назначив условия свадьбы. Теперь он должен будет выйти за это чудовище, как только его тело подтвердит плодородность. После первого же проявления цветения лотарии, этого мученического вожделения, убежать от несчастливой судьбы будет невозможно. Билл не желал любить и заводить семью. К тому же Омега боялся, что его ребенка заберут, как это сделала Арина с Миреосом. Он скорее умрет, нежели ляжет под грубого Альфу, который сделает ему жутко больно, как физически, так и морально. Но больше всего Омежка не хотел подчиняться, мириться, быть зависим от кого-то. А потому он будет изо всех сил стараться, чтобы никогда не вдохнуть запах лотарии Тома. Его одежды закроют тело и прекрасное лицо от всего мира навсегда. - Билл, ты должен поспать. Днем к тебе приедет принц, - осторожный тон заставил опустить черноволосую голову ниже, впиваясь острыми ногтями в нежную кожу живота, словно желая содрать черные узоры. - Он же недавно приходил! – прошипел озлобленный, но приятный слуху голос. - Полгода назад. Он каждые полгода посещает тебя. Мне кажется, он будет стаптывать ступени храма до конца своей жизни, в надежде, что при следующем приезде ты сможешь почувствовать его и принять как своего Альфу, – Геворг заходил к Биллу каждую ночь, чтобы убедиться, что тот в безопасности и ни в чем не нуждается. Мужчина вошел в комнату, держа руки в широких рукавах своего ночного белого халата. Он подошел ближе к мальчику и тут же застыл. Шелковая ткань медленно, словно соблазняя, скользнула по мраморным плечам, за чем спокойно проследили глаза цвета жасминового чая. Сдержанные, свеже-молодые, излучающее какую-то вечную тоску и мудрость. Геворг был по-мужски красив, будучи слабым полом – Омегой: достаточно сильное тело, прямые русые волосы до плеч и эти белые одежды, что так хорошо подчеркивали его фигуру. - Я никогда не приму его, но мне так плохо. С каждым днем мне кажется, что нет человека более одинокого, нежели я. Не могу подарить свое тело Тому, но в тот же момент мне горько, что не суждено никогда почувствовать ласк. Сколько я еще смогу прожить и не сгореть в агонии лотарии. - Билл, я понимаю тебя... - начал, было, длинноволосый охранник храма невинности для суженого принца, но тут же запнулся, когда Билл подскочил со своего кресла, а мягкие ткани открыли все тайны тоненького юного тела. Все слова словно застряли где-то в легких, не давая договорить до конца. - Тогда помоги мне, я знаю, ты можешь. Геворг, ты одной крови со мной, ты понимаешь меня, не причинишь вреда, я верю тебе как себе. Помоги мне не сойти с ума от одиночества, - алые губы призывно раскрылись, приближаясь к пораженному Геворгу все ближе и ближе, маня своими мнительными ласками. - Билл, остановись… Стой! – крепкие руки ухватили тонкие плечики, встряхивая, словно одуревшего, Омегу. – Ты мне как младший брат. Моя задача оберегать тебя от бед, защищать ценой своей жизни и помогать жить достойно. Ты не первый Омега, кто страдает от одиночества, но попытайся вытерпеть, я не посмею испортить тебя. - Но я больше не могу, - досадно прохныкал мальчишка, все теснее прижимаясь обнаженным пылающим телом к хранителю. - По-другому нельзя, - Геворг подхватил хрупкое тельце на руки, аккуратно относя к мягкой постели, укрывая упрямого. – Тебе нужно отдохнуть, чтобы не уснуть при принце, это может оскорбить его. Спи сладко, - уже шепотом произнес хранитель, прикрывая черным балдахином обитель снов. Билл вяло моргнул, смотря, как Геворг поправляет прозрачные ткани, ожидая пока он уснет. Мальчишка надеялся, что Омега поддастся на сладкие уговоры, но тот оказался более крепким орешком. Хотя, если бы это было не так, Геворг бы никогда не стал его хранителем. Билл не знал, какими способностями он владеет, но что-то подсказывало, что это защитный Дар. Так как, сколько бы Билл не злился, сколько цветов бы не превратились в черные угольки, его хранитель всегда был рядом, и не было ему никакого урона. Как-то даже раз он разозлился, когда Геворг не пустил его к Реньйону, где он так любил разговаривать с чудовищем, и напустил на хранителя смерть. Но тот этого даже не заметил, если бы птицы, пролетающие возле окон Билла, не упали замертво. Возможно, щит Геворга как-то действует и на его обольщение? Ведь как же он мог отказать? С такими мыслями Омега и уснул, удобней перевернувшись на правый бок. Хранитель улыбнулся, рассматривая самое красивое существо, которое он только видел в своей жизни. Его приставили к Биллу, когда тот был еще совсем дитем, с целью защитить и уберечь от порока, зла и нечестивых мыслей. Раньше было куда проще выполнять свои обязанности. Но с каждым днем лотария Билла все больше желает проснуться, и удерживать все страсти мальчика становится тяжелей. Он так упрям, не понимает, что творит. Его организм с каждым днем отравляется лотарией, которая желает цвести. Со временем Билл действительно может стать бездетным, но, как видимо, его это не интересует. Ведь главное в его жизни – не дать надругаться над своей душой и телом, не подчиняться духу природы, быть свободным. Но несчастным до конца своих дней. Геворг не мог понять Омежку. Хоть никакая сила не способна была управлять им, ни Дары богов, ни природа, он все же любил. Тихо и безропотно, не сгорая в этой любви, не сходя от нее с ума. Он терпеливо ждал своего Альфу каждых полгода и не мучался в одиночестве. Его любовь была мягкой и щадящей. Поэтому он ее не боялся. Вместо страха мужчина боготворил такие чистые, теплые и, главное, взаимные чувства.