Ящик Пандоры

*** Пара слов от автора. Я не обещаю часто выкладывать главы. Я не обещаю, что они будут длинными. Напротив, они будут средненькими (по размеру). За грамотность не ручаюсь. ООС ужасный. Убегаю от канона, как Себастьян Михаэлис от Грелля Сатклиффа. По сути, это больше смахивает на оридж, если не считать наличия Хёбу и Ко. Я не отвечаю за завершённость этой вещи - возможно, у меня не хватит сил её завершить. Вроде всё. Да, и ещё: я требую комментариев! No comments - no "to be continued". Understand? Приятного прочтения, берегите свои мозги! Ваша Мико. *** Кёске смаковал молоко, наблюдая за тем, как Йо разделывает Хиномию в бильярд под орех. - Так нечестно! - возопил Энди, когда Йо криком загнал шар в лузу. - А жизнь вообще штука нечестная, - просветил его рыжик, донельзя собой довольный. Хёбу хмыкнул. И замер, насторожившись, точно гончая, напавшая на след добычи. Что-то он увидел; чьё-то воспоминание, вызывающее у его обладателя очень яркие негативные эмоции. Чьё же оно? Кёске сосредоточился, ловя этот образ, раскрывая его. "В машине. Он - на заднем сидении. Женщина впереди, с густыми, цвета бургундского вина волосами, улыбалась. Мама... Рядом - отец, он смотрит на дорогу - и улыбается, поглядывая на маму. Они едут домой. Вечер. За окном машины падает снег. Тепло и радостно на душе. Всё хорошо. А через минуту - визг тормозов, скрежет метала, жалобный звон разбитого стекла. И мама, красивая, любимая мама... Словно ластиком, стирается левая часть тела. Папа, сильный и улыбчивый, порой напоминающий льва: его вминает в руль. Огонь впереди, огонь пожирает искорёженные тела родителей, пламя подбирается к ногам... наступает тьма. И голос. Старческий голос, отзывающийся дрожью в костях: "Это за прегрешения... грехи против семьи... дитя искупит грехи родителей..." Кёске вздрогнул, и вернулся в реальность. Чьё же оно? Кому принадлежит это воспоминание? Энди Хиномии, кому же ещё. "Энди, - Кёске внимательно посмотрел на Хиномию, мрачно нахохлившегося в кресле, - я думал, что знаю о тебе всё. Но ты интереснее, чем я предполагал". *** Энди стоял на палубе "Катастрофы", подставив лицо ночному бризу. Замечание Йо, брошенное мимоходом, открыло тайник в душе Хиномии, в котором хранились самые болезненные воспоминания. Болезненные и лишние. Ведь на нём сейчас ограничитель, и если бы Хёбу вздумалось бы прочесть его мысли, он бы узнал... А, собственно, что бы он такого узнал? Ну, подумаешь, трагедия, родителей лишился. Здесь все - сироты. Другое дело, что столько лет уже прошло, а ему всё ещё больно... Но Югири дразниться не будет, а вот Кёске может поиздеваться. А больше телепатов рядом не было. - И что ты здесь делаешь? - промурлыкал голос за спиной. Энди чуть не перелетел через перила от неожиданности. Но его удержал за руку Кёске, снисходительно улыбаясь. - Да так, стою, - настороженно ответил Хиномия. Неизвестно, чего можно ожидать от лидера Пандры. - Ну, и ладненько. - Кёске улыбнулся ещё раз (да так, что Чеширский кот отдыхает), повернулся и просто пошел по своим делам. У Энди буквально отвисла челюсть. Это что же, никаких подколов не будет?! Что-то где-то крупное сдохло. - Ах да, и ещё, Хиномия: ты очень похож на мать. Последние слова майора заставили только-только успокоившееся сердце сбиться с ритма. Так всё-таки он узнал... Нет, хватит, пора немного отдохнуть. *** Однажды Хиномия стал котом. Самое удивительное было то, что никто особо не удивился. Кроме Кёске, что уже впечатляло, ведь обычно наоборот: он всех удивляет, сохраняя невозмутимо-весёлый вид. А тут... Ну, наверное, дело в том, что Хёбу единственный толком знал, почему Хиномия превратился в кота. Югири наглаживала рыжего с бордовым отливом кота, и внимательно слушала майора. - Югири, я понимаю, почему он ничего нам не сказал. Таких, как Хиномия, не любят и люди, и эсперы. Я даже примерно понимаю, почему он так внезапно проявил свою истинную сущность (п/а - это, значит, кошачью). Но что я никак не могу взять в толк - как он ухитрился так долго скрывать это от меня?! Я думал, что метаморфов я легко вижу, но Хиномию я не раскусил. Или, может, это потому, что он эспер, подавляющий силы других эсперов? Югири пожала плечами. Хёбу мрачно посмотрел на самозабвенно балдеющего кота. Да, кот из Энди получился роскошный. Крупный, не толстый, а скорее крепкий, подтянутый, весь в боевых отметинах, с шелковистой, того же оттенка, что и волосы Хиномии, шерстью, с разноцветными глазами, больше смахивающий на рысь, чем на домашнего кота. Кёске попытался его погладить. Не вышло. Теперь майор красовался четырьмя параллельными глубокими царапинами на руке. Хиномии-коту Хёбу не нравился ещё больше, чем Хиномии-человеку. В общем-то, превращение Хиномии ничего не изменило. Он всё так же укладывал спать Югири, мурлыча у неё под боком. Кстати, девочка никогда с ним не расставалась. Момотару даже начал ревновать. А майор начал подумывать о том, что такое вот уютное мурлыканье очень умиротворяет, и как бы затащить Энди к себе в кровать. Но случилось непредвиденное. Какие-то эсперы-самоубийцы решили напасть на Пандру. Почему самоубийцы? Да кто же в здравом уме решит напасть на самого Кёске Хёбу? Битва с ними закончилась быстро. Всё-таки эта банда самоучек была не ровня Пандре. Всё уже было кончено, но тут... Главарь шайки подал сигнал, и с корабля, на котором плыла эта горе-компания, на "Катастрофу перепрыгнула... огромная чёрная пантера. Глаза её пылали алым, тьма льнула к её ногам. Порождение ада явилось, дабы убивать и разрушать. Кёске приготовился повернуть свой ограничитель. "Это какой-то рок... Они меня преследуют". Но он не успел, мимо него промчалась рыжевато-красная тень, и между майором и пантерой вклинился Хиномия (в обличии кота, само собой). Что-то странное с ним творилось. Дымка цвета запёкшейся крови окутывала его тело. Миг, и вместо некрупной рыси стоял огромный тигр. А тигр ли? Он был куда крупнее обычных тигров, цвета бургундского вина шерсть, полосы неразличимы. И аура мощи, гнева, того, что нельзя усмирить. У пантеры буквально отвисла челюсть. Впрочем, как и у всех. - Хиномия... Это ты? - прошептал Йо.