20
30 октября 2016 г. в 16:36
К сожалению, воцарившееся спокойствие оказалось временным, и у Томаса и Уильяма не было много времени, чтобы насладиться обществом друг друга сполна. В скорости, к полудню следующего дня на горизонте показалась земля. Увидев ее вся команда во главе с Ван дер Деккеном высыпала на палубу. Все они, нервничая и тихо переговариваясь, наблюдали за тем, как полоска суши становится ближе. Изрезанный берег острова Явы оказался реальностью.
— Поверить не могу, думал, уж не доберемся, — тихо шепнул Густав, который стоял по левую руку от Томаса на носу корабля. Уильям, стоявший по правую, серьезно кивнул.
Они не обсуждали вчерашнее происшествие, но за спиной всех матросов, пока никто не видит, Уильям осторожно стиснул руку старшего помощника капитана, радуясь вместе с ним, что несмотря на все невзгоды и неурядицы они все-таки добрались до места назначения целыми и невредимыми.
Погода изменилась сегодня. Солнце ярко сияло в небе, заливая своим теплом все судно. Уставшие и изможденные матросы, подставили ему свои лица и с нетерпением ждали, когда покажется порт. Все они давно грезили об этом мгновении, только и мечтая, что однажды их ноги коснутся твердой земли.
Порт Килакап встретил их суетой, шумом и множеством голосов, совсем как на родине. Томас не имел понятия, что можно так радоваться чему-то в этой жизни. Сердце его безумно колотилось в горле, и как только он сошел на берег, сразу же побежал со всех ног к пожилому индусу, стоявшему недалеко от пристани, чтобы встретить вошедший в их воды корабль.
— Воды! Пожалуйста, — только и смог вымолвить светловолосый офицер, умоляюще цепляясь за одежду незнакомца, — экипаж … мы пострадали во время путешествия, людям нужна вода и еда!
Увидев бледную, будто мел, кожу, лихорадочный блеск в глазах голландца, залегшие под ними тени и потрескавшиеся от сухости губы, пожилой моряк отшатнулся от него, как от прокаженного.
— Не подходите ко мне! — он резко заслонился рукой, отталкивая Томаса от себя так, что тот машинально сделал два шага назад. Уильям который подоспел вовремя, подхватил его и помог удержаться на ногах.
Ван дер Деккен и весь остальной экипаж тоже подошли, вставая за их спинами.
Индус развернулся и с потрясающей скоростью побежал куда-то. Лишь его длинные одежды развевались вокруг иссушенной фигуры, в мгновение растворившейся в мареве солнечного Индийского дня.
— Эпидемия! Они завезут нам эпидемию! – пронзительно завизжал он, стуча в двери ближайших портовых строений. — Они чем-то больны! Интендант!
Томас судорожно дернулся, услышав его слова. Он ожидал чего угодно, но только не такой реакции – он не думал, что их бледный, изможденный вид настолько напугает человека.
— Нет, постойте… Это… Это не заразное, это отравление! — завизжал Блау, который все слышал и от паники потерял всякий разум. — Нам подсыпали яд!
— Заткни глотку, чертов дуболом, — Густав отвесил ему сурового подзатыльника, так, что матрос просел в коленях, — пусть разберется кто-то, у кого мозг соображает лучше твоего!
Томас до боли сжал челюсти, почувствовав, как пальцы Уильяма Кроуфорда обвиваются вокруг его запястья. Зрачки темноволосого англичанина слегка расширились от страха.
Но, к сожалению, было уже поздно. К ним поспешным шагом направлялась целая группа офицеров и должностных лиц, отвечавших за прием грузов. Томас узнал одного из них — это был лейтенант Бойцерман, оставленный наместником в ожидании торговых судов из Европы. Он спешил к ним, нахмурив брови так, что те практически сходились на переносице.
— Капитан Ван дер Деккен, как это понимать? — минуя Томаса, обратился он напрямую к командиру экипажа. — Где вся команда? Что с вами произошло?
— Видите ли, лейтенант, у нас стряслась беда … Половина нашего экипажа погибла во время путешествия из-за… — начал было капитан, с трудом опираясь на свою трость, которую держал крепко, чтобы сохранять равновесие.
Однако речь его тут же была перебита. Все тот же индус, который встретил их, загорланил во все горло из-за спины Бойцермана:
— Они убьют нас! Мы все помрем от заражения! Уплывайте! Уходите от нас, оставьте нас в покое!
Его крики породили ропот в центре небольшой толпы, которая вышла принимать «Летучий Голландец». Паника, как чума, заражала людей в мгновение ока. Глаза их становились дикими, а рты кривились, извергая проклятия. Они отшатывались от иноземцев, заслоняя дыхательные пути и прожигая их взглядами, полными ненависти.
— Бойцерман, моим людям нужен отдых, — устало выдохнул Ван дер Деккен, предпринимая попытку перекричать шум толпы.
— Капитан, простите... эти бедолаги, — он указал на людей за своей спиной, — и сами умирают от холеры и нищеты.
Лейтенант тоже отступил на шаг назад, и взгляд его тревожно забегал в поисках оправдания.
— Они не допустят того, чтобы вы сошли на берег, вас разорвут на клочки!
— Фридрих, сейчас же прикажи им успокоиться, — Томас вышел вперед, из последних сил сдерживая гнев и сжимая кулаки, — побойся бога, портовая крыса! Мы умрем, если вы не поможете нам!
— Хейден, я … — лейтенант обернулся, убедившись, что моряки за его спиной стоят напряженные, подобно боевым быкам, готовые на все, лишь бы не пускать чужеземцев. — Извини, вам нужно … Поискать какой-то другой путь.
— Какой другой путь? Ты, чертов пес, хочешь, чтобы мы сдохли, иссохнув под солнцем, как рыбешка, выброшенная на берег?
— Простите … — повторил лейтенант, опуская взор. — Я не могу сдержать всю толпу, вам… лучше уплыть…
— Уплыть?! Ты, хотя бы, представляешь, через что мы прошли, пока добирались сюда? – нервы Хейдена были на пределе, и только Кроуфорд, который повис на его плечах, с трудом сдерживая бьющегося от гнева офицера, останавливал его от немедленной кровавой расправы. Томас был готов забить предателей насмерть, чтобы те захлебнулись в своей крови.
— Томас, постой! Не надо, — тихий, как бриз, шепот касался его уха, — у нас еще есть запасы, а по соседству находится порт Бандар. До него всего несколько часов ходу!
— Мы не поплывем в Бандар! Отпусти меня, Кроуфорд, я сейчас глотку ему вырву!
— Томас, нет! — увидев, что матросов на берегу становится все больше, Уильям понял, что их шансы малы. Они все были слишком истощены. — Образумься, молю, здесь нам не рады. Мы сможем проплыть еще пару часов!
Бойцерман был перепуганным и бледным, как початок хлопка. Однако же, он не говорил ничего, только стоял и смотрел, как его бывшие земляки пятятся от него с отвращением, будто это он неизлечимо болен отвратительной хворью.
— Чтоб ты сдох … Крыса… — Томас сплюнул ему под ноги, сдаваясь удивительно сильным рукам священника и позволяя тому себя увести.
— Простите … — еще раз тихо шепнул лейтенант бледными губами, облизнув их и опуская глаза.
Надежда — лучший врач из всех, какие известны. Но разочарование оказалось смерти подобно, и оно поразило сердца оставшейся жалкой горстки матросов гораздо быстрее, чем любой недуг.
***
— Шакал, падла, индюк напыщенный! – Томас дико метался вдоль борта, не сдерживая свой норов, горящий в нем безумным пламенем. — Нас, своих же, на верную смерть отправил!
— Успокойся, Хейден, иначе я тебя самого сейчас скину за борт! – гневно прикрикнул Густав, дернув Томаса на себя и заставляя его уняться. — Уильям прав, это не последний наш шанс.
Команда вернулась на борт «Голландца». В глазах их стояла паника и страх, но Ван дер Деккен лишь шумно выдохнул, разворачиваясь с достоинством и уводя их обратно на корабль. Никто не посмел спорить со своим капитаном.
— Черт, это не должно быть так! – Томас вцепился в дубовый борт, наблюдая, как полоска суши, которую они так хотели и так ждали, медленно начинает движение и становится все меньше и меньше по мере того, как они отплывали.
А ведь у них был этот шанс. А сейчас снова остались лишь тревога, паника и страх — такие ледяные под горячим Цейлонским солнцем.
— Все будет хорошо … — Уильям тихо подошел и встал рядом. — Бог поможет нам.
— Да? Что же он тогда отвернулся от нас, твой бог? — Томас скрипнул зубами, спрятав лицо в ладони.
Вера таяла в нем, будто льдинка. Боги уже не один раз подвели его, жестоко и бессердечно. Ведь для них людские жизни - всего лишь игрушки, которые так просто сломать, потопить, как корабли, в пучине событий.
***
Порт Бандар, в который «Голландец» вошел через пару часов, встретил экипаж еще большей разрухой и запустением. Он не был основным пунктом назначения, и потому здесь никто не готовился принимать торговое судно. Люди с удивлением смотрели на гигантский корабль и только в удивлении открыли рты. Почти никто из них не говорил по-голландски или по-английски, они с трудом могли понять, что от них хотят. Один Ван дер Деккен, который немного понимал на местном наречии, смог попытаться объяснить им хоть что-то.
Однако, надежда умирала, все больше догорая по краешку и рассыпаясь пеплом, уносимым с горячим ветром. Капитан вернулся на корабль с нерадостными вестями.
— Боюсь, тут нам ждать нечего, они отказали нам. Мы можем двигаться вдоль берега, но, насколько я знаю, на островах больше нет портов. Никто не примет нас здесь, — тихо поведал он так, чтобы его слышал только Томас, — нам осталось тянуть до самого Индостана. И надеяться, что там нам не откажут.
— Капитан, но экипаж … они не выдержат! — серый от волнения Хейден вцепился до боли в перила, представляя с ужасом, что им придется держаться еще день, а то и больше, в таких непростых условиях. — Они могут дать нам хоть немного еды?
— У них нет еды, Томас. Иногда наступает такой момент, когда и выбора нет, — тихо прорычал Ван дер Деккен. — Мы должны пытаться!
И он решительно прошел мимо, по направлению к своей рубке.
***
К вечеру ветер снова изменился. Погода словно издевалась над моряками, и прохлада с океана, от которой они так долго спасались, опять окутала их. Казалось, что тот лучик надежды, что сверкнул на горизонте, был просто обманкой и всего-навсего дразнил их корабль, подобно фальшиво — сладким песням Сирен, заманивающих суда в пучину.
Томас был неживой. Он стоял, обняв себя руками, на корме судна, и смотрел на занимающийся закат, не желая верить в происходящее. Уильям сказал ему, что здесь нет ничьей вины, но Хейден не верил в это – он точно знал: кто-то из них прогневил судьбу так, что та решила жестоко наказать их всех.
Помощник капитана не разговаривал ни с кем. На корабле царила предгрозовая атмосфера, и он понимал, что не стоило тревожить матросов — нужно просто дать им шанс свыкнуться со своими мыслями. Даже единственный миротворец на их судне, который и сам едва находил себе место от волнения, не пытался больше выполнять свою миссию – он был слишком напуган, хотя и старался держаться стойко, как солдат.
Томас расслышал шаги за своей спиной. Он слегка обернулся и понял, что тот, про кого он только что подумал, подошел к нему со спины и несмело положил руки ему на плечи. Они молчали. Им обоим было страшно, этот страх висел в воздухе липкой паутиной.
Чтобы нарушить это напряжение, Томас стянул руки юноши и заставил его обхватить себя. Ему было все равно, смотрит ли на них кто-нибудь, ему хотелось, чтобы Уильям находился рядом, согревая его своим теплом. Он так привык к нему в последнее время, что казалось невозможным даже допустить мысль, что они оба обречены.
Молодой священник крепко обнял своего друга. Он ощущал, как содрогается под одеждой тело помощника капитана и удивлялся тому, что этот сильный мужчина может бояться.
— Тебе не надо было держать меня тогда, Кроуфорд. Я бы убил Бойцермана своими руками, — тихо сказал Томас.
— И что было бы толку? — Уильям уткнулся лбом между его лопаток. — Это бы ничем нам не помогло.
Томас развернулся в его руках. Зрачки его сверкали, словно он сошел с ума.
— Это помогло бы! У меня больше не осталось аргументов. Мы должны были убедить их пустить нас в порт. Ты понимаешь, чем это нам грозит? Мы так ждали этого дня!
— Может, нам удастся доплыть до основной земли?
Томас внимательно посмотрел на него. Уильям был таким же измученным, как и он - он похудел, устал, но так старался держаться.
— Это ты идешь за своей верой до конца, несмотря на то, что весь твой мир рушился неоднократно. Я так не могу! Они не пустили нас в порт, Уильям. Они спокойно отправили на смерь почти всю нашу команду! — в отчаянии прошептал старший помощник капитана.
Юноша внимательно слушал его горячее возмущение.
— Мы еще не мертвы. У нас есть шанс, — упрямо прошептал он. — Я верю в это. Как верил в то, что ты очнешься и поймешь, где истина. Видишь? Вера все же может творить чудеса!
Томас сдавил его еще сильнее. Он не верил ему, как бы ни хотелось. Его разрывали самые сильные противоречивые чувства. Уильям выглядел таким хрупким, но таким уверенным. Как это получалось у него? Томасу очень хотелось понять, какая сила кроется там, под такой несгибаемой, хотя и тонкой, как скорлупка, оболочкой. Он уверенно и твердо смотрел прямо мальчишке в лицо.
— Тебе нужно успокоиться, — Уильям погладил его по щекам. — Ты должен верить, Томас. Это единственное, что спасет тебя.
Юный помощник капитана выдохнул сквозь зубы. Может, именно Уильям стал его проклятием? Или спасением? До самой маленькой клеточки души он хотел бы понять, за что небеса так наказывают их. А еще он хотел, чтобы этот англичанин заразил его своим спокойствием.
Он обхватил его, наслаждаясь тем, что может безостановочно забирать в себя теплоту и жизнь этого существа, которое было таким ему непонятным, и в то же время таким необходимым. Именно теплые, распускающиеся, как бутон чувства помогали Томасу Хейдену держаться все эти страшные дни мутного одиночества.
— Пойдем в каюту? — Уильям обнял его, прижимая к себе жесткую светловолосую голову. Они стояли под порывами ветра, обнявшись, как два призрака, делящих на двоих одну и ту же неопределенность.
Томас ответил ему не сразу. Он немного подается вперед, ему потребовались секунды, чтобы решиться, после чего он придвинул Уильяма ближе и накрыл его губы своими. Им обоим не было смысла скрываться и не было смысла жалеть. Кроме всего прочего на это не осталось времени. Поначалу Уильям напрягся, но потом поддался немного, расплавляясь в горячих и сильных объятиях. Его тело становилось, как песок, который перетекает в стекло под воздействием высоких температур.
В такой напряженной ситуации как сейчас, когда они оба были на пороге отчаяния, это показалось Уильяму таким удивительно правильным, что даже мысли о собственной принадлежности к церкви сейчас не беспокоили юного священника. Томас был ласковым с ним, и от ощущения его рук под своей рубашкой колено юного англичанина дало слабину.
Томас скоро отстранился от него, с трудом раскрывая веки и рассматривая тонкие, такие близкие черты.
— Ты проведешь эту ночь со мной? — вот, что спросил старший помощик капитана.
Почему-то Уильям понял, что на этот раз он имеет в виду нечто другое, не то, что в прошлый или позапрошлый раз, и от этого чувства удивительный прилив храбрости накатил на юного священника. Поэтому, сжав Томаса в своих объятиях, он кивнул.