Кошмары прошлого.

Трое участников импровизированного совещания сидят на кухне в доме Падалеки: Одри медленно потягивает крепкий чай, чередуя это с затяжками сигаретой, Дженсен, опустив голову, как нашкодивший ребенок, сидит у стенки и выслушивает гневные речи Падалеки. Сам хозяин дома, встав прямо перед провинившимся любовником, раздраженно размахивает руками, высказывая свое недовольство: - ЧТО ОНА ХОЧЕТ?! И ТЫ ЕЙ ЭТО ПООБЕЩАЛ?! ДА ТЫ С УМА СОШЕЛ, ДЖЕНСЕН! – Джаред, уперев руки в бока, сердито рассматривает Эклза. - Да что я мог сделать? Она выловила меня утром, и сказала, что очень хочет с тобой, ну то есть с моей девушкой, познакомиться, ведь она переживает, как бы я не попал в неприятности, - Дженсен снизу вверх глядит на парня, на его лице читается искреннее сожаление. - Ты мог хотя бы со мной посоветоваться для начала! - Ну она неожиданно меня перехватила… Одри, подперев рукой щеку и прикрыв глаза, затягивается едким дымом дешевых сигарет. Она прислушивается к перепалке, но пока не стремиться стать участником обсуждения. - Так, нужно срочно что-то придумать… Что же делать? – Падалеки зарывается в волосы пальцами и расхаживает по тесному помещению. – Ага, может, Одри могла бы притвориться… Точно-точно, это отличная идея! – Джаред победно вскидывает руки. – Послушайте! Эклз, забыв тему разговора, просто любуется статным молодым парнем, который выглядит в эту секунду так привлекательно, что Дженсену хочется утащить его в спальню, раздеть и целовать – кусать – царапать – сжимать –ласкать. Но Падалеки вряд ли одобрит сейчас эти желания… Девушка лениво приоткрывает один глаз, давая понять, что она все ещё слушает. - Значит, Одри могла бы притвориться твоей девушкой. Вы все вместе сходите куда-нибудь, пообщаетесь. Мы все вместе придумаем легенду вашего знакомства, чтобы в процессе знакомства вы не выдали себя Джоанне. Твоя бывшая успокоится и все будет хорошо! – Падалеки сияет белозубой улыбкой, представляя себя, как минимум, Ньютоном, открывшим свой первый закон. - Я не хочу скрывать наши отношения! - Никогда не соглашусь даже играть его девушку! Одри и Дженс произносят это в один голос и обмениваются убийственными взглядами. - Я не понимаю, зачем устаивать цирк? – Уилкс докуривает сигарету и тушит бычок о край чашки. – Мы живем в двадцать первом веке, парни. Да, это долбанная деревня, но даже здесь вполне лояльно относятся к геям. - Не суди всех по себе, милая! – Дженс качает головой. – Во-первых, тут, в вашей деревушке, да, впрочем, и в любой другой, люди все равно будут говорить за нашими спинами. Кричать гадости вслед. Дай Бог, гадкими словами и похабными надписями на дверях дома все обойдется. Нас могут захотеть избить, изуродовать… Гомосексуализм не поощряется. Падалеки закусил губу и согласно покачал головой. - А я не предлагаю вам всей деревне рассказывать про вашу «натуру». Можно рассказать ей только. Ну, скажи-ка нам, Эклз, как она относится к гомикам? Она знала, что ты жаришь хорошеньких мальчиков? – Одри ехидно смотрит на Дженсена. - Заткнись, пока тебе не прилетело блюдцем в лоб, - Дженс трет переносицу, раздумывая. Потом медленно кивает. – Я думаю, мы вполне можем её рассказать. Ты согласен, Джаред? Сейчас я спрашиваю, и если ты скажешь «нет», то мы придумаем другой план. Дженсен протягивает Джареду руку. Падалеки раздумывает лишь секунду, потом кивает и вкладывает свою ладонь в чужую. Когда Эклз сжимает кисть и несильно трет шершавым пальцем костяшку Джареда, последний чувствует себе немного лучше. *** Теперь же Джаред чувствует себя очень неуютно и неспокойно. Для проведения переговоров Эклзом был выбран паб «Веселый гном» на главной улице. Дженсен крепко держит его за руку под столом. Мимо проходят завсегдатае таких заведений, шныряют две дочки хозяина, разносящие напитки, тихонько бренчит гитара музыканта, который сидит на небольшом возвышении. Его мало кто слушает, но мелодичное бренчание не мешает разговорам, а создает приятный фон. Падалеки сейчас очень рад, что они выбрали столик в углу. Вечер субботы и паб, который должен был стать местом встречи (а может, впоследствии, и местом «битвы»), конечно, наполнен любителями пива и сигаретным дымом, тихим ворчанием посетителей и запахом солода, ароматом горячих гренок с чесноком и звяканьем тяжелых пивных кружек. Джаред неотрывно смотрит на тяжелую деревянную дверь: каждый раз, когда она открывается, сердце делает кульбит, а левая нога дергается. Дженсен сказал, что они с Джоанной договорились на семь. Конечно, девушки всегда опаздывают, да и сам Падалеки настаивал на том, чтобы они с Дженом пришли пораньше. Сколько же теперь времени? Уже есть семь? Может, даже семь тридцать… А может, и без пяти семь… Как же Джареда бесит ожидание. Ему хочется встать, забрать Дженсена и пойти домой, выпить горячего чая с мелиссой и любимыми крекерами, посмотреть «Хуже и быть не могло», удобно устроивши голову на коленях Эклза, а потом лечь спать рядом с ним, согревая замерзшие пальцы ног об его икры. Джар замечает краем глаза, что дверь распахивается в очередной раз, но он слишком заинтересован компанией, собравшейся возле бильярдного стола: Джордж Харди и Сэм Коллинз – лучшие игроки деревни, каждую субботу они встречаются возле этого стола, чтобы занять пьедестал первого номера и доказать всем свое мастерство. Но неделя за неделей победитель меняется, Джордж и Сэм идут ноздря в ноздрю, не давая друг другу вырваться и оставить противника позади. Вот и сейчас они бросают монетку, кому же первому предстоит взять кий и разбить ровный треугольник из шаров. Дженс сжимает его ладонь на секунду, а через секунду уже обе его руки покоятся на столе, сложенные в замок. Джаред замирает, когда замечает девушку, движущуюся к их укромному углу, осторожно огибая чужие стулья. Он думает, что она могла бы быть на обложках тех дорогих женских журналов, которые стоят выше всех на полках, призывно переливаясь глянцевым блеском. Джоанна очень грациозно изгибается, обходя очередной высокий табурет, и Падалеки осознает, что он проигрывает её по всем показателям. У него нет красивых, длинных, немного округлых в районе бедер ног, упругой, аккуратной груди, черных локонов, струящихся по плечам. Она очень гармонична и элегантна. И Джаред думает, что ни один нормальный человек не променял бы такую девушку, на неуклюжего здорового детину, с руками – лопатами, широченными плечами и дурацкой родинкой пол левым глазом. Девушка не улыбается, но её лицо не выглядит сердитым или злым. Она подходит к их столику, настороженно глядя на Джареда, потом неуверенно улыбается и по-свойски целует Дженса в щеку. Джаред понимает, что это лишь знак приветствия, но ему становится неприятно. - Привет, Джо, - Эклз проводит губами в миллиметре от её щеки. – Познакомься, это… Это Джаред. Мы с ним вместе учились, ну и… ээээ… Сейчас я тебе все расскажу, - Дженсен вымученно улыбается. - Джоанна Смит, я бывшая девушка Дженсена, теперь его друг, - она протягивает Джареду тонкую ладонь и кокетливо поправляет бретельку лифчика, вылезшую из-под ворота футболки. Джаред осторожно пожимает протянутую ладонь. - Джаред Падалеки. Очень приятно познакомится. - Ну а где же твоя девушка? Или она присоединиться к нам позже? - она залезает на высокий стул. Наступает тишина. Неприятная, густая, напряженная. Падалеки кажется, что если он поглубже вдохнет ртом воздух, он сможет проглотить кусок этого безмолвия. Вдруг Дженсен начинает шумно двигать стул: - Джо, выслушай меня и, пожалуйста, не делай поспешных выводов, ладно? – Эклз через стол протягивает руку и сжимает её маленькую ладошку в своей. - Конечно, обещаю, ты меня пугаешь Дженс, - она накрывает их руки своей второй. - Джаред –это тот человек, которого я здесь встретил. То есть… Ну… Он не девушка. Он парень. И я очень дорожу им и нашими отношениями, хотя они зародились совсем недавно… - лицо Дженсена мученически искажается. – Я знаю, это неправильно, ужасно, но я не могу ничего с собой поделать… Он замечательный. И теперь я плохо представляю, как буду без него… Поэтому для меня так важно, чтобы ты приняла наши отношения… Идеально выщипанные брови пораженно взлетают вверх, девушка медленно вытаскивает свою ладонь из руки Дженсена. Она поправляет волосы, рассматривая каждого из них, потом ерзает на стуле и отводит взгляд. И снова эта гнетущая тишина. Наконец, Джоанна качает головой и поднимает на них глаза: -Это… эээ… немного неожиданно… Странно даже, я бы сказала… Но, это же нормально сейчас, правда? Для нашего времени, я имею в виду… – она издает нервный смешок и комкает край футболки. – Но если вы счастливы, то это… Это здорово, да. Прекрасно. Извините, я просто немножко озадачена… Но я действительно рада… Почему-то Джареду кажется, что она все знала заранее (хотя как такое возможно?!), и в ее глазах будто проскальзывает едва уловимое торжество, оно словно маленькая искорка вспыхивает и погасает. Джаред почти верит, что она удивленна. - Спасибо, ты всегда меня поддерживала, я, правда, очень рад, что ты осуждаешь меня. Очень немногие девушки способны сохранить холоднокровие… А я так огорошил тебя. Спасибо, Джо. Просто спасибо, - Дженсен благодарно улыбается. – Тогда, я хотел бы отметить, что мои два близких человека познакомились и приняли друг друга. Вы поболтайте тут, а я сбегаю за выпивкой! – Эклз вскакивает и, хлопнув Джареда по плечу, уходит к барной стойке. Падалеки готов зарычать на Эклза, трусливый подлец! Сам сбежал, а его оставил расхлебывать ту кашу, которую сам заварил! Джаред рассматривает хорошо знакомые стены с глупыми картинами, отчаянно стараясь избежать взгляда Смит. Наконец, напряжение становится невыносимым, и он, прокашлявшись, спрашивает: - Чем ты занимаешься? Девушка улыбается, отчего её щечки становятся похожими я маленькие, красные, спелые яблочки. Джаред мог бы сказать, что она дурочка, если бы не стальной блеск карий глаз. Падалеки вдруг понимает, что несмотря на вполне искреннюю улыбку, глаза её остаются холодными и какими-то… Мертвыми? Нет, что-то другое, но Джар не может найти нужное слово. Он переводит взгляд на свои ладони. - Я работаю, мы снимаем рекламу. Занимаюсь благотворительностью, когда есть свободная минутка, люблю посидеть с книгой или смотрю любимые фильмы, в общем, я – самая обычная девушка. А ты? Чем сам занимаешься? - Я автомеханик. Люблю пачкать руки в машинном масле, копаться в двигателях, разбирать чужие машины… Она смеется, но глаза все такие же холодные, в них не появляется ни капли веселья. Но рядом раздается звяканье стекла, и поднос с тремя большими, запотевшими кружками пива и тремя мисочками опускается на стол. В одной мисочке большая горсть соленого арахиса, в другой маленькие крендельки, а в третьей любимые крекеры Джареда, те самые, тонкие со вкусом сыра. Падалеки благодарно смотрит на Дженсена, тот быстро ему подмигивает. Это безмолвное общение не проходит незамеченным: Джоанна пристально следит за ними, на миг с её лица сползает маска, и вместо улыбки на губах появляется змеиный оскал. Когда она ловит взгляд Падалеки, оскал исчезает так быстро, что Джаред уже не уверен, не привиделось ли это ему. У Джара кружится голова, и он вцепляется в свою кружку, отхлебывая ледяное пиво. Они сидят в своем углу и болтают, точнее, болтают только Дженсен и Джоанна, а Джаред молча слушает их истории, воспоминания. Ему нравится смех Дженсена, кажется, тот окончательно расслабился и теперь шутить, улыбается так довольно, будто они уже давно так живут, а не только вчера его девушка узнала, что он бросает её ради парня. Джоанна периодически обращается к Падалеки, и тогда, тот будто выныривает из толщи воды, отвечая невпопад, чем вызывает взрывы веселья Эклза и Смит. Джареду безумно хочется увести Дженсена домой. Вдруг очень гадкая мысль закрадывается в голову и вгрызается в мозг. «А что, если… Что, если Джоанна не такая уж и плохая? Она не сделала ничего такого, за что я мог бы её осудить, да и Дженсен отзывается о ней, как о чудесном, добром и искренним человечке…». Блин, все это время он воспринимал Джо, как бывшую девушку Эклза, которая до сих пор маячит на горизонте и не собирается скрываться. Джаред смотрел на нее через призму своей ревности. Да, черт побери, да! Он ревнует Джена к этой милой и очень красивой девушке. Да и как не ревновать? Ведь его положение в жизни Эклза до сих пор остается шатким. Да, сейчас он говорит, что Падалеки на первом месте, а вдруг потом розовые очки слетят? Что будет с Джаредом? Но, в любом случае, это не повод считать Джоанну Смит волком в овечьей шкуре или машиной мести. Она просто милая девушка, которая заботилась и продолжает заботиться о его Дженсене. В эту секунду Джоанна вновь обращается к Джареду: - Знаешь, вот смотрю я на вас, слушаю, что говорит Эклз и понимаю кое-что… Падалеки встречается с ней глазами, безмолвно спрашивая «что?». - Он никогда не говорил обо мне с такой любовью. Тебе повезло парень, он действительно счастлив рядом с тобой. И я этому очень рада. Очень рада, Джаред, - она вновь улыбается ему, чуть кривовато, но это нормально, учесть, что ей пришлось пережить сегодня. И Падалеки решается: - Спасибо, - он впервые за весь вечер искренне ей улыбается и протягивает руку. – А я очень рад, что такая милая леди оберегала его столько времени. Смит аккуратно вкладывает ладонь в его руку и чуть сжимает. Вот и славно. Значит, все его опасения были напрасны. Джаред вдыхает запах солода и гренок и откидывается на спинку стула: у него началась белая полоса, определенно. И он сам должен прекратить портить себе жизнь своим недоверием и страхами. У него все будет хорошо. Ведь у него есть дом, друзья, любимая работа. У него есть Дженсен. Падалеки опускает руку под стол и осторожно сжимает колено сидящего рядом парня. И смеется, встречаясь взглядом с прекрасными, по-кошачьи зелеными глазами, в которых удивление смешивается с нежностью. Да, у них все будет просто отлично.