Вэриди. Тюрьма "Долина Еннома"

Я стоял посреди камеры, когда Вэриди неожиданно возник откуда-то сзади, подойдя ко мне настолько близко, что между нами застрял бы даже волос. - Лээээсти… - жарко выдохнул он в мое ухо, и синхронно с этим хриплым тоном что-то тёмное и запретное скрутило мою волю. Я стоял, как кролик перед удавом: замерев, не шевелясь, покорно ожидая своей участи. Теплые мужские руки прошлись по моим плечам, и только холодок заставил меня понять, что они осторожно стягивали мой комбинезон, который - в какой интересно момент? - он уже успел расстегнуть. Почему я не двигался? Почему у меня не было желания вырваться? Меня ощупывал мужик, бесцеремонно, нагло, по-хозяйски, а я только загнанно дышал, расширенными зрачками уставившись в темный угол камеры. - Ты ведь уже готов, верно? Ты этого хочешь… - горячие губы сползли с моего уха, целуя нежное место за ним, заставив меня издать какой-то неприличный звук совершенно не моим голосом. Внизу руки отбросили комбинезон, из которого я машинально выступил, прошлись плавным, неспешным поглаживанием по моим бокам, вызывая мурашки, потом властно толкнули меня вперед лицом на кровать, заставив согнуться пополам и упереться локтями в простыню. Я покраснел, осознав, что мой зад теперь виден любовнику во всех подробностях; впрочем, почти тут же моя мысль подтвердилась, потому что нетерпеливые пальцы погладили мои ягодицы, раздвинули их и настырно вошли между ними в мой нетронутый вход. Я вздрогнул, напрягшись и попробовав подняться. - Нет… - рыкнул я, охваченный ужасом, странно смешанным с порочным удовольствием и болью, но сильные руки властно вернули меня на место, а пальцы вошли в меня еще глубже. - Привыкай… расслабься… - шептал Вэриди, имея меня пальцами в унисон. - Ты должен подчиниться… Тебе это понравится!.. Ты хочешь, чтобы тебя подчинили… Ты хочешь быть моей шлюхой… хочешь, чтобы я получал удовольствие от твоего тела… - Нет… - моя гордость, достоинство… черт! Они плавились, пластилином прогибаясь под словами рыжего. Губы говорили одно, но я уже весь горел и дышал, сам раздвинув ноги шире, подчиняясь мужским ладоням и положив щеку на подушку, бросая последние невинные взгляды и ощущая щекотание рыжих лобковых волос о голые ягодицы. Что-то плотное и большое рывком вонзилось в меня, заставив закричать… Я осознал, что все еще кричу, открыв глаза. Передо мной мелькал белый потолок, потом лицо молодого врача, который тут же принялся осматривать меня, засветив фонариком оба моих глаза, из-за чего я не сразу смог его разглядеть. Халат, перчатки на руках, половина лица закрыта маской, волосы скрыты колпаком, видны только теплые серые глаза и большие темные брови, придающие незабываемый вид - типичный педи… атр. - Пришел в себя? - улыбнулся он каким-то образом с помощью одних глаз. - Меня зовут Джастин, я - врач в "Долине Еннома". Последствия яда, должно быть, все еще сказываются на тебе. Но не беспокойся, промывание и уколы уже помогли, раз ты очнулся. - Я… да? Какого… яда? - с трудом выдавил я, облизывая пересохшие губы и чувствуя безумную усталость во всем теле. - Вас кто-то отравил… Яд медленнодействующий, вызывает слуховые и зрительные галлюцинации, которые могут мучить вас еще пару часов. Вы были на волоске от смерти… Джастин что-то еще пояснял, а мой мыслительный процесс вырулил в другую сторону, зацепившись за его фразу. Галлюцинации? Я застыл манекеном, пока доктор осматривал меня, лихорадочно воскрешая в памяти произошедшее: приход Вэриди, его неожиданные слова, пауки, прощальный взгляд… Что из этого мне привиделось, а что нет? Выходит, признание рыжего тоже может быть и скорее всего фикция? Я старался убедить себя, что чувствую не разочарование, а облегчение. - Так вас зовут Лэсти? - внезапно промямлил доктор, нагло ухмыльнувшись. - А Джеймс не говорил, что у него есть такие красивые заключенные. Я возмущенно вскрикнул, ощутив, как его ладонь любовно погладила мой зад. - Шикарная попка! Ты наверняка пользуешься огромной популярностью среди мальчиков, верно? - глумливо подмигнул он мне, а потом его пальцы скользнули под мои ягодицы, задрав мне ноги и зафиксировав их. Стальные ограничители, удерживающие мои ноги и плечи, не позволяли мне вознаградить его чисто мужским хуком в благодарность - эта гинекологическая поза и вольность его рук унижали мое достоинство. - Какого?! - Невероятно, - его глаза расширились блюдцами в откровенном удивлении, а пальцы с трудом шевелились во мне, заставляя меня сжимать зубы от боли и вызывая ощущение экскаватора, затолканного мне в пятую точку. - Такой красивый и девственник… Да не дергайся! Я просто осматриваю тебя… - Каким боком отравление можно рассмотреть через зад? - У этого яда бывают специфические последствия, я проверяю, не повредил ли он твою слизистую. Боже! Расслабься хоть немного, у тебя там даже спичка не пролезет. Подожди-ка… - он отстранился на пару минут, потом взял пузырек, пролив его содержимое себе на пальцы и широко улыбнулся, натягивая до предела маску, когда заметил мой взгляд. - Смазка, милый, больно уж ты тесненький. Лицо врача вроде бы не вызывало сомнений, что это всего лишь элементарный осмотр, но в этой тюрьме я весьма подозрительно стал относиться к мужикам, лезущим мне в задницу. Он стал осторожнее, пальцы снова вошли в меня куда более плавно, но глубже, смазка была прохладнее и заставляла чувствовать его движения внутри меня острее. Внезапно волна небывало приятного ощущения прокатилась по телу, заставив меня застыть, потом последовав еще раз и еще. Врач что-то аккуратно гладил пальцами в моем проходе, и я невольно выдохнул, с ужасом чувствуя эрекцию. - Поскольку ты не тронут, то вряд ли знаешь это ощущение, - улыбнулся врач. – Это простата, ее задевание доставляет удовольствие при анальном сексе. Судя по твоей горячей реакции, полагаю, ты давно ни с кем не был, не так ли? - Почему… - я со стыдом и злостью посмотрел в сторону. - Почему это так… приятно? Я что - гей? - Чушь! Глупость и предрассудки, - пожал плечами врач. - Удовольствие от анальной стимуляции могут получать не только геи. - Здесь одни мужики, я не хочу присоединяться к голубому полку – неужели это так трудно понять? Врач кивнул. - Понять не трудно, это вполне нормальная реакция для новенького в тюрьме. Однако, если ты не найдешь себе кого-то или не начнешь хотя бы как-то удовлетворять себя, то сексуальный голод снесет тебе крышу. Ты здоровый молодой парень - сейчас тобой управляют гормоны, а не воля. - Вы к чему меня склонить пытаетесь? – я выразительно покрутил в воздухе пальцем, дергая руку в пределах ограничителя. - Соображаете? - Ты смотришь на ситуацию с высоты своей морали, Лэсти. Но здесь тюрьма. Люди, приговоренные к смерти или награжденные пожизненным сроком, лишены привилегии рассуждать как стандартные члены общества. Не имеет значения - девочек ты предпочитаешь или мальчиков, секс дает самые приятные ощущения, именно он отдаляет близость смерти, дарит эфемерное чувство нужности кому-то. Здесь такие эмоции важнее, чем где-либо, так что не спеши презирать людей за то, что они всего лишь люди. Сейчас в тебе сильны установки и нормы, но они постепенно теряют свою силу и остроту; наблюдая бесконечные казни и ощущая течение времени, ты рано или поздно захочешь, как и все остальные, иметь хоть кого-то рядом, пусть даже таким нестандартным путем - даря ему свой зад. В сущности, телу неважно, кто его касается, важно как. Давай, я продемонстрирую тебе, - с этими словами он бесцеремонно положил руку на мой вздыбленный член, потом скомандовал: - Закрой глаза! - и, не обращая внимания на мое окаменевшее от такой наглости состояние, принялся жестко, но умело его наглаживать. Я сопротивлялся, как мог, почти расшатав ограничители от напряжения, но волна искреннего гнева и отвращения быстро схлынула во мне, вытесненная примитивными потребностями - врач был слишком опытен. Мое тело вспотело, щеки запылали, и я закрыл глаза, сжав зубы и с трудом выдыхая в такт руке на моем члене. Доктор добавил ощущений, снова глубоко проникнув в меня пальцами - я уже не протестовал. - Крепкая воля у того, кто тебя охраняет, - голос доктора слышался как сквозь слой ваты. – От тебя же с ума можно сойти… - Мммммхххх! – я выгнулся в своих путах, когда семя хлынуло из моей плоти, забрызгав мой голый живот. Врач аккуратно вытер меня, пока я приходил себя. - Убедился? - улыбнулся он мне, я зло посмотрел на него, пытаясь восстановить дыхание. - Вообще-то, это называется насилием. У вас ко всем пациентам такой подход, доктор? - Ты заключенных видел? Сам как думаешь? - поскольку я молчал, он добавил, погладив мою щеку. - Извини, впал в искушение - редко когда встречаю такие роскошные по всем параметрам экземпляры. - Мне это не льстит, - кисло заметил я, чувствуя себя образцом, над которым только что провели эксперимент. Врач встал, подойдя к столу с бумагами, я осмотрел его, заметив лишь легкую выпуклость внизу под халатом - вот это самообладание! Хотя, с другой стороны, чужие задницы ему приходится видеть чаще, чем мне блудливые взгляды на себе. Все-таки он был чокнутым: наслаждаться такой работой и пиарить секс через зад… Профессиональный риск гадостной работы в том, что после адаптации начинаешь потихоньку любить даже ненормальные вещи. - Придется подавать отчет. Джеймс будет в ярости - он не выносит разборки между заключенными. Кого-то ты сильно разозлил… Кто твой сокамерник? - Вэ… риди, - его имя отчего-то далось мне с трудом, его запах, тепло его груди и рук тут же всплыли в памяти. Если галлюцинация настолько осязаема, то кому нужна реальность? - Вэриди… - врач уставился в пространство, машинально стянув маску с лица и размышляя. - Это многое объясняет… Однако, как так получается, что этот развратник до сих пор не совратил тебя? Я знаю, что куча заключенных готова подарить ему свои зады или отыметь его самого. Неужели тебе ничего не хочется от такого рыженького котика? Рыженького котика? И когда он успел врача оболванить тоже? У него в крови специальные феромоны? - Лэсти… мое солнце… - почему эта картина не хочет покидать мою голову? Ненавижу эту тюрьму, ненавижу этого врача, но больше всего ненавижу этого рыжего ублюдка! Сломать бы ему пальцы, медленно и по одному, увидеть бы, как он корчится, унижается, как попадает впросак. От разыгравшейся картины мое настроение даже улучшилось. Я не хочу, не желаю, не могу, ненавижу думать о нем! - Одного точно хочется… Чтобы он сдох! - холодно и без тени лицемерия заметил я. - Но он только что спас мне жизнь, усложнив ситуацию, - обожает он это делать. Так что с исполнением желания пока туго. Врач внимательно выслушал меня, потом как-то странно ухмыльнулся: - Ясно, - потом что-то аккуратно занес в компьютер. - Тебе будет необходимо сделать еще несколько процедур - яд слишком долго воздействовал на тебя: будешь приходить сюда в это же время каждый день до полного выздоровления. Я буду обслуживать тебя по высшему разряду, блондинчик… - Я предпочел бы стандартный уход, доктор, - кисло улыбнулся я… Вэриди прошел в кабинет Джеймса, утонув в мягком кресле. Потом забросил ногу на ногу, вскинув челку, и посмотрел на начальника тюрьмы, чье лицо было несколько хмурым. - Твоего сокамерника отравили, доктор мне только что сообщил, - сухо констатировал он. - Я знаю, - по лицу Вэриди, как всегда, было трудно что-то прочитать. - Откуда? - По цвету рвоты. Ты же знаешь, у меня есть медицинский опыт. По чести сказать, на секунду мне показалось, что он не выживет… - Из-за этого у тебя был такой голос, когда ты кричал в переговорное устройство? - поднял брови Джеймс. - А какой у меня был голос? - Вэриди сделал пальцы домиком, внимательно сверля шатена взглядом. - Словно твоя жизнь зависела от жизни этого… Лэсти. Никогда не видел, чтобы ты за кого-то так переживал. - Ты считаешь меня способным влюбиться в мальчишку? - подперев щеку, поинтересовался Вэриди. - А то, что этот мальчишка очень красивый, роли, конечно же, не играет, верно? Иногда мне кажется, что ты способен на все… Ты ненормальный! - Интересное заявление! - усмехнулся рыжий. - B продолжение нашей беседы… Каким, интересно, образом Лэсти мог видеть наши с тобой постельные разминки? Заключенные не ходят по коридорам без твоего ведома… Зачем ты это сделал?.. Ревнуешь? - Что? Ему не понравилось видеть твое "Истинное Я"? - Нет, это мне не понравилось видеть твое "Истинное Я", Джеймс. Я полагал, что мы оба слишком взрослые для этих игр, но, похоже, ты несколько потерял контроль над своими чувствами, - Вэриди поднялся. - Мне кажется, будет лучше, если мы прервем на некоторое время наши… занятия. До тех пор, пока ты не стабилизируешься! Джеймс плавно подошел к нему сзади, прижавшись всем телом к его спине. Рука шатена спустилась, без лишних церемоний прижавшись к выпуклости в штанах рыжего и принявшись наглаживать ее. - А ты сможешь прожить без этого, Вэриди? - он коснулся губами его уха. - Ты же обожаешь, когда тебе вставляют… Вэриди смотрел пару минут невидящим взглядом в пространство, пока мужские руки собственнически лапали его, затем уверенно отстранил их от себя, надменно улыбнувшись: - Смогу! И ты забываешь еще кое-что, Джеймс… Я сам люблю вставлять не меньше!.. Он вырвался из рук управляющего тюрьмы и направился прочь из комнаты. - Думаешь, сможешь вставить этому Лэсти? - Вэриди на миг притормозил, его голова повернулась профилем, но челка загораживала глаза. - Я видел его - он фригиден и не склонен к мужчинам. Ты напрасно тратишь время. - Знаешь, ты не настолько хорошо разбираешься в людях, Джеймс, - улыбка тронула губы рыжего, и он уверенным шагом вышел за дверь. Лицо Джеймса исказилось, и он со всей яростью пнул стул, стоящий посредине кабинета, разнеся его в щепки о стену… Я встретил Вэриди в коридоре перед столовой: он сложил руки на груди, прислонившись к стене и с улыбкой слушая какого-то смазливого брюнета лет двадцати пяти, который, судя по щенячьей преданности, яркими звездами сияющей в глазах, несомненно, уже был без ума от него. Рыжий поднял голову и, заметив меня, кивнул в знак приветствия. - Как ты себя чувствуешь? - эти его глаза и его запах выводили меня из равновесия, начиная бесить. И меня бесил этот сопляк возле него! Кувалду бы сюда и обоим ею по сияющим рылам… - Нормально, - обдав их ледяным душем уничтожающего взгляда, сухо ответил я; мой взгляд засветился, представляя лицо-блинчик брюнета всмятку, перемешанное с кровью и костями. Поглядев на меня, рыжий почему-то усмехнулся и бросил: - Теперь вижу, что нормально, - и подмигнул, обрушив мое неровное после болезни настроение. Я не выдержал и намеренно подпинул брюнета, идущего впереди меня, в дверях, вызвав смешки остальных заключенных. - Смотри под ноги! - "ласково" бросил я ему. Вэриди как ни в чем не бывало улыбнулся остальным: - Ревнует… - в общем, когда мы подошли к столу, в моей голове созрел триста двадцать девятый план убийства соседа по камере. За столом я не успел насладиться завтраком, потому что Вэриди быстренько произвел рокировку наших блюд, подставив мне свой стакан и тарелки. Холодея, я осознал, зачем он это делает. - Знаете, ребятки, - повернув голову ко всем, провозгласил он. - Если у кого-то еще появится желание отравить Лэсти - сначала ему придется отравить меня. - Не нужно... - испуганно взмолился я, пытаясь вырвать у него свою тарелку. - Успокойся, - тихо бросил Вэриди. - Ты же не желаешь, чтобы все подумали, что ты без ума от меня? - Не вижу логики! - прошипел я возмущенно. - Это потому, что тобой владеют эмоции, ты слишком испуган за меня, - широко улыбнулся рыжий, перестав драться и, внаглую зачерпнув еду ложкой, тут же отправил ее в рот. - Мечтай! – расхохотался я. – Хочешь к врачу? Так бы сразу и сказал. Не сомневаюсь, что вы споетесь: ты и этот озабоченный гомопед. Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы не появился Джеймс. Скрестив руки за спиной, он встал, чуть расставив ноги в дверях; его холодный бесстрастный взгляд скользил по залу, не останавливаясь ни на ком конкретно, даже, как обычно, на Вэриди. - Я предупреждал о нарушении правил, но простой разговор никогда не доходит! - четко заявил он. Совсем неожиданно из-за его спины появились церберы, только заметил я их не сразу, поскольку они ползли по потолку. Без лишних движений они спустились на паутине прямо возле наших тарелок, быстренько сканируя их разными лучами, потом беря лапками пробу. - Господин начальник, я не смогу жрать после этой суки! – крикнул один из заключенных. – Один его вид портит аппетит. - Сдайте отравителя! – отрезал Джеймс. - Нет. - Тогда – худейте! Несколько минут в столовой слышалось только жужжание и свистки церберов - заключенные, завороженные и раздраженные их видом, молчали, потом начальник что-то переключил в браслете, и пауки тут же уползли куда-то в коридор. - Ваши камеры подвергнут обыску, ваша пища теперь будет сначала проверяться пауками, - ледяным тоном осведомлял начальник тюрьмы. - А теперь вставайте рядком в шеренгу, и снять с себя абсолютно все. Вашу одежду обыщут, а вас самих просканируют, до конца дня будете ходить "с ветерком" в природном наряде! Любые встречи запрещены на месяц. В следующий раз за попытку кого-то отравить в карцер, кроме отравленного, пойдут все и будут сидеть там до тех пор, пока не сознаются, кто отравитель. – Тут он соизволил посмотреть на меня; его взгляд прошелся, правда, весьма бегло по моей фигуре снизу доверху, будто оценивая товар, который кому-то пришелся по вкусу по непонятной ему причине. Взгляд темных глаз Джеймса было весьма трудно вынести, он сверлил тебя насквозь; за ним ощущалась крепкая несгибаемая воля, привыкшая только подчинять и усмирять. Однако во мне, когда кто-то пытался прессовать меня любым способом, просыпалось упрямство, столь же сильное, сколь много сил прикладывалось для его укрощения. Вызывающе задрав подбородок, я смотрел на него в ответ. Плевать на его отношения с Вэриди - я им не боксерская груша. Наша молчаливая дуэль длилась пару минут, пока, наконец, начальник не вздернул бровь, и это было единственным выражением каких-либо эмоций. - Вы, заключенный Лэсти, естественно, можете не раздеваться! Сомневаюсь, что вы сами себя отравили. Впрочем, никакой вариант исключением не является: после всех я обыщу и вас, - затем, не поворачиваясь в сторону рыжего, а продолжая со мной "глазастую" дуэль, добавил. – Заключенный Вэриди, вас это тоже касается, поскольку вы явно не из тех, кто будет подсыпать яд сокамернику. - Как знать! Как знать, Джеймс! – усмехнулся рыжий. – Ты плохо знаешь блондинчика – он любого доведет до желания его отравить. Кроме того, я не хочу, чтобы меня отделяли от остальных. Раз им светит обыск и хождение в "природном" наряде, то я буду с ними заодно. Заключенные заулыбались, перешептываясь, а Вэриди послал им воздушный поцелуй: – Что ж, начнем шоу! – с этими словами он резко дернул молнию на своей тюремной форме и вскинул челку, стянув одежду и гибко выступив из нее без тени смущения. Все вокруг заглохли – это тело, смуглое, худощавое, с длинными ногами и правильными мышцами было похоже на оживленную скульптуру Давида Микеланджело. Больше всего привлекали внимание необычные волосы коньячного цвета, обрамлявшие член, пошло выделенные оттенком кожи, и крепкий аппетитный зад. Я, как и все, не мог отвести взгляд, и дело было не в сексуальных наклонностях. Вэриди притягивал внимание, как метеорит, летящий прямо вам в лицо: красивый, неизбежный и смертельный. Мы знаем, что умрем, но стоим и не двигаемся, словно в гипнотическом трансе. Я знал, что он - мужчина, и все же… Вэриди лизнул ладонь, проведя ею вдоль тела, потом вдоль бедра, закончив громким шлепком по собственной заднице. - Первому, кто разденется, дам пощупать все это, - сверкнув тигриным взглядом, томно бросил он, отчего-то посмотрев прямо мне в глаза. Утренняя сцена с доктором так некстати всплыла в памяти, я почти физически ощутил снова это отвратительно приятное ощущение. Что если бы вместо доктора это был бы?.. Дыхание с трудом прошло в мои легкие, щеки как будто исхлестали невидимые ладони; и одновременно волна отвращения и протеста рвала мою эмоциональную стабильность на мелкие куски. Я вздернул голову и отвернулся, но даже сам понимал, что это слишком слабый и неубедительный жест. Не могу! Сегодня я не в силах больше видеть его… Мой взгляд натолкнулся на лицо Джеймса. Он был как фонарный столб, который внесли и случайно забыли посреди комнаты, только желваки, ходящие по скулам, выдавали едва сдерживаемое бешенство. И все же его самообладанию стоило позавидовать! Со стороны казалось, словно он скучающе наблюдает за охранниками, сканирующими комбинезон Вэриди. Послышался шорох многочисленных снимаемых одежд: явно не один человек жаждал воспользоваться предложением рыжего. Они налетели на него втроем, опередив остальных, и тут же зашарили по теплой коже руками… - Я же сказал, только тому, кто будет быстрее всех, - раздался смех Вэриди, затем вздох. - Ладно… - Можно?.. - тихая просьба, потом странный звук - я не вынес и обернулся. Млеющее лицо Вэриди сносило крышу: золотые глаза, с ноткой все того же гонора, пошло-медовые от блаженства. Один мужлан стоял сзади, щупая его зад, а двое других щипали ему соски, наблюдая за тем, что творилось за спиной. Судя по движениям, тот сзади уже вошел в него пальцами… Вэриди издал невольный стон… - Вэриди, сука! Я кончил… - простонал один из заключенных, приведя всех в себя от транса, вызванного происходящим. - Блять, я тоже… - Простите, забылся… - обаятельно улыбнулся Вэриди, спокойно высвободившись из жадных рук. - Всё ребятки - сеанс окончен! Вы, итак, слишком далеко зашли. - Повеселились? - голос Джеймса вытрезвителем прошелся по всем ушам, а его взглядом можно было совершать смертные казни самого тяжелого ранга. Его тон был абсолютно, леденяще спокоен, но из-за контраста с горящим взглядом, вызывал мороз по коже. - Кто не разденется через три минуты - пойдет в карцер! Заключенный Вэриди - к сканеру! В стороне стоял охранник с небольшим сканирующим устройством в руках, лучом которого он принялся старательно просвечивать рыжего. Тот красиво выгнулся, наигранно блаженствуя, чем свернул бедного малого с пути истинного. Через секунду уже было непонятно: сканирует он или пялится на каждую часть тела Вэриди, любовно изучая ее лучом. - Отлично придумано, Джеймс, - заметил он. - Это как более интимное раздевание. - Я не думал, что можно трахнуть сканер, но для вас, заключенный Вэриди, барьеров нет, верно? - иронично поддел Джеймс. - Что дальше? Церберы? - Хммм… - Вэриди задумчиво погладил подбородок. - Я об этом, право, не думал, но ты подал дельную мысль! Мы ведь пробуем атаковать их, а может, хороший трах их как раз и вырубит? Заключенных залила волна хохота, и даже я и Джеймс невольно укатились: картинка Вэриди, насилующего несколько несоразмерного цербера, иного чувства не вызывала. Резкий неприятный звук сканера нокаутировал смех одним махом, магнитом притянув к нему взгляды. - Джеймс, яд совпадает, он у него в… хммм… заднем проходе был спрятан, - с грустью заметил обыскивающий охранник. Возле охранника с устройством стоял кто-то подозрительно знакомый, вот только узнал я его не сразу. Это был тот самый заключенный, с которым Вэриди подрался из-за меня, но его облик был совсем иным: никакого бешенства, огня в глазах – они были тусклыми и потухшими, смиренными и безжизненными, расправленные плечи заменила сутуловатость, а его пальцы даже тряслись. Я ощутил дрожь и в собственных пальцах, пока смотрел на него. Карцер! Один день в карцере, и этот самодовольный самец стал таким! - Господин начальник… - промямлил он. – Я не мог больше! Это он виноват, - указующий жест в моем направлении. – Я не могу спать, я не могу есть, я не могу забыть… Я не хочу туда больше, господин начальник!!! – этот крик залил всем уши и заставил содрогнуться, но только не Джеймса. Шатен спокойно запустил браслет на руке, изучая досье заключенного, потом кивнул: - Ты больше туда не попадешь, не волнуйся! Заключенный …, в связи с тяжелейшим нарушением правил ваш смертельный приговор будет приведен в исполнение немедленно! – мое сердце колотилось где-то в горле, расширенными глазами я увидел одного из церберов, который жутким ползучим шагом приблизился к приговоренному, его красные глазки светились адскими углями. Тот замер, не в силах не смотреть на металлического палача, не зная, что от него ожидать. Одним нечеловечески быстрым движением паук прыгнул ему на горло и мгновенно прокусил его, пустив напрямую в артерию яд, потому что уже через секунду мужчина упал, дергаясь и пуская пену. Почти тут же подошли два охранника, опрокинув его на носилки, цербер продолжал сидеть у него на горле. Дышать стало намного труднее, биение сердца едва не разрывало мои сосуды, и мое тело сотрясла сильная дрожь. Мой организм достиг своего предела: меня вдруг замутило, мир вокруг принял невыносимо неустойчивую форму, дыхание перестало поступать, и последнее, что я ощутил, как медленно падаю в черную бездонную пропасть… Когда Вэриди вошел в кабинет Джеймса, тот сидел в кресле, глядя куда-то в окно на освещенную кровавыми закатными лучами поверхность моря. В этой картине было что-то символическое, сходное и родственное казни, случившейся в этот день. Словно солнце напилось крови осужденного и теперь разливало ее по морской пучине. - Вы звали меня, господин начальник… - спокойно напомнил рыжий, шатен повернулся к нему, изучая взглядом. - Да, - кивнул он. – Звал. У меня есть для тебя подарок! - Сегодня вроде бы не мой день рождения, - несколько холодно заметил Вэриди. – Нет настроения для подарков. - Возможно, ты передумаешь, - загадочно заметил Джеймс, приблизившись к постели, стоявшей в глубине кабинета, на которой они обычно занимались сексом. Под одеялом было что-то или, скорее, кто-то, обозначенный ярко выделенным бугром, который периодически плавно шевелился. – Когда увидишь его. Он отбросил одеяло, и рыжий застыл, увидев на постели обнаженного Лэсти. Руки блондина были прикованы к изголовью, ноги задраны, пошло разведены в стороны и тоже прикованы к кровати. Вся промежность юноши демонстрировалась в мельчайших деталях: светлая шерстка, торчащий и сочащийся член, розово-темный вход, блестящий от смазки. В поведении его сокамерника ощущалось присутствие постороннего вещества, потому что он ломуче извивался, гладясь щекой о собственные руки, низко постанывая и открывая красивые черные глаза, опушенные ресницами, исчезновение дерзкого выражения из которых сделало его более женоподобным, слащавым и абсолютно непохожим на себя привычного. - Смотри, Вэриди, он твой, - Джеймс приблизился, скользнув рукой по животу Лэсти вниз по золотистым волосам, - такой светленький здесь, - его пальцы уверенно прошли ниже и два из них глубоко вошли в анус блондина, заставив его изогнуться и застонать, - такой невинный и узкий тут. Врач мне поведал, что он еще девственник, - Джеймс улыбнулся вздохам Лэсти, пока игрался с его входом. – Кстати, для "не гея" он чрезвычайно любит ласки здесь. Смотри, Вэриди, мы могли бы вдвоем развлечься с ним, получить незабываемое удовольствие, а возбуждающее, которое я ему дал, избавит его от боли, отвращения, стеснения. Он такой же, как и все, ты трахнешь его, и очарование пройдет. - Аааааах! – Лэсти хрипло вскрикнул и задрожал, кончая от пальцев Джеймса и двигая таз им навстречу, насколько позволяли оковы. Его золотистая кожа переливалась, как жемчуг, от легкой испарины, покрывшей ее. Юноша представлял собой самое искушающее и пошлое зрелище, которое только можно было придумать. - Смотри, он шлюха, как и все… - усмехнулся Джеймс, взглянув на Вэриди. Золотистые глаза, такие же непроницаемые, как и всегда, смотрели из-под челки на Лэсти. - Мы все – шлюхи, Джеймс, в глубине души, - откинув челку, чуть хрипло заметил он, посмотрев на шатена. – Это только вопрос силы воли, насколько мы контролируем свою сущность. И Лэсти тут намного сильнее, поверь, чем мы с тобой оба вместе взятые. Он подошел к Джеймсу, присев перед ним на колени и взяв его лицо в руки. - Джеймс, Джеймс… - с грустью заметил он. – У тебя очень тяжелая работа - она способна свести с ума и превратить в чудовище и не такую крепкую душу. Ты не должен уходить от себя прежнего, ты не должен терять себя из-за меня. Я этого не стою, никто не стоит. Ты сильный, уверенный и справедливый мужчина, когда наступит утро, и ты отрезвеешь от кошмара, то пожалеешь о своих действиях. Анализ наших собственных поступков, а не чужих, делает нас лучше. Не прогоняй вину и позволь ей помучить себя, не делай себе уступок – это единственный способ не становится монстром. Я верю, что ты сможешь взять себя в руки, иначе никогда не стал бы спать с тобой! – замолкнув, Вэриди крепко поцеловал шатена в губы. - Отдохни… - тихо добавил он. - Просто отдохни… Джеймс попытался обхватить его руками, но рыжий осторожно высвободился и встал, подойдя к кровати и аккуратно отстегнув от нее Лэсти. Когда он взял блондина на руки, тот тут же прижался к нему с мурлыкающим звуком, утонув носом в его шее и непристойно гладясь бедрами о его бок. Вэриди снова обернулся к Джеймсу. - На твоем месте, Джеймс, я бы подумал вот о чем: тот заключенный, которого ты казнил сегодня, находился среди нас не так долго, чтобы успеть раздобыть яд. Кто-то явно воспользовался его состоянием после карцера, настроил его и вручил ему отраву, бросив на верную погибель, чтобы извести Лэсти. И этот кто-то еще жив и находится среди заключенных… Вэриди вышел. Джеймс сидел, не шевелясь, некоторое время, как будто размышляя о чем-то, потом закрыл лицо руками, глубоко вздохнув, а когда убрал их, на его лице играла едва заметная улыбка… Вэриди недооценил действие средства, которым начальник опоил Лэсти. После возвращения в камеру он положил мальчишку на кровать, готовясь ко сну, когда блондин застонал: - Пожалуйста… Вэриди поставил стакан на столик, скрывшийся в стену, и приблизился к кровати сокамерника. В чем была проблема все еще обнаженного юноши, догадаться было нетрудно по возбужденному сочащемуся члену. Рыжий улыбнулся, представляя себе "утро после", потом сжалился, прикоснувшись ладонью к плоти Лэсти и принявшись умело ее надрачивать. Блондин забился, захлебнувшись стонами, и почти тут же кончил. Вэриди игриво укусил его сосок и вытер ладонь, потом аккуратно накрыл юношу и присел на свою кровать. Он долго размышлял о возможном враге Лэсти, не приходилось сомневаться, что это связано с ним, и эгоизм тут был совершенно не при чем. Золотистое тело в испарине всплыло так некстати в его памяти, и он улыбнулся. Возможно, он пожалеет, что не воспользовался предложением Джеймса. Он упал на постель, и почти тут же услышал молящее: - Еще… Вэриди встал, заметив по-прежнему пьяные темные глаза Лэсти, и нахмурился. Отбросив одеяло, он тихонько выматерился - опять стояк. Ему жутко не хотелось обслуживать блондина на бис, но Лэсти мило уткнулся ему в шею, целуя губами место у него за ухом. - Ладно! Твоя взяла… - усмехнулся Вэриди, двигая рукой. Лэсти перебирал его волосы пальцами, пылко дыша ему в ухо, пока мужские пальцы стискивали его член. После финала Вэриди с досадой ощутил собственное возбуждение и, налив в стакан холодной воды, решительно опрокинул его себе на член перед унитазом. Однако как только он улегся и снова расслабился, через десять минут раздалось новое "Еще!" Наблюдая очередной стояк Лэсти, Вэриди уже расширил глаза: - Парень, да тобой целый бордель можно заменить! Так дело не пойдет… - он снова взял стонущего блондина на руки и переложил к себе на постель, затем улегся рядом, прижав к себе юное тело и занявшись очередной нижней гимнастикой. Его рука уже начинала ныть, собственное тело не выдерживало интимной близости столь красивой плоти, и запах юноши, прикосновение к плечу его пушистых волос не улучшали положения. Эротичные мурлыканья и довольные постанывания, которые издавал Лэсти, добивали измученные нервы, так что когда блондин кончил, Вэриди вздохнул с большим облегчением. Поднявшись, он снова все убрал и улегся рядом с Лэсти, прижав его к себе. Через полчаса в темноте и тишине ему в ухо раздалось новое жаркое "Еще!" - Джеймс! - голос Вэриди заставил вибрировать даже темноту. - Скотина!