Война хаоса

На четвёртый год войны Гардарика была захвачена. Во время их первого отступления, с Бралунда, Тор не замолкая, бранился в спину Одину. В этот раз, пятый по счёту, он запомнил лишь бессмысленный набор картинок. Рога, трубившие отход; мутно отблёскивавшую ползучую тварь – запутанный клубок зубов и когтей, которую он размазал напоследок. Впереди него неровными рядами продвигалось к Радужному мосту растерявшее боевой дух войско Асов. Несколько юрких отвратительных созданий вцепились в броню на его ногах, впиваясь в икры и неотрывно, с откровенной жадностью, глядя на него бледными выпученными глазами. Он даже не позаботился разделаться с ними. Просто переставлял ноги, одну за другой, двигаясь через запорошенную призрачно-сияющей пылью пустыню, бывшую когда-то плодородным полем, следуя за воинами, уходящими через врата Радужного моста. В молчании он пересёк его и в таком же молчании ступил в двери большого дворцового зала, в молчании он поднялся в свои покои и рухнул на кровать, не снимая боевого доспеха. Он не отлучался с поля боя ни на один день. Вот уже семь месяцев. Когда он открыл глаза, брони на нём не было; Мьёлльнир оказался в руке едва ли не раньше, чем Тор проснулся. Высохший пот и пыль по-прежнему стягивали кожу под волосами, но лицо было чистым, также как и кисти рук. Без брони он почувствовал себя голым. – Что? – коротко рявкнул он замершему перед ним отроку. – Всеотец ждёт тебя, могучий Тор, – глаза мальчишки испуганно распахнулись, он сделал неуверенный шаг назад, и Тор почувствовал вину за испуг слуги. Сейчас и без того было достаточно ужасов для дитя Асгарда, уже достаточно взрослого, чтобы понимать происходящее, но слишком юного, чтобы поднять меч в свою защиту, когда враг наконец подступит к стенам. Тор плеснул себе на голову водой из кувшина, надел броню и направился к конюшням. – Новая атака на нас ещё не началась, – сказал Один, когда Тор присоединился к нему у денника Слейпнира. – Тогда зачем, ради Девяти Миров, ты разбудил меня? – зевнул Тор. – Ты проспал одиннадцать дней, и время истекает, – ответил Один. – Идём. Он устроился в седле и кивнул одному из конюхов, чтобы тот привёл лошадь Тору. Слишком усталый, чтобы даже просто поинтересоваться, куда они едут, Тор молча принял поводья и последовал за отцом. Дорога вела их вниз, прочь от Асгарда и Биврёста, и по мере продвижения свет вокруг начал меркнуть, размывая очертания окружавшего всадников мрачного леса. Тор дремал в седле, не обращая внимания на то, как деревья вокруг начали редеть, сменившись сухими колючими кустами, а затем редкой травой и мхом, и, напоследок, лишайниками и немыслимо разросшимися грибными колониями, обернувшимися вокруг узловатых корней. В конце концов, он достаточно проснулся, чтобы задуматься, почему вокруг одни корни и нет деревьев. Туман собрался в плотное покрывало над головой, скрывая небо, а неподалёку вознеслась серая стена, исчезая в дымке. – Где мы? – окликнул Тор, пришпорив своего медлительного коня и поравнявшись со Слейпниром. – Отец, где… – Ты сам догадываешься, где мы, Тор, – ответил Один. – Я уверен, что педагоги освещали этот предмет достаточно подробно, чтобы пробиться даже сквозь твоё эпическое безразличие к истории, не касающейся военных действий. Несмотря на очевидную жёсткость тона, он протянул Тору золотое яблоко Идунн, невероятно яркое, выглядящее нереальным в тусклом свете окружающего мира. Тор схватил плод, внезапно осознав, насколько голоден, и жадно откусил. Почти забытая сладость волшебного сока разлилась во рту. Ас не оставил даже огрызка. – Если быть честным, Отец, – пробурчал он, слизывая с пальцев последние сладкие капли, – то предлагаемый выбор невелик. Сила, заключённая в яблоке, достигла самой глубины существа Тора, он вновь почувствовал себя собой, впервые за… он не хотел оглядываться так далеко. Не было никаких приятных воспоминаний в прошедших годах. Вместо этого он огляделся по сторонам и уже в следующее мгновение понял, где они. – Постой! – воскликнул он, натягивая поводья. – Как долго мы едем? Идёт война, а ты притащил меня к самым корням… Один даже на секунду не придержал Слейпнира. – Попробуй рассуждать здраво, Тор, – его голос пробился сквозь уже удаляющийся топот копыт. – Неужели ты полагаешь, что я бы привёл тебя сюда по незначительному поводу? Тор выругался про себя; временами становилось невыносимо тяжело быть сыном мудрейшего из живущих. И братом умнейшего, привычно продолжилась мысль. Тор постарался отбросить её в сторону, и снова пришпорил коня. Странно было думать о том, что его брат – изгнанный, пропавший, скрывающийся, проклятый – может вскоре остаться единственным выжившим. Будет ли Локи скучать по ним? Абсурд. Скорее расстроится, что не разрушил Асгард собственными руками. Он определённо очень старался последние лет десять. Тор упёрся взглядом во вновь проступившую сквозь клочья тумана спину отца. Один слегка ссутулился. – Даже мудрецы могут ошибаться, сын мой. Тор ничего не сказал. Прошло всего лишь десять лет, и он ещё не был готов простить Одина. Но разговоры с отцом всегда заканчивались одинаково: Тор понимал и кивал, соглашаясь, или же его лишали силы и отправляли в принудительное путешествие в другие миры или ещё что-то тому подобное. В любом случае, пока лучше было обойти обсуждение проблемы. – Так о чём ты хочешь их спросить? – крикнул он, тревожно оглядывая покрытую гладкой, серой корой поверхность, исчезающую в облаках и бесконечно протянувшуюся в обе стороны, насколько он мог видеть. Ладонь сжалась на рукояти Мьёлльнира. – И чем ты собираешься расплачиваться? – Надеюсь, ничем таким, с чем я не мог бы расстаться, – ответил Один. Невдалеке послышалось журчание воды, и с противоестественной внезапностью туман рассеялся, открыв взору маленькое, но бездонное на вид круглое озеро и стоящую на его берегу женщину с наполненным кувшином в руках. – Приветствую тебя, Один Всеотец, – сказала она, когда Асы спешились. Женщина была очень высокой, а голос раздавался из темноты низко надвинутого капюшона. – Приветствую и тебя, Тор Одинсон. Проходите увидеть моих сестёр. Она повела их по короткой тропе к свежему отростку великого ствола, почти белому на фоне окружающих его корней. Лишь недавно пробившись через слой почвы, он ощупывал землю, расправив мелкие бледные корешки. Ещё две закутанные в плащи женщины, сидели возле обнаженного корня, омывая его водой из кувшинов. – Один идёт, – сказала одна из них, даже не оглянувшись. – Также и Тор, – ответила вторая. – Приветствую вас, Сумеречные Сёстры, – голос Одина звучал очень ровно, и Тор нервно сглотнул: его отец боялся. Ас крепче стиснул молот, и одна из женщин повернула к нему скрытое капюшоном лицо. – Ты хочешь воспользоваться Мьёлльниром здесь, у корней Иггдрасиля? – сказала она – без насмешки, всего лишь удивлённо. – Это было бы тяжкой судьбой – одним могучим ударом разрушить все миры Древа, но, возможно, ты это предпочтёшь поражению? – Проиграть сражение – ещё не значит проиграть войну, – Тор ощетинился, но возражения пустым звуком раздались в его собственных ушах; они проигрывали войну, как ни крути. Три женщины комично, как одна, качнули головами из стороны в сторону. – Сумеречные Сёстры, – повторил Один, – война – вот о чём я пришёл говорить с вами; назовёте ли вы цену вашего ответа? – Один Всеотец, невыносимо для нас отказаться от такого многообещающего предложения, – ответила одна из них. – Но как много готов ты заплатить за ответ, который уже хранишь в своём сердце? Тор посмотрел на Одина, но тот молчал, не отрывая взгляд от Норн, а затем отвернулся и пошёл обратно к Слейпниру. – Стой, подожди, – Тор схватил его за руку. – Всё это, и мы… мы просто уезжаем? – Сумеречные Сёстры были щедры, – сказал Один, плотнее заворачиваясь в плащ. Покрепче ухватился за луку и тяжело поднялся в седло. – Я получил ответ на свой вопрос; нам следует вернуться в Асгард как можно скорее. – Мы должны вернуться в Асгард, – повторил он устало. – А затем тебе придётся найти своего брата и вернуть его домой. А вот поспорить с этим силы у Тора сохранились. – Почему сейчас? – взорвался он. – Зачем тащить его на верную смерть, ожидающую нас всех? И это после того, как я столько раз пытался уговорить тебя дать мне воинов для его поисков и захвата! После того, как он едва не разрушил цитадель, после его попытки убить Бальдра!.. Жалобы и требования не кончались всю дорогу до самого Асгарда, которая оказалась почти месячным путешествием. За весь путь Один не произнёс ни слова, что не смущало Тора – он говорил и говорил; он бодрствовал, а это помогало скоротать время. Но будь он проклят, если притащит Локи… для наказания?.. на казнь?.. явно на что-то неприятное и глупое, и именно тогда, когда для этого уже нет никакой разумной причины. Когда они добрались до Асгарда, Фригга приветствовала их возвращение, столы ломились от напитков и яств, но пирующие воины были молчаливы и безрадостны, а на их лицах отражались опустошенность и беспокойство. Тор окинул взглядом дружину: этих воинов он вёл в бой, совсем скоро они пойдут в новую битву в этой безнадёжной войне. Наконец, Один нарушил своё молчание: – Какой вопрос, по-твоему, я бы задал норнам? Какой вопрос задал бы ты сам? – Как выиграть войну, – нехотя ответил Тор. Один кивнул. – Возьми столько воинов, сколько считаешь нужным. – Вы будете обращаться с ним почтительно, – объявил Тор под прицелом вереницы мрачных взглядов. Он позвал добровольцев, потому что не хотел отрывать людей от предсказуемо короткого отдыха ради этого задания, глупейшего из возможных. Но объявление того, что они отправляются за Локи, вызвало из рядов именно тех, у кого были свои причины жаждать возвращения его брата в Асгард и, конечно, в цепях. Добровольцев было более чем достаточно. Тор даже представления не имел, чем Локи досадил Хотуру или Ёди, и, наверное, сказал бы, что тот не знал даже их имён – но они едва не переломали себе ноги, выбираясь из-за стола, чтобы присоединиться к отряду. – Помните, что он сын Одина, – жёстко добавил Тор и резко отвернулся, не желая видеть написанное на их лицах «нет, не сын». Будь ты проклят, Всеотец! – Выходим! – бросил через плечо, широким шагом двинувшись к Биврёсту. Сиф следовала за ним, отставая лишь на шаг. Тору не нужно было звать её, а она даже не стала тратить силы, вызываясь в добровольцы. Они бились бок о бок и спина к спине каждый миг последние четыре года. – Ты годами пытался уговорить Одина послать нас за Локи, – начала она. – Последний раз, когда он ответил отказом, ты расколотил три стола, крича, что Всеотец делает посмешище из законов Асгарда. – Это было до начала войны, – ответил Тор. – Какой теперь в этом смысл? Заключение Локи в тюрьму не принесёт нам победы. Сиф промолчала. Ас пристально поглядел на неё. Она и Локи грызлись годами, и её гнев после событий в Мидгарде был достаточно силён, чтобы поддерживать желание оторвать голову предателю, но Тор никогда не думал, что ненависть Сиф к Локи имеет личные мотивы. – Если твой отец планирует какие-то наступательные действия, – продолжила она. – Локи – оставленный за спиной враг. – Он мой брат! – Хочешь сказать, он не воспользуется возможностью нанести Асгарду смертельный удар? – спросила Сиф. – Ты помнишь, что он уже несколько раз пытался убить тебя? – Тем не менее, я всё ещё жив, – возразил Тор. – Если бы Локи действительно хотел моей смерти, он бы вернулся домой, вымаливая прощение, и плеснул яду в мой кубок. – Нет, – сухо ответила Сиф. – Мои слова чистая правда, но он хочет видеть тебя не просто мёртвым, а мёртвым и униженным. Тор и хотел бы поспорить, но спор осложняло, что он не имел представления о том, чего хочет Локи. Временами казалось, что тот и сам не знал, или, может, желания его менялись ежеминутно. – Настоящее наступление, – вместо ответа тоскливо протянул он. – Это было бы великолепно. Если бы только было куда наступать, – Тор почти видел это: неудержимая атака, прорывающая сверкающие ряды и достигающая самого сердца чужого войска – на этом счастливое видение меркло. Не было никакого сердца у вражеских сил! – Должно быть что-то! – Сиф убеждала не только Тора, но и себя. – Если бы твой отец узнал, откуда явились эти твари, возможно, он смог бы направить нас туда. – И что бы это изменило? – сказал Тор. – У них нет полководцев и военачальников, с чего бы у них взяться столице или королевству? И с чего вдруг они станут переживать, если мы их разрушим? В наших мирах они лишь бесконечно разрушают и жрут все, что попадается на их пути. Сиф вновь промолчала, но её лицо отразило задумчивость. Тор вздохнул. – Закончили с этим. – Но кто-то же должен был их послать? – Сиф пришпорила коня, оставив за собой последнее слово, которое повисло в воздухе, заставив Тора самостоятельно додумывать продолжение; так что ему оставалось лишь мрачно смотреть ей вслед. *** Когда Локи действительно желал скрыться, найти его было весьма непросто, но в настоящий момент он не особенно старался. Вероятно, полагал, что никто в Асгарде не станет тратить своё время, охотясь за ним, когда Сияющие неуправляемой волной растекались по всему царству. Для того же, чтобы исчезнуть с глаз смертных, достаточно было и крошечного колдовства. Тор вёл своих людей через почти пустынные ночные улицы Детройта, на которых останки заброшенных промышленных зданий причудливо сочетались с растениями, захватывающими разрушенные кварталы, создавая экстравагантные клумбы и отбрасывая странные изломанные тени. Огромный завод возвышался впереди, его силуэт на фоне неба казался смутно знакомым. Это смущало Тора, пока он не понял, что силуэт напоминает ему главный дворец Асгарда. Он молча распределил вооружённых зачарованными сетями Асов по всем возможным выходам и направил Сиф к небольшому, скрытому магией убежищу в глубине строения. Затем взмахнул Мьёлльниром и обрушил большую часть стены. Локи даже не соизволил оторвать взгляд от лежащей на коленях книги, когда сверху посыпались обломки арматуры и осколки кирпича, ровным кругом опоясав кресло, в котором сидел беглец, закинув одну ногу на подлокотник. Кресло выглядело неуместным и неудобным, огромное, с цветастой обивкой, кое-где погрызенное крысами; чёрные бусинки глаз смотрели на Тора из дыры в одном из подлокотников. – Тор. Всегда приятно, когда родственники заглядывают навестить, не правда ли? – Локи сохранял безмятежность. Кресло было единственным предметом мебели, оно стояло посредине пустого, заваленного мусором помещения. Одинокий источник света – синий колдовской огонёк – освещал гигантские занавеси паутины и трухлявые стены с лишаями облупившейся краски. В углах, на самой границе видимости копошились насекомые. Тор смотрел на брата, в одиночестве сидящего посреди этой разрухи, и всё внутри сжималось от сожаления. – Что ты здесь делаешь? – спросил он. Локи поднял глаза, чтобы встретить взгляд Тора: равнодушные тёмные колодцы – как будто это не они однажды горели ненавистью. – Учитывая обстоятельства, должен заметить, что данный вопрос должен исходить от меня, дорогой братец. – Ты знаешь, почему я здесь! – рассердился Тор. – Лишь в общих чертах, – сказал Локи. – Однако я теряюсь в догадках, как ты мог в такой момент покинуть армию. Или это небольшая увольнительная, чтобы расслабиться? Маленькое развлечение, перед тем как вновь полностью посвятить себя нуждам фронта? Ледяной тон сочащихся ядом слов не смог всё же полностью скрыть под собой подлинный вопрос, по крайней мере, не от Тора. – Не надо издеваться, – сказал Тор. – Ты же не думаешь, что это была моя идея? Отец послал меня. – Ага… Чудесно! Он таки смог ещё сильнее всё испортить. Тор снова в душе проклял Одина; последнее, что было нужно Локи – это прозябать в затхлых развалинах на задворках Мидгарда, всё глубже погружаясь в царящий в его голове хаос безумия. Его следовало за шкирку притащить в Асгард, назначить какое-то наказание – хотя Тор понятия не имел, как следует наказывать за то, что натворил Локи, но предварительно прикидывал, что наказание включит в себя притопление в озере, осуществлённое Тором лично и многократно – после чего можно было бы вместе отправиться куда-нибудь на небольшую войну, чтобы отвлечься и развеяться. – Ты пойдёшь добровольно? – спросил Тор. – Или будешь всё усложнять? – Как же привлекательна возможность посетить дом! – Локи отложил книгу и прижал руки к груди в гротескной пародии на радость. – Но, боюсь, неотложные дела прямо сейчас требуют моего присутствия в другом месте; думаю, я буду вынужден отклонить приглашение. – Значит, второй вариант, – Тор с обречённым видом шагнул к Локи, из-под подошв во все стороны брызнули пауки и тараканы, и даже крыса, прятавшаяся в кресле, рванула прочь. Локи не шелохнулся. Только растворился в воздухе, когда Тор попробовал его коснуться. И вновь появился – на противоположной стороне зала, нос к носу столкнувшись с вооружённым боевым топором, ухмыляющимся Хотуром, загородившим выход. – Для тебя здесь выхода нет, шутник. – Гм! Хотур, а он уже отрос обратно? – Локи издевательски хмыкнул и склонил голову на бок. – Не совсем того же размера, что был, не так ли? Хотур зарычал и замахнулся топором, но Локи был уже у следующего выхода, где путь ему преградили Хаскнер и Рондо. Из прочих выходов появились остальные воины, не отрывая пристальных взглядов от своей цели. Локи замер, следя за их приближением. Тор рванулся вперёд, стараясь перехватить брата. Похоже, что наиболее трудной частью задачи будет удержать Асов, чтобы они не разорвали мятежного принца на куски. Он схватил Локи за руку. Несколько мгновений брат смотрел на него широко открытыми глазами, в которых застыла такая мучительная растерянность, что Тор едва удержал позыв отвести взгляд. – Вижу, Отец действительно желает меня видеть, – одновременно с этими словами Тор обнаружил, что сжимает в кулаке лишь горсть светящейся пыли, оседавшей вокруг него. – Чудесно, – выдохнул Тор. Это было что-то новенькое. – Вы закончили? – раздался голос Сиф, а затем и она сама появилась, войдя сквозь ранее скрытый магией проход в дальней стене. В руках у неё раскачивались три зачарованные сети, в которых билась маленькая тёмная крыса. Тор не был глупцом, так что не стал открывать сети до самого возвращения в Асгард, где вытряхнул крысу к подножью трона. Локи прокатился по полу и поднялся на ноги единым плавным движением. – О, Отец. Или мне следует… – Отец, – тихо подтвердил Один. Локи поджал губы, пряча невольную улыбку. – Ну, что ж. Я здесь. Спасибо дорогому брату и сопровождению, – он обернулся и преувеличено вежливо поклонился Сиф и воинам, стоящим у входа в зал, – которое ты так милостиво даровал мне. Чем обязан удовольствию быть приглашённым? Я так понимаю, дела обстоят не слишком успешно, – он помолчал и добавил презрительно. – Вирдденнунг содержит замечательное заклинание… – Локи! – горячо воскликнул Один. – Эта книга запретна! – Тем не менее, во дворце есть её копия, не так ли? – Локи не сдавался. – Не в библиотеке, конечно, но… Лицо Одина ясно выражало ответ на этот вопрос, Тор сосредоточенно посмотрел на них. – Что это за заклинание? – Довольно впечатляющее, – ответил Локи не отводя глаз от отца. – Тебе бы очень понравилось, братец: огонь с неба и уничтожение повсюду, всё такое, – полагаю, в данный момент может оказаться довольно полезно. Конечно, есть одно "но": основной ингредиент зелья – это ещё бьющееся сердце ётунского чародея… – Что?! – Тор схватил его за руку, разворачивая к себе. – Ты думаешь, мы… ты думаешь, я… Локи наконец посмотрел на брата. – Даже ради спасения всего Асгарда? Тор продолжал таращиться на него. Локи вызывающе наблюдал. – Нет! – выкрикнул Тор и встряхнул его так, что лязгнули зубы. – Ты идиот! Судорожно задергавшись в руках Тора, который тряс его как куклу, Локи, наконец, смог избавиться от его хватки, и отшатнулся на шаг назад. Выпрямился, пытаясь отдышаться, и расправил полы туники. – Стало быть, Отец просчитался, отправляя тебя за мной, – прошипел он. – Но я уверен, после того, как он лично поговорит с тобой и объяснит… – Сын мой, – устало окликнул Один, и Локи замолчал. – Книга была изъята из библиотеки не без причины. Никто не должен знать это заклинание, или любое другое описанное в ней проклятое действо, чтобы оно никогда не воплотилось в жизнь. Я сожалею, что ты вообще знаешь об этом, и ещё больше сожалею, что ты мог подумать о возможности осуществления этого колдовства. Твой собственный ум должен был подсказать тебе, что нет заклятья, которое могло бы защитить Асгард от такого врага. Губы Локи беззвучно шевельнулись, Тор увидел, как брат напряжённо сглотнул. – В таком случае, мой ум в смятении, я не могу представить себе другую причину, заставившую бы тебя столь сильно озаботиться моим возвращением домой. И это в тот момент, когда вы уже вновь подверглись атаке. – Что? – сказал Тор. – Как ты узнал? Локи изогнул бровь. – Я посмотрел на столы, мой дорогой брат. Тор обернулся; конечно, входя в зал, он был слишком озабочен тем, чтобы не выронить сети, и не слишком оглядывался по сторонам, но он бы непременно заметил, что половина столов пустует. Теперь он понял: столов стало меньше, а за имеющимися люди сидели гораздо просторнее. Локи был прав. Тор бросился к Одину. – Ты же сказал, что враг временно отступил!.. – Это не имеет значения, – спокойно произнёс Всеотец. – Пусть из-за твоего отсутствия мы потеряем Дрегул на несколько месяцев раньше, к принципиальным изменениям в войне это не приведёт. – А этот фарс, значит, приведёт? – возмутился Тор. – Зачем ты заставил меня притащить Локи домой? – Сын мой, скоро ко мне придет Сон Одина, – после паузы прозвучал ответ. Тор замер, чувствуя, как отзвук этого объявления прошелестел по залу за спиной. Да, это он вёл войска за собой на поле брани, но Один управлял каждым их манёвром, его мудрость и знания давали им преимущество, снова и снова, находя слабое место в рядах врага, отсрочивая неизбежное поражение. Тор уже давно был готов принять царствование, но лишиться поддержки Одина сейчас… И в этот миг Локи засмеялся. Эхо его смеха разнеслось по залу, царапая стены, отскакивая от камня колонн. – Тебе это кажется смешным? – взревел Тор. – Асгард на грани гибели, а ты… – Мне это кажется чрезвычайно забавным, – ответил Локи. – Дорогой братец, ты не понимаешь? Отец хочет посадить на трон меня! – Не говори ерунды! – Да, – твёрдо сказал Один. – Хочу. Продолжение разговора проходило весьма неспокойно. Локи сидел на ступеньках и не переставал негромко смеяться всё время, пока Тор орал на Одина, не получая в ответ ни слова. Всеотец сидел на троне, выглядя ещё более усталым и состарившимся, и молчал, что только сильнее злило Тора. Один отправил его прочь из Асгарда! От армии! В такое время! Зная, что любой момент может стать последним. И для чего?! Затем внезапно Один встал, стукнув древком копья оземь. Тронный зал вздрогнул и загудел от удара. – Довольно! – громыхнул он и медленно опустился обратно. – Довольно. Сын мой, ты был со мной у Норн… – Да, и они всё время только и занимались, что поливкой корней! Они не говорили тебе отдавать трон Локи! Ты сошёл с ума перед своим сном. Как можно передать власть этому безумцу? – Похоже, твоя привязанность ко мне внезапно резко пошла на убыль, брат, – раздражающе радостно возвестил Локи. – Я никому не позволю вырезать тебе сердце! – прорычал Тор. – Но это не значит, что я готов увидеть тебя на троне! – Наоборот, – возразил Локи. – В данных обстоятельствах это почти одно и то же. Мне кажется, ты пока что не оценил всей красоты плана отца. Ну, в самом деле, этот Сон всегда приходит в наиболее подходящий момент. Для потомка Одина было бы непереносимым стыдом потерпеть поражение. Насколько жалким назвала бы история Тора, его перворожденного сына, стань он тем, кто потеряет Асгард. И, конечно, только справедливо будет ожидать, что правитель падет в последней битве, тогда как небольшой отряд воинов, ведомый благородным предводителем, сможет с горсткой выживших пробиться к свободе … Опять это безумие. Тор всхрапнул. – Тогда зачем бы тебе принимать эту судьбу? – О, наш дорогой отец прекрасно меня знает, – прошипел Локи. – Он добровольно встанет перед всеми придворными, – Локи махнул рукой, обозначая не только собравшуюся знать, но и тех самых воинов, что только что приволокли его во дворец, – и провозгласит меня наследником, впереди тебя; нет, он отлично знает, что я не откажусь, – он усмехнулся. Тор закатил глаза и повернулся к Одину. – И ты всё ещё хочешь отдать трон ему? Нам повезёт, если он не подожжёт дворец из-за того, что ему покажется, будто тот хочет обрушиться на его голову. – Тор, – коротко спросил Один, – ты можешь победить в этой войне? Тор уставился на него. На этот вопрос был только один ответ, который он мог дать, стоя перед своими воинами и двором, только один, который мог заставить Одина отказаться от своего плана, и Тор должен был его дать. Проблема была в том, что он знал: ответ будет ложью. Он не отвечал, колеблясь, слишком долго. Один принял его молчание за ответ, кивнул утвердительно. – Мы не можем понять врага, перед лицом которого оказались, – сказал он. – Нам неведомы ни их мысли, ни цели, они действуют без всякой логики, и, будучи отброшены, всегда возвращаются снова. Моя мудрость не разрушит ряды хаоса. Ни моя мудрость, ни твоя сила. И то, и другое подводят нас. – Так что ты решил вместо них попробовать безумие? – Тор пытался возражать, но невольно сам начал проникаться идеей. Обвинения Сиф не были основаны на пустом месте, война с Сияющими, как ничто другое, была похожа на отражение одной из безумных интриг его брата, где невообразимые события сыпались на тебя со всех сторон сразу, и, на первый взгляд, не имели никакого смысла. Он до обидного хорошо понимал, что не сумеет победить в войне, и если Локи сможет предложить что-то, пусть даже безумное, попытаться… – Это становится ещё веселее! Теперь и ты готов согласиться! – расхохотался Локи. – Ты же осознаёшь, дорогой брат, – прошептал он заговорщически, – если ты присягнёшь мне в верности, я придумаю для тебя что-нибудь совершенно особенное. – Если потребуется, я всё равно буду в состоянии макнуть тебя головой в озеро, – отрезал Тор; он ещё не согласился, и будь он проклят, если поддастся этому безумию. – Нет. Если я завоюю уважение народа – не будешь, – сказал Локи и одарил его фальшивой улыбкой. – Утешься, брат. В конце концов, я не могу проиграть войну больше, чем вы уже это сделали. Тор вздрогнул, потому что это, как ни крути, было правдой. Один спустился по ступеням и приобнял его за плечи. – Этот упрёк не тебе, сын мой. Поражение потерпел я. Тор напряжённо кивнул, зная, на кого смотрят жители Асгарда как на защитника от стоящего на пороге врага, и зная, что подвёл их. Один вздохнул. – Тор, я не вижу другого пути, что обещал бы надежду, иначе я не просил бы тебя об этом. Но я должен. Присягнёшь ли ты своему брату и встанешь ли под его командование в этой войне?