Второе бессмертие

      - Так ты не останешься? – раз, наверное, в сотый спрашивала Рейри, вертясь рядом с Эдвардом.       - Нет, - терпеливо отвечал он. – Но в гости, может быть, как-нибудь загляну.       Лиза одарила её осуждающим взглядом и недовольно зарычала. Даже сейчас, когда уже яснее ясного, что они уходят, вампирша продолжает тянуть одеяло на себя!       На своём кресле к ним подъехала Хацусе. В её больших глазах плескался смех, озаряя всё её детское, живое лицо. Эдвард, улыбнувшись, подошёл к ней и присел на корточки рядом с креслом.       - Ну как, готова? – ласково спросил он, глядя на неё сверху вниз.       - Да, - Хацусе не выдержала, и озорной смех птицей сорвался с её губ. – Я так хочу увидеть, на что твой мир похож! – она немного подалась вперёд, будто в нетерпении, и дотронулась пальцем до упрямо торчавшей золотистой прядки.       - Ну, он немного похож на этот мир прошлого века… - Эдвард пустился в объяснения.       Рейри вздохнула, глядя на Эдварда с Хацусе. Рядом с девочкой в нерешительности переминалась с ноги на ногу Микаса. Это было просто нечестно: сейчас уходил Эдвард, а за ним исчезнет и Энви – об этом Рейри узнала от Накуа. Многое переменилось за последнее время, очень многое, как и в мире людей, так и в самом Королевстве. Сразу три феникса лишились своей силы, зато Химе вобрала в себя всё, что было в той золотистой птице. Как Химе объяснила, этот феникс содержал в себе много-много личностей и пользовался их силой, их пламенем. Взрослый феникс на самом деле был всего-навсего летающим контейнером, рано или поздно поглощавшим молодых наследников, успевших пробудить своё золотистое пламя. Тех, кто стоял на самом пороге окончательного взросления и мог составлять серьёзную конкуренцию, если не был вовремя подавлен. Химе была, пожалуй, единственным исключением из всех его жертв: её связи с воином крови и другими слугами были настолько прочны, что она нашла в себе силы не потерять свою личность и, более того, вобрать в себя взрослого феникса. Личности трём своим родственникам она, по доброте душевной, оставила, но сил не отдала, чтобы исключить кровавую конкуренцию навсегда.       Сейчас дееспособных фениксов осталось лишь двое: Химе и Шервуд, которая теперь могла расти, не опасаясь, что в будущем ей придётся вступать в битву с новыми братьями и сёстрами. Линия фениксов, скорее всего, не прервётся; Химе (а вместе с ней и Шервуд) уже твёрдо решила: если дети появятся у неё, им не придётся убивать друг друга или других фениксов, чтобы выжить. Хватит уже и той крови, которая уже была пролита.       Услышав шаги, Эдвард повернулся. К ним приближалось двое. Химе скользнула по нему взглядом, словно спрашивая, готов ли он отправиться домой. Он, состроив серьёзную мину, кивнул, но продержался лишь несколько секунд - затем его лицо озарилось детской радостью.       - Ты здесь останешься? – дружелюбно поинтересовался алхимик у Энви.       - Естественно, - его глаза заблестели какой-то особой, непонятной алхимику радостью. – Мне делать, что ли, нечего, кроме как к Мустангу возвращаться? - от нахлынувших воспоминаний гомункула перекосило, но, справившись с собой, он вернул на лицо вечную ухмылочку.       - Да, ты прав, - опустив взгляд, признал Стальной. – Ну, в этом мире тоже неплохо, верно?       - Не надо меня так успокаивать, - фыркнул Энви, всем своим видом выражая насмешку. – Я, вообще-то, рад, что всё так получилось.       Пока они разговаривали, Химе уже прокусила палец и выводила на асфальте круг. Несколько линий в его центре засветились и будто ожили: они стали ползти навстречу друг другу, переплетаясь в причудливые стройные узоры. Когда круг перемещения приобрёл нужный вид, «господа перемещаемые», как их в шутку назвал Энви, перешли в него. Все они немного нервничали, но заметнее всего – Микаса. Она побаивалась нового мира, не знала ещё, что её ожидает, но отступать было поздно. Да и сестру бросать она не собиралась. «Пора, - подумал Эдвард, окидывая собравшихся прощальным взглядом. – Пора возвращать Алу его настоящее тело… Моей способности как воина пламени должно для этого хватить… Всё равно не понадобится больше, Эмилю и Следжа с Кезаей хватит, чтобы жить спокойно», - вспомнив, как Кезая в порыве благородных чувств нечаянно сломал ему пару рёбер, Эдвард нервно улыбнулся. Что ни говори, а с этой странной компанией ему было даже весело…       - Когда тебе понадобится вернуться, просто подумай об этом,- напомнила Химе. – Я теперь могу слышать мысли, посланные из других измерений.       Эдвард кивнул, в нетерпении подпрыгивая на месте. Скоро, уже совсем скоро он снова увидит родной Аместрис и тех, кто ему так дорог… Он уже предвкушал выражение лица Роя, наверняка считавшего, что Стальной мёртв.       - Подож-ждите! – донёсся до него знакомый голос, напоминавший мушиное жужжание. – Меня не вз-зяли! – из-за поворота выбежал, отдуваясь и пыхтя, Флиман и с разгону вбежал в круг.       - А тебе-то зачем? – удивился Эдвард, не испытывая особой радости от возможного соседства учёного.       - Как з-зачем? – всполошился он. – Я же хочу из-зучить вашу алхимию!       Химе что-то прошептала – и круг озарился алой вспышкой. Из круга донеслась суетливая возня и чей-то тихий смех. Голоса «господ перемещаемых» постепенно затихали, слабели, пока не утихли совсем. Исчезли они вместе со вспышкой, обнажая пустой круг из подсохшей уже крови.       Рейри, решив, что лучше заесть или запить чем-нибудь горечь расставания, полетела к Цеппелли. Теперь здесь станет тихо… Исчезая в ночном небе, она мелодично, певуче рассмеялась: не прошло ещё и пяти минут с момента их исчезновения, а она уже начинала скучать по ним по всем.       Энви и Химе с минуту молчали, глядя на удалявшийся силуэт в чёрном платье. Химе стало грустно: как только эта вечная война между фениксами закончилась, все так быстро разбежались… Обидно даже.       - Уходишь, значит? – обхватив себя руками за плечи, спросила она. – Сбегаешь? – не поворачивая головы, добавила принцесса.       - Лилиан… - закатил глаза гомункул.       - Не называй меня так, - вздрогнула она.       - Лилиан, - с нажимом повторил Энви, показывая, что он имеет на это право, - я не сбегаю. Я не хочу оставаться на месте, поэтому иду вперёд. Если я сейчас останусь, то рано или поздно могу тебя просто возненавидеть, - он помолчал, любуясь изменившимся лицом не ожидавшей таких слов принцессы. – Мне нужна сила, равная твоей.       Она вместо ответа совсем отвернулась, чтобы он не видел то, как она в бессилии что-либо сделать кусает губы, как на её глаза наворачиваются непрошеные сердитые слёзы. Её все бросили, все. Снова она осталась одна. Разве что Фландре рядом останется, но это же совсем другое дело…       - Ты прямо как ребёнок, - с едва уловимой паутиной насмешки в голосе произнёс гомункул.       - Помолчи, - глухо ответила она.       - Нет, серьёзно, Лилиан, ты выглядишь так, будто я больше никогда не вернусь. Вообще, тебе радоваться надо: всё Королевство к рукам прибрала, новых врагов не предвидится…       - А что, разве не так? – Химе услышала только то, что было до слов «Не вернусь». Остальное же она успешно пропустила мимо ушей.       - Нет, - едва сдерживая рвущееся наружу раздражение, ответил он. Энви не знал, как её можно успокоить, и от этого злился ещё больше. Он снова замолчал и, сцепив пальцы в замок, потянулся. Химе замерла, глядя на луну.       - Лилиан… - он хотел сказать, что уходит, но замолчал под её взглядом. Опять, опять в нём было столько всего, что гомункул забыл даже, что хотел уйти сейчас. Химе лёгким и твёрдым шагом подошла к нему вплотную. Её тонкие, обманчиво хрупкие руки обвили его шею, как заросли бамбука Шервуд, а глаза блеснули на опасно близком расстоянии.       - Ну и нахал же ты, - прошептала она ему на ухо. – Если не вернёшься – я тебе везде найду, хоть в воздухе, хоть под землёй у Накуа, хоть в вашем мире богов, куда вы оба так спешите.       - Ого, - Энви присвистнул, насмешливо улыбаясь. – Ничего себе у тебя планы!       Она изогнула уголки губ в улыбке и, отстранившись, взглянула ему в лицо, будто ожидая чего-то. Так и не дождавшись, она сама потянулась к нему. «И это я нахал?» - изумился гомункул, впав в ступор, когда Химе коснулась его губ своими. Нет, он не почувствовал ни сладкой дрожи, ни пылкого желания ответить тем же. Но всё его существо затопило прекрасное ощущение нужности, и он снова почувствовал себя защищённым невидимым куполом, отчего у гомункула даже несильно закружилась голова.       Химе оторвалась так же внезапно, как и припала. Несильно толкнув его в грудь и отойдя на несколько шагов, она на миг улыбнулась.       - Иди уже, пока я не передумала, - строго сказала она. – И помни: я буду тебя ждать, сколько понадобится, - сказав это, она круто развернулась и растворилась в окружавшем их полумраке. «Вот как», - хмыкнул гомункул, глядя ей вслед.       Из темноты неожиданно вынырнул средних размеров паук – он был величиною всего лишь с трёхэтажный дом. На нём важно восседала Накуа.       - Идём? – спросила богиня, сверкнув в полумраке тёмно-алыми, почти чёрными глазами. Энви бросил последний взгляд на то место, где совсем недавно стояла Химе, и коротко рассмеялся.       - Да, идём, - со смехом ответил он. «Я тоже буду ждать», - мысленно добавил гомункул, карабкаясь вверх по паучьей лапе.       Улица опустела и будто замерла. Все участники последнего сражения фениксов скрылись из обычного мира, растворились в затопившей его темноте тёплой ночи. И только любопытный лунный луч выхватил из неё волосатую паучью лапу, две пары мерцавших алыми огнями глаз, локон тёмных, будто налакированных волос да серебристую звёздочку, слетевшую с диадемы. Исчезла лапа, погасли огни глаз, угасла звёздочка, а он остался, задумчивый и тихий.       Впервые за долгие тысячелетия Королевство встречало спокойную, мирную ночь. Впервые за всё время своего существования мир богов скривился и содрогнулся, ожидая новых гостей.