Второе бессмертие

      Когда Энви проснулся, в комнате царил приятный полумрак, который совсем не мешал гомункулу видеть также хорошо, как и при свете солнца. Он впервые за долгое время смог настолько хорошо выспаться. Энви, к удивлению своему, чувствовал себя защищённым чем-то невидимым, но очень крепким. Не тем призрачным щитом, как во времена служения Отцу – там была односторонняя защита, существовавшая лишь до тех пор, пока гомункулы удовлетворяли прихоти своего создателя – а самым настоящим. Энви чувствовал необыкновенный прилив сил и удивительную лёгкость, ему не страшны уже были и Сильвия с Фухито. Они – это так, нечто игрушечное по сравнению с бушующей подобно горной реке мощью, которая струилась по венам, заставляя мелко подрагивать от удовольствия.       Гомункул неспешно потянулся, жмурясь, и неожиданно напряжённо замер, ощутив, что его что-то ненавязчиво сковывает; Энви понял это только сейчас, когда вышел из сонного состояния. Скосив глаза, он обнаружил золотисто-медовую макушку. «Точно, - вспомнил Энви. – Она же меня вчера лечь заставила». Изображать из себя подушку, пусть даже и в такой ранний час, ему не хотелось, и он сделал первое, что пришло в голову – попытался спихнуть с себя принцессу. Но стоило ему только дотронуться до её плеча, как её голова качнулась и приподнялась, и в него упёрся мутный от внезапного пробуждения взгляд. Её лицо оказалось настолько близко, что Энви мог видеть своё отражение в глазах Химе.       - Подъём, - хмыкнул гомункул, садясь. Она медленно вздохнула и тоже уселась. Химе сползла с кровати и, отыскав взглядом любимую серебристую диадему, поправила рукой волосы. Энви ненавязчиво наблюдал за ней, подтянув ноги к себе и оперевшись подбородком на сцепленные руки. Он поймал себя на мысли, что хочет снова услышать её сердцебиение, и недовольно поморщился.       - Они нападут сегодня, - удивительно спокойным для такой новости голосом сказала Химе.       - Откуда такая уверенность? – изогнув брови, с ехидцей спросил он.       - Я могу чувствовать, как они приближаются. Мы же связаны кровными узами. Отвернись, - потребовала она. Энви быстро понял, к чему она клонит. Запрокинув голову, он безудержно расхохотался.       - Слушай, во мне нет плотского желания, оно всё к Ласт перешло, так что… - закончить гомункулу помешала какая-то чёрная тряпка, брошенная в его сторону заглянувшей в комнату Фландре. Он возмущённо стянул с себя тряпку и отшвырнул её на другой край кровати; Химе ещё стояла в своей по-королевски роскошной пижаме, а рядом с ней суетилась андроид.       - Я же сказала – не смотри, - нахмурилась Химе.       - Хочу и буду смотреть, имею право, - упирался гомункул. Не то чтобы ему действительно хотелось, но уступать позиции девчонке он не собирался.       - Это с каких пор? – в её голосе было насмешливое удивление.       - А с сегодняшней ночи, - заявил гомункул, нагло улыбаясь. Химе фыркнула, мысленно поражаясь самой себе: и как она могла полюбить такого нахала?       - Фландре, - тихо сказала она, глазами указав на Энви. Андроид поняла всё без слов: подойдя к сидевшему на кровати гомункулу, она почти ласково произнесла своё любимое: «Фуга» и, схватив за руку, швырнула в сторону двери, которую принцесса очень кстати открыла. В бросок Фландре вложила не всю свою силу, но Энви всё равно поприветствовал спиной стену и сполз по ней на пол. В ту же минуту дверь захлопнулась. Гомункул потряс головой, собирая разрозненную картину перед глазами в единое целое, встряхнулся и окинул неожиданную деревянную преграду мрачным взглядом.       - Это что сейчас было? – прорычал он, недоумевая. – Я эту дверь ко всем чертям вышибу!       - Тебе так трудно подождать? – донёсся из-за двери приглушённый голос Химе.       - Да! – не раздумывая, наобум рявкнул Энви.       - Ну, твои проблемы.       Он был растерян и подавлен. Как так? Ночью он точно знал, что Химе непроизвольно ищет у него защиты, а утром она снова превратилась в снежную королеву? В раздражении гомункул пнул дверь, оставив в ней приличных размеров вмятину, и отошёл. «А зачем я вообще её жду?» - подумал гомункул, удивляясь самому себе. И, приободрившись, вскочил на перила широкой лестницы. Но когда он уже почти оттолкнулся и заскользил по гладким чёрным перилам, дверь открылась и вышла Химе. На звук открывающейся двери Энви машинально обернулся и в удивлении замер: Химе смотрела на него тем же взглядом, какой он видел ночью. Непередаваемая нежность и теплота была в нём. Гомункул вздрогнул, будто обжёгся, и отвернулся.       Энви совершенно забыл о том, что на перилах не только удобно сидеть, но и очень легко с них съехать, но перила выполняли свою роль исправно. И он заскользил, причём совсем не так, как хотелось бы. Проехав до конца, гомункул слетел с перил и почти врезался в стену, знатно проехавшись по полу, однако, успел сгруппироваться, приземлиться на ноги и затормозить. Остановившись и выпрямившись, Энви оглянулся. Сзади послышался тихий смешок, сопровождаемый шелестом нетопыриных крыл.       - От принцессы сбегал? Бедняжка, как она тебя напугала… - Рейри хихикнула снова и по-хозяйски положила руки ему на плечи.       - Да не пугал меня никто! – поспешно огрызнулся гомункул. – И вообще, иди к Элрику приставай, а не ко мне!       - Какой ты сегодня напряжё-ённый, - игриво протянула Рейри, не убирая рук. – Не могу я к нему подойти, он сегодня оборотнями пропах, - с неожиданной для неё серьёзностью добавила вампирша. Энви только хмыкнул, многозначительно выгиная брови. Он не знал, как избавиться от настойчивой Камуры и беспокойно оглядывался – не идёт ли кто, на кого можно переключить её внимание?       Химе стала для него настоящим спасением. Заметив её, Рейри перестала так явно добиваться своего и ограничилась лишь тем, что облокотилась на гомункула.       - Доброе утро, принцесса, - проворковала она, отлепляясь от Энви. Химе, как и положено, царственно кивнула и скосила глаза на Энви. Он в очередной раз поразился, как много можно вложить в один-единственный взгляд: здесь было и предупреждение, и затаенная теплота, и едва уловимая насмешка над тем, как он поехал по перилам, и присущая ей острая холодность, за который стыдливо скрывалась нежность. Этот взгляд бил морозом по телу и согревал, гладил и колол, затягивал и отталкивал… Химе уже прошла мимо, а он всё раздумывал, можно подделать взгляд или нет. Лично у него это никогда не получалось, да и не задумывался гомункул особо об этом раньше.       - Энви, так ты идёшь? Или дашь двум обжорам съесть твою порцию вместе с тарелкой? – услышал он мелодичный голос Рейри. Увидев, что он вышел из ступора, она понимающе улыбнулась и поманила его пальчиком.       - Принцесса, я его привела! – заскочив в столовую, возвестила вампирша. Она хотела утянуть его за собой и сесть рядом (или вообще на него), но планам неожиданно помешала Химе, не собиравшаяся отдавать своего воина крови кому бы то ни было. «Началось, - с тоской подумал гомункул, чувствовавший себя неубитым медведем, шкуру которого уже делят. – И поесть спокойно не дадут!»       Энви оглядел сидящих за столом и едва удержался, чтобы не выдохнуть с облегчением: Накуа не было. Были Лиза и Эдвард, была Шервуд, что-то почуявшая и бросавшая на сестру и её воина крови полные детского любопытства взгляды, были андроиды, был Эмиль с остальной своей свитой, а Накуа не было и не предвидится! «Ушла, ушла!» - ликовал Энви, совершенно забыв о том, насколько богиня может пригодиться им в битве с Сильвией и Фухито.       В столовую вошла Савава. За ней кто-то вошёл следом, но Энви пришельца не сразу разглядел – он просто скользнул взглядом по Сававе и почти сразу забыл о её присутствии.       - Сделаем, с-сделаем всё в лучш-шем в-виде, - донесся до Энви знакомый противный дребезжащий голос. Флиман. Только он мог настолько противно жужжать! «С кем это он разговаривает?» – нахмурился гомункул, привстав, чтобы разглядеть собеседника учёного, и ужаснулся.       - Что… Что она здесь делает? – прошипел он, сверля взглядом вынырнувшую макушку богини.       - Как что? Она, можно сказать, живёт теперь здесь, мы ещё вчера с Сававой часовню ей построили, - сказал удивлённый столь бурной реакцией Эдвард.       Энви уже подумывал преобразоваться и слинять отсюда, но попытка остаться незамеченным провалилась с треском: выглянув из-за фигуры Флимана, богиня одарила гомункула своим жутким взглядом, от которого у Энви волосы на голове зашевелились, и зловещим (по крайней мере, так показалось Энви) тоном сказала:       - И ты тут. Не хочешь посмотреть, как мост строится?       Энви отчаянно замотал головой, категорически отказываясь куда-либо с ней идти. Наверняка же заманить его так хочет!       - Не имею никакого желания, - процедил он сквозь зубы. Богиня пожала плечиками, не сильно сожалея о его отказе, и ушла наставлять Сававу, положившую в подношения слишком много сахара. Энви проводил её мрачным взглядом и судорожно вздохнул. Наверное, Накуа и Фухито были единственными, кого он настолько боялся. Оба были сильнее его, и осознание собственной беспомощности его злило. Хотел бы он встать с ними на один уровень, но для этого нужно быть божеством…       Энви неожиданно лукаво улыбнулся, опасно щуря глаза. И как он раньше до этого не додумался? Энви едва сдержал смех, встал из-за стола и направился в ту же сторону, что и Накуа ранее. Гомункул не видел, как на него устремились непонимающие взгляды, как пожал плечами Эдвард, сделав крайне удивлённую физиономию.       Накуа как раз выходила от Сававы, когда нос к носу столкнулась с гомункулом. Отойдя от неожиданности на несколько шагов назад, богиня выгнула брови и широко распахнула налившиеся сочным пурпуром глаза.       - Ты что-то хотел? – спросила она, скрывая свою неловкость.       - Да, - Энви с трудом пересилил свой страх и, подойдя так, что они почти касались друг друга, и посмотрел ей в глаза. – Помнишь, ты говорила, что можешь показать мне мир богов и рассказать ваши тайны? – от напряжения голос немного дрогнул, но тут же выровнялся; Энви не хотел выдавать перед ней своего волнения, но не принял во внимание то, что его эмоции можно читать по лицу, как по книге.       - Насчёт тайн речи не шло, - Накуа недовольно поморщилась, сжав губы в бледную полоску. – Так что тебе от меня надо? Ты же вроде не хотел оставаться со мной. Я не права?       - Права, - Энви прикусил нижнюю губу и отвёл взгляд, переведя его на деловито бегущего по стене паучка. – Но у тебя есть то, что нужно мне.       - Сила, - догадалась Накуа. – Да?       Он кивнул, обрадовавшись, что не надо ей долго объяснять. «Вообще, она умная, пусть даже она выглядит, как ребёнок, - подумал гомункул. – А ещё проницательная. Иногда слишком…»       - А ты хотя бы понимаешь ,что тебя в таком случае ждёт? – голос Накуа приобрёл тот самый зловещий, морозный оттенок, от которого гомункула начинало мелко трясти, будто его бросили в ледяную воду. – Конечно, для тебя это звучит заманчиво, но не всё так радужно. Во-первых, на этом пути ты легко можешь погибнуть. Во-вторых, на то, чтобы овладеть такой силой, заметь, не всей, нужно не одно десятилетие, а ты, насколько я знаю, нетерпелив. А назад дороги не будет, на полпути уже не остановишься… - она красноречиво замолчала, ожидая его ответа. Несколько минут Энви стоял, наполовину прикрыв глаза и размышляя.       Он медленно признавал правоту Накуа; ему становилось страшно от одной мысли о мире богов, этой запретной для большинства существ территории. Но что же тогда получается? Он зря сюда пришёл и расспрашивал Накуа обо всём этом, зря тратил время?       - Запугать решила? – быстро облизнув губы, внезапно охрипшим голосом спросил он. – Не выйдет. Я не откажусь. Когда заварушка с Фухито и Сильвией утихнет…       - Понятно, - глаза Накуа заблестели. – Жалеть не будешь?       - О чём? – с напускной небрежностью фыркнул гомункул.       - О Химе. Она к тебе привязалась. Тем более, с ней ты будешь в большей безопасности, чем со мной.       Слова Накуа били по больному, и гомункул вспылил.       - Ты меня отговаривать собралась? Сама предлагала, а теперь отступаешь?!       - Ничего я не отступаю, - недовольно пробубнила богиня. – Я просто ставлю тебя перед фактом.       Энви едва не расхохотался в голос: Накуа точно не горела желанием выполнять то, что на самом деле было всего лишь приманкой для любознательного гомункула. Но Энви намерен был получить обещанное, а вместе с тем обрести силу, нужную только для того, чтобы ощутить себя свободным и неприкосновенным. А, получив желаемое, возможно, вернуться к Химе, которая к тому времени станет полноценным бессмертным фениксом. Интересно будет узнать, на какой виток выйдут их отношения тогда. А вспомнит ли она о нём, если он уйдёт? Или для бессмертного феникса гомункул перестанет существовать? «О чём это я думаю? – одёрнул себя Энви. – Даже если забудет, какое мне до этого дело?»       Энви вспомнил её удивительное сердцебиение, то непонятное и очень тёплое чувство, разгоравшееся в её глазах, мягкую, почти незаметную полуулыбку и то, как по бледной, почти мраморной коже неспешно скользил такой же бледный, призрачный луч, и то непередаваемое сладостное чувство защищённости, которое окутало его утром… Голова приятно закружилась, как будто он залпом выпил полный бокал вина.       Он даже не знал, чего в нём было больше – непомерного удивления или трепетного ужаса. Энви только сейчас осознал, что он умудрился не только привыкнуть к Химе. Привычка – это ещё полбеды, изжить её бывает трудновато, но справиться можно, а вот то, во что она переросла… Нет, любовью в человеческом понимании это не назовёшь: приливов нежности он не испытывал, желания постоянно находиться рядом с ней – тоже; порывов сделать для неё что-нибудь приятное не было. Была только липкая и очень крепкая паутина, в которую они оба попались; была неразрушимая связь, было сердцебиение, которое он мог без труда почувствовать, даже если Химе не было рядом.       Накуа надоело его пугать, и она окончательно согласилась. Энви, принимая свой триумф, чуть не скакал до потолка и выше. В отличном настроении он вышел в сад вместе с богиней, посмотрел на часовню, попробовал положенное на дощечку подношение и назвал Накуа привередой. Она обиженно отвернулась, задрав подбородок и сложив руки на груди. В глазах Энви мелькнул внезапный испуг – а вдруг она теперь откажет? Для Накуа выражение его лица стало тем,что её смягчило. Мысленно отметив, что без вечного маниакального оскала и угрожающего взгляда Энви очень даже ничего, богиня величественно удалилась.       Сильвия заявилась через несколько часов. Она восседала на голове своего воина крови как на троне, разве что короны, скипетра и красной ковровой дорожки ей не хватало. Рядом с ней стоял Фухито. Взгляд у него был бесстрастный и даже как будто безжизненный. Сильвия, напротив, игриво сверкала глазами и улыбалась. Она была уверенна в своей победе и уже заранее торжествовала. Она просто не может проиграть: она сильнее Химе, которая слишком привыкла полагаться на своих воинов крови; с Фухито и Эмилем та же ситуация – он, может, потенциально на одном уровне со своим старшим братом, но вряд ли успел оправиться после болезни. А с тем, что случится потом, когда из фениксов останутся она сама и родители, Сильвия разберётся.       Тень полностью накрыла особняк. Циклоп остановился, поднял похожую на колонную ногу и пнул стену. Воздух сотряс грохот напополам со звоном, здание вздрогнуло и покачнулось. Он видел своим громадным выпученным глазом, как из сада им навстречу скачками понеслось ало-золотистое пятно, а следом за ним – рыжее, и озадаченно фыркнул.       - Хорошо, что принцесса нас предупредила, - отдуваясь, выдохнула Лиза. – Эта махина в лепёшку нас раздавить могла!       - Надо поскорее остановить его, пока он кроме особняка ещё и сад не вздумал уничтожить, там же часовня… - пробормотал Эдвард. И тут же резко остановился, просияв. Лиза не успела затормозить и, налетев на него, непонимающе взглянула. – Лиза, часовня – это же идеальный выход! – втолковывал он подруге. – Накуа не горела желанием сражаться на нашей стороне, так? А если этот тип разломает часовню, она жутко разозлится! – Эдвард радовался своей выдумке так, словно вновь испытал то неповторимое чувство, когда возвратил себе руку и ногу. Переполнявший его восторг выплёскивался через край и постепенно заразил и Лизу.       - Ты ненормальный, просто ненормальный, - улыбнувшись, сказала она.       - Я знаю, - с не менее радостным лицом кивнул ей алхимик. – Погнали!       Сильвия со снисходительной усмешкой наблюдала за тем, как они быстро переговариваются, с опаской поглядывая на махину, которая при прошлой их встрече вела себя агрессивно и точно желала убить всех, кого только видела. «Ничего им не поможет, - Сильвия покосилась на Фухито. – От него не сбежишь, на него не нападёшь. Идеальный воин крови из тебя вышел, Фухито… И почему я не догадалась использовать Эмиля раньше?»       Эдвард подбежал к чудовищу почти вплотную и, размахнувшись, ударил по его ногам сгустком пламени. Языки его принялись жадно лизать плоть, поднялись до колена, но здесь их накрыло белым дымком, и пламя стало потухать. Боль длилась лишь несколько секунд, но этого хватило, чтобы великан обратил на алхимика внимание и возжелал раздавить несносную букашку.       - Эй, верзила! – Эдвард запрыгал на месте, размахивая руками, и показал язык. – Попробуй догнать меня, туша одноглазая!       Вряд ли циклопообразный великан понял значение этих слов, но поведение букашки показалось ему оскорбительным. Утробно взревев и забив себя кулаками в грудь, он устремился на добычу, рассчитывая раздавить добычу быстро и без лишней траты нервов. Но добыча попалась чересчур вертлявая: дразнясь, Эдвард подпускал его к себе поближе и тут же отскакивал в сторону. Великан постепенно свирепел, его единственный глаз наливался кровью, а изо рта неэстетичными шнурками свисала слюна. Петляя как заяц, Эдвард вёл его к часовне. Она была недалеко, но из-за циклопа, оказавшегося резвее, чем он рассчитывал, они постоянно сбивались с курса и делали крюки.       Сильвию немного настораживало то, что Химе с Эмилем до сих пор не появились. Была, конечно, вероятность, что своим сокрушающим ударом циклоп их задел, но что-то слабо в такую удачу верилось. В любом случае, они пока не объявились, и можно было не мешать одноглазому воину крови развлекаться.       Эдвард, наконец, достиг часовни и, задыхаясь от быстрого бега, прислонился к стене. Несколько мгновений спустя великан с оглушающим и валящим с ног рёвом влетел следом за алхимиком. Он настолько сосредоточился на Эдварде, что совсем не смотрел по сторонам. И, конечно, не заметил рыжий комок, кинувшийся ему под ноги из засады. Лиза весила во много раз меньше его, и её когтистые волчьи лапы могли разве что поцарапать грубую шкуру, но она стала причиной, породившей феерическое падение. Великан просто-напросто запнулся об неё, подвернул ногу и полетел на землю, вытянутыми руками коснувшись часовни.       - Есть! – тихо воскликнул Эдвард.       Сильвия, лишь чудом не улетевшая в стену следом за Фухито, спрыгнула с растянувшегося во весь рост воина крови и скользнула по Эдварду острым взглядом.       - Ну, мальчик, повеселились и хватит, - она достала из крепившихся к ноге ножен шпагу и, размахнувшись, метнула её в Эдварда. Шпага осой взвизгнула в воздухе, завертелась и вонзилась ему в левое плечо – алхимик успел уклониться и удар не достиг главной цели. «Ё-маё, ударь она меня чуть ниже… - морщась от боли, он схватился за эфес и дёрнул. – Я бы умер… И ещё неизвестно, воскрес бы или нет…»       Сильвия улыбнулась, глядя на то, как он пытается вытащить её оружие. Он, заподозрив неладное, дёрнул сильнее. Тут-то на рукояти и появились длинные, полные голодной злобы глаза. В мышцы плеча впились острые зубы, стремясь вытянуть из него побольше крови.       - Эд! – Лиза испуганно метнулась к нему и попыталась выдернуть из раны клинок, но, взглянув, в подёрнутые дымкой страдания глаза алхимика, ужаснулась и отступила, опасаясь причинить ему ещё большую боль.       - Ты же воин крови Эмиля, верно? – певуче произнесла Сильвия . – А ты… - взгляд обратился к полукровке, - слуга моей сестры?        «Хорошо, что Гиллиам успел передать мне своего воина крови. Иначе такое оружие пропало бы… Хм, эта девчонка – воин крови или нет? От моей сестры можно всего ожидать… Ну, если она жива, значит, и Химе тоже… А Эмиль, возможно, мёртв – по воину пламени не скажешь».       Сильвия свела к переносице светлые брови: её взгляд упал на часовню. Но прежде чем Сильвия успела обдумать, что к чему, из наполовину разрушенной часовни вынырнула Накуа. Богиня была не на шутку зла: мешаясь с тёмными волосами, из головы её во все стороны торчали суставчатые паучьи лапы, которые судорожно подёргивались, словно пытались схватить в воздухе что-то невидимое; в глазах цвета южной ночи плясали алые огни; губы были сжаты в такую тонкую бледную полоску, что почти не были видны. Накуа зыркнула по сторонам, едва ли не шипя. Когда её блуждающий взгляд наткнулся на Эдварда, он, насколько мог, замахал в сторону Сильвии. Но Накуа, вопреки его ожиданиям, не пошла в бешенстве крушить врагов, а, заметив странный глазастый клинок, приблизилась к алхимику.       - Не дёргайся, - приказала она, хватаясь руками ровно за то место, где у живого клинка были глаза, и, не дав Эдварду опомниться, потянула на себя. Клинок с треском разрываемой ткани и плоти вышел из раны и тут же, изогнувшись, попытался пронзить саму Накуа, но она взялась свободной рукой за другой его конец и выгнула клинок так сильно, чтобы он наверняка сломался. Он забился в руках, как пойманная рыбка, предчувствуя близость очередной своей смерти. Накуа была неумолима: нажав на клинок ещё сильнее, она заставила его с треском расколоться на несколько частей и, как только это случилось, брезгливо отбросила останки подальше.       - Он столько старался, часовню строил, а ты пришла и всё разломала, - в детском голосе ясно были слышны ноты угрозы. – Зашла на мою территорию, меня об этом не спросив... Никакого уважения к богам.       Сильвия поняла, что влипла, и серьёзно. Она не видела в своих младших родственниках достойных соперников, но богиня – это совсем другое дело. Тем более, такая злая. Тем более, защищающая свою территорию. Принцесса сделала попытку усмирить богиню сетью своих речей, но на Накуа её уловки не подействовали. Богиня не хотела слушать того, кто так по-хамски обошёлся с её часовней.       Пользуясь тем, что о них на время забыли, Лиза предоставила Накуа возможность выплеснуть на нарушителей своё праведное возмущение, а сама осторожно коснулась здорового плеча Эдварда, интересуясь, как он себя чувствует.       - Переживу, - отмахнулся он, покосившись на дымившуюся, заживающую плоть. – Хорошо, что Накуа эту штуку вытащила… Я не смог бы.       Лиза покосилась на покрытую белой дымкой рану. Края её медленно сходились, кровь текла, но уже не настолько сильно. Эдвард, глядя на задумавшуюся полукровку, решил её подбодрить и скорчил рожицу посмешнее. Она благодарно улыбнулась; в глазах её вспыхнули весёлые искорки.       - Кажется, нам лучше пока не вмешиваться, - заключил Эдвард, когда вызванный Накуа паук-гора ударил передней лапой в плечо великана и пробил его насквозь. Циклоп судорожно дёрнулся, как дёргаются насекомые, которых только что пронзили шпилькой.       - Действительно, - еле слышно ответила полукровка, снова задумавшись о своём. – Нет, погоди, как это не вмешиваться?! – опомнившись, возмутилась она.       - Тебе так хочется быть раздавленной пауком или вон тем одноглазым? – он произнёс это отрезвляюще спокойным и немного ироничным тоном. – У меня есть идея получше.       - Опять?!       - Не опять, а снова, - поправил её Эдвард, срываясь с места подобно заждавшейся сигнала гончей. Лиза только шумно фыркнула и поспешила следом за ним.       Никем не замеченные, они пробрались в то место, где пряталась Рейри. Над землёй уже нависали сумерки, но у неё не было никакого желания вылетать. Она видела из своего убежища, как великан пробил стену насквозь с такой лёгкостью, будто она картонная, видела, как в бой вступила разъярённая Накуа, и искренне радовалась за себя и за тех, кто сидел на чердаке вместе с ней.       - И долго нам ждать? – скучающим тоном протянул Следж. – Я так закаменею… Как эти, древние, которые миллионы лет назад жили.       - Но ты же не миллион лет здесь сидишь, - резонно заметил Кезая, выдохнув в темнеющий воздух густую струю сизого дыма.       - А кто его знает, может, и миллион, - сонно отозвался крылатый человек.       - Какой-то ты сегодня странный, - с подозрением сказал оборотень. - Тихий слишком. Обычно ты буянишь, если что… Ты снотворное не глотал, нет? Или ещё что-нибудь с таким же действием…       - Да ты что?! – обиделся Следж. Перестав изображать из себя сонную мумию, он авторитетно заявил: - Я всякую дрянь, в отличие от некоторых, не употребляю.       Кезая зарычал с притворной угрозой и остановил на нём свой тяжёлый взгляд, но наглый птице-человек только усмехнулся и вызывающе хлопнул крыльями, подняв такую тучу коричнево-серой пыли, что она около минуты завесой стояла в воздухе. У Кезаи сильно запершило в горле и в носу, и он уже без всякого притворства хотел дать Следжу оплеуху, наплевав на все приличия, но в эту минуту к ним забежал Эдвард, усталый и запыхавшийся, но с сияющими глазами. Рядом с ним топталась Лиза.       - Ну, все живы-здоровы? – привычным игривым тоном поинтересовалась Рейри, послав в сторону Эдварда томный взгляд.       - Наконец-то! – Следж хлопнул рукой по ноге и вскочил, весь дрожа от нетерпения. – Теперь-то можно начинать?       - Можно, - кивнул Эдвард, вызвав прилив дикого восторга у птице-человека. Он так и полетел бы впереди всех, но его вовремя дёрнул назад Кезая, вечно споривший с ним за первенство. Только на этот раз он дёрнул Следжа совсем по другой причине: оборотень понимал, что одолеть такого врага, как Сильвия, они могут только вместе; поодиночке же их легко выведут из строя или вообще убьют.       Эмиль спустился на землю первым. Не мешкая, он приказал своему андроиду двигаться к нему. Когда все его воины крови спустились с чердака, земля под ногами ощутимо затряслась и заходила ходуном от тяжёлой поступи андроида, уже можно было видеть громадный тёмный силуэт. Он был так огромен, что его вид наводил на мысль о древних гигантах.       Фландерс так спешил к своему хозяину, что передвигался большому скачками, оставляя на земле не следы, а целые котлованы. Он передвигался настолько шумно, что сцепившиеся паук и великан отвлеклись друг от друга и уставились в одну сторону.       - Атакуй, - коротко приказала Сильвия, взглянув на Фухито. Её охватил азарт, она так вцепилась в воина крови, что костяшки пальцев побелели. Она не могла видеть спрятавшегося в тени сада Эмиля и была уверенна, что он сейчас стоит на своём андроиде.       Фухито атаковал: вытянул вперёд руку и уставился на робота своим жутким немигающим взглядом. Фландерс притормозил, лязгнул челюстями. Но уже меньше, чем через минуту, он возобновил свой ход. В пару скачков, которым мог бы позавидовать любой чемпион, он оказался вплотную к великану. Сильвия не знала, что остановить эту махину можно было лишь полностью уничтожив его.       Пока Лиза выясняла, почему она одна не знала о засаде, а Рейри издевалась над ней и говорила, что полукровка, видать, совсем оглохла, раз не слышала, как они это накануне обсуждали, Эдвард спустился в подземную лабораторию Флимана, где учёный готовил свою армию к решающему бою, а Энви с любопытством рассматривал всякие колбочки и расспрашивал его, зачем они нужны.       - Я так и знал, что ты здесь, - хмыкнул Эдвард. – А заварушка наверху уже в самом разгаре, между прочим, так что вы оба рискуете всё пропустить, если не поторопитесь.       - Как, уже? – удивился Энви. Он-то думал, что прошло совсем мало времени! «Значит, и эта гадкая малявка тоже там», - вспомнил он о Фухито. В глазах гомункула заискрилось бешенство, а губы угрожающе разъехались в акулий оскал. Уже не обращая внимания ни на учёного, ни на алхимика, он рванулся к выходу.       Битва точно была в апогее: андроиды сцепились между собой, рядом с Сильвией, атакуя её ультразвуковым писком и сбивая с толку, кружилась Рейри, разделившаяся на целую стаю крупных летучих мышей. Фухито пытался использовать на них свой телекинез, но мыши были слишком быстры. К тому же, их было много, и сила телекинеза распределялась на всех сразу, теряя эффективность. Лиза прыгала рядом с великаном и пыталась ударить так, чтобы сбить его с ног, рискуя быть раздавленной им или проткнутой насквозь лапой паука Накуа. Кезая и Эдвард пытались сладить с ещё одним андроидом, похожим на добермана, который принадлежал Фухито. Оборотень, глядя на него, с презрением скалился: ну как можно придавать андроиду столь нелепый и убогий вид?       Положение у Сильвии было совсем незавидное. Мысленно возрадовавшись этому, Энви тараном побежал на её андроида. Она повернулась, отвлекаясь от Франциски и большущей панды, дождалась, пока Энви подбежит, и ударила прямо. Но у Энви и в мыслях не было сбивать её с ног; извернувшись, он скользнул ей за спину и с такой силой ударил по кнопке, что отбил себе руку. В спине андроида что-то хрустнуло. Она снова повернулась, видимо, собираясь ударить, рука её вытянулась. Энви не отошёл – он знал, что андроид не успеет причинить ему вред. Так и случилось: её рука остановилась на полпути к нему да так и застыла со сжатыми в кулак пальцами. Энви дотронулся до её руки, прошёлся пальцами до локтя и сильно надавил на сустав. Рука хрустнула, беспомощно повисла, вызвав сардонический хохот со стороны гомункула.       - Получила, да?! – завопив, Энви снова её ударил, на этот раз в голову. Её удалось пробить наполовину, к тому же, рука застряла. Гомункул дёрнул раз, другой, высвободил руку и, толкнув андроида, уронил его на землю.       - Ночь – время вампиров, - улыбнувшись, сказала Сильвия. И, словно отвечая на её призыв, из сгущающихся сумерек вынырнуло визжащее-хрипящее нечто, которое ползло по земле, перебирая сотнями и сотнями конечностей. Встрепенувшись, летучие мыши Рейри пронзительно запищали – они почуяли врага.       Низших вампиров было так много, будто их специально собирали по всей Японии. Они были голодны и злы, а запах свежей крови будил первобытные инстинкты, и они в нетерпении срывались на бег. Сильвия мелодично рассмеялась. Смех этот, подхваченный рядами жутких тварей, нарастал, искажался, ломался и набирал силу, пока не перерос в нечто совершенно нечеловеческое, пробирающее до дрожи и сводящее с ума – так, смеясь на свой лад, вторили ей вампиры. От этого то ли хохота, то ли безумного вопля даже Энви стало нехорошо. В его голове всплыли самые неприятные воспоминания, ноги будто набили ватой, а голова стала совсем тяжёлой. Наполовину оглушённый, он слышал, как в визги вплетается ещё что-то, такое же неприятное и резкое.       - Да заткнитесь вы все! – истерично крикнул Энви, топнув ногой. Его голос потонул в море визга и более низкого по тону жужжания. Гомункул чувствовал, что он стремительно сходит с ума, что ещё немного, ещё минута страшного визга – и он не выдержит. Энви мрачно рассмеялся, запрокинул голову… Да так и застыл с приоткрытым ртом: прямо над ним летела туча из насекомых переростков, а на самом крупном из них горным орлом восседал Флиман.       Жуки набросились на вампиров с такой невероятной яростью, как будто те были смертельными врагами. А совсем скоро к ним присоединилось то, что Энви меньше всего на свете ожидал здесь увидеть – заросли растений. Судя по тому, сколько различных видов сюда входило, Шервуд здорово расширила свой арсенал. И, что самое удивительное, эти растения, в отличие от своих плотоядных предшественников, знали, где враги, а где союзники.       Вдруг то ли из общей массы многочленового чудовища, то ли из тьмы вынырнул Эмиль. Энви заметил, что на его светлых волосах, на болезненно-бледном лице, на одежде – везде плясало золотистое пламя. Языки его изгибались в разные стороны, поднимались и ширились ровно до тех пор, пока не приняли форму крыльев. Самая тонкая полоска отделилась от остальных и сложилась на голове в золотистый венец. Воспламенился не только он: к нему присоединились и Фухито, и Сильвия. К ним торопилась присоединиться и Химе.        «Вот дура! Ну куда она-то лезет?!» - разозлился на неё Энви. Но и это был ещё не конец: головой он почувствовал сильный жар, как будто к ним опускалось солнце. Подняв голову, гомункул увидел на фоне бледной выцветшей луны золотистую массу, по форме, если приглядеться, напоминавшую птицу. «Взрослый феникс?» – по коже Энви холодной волной прошла дрожь, морозя её. Кажется, здесь намечались крупные семейные разборки, в которых он явно был лишним.       Эмиль, Сильвия и Фухито кинулись друг на друга одновременно. Для них не существовало больше ни андроидов, ни воинов крови. Только слепящее глаза золотистое сияние и желание одолеть друг друга имело смысл. Энви, рискуя опалить себе глаза этим светом, всмотрелся в золотистое пламя и понял, что силуэты постепенно изменяют свои очертания, принимая вид, присущий птицам – видимо, так проходила последняя стадия взросления фениксов.       Энви ещё долго просто смотрел бы на битву, не решаясь подойти ближе к трём золотистым фигурам, но краем глаза он заметил, что Химе кинулась к ним. Он мгновенно сорвался с места и, преодолев расстояние парой сумасшедших прыжков, чуть не сломав себе ноги, кинулся ей наперерез. Он успел схватить её за локоть и оттащить подальше, чтобы ей не пришло в голову так рисковать собой. Химе обернулась и устремила на него холодный непонимающий взгляд.       - Дай им самим разобраться, хватит быть затычкой в каждой бочке! – распаляясь, крикнул гомункул. Птица-родитель, наблюдавшая за схваткой, недовольно клекотнула и, махнув крыльями, снизилась. Энви стало по-настоящему жутко. Сжав локоть Химе сильнее, он отпрянул, стремясь уйти от взрослого феникса подальше. На этот раз в клёкоте отчётливо слышался гнев. Ещё раз взмахнув многометровыми крыльями, он завис над самым полем боя, с которого уже давно сбежали поджавшие хвосты вампиры, не выносящие такого яркого света и такого испепеляющего жара. Три объятые золотистым пламенем фигуры покачнулись вперёд, выпрямились и, ещё немного поколебавшись, без всяких видимых усилий взмыли вверх. Химе так сильно рванулась к ним, что Энви её чуть не выпустил. Стиснув зубы, чтобы не заорать (это могло ещё больше разозлить птицу), гомункул резко прижал её к себе. Вот ещё, никому он её не отдаст!       - Не смей её трогать, чучело в перьях! Она тебе не принадлежит! – набравшись смелости, крикнул гомункул. До птицы донёсся лишь слабый, полный отчаянной решимости писк. Глаза у него лихорадочно заблестели, как у больного, а с губ сорвался хриплый, ни на что не похожий смех.       Вокруг Химе, объяв всю её фигуру, занялось пламя. Оно обожгло гомункулу руки, и он, вскрикнув, ослабил свою схватку, дав принцессе возможность вырваться, чем она не преминула воспользоваться. Она плавно подошла к фениксу и на миг обернулась. Энви настолько поразил её взгляд, что он даже забыл об обожжённых руках: в когда-то знакомых ему глазах разгоралось золотистое сияние, от которого веяло холодом и равнодушием. Химе снова отвернулась, положила руку на широкий клюв. Пламя вокруг двух фигур вспыхнуло, затрещало и поглотило обоих. Когда же оно немного угасло, открывая взору Энви чёртову птицу, Химе перед ним уже не было – она была втянута внутрь крылатой громадины.       Получив своё, взрослый феникс золотистой молнией улетел в небо, после слишком яркого света казавшееся чёрным. По какой-то непонятной причине феникс не исчез, а остановился, будто ему что-то мешало. Гомункул, сосредоточенный на том, чтобы прийти в себя, этого не заметил. Он вдруг ощутил ужасную пустоту внутри, как будто это не Химе только что расщепили, а его. Пошатнувшись, он опустился на окровавленную, прогретую жаром землю и уставился невидящим взглядом на чёрный круг в том месте, где опустилась птица. Им овладело равнодушие. Не было больше смысла становиться сильнее – кому он теперь-то нужен? Правда, теперь Энви был свободен, как и хотел…Но только не такой ценой.       - Равноценный обмен и здесь действует, да? – его голос прошелестел, подобно осенней листве, которая медленно ложится на холодную, засыпающую землю.       - Они что, исчезли? – донёсся до него знакомый мальчишеский голос, полный удивления и негодования. – Эй! Э-эй! Эге-ге-ге-ей! Да куда ж эта курица неощипанная смоталась?!       - Вон она, - меланхолично заметила Накуа, вылезая из-под защищавшего её паука. – В небе висит.       - А что она там делает? – допытывался Эдвард.       - Откуда я знаю? – вяло откликнулась богиня. – У неё спроси.       Больше почти никто не разговаривал. Энви слышал, как его пытались приободрить и успокоить. В любой другой ситуации, может, и подействовало бы, но сейчас для него это звучало, как насмешка. Эдвард, увы, упорно не хотел этого понимать. Наконец Энви не выдержал и, рявкнув, что ничего алхимик не понимает, отошёл в сторону, зло сверкая глазами, в которых застыла тоска. Эдвард соизволил понять, что его лучше оставить в покое, и отступил .       Гомункул, поглощённый своими переживаниями, не видел, что потерян не только он. Микаса жалась к необычайно тихому Следжу, а он, задрёмывая, изредка помахивал крыльями; Кезая с ожесточением курил, с прищуром глядя на золотистое оперенье метавшейся в небе птицы; Мадлен, усевшаяся у него на коленях, прижалась к его груди и затихла; Рейри бесцельно кружила над полем недавнего сражения, даже не пытаясь задирать Лизу, которая утешала разрыдавшуюся Шервуд. Даже выжившие андроиды, и те притихли – им не было больше смысла сражаться.       Мир будто замер. Неподвижно повисла пригвождённая к небу луна, вновь замерла золотистая птица, лишь изредка испуганно метавшаяся из стороны в сторону; звёзды застыли стеклянной полупрозрачной массой, выстраиваясь в привычные созвездия. На земле неизвестно чего ждали притихшие воины крови и андроиды.       Птица неожиданно сильно дёрнулась и, резко сложив крылья, молнией полетела вниз. Эдвард первый заметил, что феникс наконец сдвинулся с места, а когда увидел, как он врезался в землю на полном ходу, вскрикнул каким-то неопределённым тоном, широко распахнутыми глазами глядя на творившееся вокруг волшебство, в которое он раньше никогда не верил.       - Чего ты разорался? – тусклым голосом спросил гомункул, поднимая голову. И, осёкшись, совершенно диким взглядом уставился на золотистого феникса, с которым происходило нечто невероятное: упав, он стал распадаться на части, и отделившиеся кусочки, перекатываясь, стали очень быстро изменять свою форму, принимая всё более и более человеческий вид. Энви вскочил, ошалело моргая, и кинулся к ним. Кажется, кто-то предостерегающе крикнул, но гомункул не стал вслушиваться и просто отмахнулся.       - Энви.       Гомункул, притормозив, завертел головой – ему казалось, что голос исходит отовсюду. Его снова позвали – на этот раз голос исходил со стороны золотистых фигур. Повернувшись к одной из них, гомункул судорожно вздохнул, как будто ему не хватало воздуха и, не сдержав равновесия на внезапно ослабевших ногах, упал – на него внезапно навалилась вся скопившаяся за последнее время усталость. Энви ощутил приближающийся жар и инстинктивно попытался отползти, но его властно удержали за плечо. Вскинув, голову, он с ужасом и надеждой всмотрелся в окутанное постепенно расходящейся золотистой дымкой лицо, не в силах понять, кто перед ним – Химе или же совершенно новое существо.       - Какой приличный воин крови убегает от своей хозяйки? – нахмурившись, спросила она.       Энви облегчённо выдохнул и, расслабившись, повалился окончательно, упав головой ей на колени. Усталость облепила его, как паутина Накуа, и больше всего на свете гомункулу хотелось спать.       - Я больше не воин крови, забыла? – сонно пробормотал он, сдвинув тёмные стрелки бровей, но тут же отпуская их.       - Вот глупый, - со вздохом произнесла Химе, положив руку ему на голову. – Не воин крови, зато мой, - еле слышно добавила она, улыбнувшись.       К оставшимся трём фениксам – Эмилю, Сильвии и Фухито – уже спешили их слуги, саму Химе окружили Лиза, Рейри и Шервуд – последняя со слезами счастья на глазах кинулась ей на шею.       - Наконец-то эта война закончилась, - выдохнула Лилиан, обнимая одной рукой младшую сестру и не убирая вторую с головы бессовестно заснувшего гомункула. - И на этот раз навсегда.