Не лгать, но и всей правды не говорить. Ничто не требует столь осторожного обращения, как правда, - это кровопускание из самого сердца нашего. Бальтасар Грасиан-и-Моралес
— Правду? Все хотят знать правду? Никто, из собравшихся в аэропорте, не ожидал, насколько шокирует всех правда. Ожидали много, но не этого. Простить можно было многое, но не то, что хотел сделать Томас. Даже ради спасения чьей-то жизни. Его правда оказалась ударом ножом в спину. Хуже, даже не ножом. Франческа забыла, как дышать, и упала бы, если бы не вовремя подоспевший Леон. У Людмилы голова пошла кругом, и девушка готова была наброситься на Томаса, убить его, но Федерико сдержал ее, успокаивая и уговаривая не нервничать, от чего девушка потом повернулась к нему и рыдала, уткнувшись в плечо парня, оплакивая все вместе взятое. Леон, переглянувшись с Федерико, и сам был готов убить Томаса, но взгляд Виолетты, полный мольбы, остановил его. И рядом были Фран и Людмила. И дети. Поэтому, не церемонясь, Леон забрал ребенка у няни и, придерживая Фран, что до сих пор не могла поверить в происходящее, но крепко держала второго малыша, повел ее из аэропорта. Федерико, бросив полный ненависти взгляд на Томаса, сообщающий, что все встанет на свои места, увел Людмилу, которой точно уже нужно было в больницу, чтобы ничего не случилось непоправимого. И лишь Виолетта осталась рядом, хотя и у нее не было желания находиться в одном помещении с Томасом. Слишком огромную и вязкую кашу он заварил, чтобы вот так все забыть. Она не могла, что-то дрогнуло в ее душе, когда Кастильо увидела, как Леон нежно и трепетно прижимает к себе маленький комочек. Все не забывается просто так. Особенно то, что Томас хотел убить детей. Или одного ребенка, но сделать это. Такое не прощается.***
— Людмила, ты уверена? Фран стояла рядом с девушкой, держа ее руки в своих и не намереваясь отпускать. Большие глаза девушки были наполнены слезами. Казалось, они столько пережили вместе за столь краткий срок, что сейчас, отъезд подруги равносилен тому, что от Фран отрежут кусок живого. — Уверена, Фран, — улыбнулась блондинка, наблюдая, как Федерико упаковывает чемоданы в машину. У нее не было грусти, она знала, что вернется. Ко всем ним. Однажды, но не сейчас. — Я ненадолго, просто приду в себя, хорошо? Вы же с Леоном проводите нас? — Конечно, Людми, — Фран не сдержалась и обняла подругу, аккуратно, стараясь не сильно сжать ее в объятиях. — Дети спят под присмотром родителей, мы вас проводим. Но как я без тебя? — Мы справимся, Франческа, — обнял девушку за плечи Леон, подходя к подругам, и щелкая пальцем ей по носу, легко, любя. — Мы есть друг у друга, у нас есть наши замечательные малыши. Только, Лу, — Варгас посмотрел на блондинку. — Помни, ты обещала приехать на свадьбу. — Я обязательно приеду на свадьбу. Мы приедем, — улыбнулась Людмила, глядя на Федерико, который уже спешил к ним. Обняв девушку, он аккуратно положил ладони на ее живот, который уже не скрывало ни одно платье. — Мы все приедем, даже наш маленький Диегито, — улыбнулся парень, глядя на друзей. Имя, спустя пару месяцев, уже не так резало слух Людмилы. Она знала, что никогда не забудет Диего, который погиб, защищая их всех. С легкой подачи Томаса. Равно как и остальные не забудут этого самоотверженного испанца, который дал им всем время. И чья маленькая копия сейчас находится под сердцем его любимой девушки. — Мы будем ждать вас, правда, — сказала Фран, борясь со слезами. Пожалуй, ей было тяжелее всех принять реальность. Томас, которому нужны были дети только для того, чтобы раздобыть денег; Виолетта, которая вроде бы извинилась за все, но Франческа не могла простить ее, как и Камилу. Верная подруга Людмила, в которой, как однажды признался ей Леон, он усомнился на несколько минут, и которая теперь была счастлива, вроде бы, но уезжала. Все они были замешаны вокруг нее, Франчески, заставляя девушку ощущать себя героиней мыльной оперы, так часто транслируемых по телевизору. — Людмила, — мягко протянул Федерико. — У нас самолет. Мы едем? На глаза блондинки навернулись слезы. Поцеловав в щеку Франческу, а потом и Леона, она лишь кинула им: — Не нужно провожать, — и поспешила к машине. Забравшись, девушка посмотрела, как прощается с ними Федерико и идет тоже к машине; как Леон бережно обнимает Фран, которая тут же утыкается лицом ему в грудь, плача от расставания с подругой. И замечает, как по-семейному они выглядят. Ферро уже не чувствует теплых слез на щеках, что ей вытирает севший в машину Федерико. — Людмила, мы справимся. Мы есть друг у друга, и мы — семья. Отъезжая, он мягко сжимает ладонь девушки, и Людмила улыбается. Однажды, они вернутся сюда, уже с маленьким Диего, у которого будет характер его отца, язвительность его матери и теплота Федерико, который вызвался быть тем отцом, который воспитает. Потому что они — на самом деле семья. Именно в это верил каждый из них.