После того, что произошло, Курама полностью перестал понимать, что с ним происходит. Он слышал голос Наруто всё реже и почему-то всё реже он срывался на Фууку и кого-либо еще. Демона посетила идея о том, что всю свою накопившуюся ненависть к Первому, Узумаки Мито, Кушине, Наруто, Четвертому и ко всем людям в целом он выместил тогда на призраке женщины, появившемся в подсознании.
Проснувшись рано утром, демон решил не будить лежавшую рядом с ним под одеялом Фууку, а лишь поцеловал ее в лоб и вылез из кровати. Перекусив на кухне первым, что нашел в холодильнике, Курама быстро оделся и покинул дом.
Он отправился в цветочный магазин. Демону было прекрасно известно, что девушка уже стоит за прилавком, но ни один идиот в деревне не ломанется в такую рань покупать цветы. Кураме требовалась разрядка, и блондинка идеально для этого подходила.
Открыв дверь, Курама прошел в магазин, предвкушая долгий и страстный секс. Еще с порога он услышал странные звуки и предположил, что Ино так "разогревается" перед его приходом. Но парень ошибся.
Ино была не одна. Она была вместе с Сакурой. Девушки, полностью обнаженные и уже порядком разгоряченные любовными играми, лежали в позе 69, лаская друг друга. Узумаки остановился, раздумывая, стоит ли ему вступать в игру. Неприязнь к Сакуре всё еще сохранялась, но шанс поиметь сразу двух дам его весьма привлекала.
Рука Курамы потянулась к ширинке брюк, но когда синхронный стон настиг ушей блондина, он остановился. Ино и Сакура были увлечены друг другом и не замечали демона. В их действиях Узумаки прочитал не только желание получить удовольствие и разрядиться, а какие-то еще чувства, причем весьма сильные.
Впервые демон почувствовал себя лишним и, недолго думая, развернулся на сто восемьдесят градусов и покинул цветочный магазин. Он вновь оказался на прохладной утренней улице, где только-только на небе восходило солнце.
Курама знал, куда ему следовало идти. Он чувствовал, что в компании Аяме будет чувствовать себя гораздо лучше, чем с Ино или Сакурой. Демон помнил, какие чувства пробудились в нем и девушке друг к другу и знал, что это неспроста.
Дойдя до Ичираку, блондин еще с порога расслышал знакомый мужской голос. Аяме была не одна. Она с отцом стояла за прилавком и ждала посетителей. Поняв, что шансов на уединение с прекрасной девушкой у него нет, Курама, так и не зайдя внутрь, поплелся, куда глаза глядят.
Конечно, он мог в любой момент вернуться домой и использовать Фууку, но, как демон думал, он и так делал с ней это слишком часто. На самом деле Курама только сейчас поймал себя на мысли, что не хотел будить и тревожить рабыню в столь ранний час, поэтому и решил не пользоваться ее услугами.
"Что же со мной происходит?" — думал Курама, удивляясь, откуда в его сердце нежность к Фууке.
Парень понял, что следует немного отдохнуть и оперся рукой о какое-то здание. Повернув голову, Курама обнаружил, что это дверь, из-за которой раздавалась громкая музыка и, недолго думая, потянул ее на себя и прошел внутрь.
Сначала Узумаки окунулся в темноту, а затем сотни разноцветных огней ударили ему в глаза. Парень увидел вокруг себя танцующих девушек и парней. Под громкую музыку они совершали резкие движения, которые, по идее, сложно было назвать танцем. Он, осторожно протиснувшись между дёргающимися в бешеном ритме людьми, вышел с танцплощадки и оказался у противоположной стены, заведения, где музыка не была такой громкой. Тут располагалась барная стойка и несколько столиков, половина из которых была свободной.
В такой темноте даже демон не мог различить лиц окружающих его людей. Тусклая неоновая полоска, располагавшаяся на потолке, служила единственным источником света, если не считать вращающийся над танцполом зеркальный шар, отражающий разноцветные огоньки проектора в разные стороны (но преимущественно не в тот тёмный угол).
Парень и не хотел никого видеть. Он подошел к барной стойке и заказал чего покрепче. Получив бутылку и стакан и расплатившись сразу, Узумаки нашел свободный столик в самом дальнем углу и решительно направился туда. Пока парень шел, ему показалось, что кто-то окликнул его. Но при громыхающих на весь зал динамиках он посчитал это просто галлюцинацией.
Сев на диван и быстро откупорив бутылку, Курама налил себе стакан и быстро опустошил его, почувствовав, как что-то едкое и горячее, словно его собственная чакра, проникает внутрь через горло. Демон поморщился и налил себе еще стакан, после чего также опустошил его.
"Мир плавный..." — подумал Узумаки с облегчением. Все острые звуки, режущие глаза лучи света, редко отражающиеся в эту сторону шаром, подвешенным под потолком, да и в целом, всё неприятное, сгладилось, отъехав на задний план. Теперь окружающая действительность не была так противна.
Узумаки смог утонуть в настоящем моменте, ни о чем не думая. Когда он налил себе третий стакан и собирался взять его, кто-то появился рядом и взял его за запястье. В темноте средь вспыхивающих лучей света Курама различил силуэт знакомой девушки с фиолетовыми волосами, собранными в хвост. Она наклонилась над столиком и приблизила свое лицо к лицу Курамы, пытаясь понять, знает ли его.
— Кого я вижу! Это же Наруто Узумаки! — воскликнула она весело. — Не рановато ли пить начал?
Курама поднял на нее раздраженный взгляд. Ее глаза болотного цвета встретились с его сверкнувшими красными глазами. Анко не обратила на этот необычный цвет никакого внимания, видимо, сама была уже нетрезвая.
— Ладно, не дуйся! Не против, если я присоединюсь? — засмеялась она.
Курама кивнул.
Тогда Митараши заняла место напротив блондина и поставила на стол прихваченные с собою сладости. Это были данго, разнообразные рулетики и конфетки, разложенные на тарелке в виде необычной композиции.
— Как жизнь молодая? — поинтересовалась она.
Кураму начала раздражать ее активность и жизнерадостность. Прошла лишь секунда, а его собеседница была как заноза в заднице.
— Паршиво, — пробормотал он, опустошив стакан одним глотком и, налив новый, пододвинул его к фиолетоволосой даме.
Та благодарно сверкнула глазами и в несколько глотков выпила содержимое, сильно жмурясь. Вернув стакан Кураме, Анко усмехнулась.
— Вижу, что паршиво, раз пьешь эту дрянь. Что случилось, с девушками не везёт или что-то другое?
Демон ухмыльнулся. Он прекрасно помнил, какой характер у этой особы. Она была полностью лишена скромности и могла в лоб спросить самый откровенный вопрос.
— А это имеет какое-то значение? — вопросом на вопрос ответил Узумаки.
Анко взяла палочку с данго и один за другим погрузила три шарика из сладкого риса с начинкой себе в рот, после чего облизнула губы.
Курама вздрогнул, вспомнив, как незадолго до второго тура экзамена на чунина Митараши продемонстрировала полное отсутствие каких-либо комплексов, появившись перед экзаменуемыми в довольно открытой одежде (впрочем, она была и сейчас так одета) и слизав кровь от нанесенной самостоятельно раны прямо с щеки Наруто.
— Если ты знаешь, в чем проблема, легче всё исправить, — отозвалась Анко.
Курама поднял бутылку, чувствуя, что там осталось уже не так много, поднес горлышко к губам и проглотил остатки горячей жидкости.
— Не думаю, что это единственная проблема. Я начинаю меняться, становясь тем, кем никогда не был, — вздохнул он.
В глазах Анко появилось странное сочувствие.
— Мне это знакомо. Когда я была ученицей Орочимару, я сильно изменилась как человек. Было больно и сложно...
Узумаки опустил взгляд.
— И что мне надо делать, чтобы остановить это... или... не знаю... ускорить процесс? — спросил он неуверенно.
Девушка, у которой остался последний шарик данго, усмехнулась.
— Съешь вкусняшку, — сказала она и, сжав шарик в зубах, перегнулась через стол, приближаясь к Кураме. Прежде чем он успел что-то сделать, их губы соприкоснулись в мимолетном поцелуе, а сладость оказалась у него во рту.
Отстранившись, Анко хлопнулась обратно в кресло и с насмешкой смотрела на Кураму, который с растерянным лицом жевал данго.
— Вкусно, — пробормотал он, чтобы хоть как-то поддержать разговор.
Анко засмеялась. Так громко, что их, наверное, слышал бы весь зал, если бы не громкая музыка. Она резко встала и схватила Кураму за руку, потянув его за собой.
— Что ты делаешь? — спросил он.
— Не знаю, наверное, я совсем пьяная. Пошли танцевать! — весело отозвалась она.
Спустя минут двадцать Анко и Курама вышли через черный ход и оказались за заведением. Узумаки почувствовал, как Митараши толкает его к горке ящиков, сложенных у стены. Ее влажные губы накрыли его губы, а озорной язычок проник внутрь, изучая рот Курамы.
Демон не стал сопротивляться и дал девушке волю. Очень скоро ему представилась возможность снять с нее пальто и расстегнуть миниюбку. Последней была сетчатая рубашка из железной лески, которую Курама просто разрезал кунаем.
Оказавшись перед блондином в чем мать родила, Митараши расстегнула его брюки и быстро взяла успевший возбудиться орган в рот. Демон закрыл глаза, с его уст сорвался блаженный стон. Сразу чувствовалось, что Анко в этом деле мастер.
Вскоре блондин развернул девушку к себе задом, пристраиваясь к ее дырочке. Войдя внутрь, он стал медленно двигаться, постепенно наращивая темп. Митараши бессовестно стонала, не беспокоясь, что их могут услышать из клуба (хотя вряд ли) или с улицы. Совершив несколько последних толчков, Узумаки вывел орган из влагалища Анко и, развернув девушку к себе, кончил в ее открытый ротик.
— Спасибо тебе, — пробормотал Курама. — Я чувствую себя гораздо лучше.
Анко улыбнулась.
— Тебя проводить? — спросил он.
— Нет, ты иди, а я еще посижу, — отозвалась она, натягивая юбку и пальто на голое тело.
Курама пожал плечами и, попрощавшись с Митараши, через клуб вышел на улицу. Поскольку парень слишком много выпил, он поспешил домой. Не обнаружив Фууки дома, он лег в постель и заснул.
***
— Зачем ты пришел? — спросил Наруто, сидящий на полу и обхвативший ноги руками. Его взгляд был устремлен в темноту.
— Ну, тебе было бы слишком тяжело встречать смерть в одиночку. Я пришел попрощаться, — ответствовал блондин с красными глазами.
Узумаки вздохнул.
— Я не хочу тебя видеть после того, что ты сделал, — процедил Наруто.
Курама сверкнул глазами.
— Понимаю, — отозвался он. — Впрочем, она не была твоей матерью. Это был лишь ее образ, сложившийся из остатков ее чакры в твоем теле. Надеюсь, ты понимаешь разницу между призраком и твоей матерью, которая умерла шестнадцать лет назад?
Блондин сжал кулаки.
— Всё равно. Ей было больно, — ответил Наруто. — Я ненавижу тебя за это!
Девятихвостый почесал затылок, задумчиво глядя на своего джинчурики.
— Ты делаешь правильно. Мне необходима ненависть. Я демон, всё-таки! — усмехнулся он.
— Ты стал чем-то гораздо хуже демона, Девятихвостый. Мне страшно представить, что будет с тобою дальше! — пробормотал генин.
Курама загадочно сверкнул глазами.
— Вот как? Тебя пугает моя судьба, но не страшит твой собственный скорый конец? — поинтересовался он.
Наруто посмотрел на свою ладонь, которая стала полупрозрачной.
— Я сам виноват в том, что это произошло. Девятихвостый, я хочу попросить тебя об одном одолжении, — прошептал он.
— А? — удивился Кьюби. — Одолжение?
— Когда я умру, тело окончательно станет твоим, и ты станешь настоящим человеком. Я не буду просить тебя прекратить всё это. И не буду просить позаботиться о Хинате. Делай, что считаешь нужным. Но доверяй своим чувствам.
Тело Узумаки стало мерцать, а затем распалось снопом синих искр, как тело матери несколько дней назад.
— Прощай, Курама.
***
Демон открыл глаза, уставившись мутным взглядом в потолок. Его раздирали на две части головная боль и ощущение полной свободы, ведь в этом теле он остался один. Он приподнялся на кровати и сел.
Мир будто предстал перед Курамой в других красках. По телу растеклось какое-то приятное тепло. Наверное это и была настоящая свобода, вкус которой Девятихвостый давным-давно позабыл.
— Господин Курама, вы ждёте меня? — поинтересовалась Фуука, появившаяся в дверном проёме и медленно двинувшаяся к кровати, покачивая бедрами.
Взгляд демона скользнул по ее фигуре, после чего он улыбнулся. Узумаки встал и, подойдя к ней, нежно провел ладонью по ее щеке и поцеловал прямо в губы. Он чувствовал, как в сердце просыпаются неведомые прежде чувства к девушке. Курама готов был поклясться, что привязан к Фууке не как к вещи, а как к человеку.
Также он осознал, что она чем-то похожа на Кушину, и от этого почувствовал еще большее притяжение к девушке.
"Странно. Неужели душа Наруто слилась с моей душой?"
— Что с тобой такое, Курама? — Фуука отстранилась, в ее глазах было недоумение и какая-то скрытая надежда.
— Я тебе этого никогда не говорил, но... Кажется, я тебя люблю, — промолвил он, глядя ей прямо в глаза. — И прости меня за всё, что было. Ты больше никогда не сможешь быть моей рабыней.
На ее щеках появился румянец. А на лице — широкая искренняя улыбка. Сейчас девушка была похожа не на похотливое создание, которому нравится, когда над ним всячески надругаются, а на ангела, чистый идеал красоты. Глаза заблестели от навернувшейся на них влаги.
— Я тоже люблю тебя, Курама, — прошептала она, бросившись ему на плечи.
Таких крепких объятий демон еще никогда не чувствовал. Грудной клеткой он ощущал громкое биение сердца девушки и понимал, что сейчас их сердца бьются синхронно.
Наконец, Фуука отстранилась и, одарив блондина взглядом, полным счастья, произнесла:
— Я пойду приготовлю чего-нибудь вкусненького.
Когда девушка исчезла на кухне, Курама подошел к окну и настежь раскрыл створки и отодвинул занавески так, что солнечный свет и сильные порывы ветра проникали в комнату. Он стоял и смеялся, глядя на мир новыми глазами. Всё казалось таким... человечным.
Почувствовав, что замерзает, Курама прикрыл окно. С кухни пахло каким-то новым блюдом. Узумаки надел брюки и футболку и без тапок, босиком, чувствуя приятную прохладу освеженного ветром пола, пошел к Фууке. Но, прежде чем покинуть комнату, Курама успел остановиться перед зеркалом и с ужасом и восторгом для себя обнаружил, что его глаза, на которых не было маскирующей техники, имеют голубой, словно небо, цвет!
Это начало новой жизни.
Для него, человека, для Курамы Узумаки.
