you take my breathe away.

Если кому интересно, примерно(!) такими предстают в данном фанфике Эминем https://24.media.tumblr.com/66f698ca6f5a426b615f5eb958687e15/tumblr_mxcgd4peNA1sr8m5fo2_250.jpg https://24.media.tumblr.com/e8ce331dc64a0118e412ca376d364a77/tumblr_mxcgd4peNA1sr8m5fo3_1280.jpg и Фред: https://31.media.tumblr.com/95b0f4d66300380376ea27ded34d4295/tumblr_mxcgd4peNA1sr8m5fo1_500.jpg Он был сплошным недоразумением. Мелкорослый, бледный и слишком тощий, казалось: чуть сожмешь в руках его острые плечи – и он сломается, просто как спичка. Огромные голубые глаза озлобленно и одновременно испуганно взирали на враждебно-уродливый мир из-под рыжей челки. С этими рыжими кудрями он на солнышко был похож. Потухшее, правда… Всегда носил свободные футболки, которые были великие ему размера на два, и потертые на коленках джинсы. Дураку понятно, что шмот этот покупался не на самого мальчишку, а доставался ему с плеч каких-нибудь знакомых или родственников. Я все не мог понять, что так выводило из себя большую часть школы в этом пареньке. Что заставляло их подкидывать оскорбительные записки в его шкафчик, воровать у него еду, начинать мерзко и отвратительно шептаться, просто как старушки-сплетницы, каждый раз, когда фигура мальчишки показывается на горизонте...Он всегда хмурился и кусал губы. Почему-то мне казалось, что это «потухшее солнце», должно быть, невероятно красиво улыбается. Но проверить данную гипотезу у меня просто-напросто не было шанса: мальчик, казалось, совсем разучился улыбаться. Да и кто не разучился бы? Невозможно, блять, сохранять жизнелюбие, когда тебя мутузят каждый день старшеклассники-расисты. Насчет «каждый день» - это я не утрирую. Ежедневно я был наблюдателем отвратительного зрелища: парочка моих так называемых друзей, подкараулив парнишку в самых неожиданных местах, били его, как какую-то боксерскую грушу. Во время драк он никогда не плакал, не покорялся злодейке-судьбе, сложив лапки и ожидая, пока мучителям надоест играть со своей куклой. Мальчишка вел себя, как настоящий бешеный звереныш: царапался, кусался, пытался дать сдачи, плевался. Но тщетно – слишком маленький, слишком слабый, да еще и на три года младше. Ему было лет тринадцать или около того. А имя местного изгоя знала вся школа – Маршалл Брюс Мэтерс. Самому мне шестнадцать лет. Перевелся в это днище относительно недавно, и мог бы с таким же успехом получить роль врага народа, во многом благодаря своему цвету кожи. Но сия печальная участь обошла меня стороной: вовремя подружился, с кем надо. Вообще-то белых у нас не очень жалуют, но обычно они удостаиваются лишь насмешек. Но над Маршаллом не просто насмехались, на него выливали дерьмо все, кому не лень, и честно признаться, я не знал, почему. Я вообще умом понять не мог, как это рыжее недоразумение может кому-то серьезно напакостить, чем может заслужить такое к себе издевательское обращение. - Повеселимся, сосунки, - усмехается жирный нигга по имени Ди Анджело Бэйли. Вот этот кусок идиота с дерьмом вместо мозга построил всю школу. Уму непостижимо, - Дерст на стреме, остальные со мной. Да, мне удалось скорешиться с весьма неприятной компании. Да, я занимаю в ней самую незначительную роль, чему я сейчас невероятно рад – не смог бы я, участвуя в драке, поднять руку на Мэтерса. Я не испытывал к нему ненависти, скорее наоборот, легкую симпатию – возможно, оказались бы мы в другом месте в другое время, смогли бы подружиться. Да и как можно было портить красоту обладателя таких чертовски пронзительных голубых глаз?. «Пронзительных». Эко меня прет. Но правда остается правдой – Маршалл был мне интересен, как человек, хрен его знает, почему. Но увы, я – член местной шайки хулиганов. Он – козел отпущения. Ну, вы понимаете. Всей кучей вваливаемся в мужскую уборную. Мальчишка спокойно моет руки, но, услышав звук открывающейся двери, ощутимо вздрагивает всем телом. Смотрит на нас бешеным взглядом, в котором непонятно, чего больше – злости или испуга, и закусывает губу. Я закрываю дверь. Как обычно. - Не ждал, сученыш? – первый удар огромного кулака, довольно сильный, приходится в челюсть. Мэтерс отлетает к стене, ударяясь затылком, но заставляет себя встать на ноги. - Отъебись! Черножопый! – выплевывает паренек, и тут же получает мощный удар под дых, падая на холодный грязный кафель. - Сука! Тупая белозадая сука! Ты кого черножопым назвал, педик?! – за каждым восклицанием следует удар ногой, куда получится. Меня тошнит, и хочется выблевать всю эту агрессию, что заполняет окружающее пространство. Бэйли останавливается и хватает за подбородок пытающегося встать Маршалла. - Еще раз, еще раз, падла, скажешь мне хоть слово, и я выебу тебя в твою белую задницу, ты блять понял меня?! Мальчик злобно усмехается и нарочито членораздельно, выговаривая каждый слог, произносит: - Мерзкий. Черножопый. Пидор. Разъяренно взвыв, старшеклассник накидывается на парня с утроенной силой, бьет, пинает, словно это не живой человек валяется на кафеле, а какая-нибудь дворовая шавка. Подключаются остальные. Маршалл плюется кровью, но ни единого крика боли не вырывается из его груди. Лишь молчаливые слезы стекают по щекам, смешиваясь с кровью. А у меня перед глазами стоят эти прекрасные глаза с застывшими на них слезами и полопавшимися сосудами. Тонкие ручонки, упирающиеся в пол, кое-как поддерживающее в равновесии искалеченное тело ребенка. И этот взгляд, в котором было столько непоколебимости, но одновременно столько страха и боли… А я ведь могу спасти его. Просто, блять, надо остановить все, иначе эти твари просто-напросто забьют парнишку до смерти. Но, как, если они в запале гнева ровным счетом ничего вокруг себя не замечают?.. - Пацаны, шухер! Директор идет!!! – заорал я, чуть ли не сорвав голос, и тут же сам с себя охренел. С каких это пор мои слова заходят дальше мыслей? Не успел я придумать план по спасению Мэтерса, как тут же его и осуществил. Гениально, блять. Но, надо сказать, сработало. - Бля-бля-бля-бля! Сваливаем, съебываем быстро! Дерст, дебил, уйди с прохода! Сука, только этого не хватало, блять!!! – и орава разбушевавшихся ниггеров, покрывая матом все на своем пути, вываливается из туалета, уносясь со всех ног хрен знает куда. Смотрю на Маршалла, и чувствую, как сердце сжимается, а в горле образуется предательский комок. Маленький, худой, лежит, сжавшись в комок, на загвазданном полу, и трясется, будто бы промокший котенок, содрогаясь в беззвучных рыданиях. Кажется, на нем живого место не осталось: футболка испачкана, джинсы уже порвались на коленях окончательно, а изо рта стекает тоненькая струйка крови. Тоже самое и с носом, кажется, сломанным. Под глазом красуется фингал. Видимо, услышав, что все ушли, паренек перестает сдерживаться, и, превозмогая гордость, заливается громким плачем. Он всегда плачет после драк, но только тогда, когда за ним не наблюдают злые глаза. Подбегаю к парнишке и обнимаю того за плечи, поднимая с пола. - Тише, малыш. Я ничего плохого тебе не сделаю, - запинаюсь. Так нежно я даже к младшему брату не обращался, а тут… полузнакомый пацан. Ну да ладно, не время зацикливаться на всякой фигне, надо подумать, как помочь мальчишке. - Отъебись! – вскрикивает Маршалл и судорожно кашляет. Плохо дело… - Но… - Я сказал: пошел нахуй, - едва слышный шепот раздается в ответ. Провожу рукой по спутавшимся рыжим кудрям и серьезно говорю: - Послушай, Маршалл. Я не враг тебе, запомни. Я просто хочу помочь. Пожалуйста, не мешай мне, ладно? Мэтерс всхлипывает, и кивает, поднимая на меня свои огромные голубые глаза. Что-то щелкает внутри. Там, где сердце, которое будто бы замерло на мгновение, и забилось быстрее. Моргаю пару раз, и наваждение проходит. Что это было?.. Смотрю на этого ребенка и долго вспоминаю, что хотел сказать, и внезапно обнимаю его, осторожно прижимая к себе. - Все хорошо. Все хорошо, - повторяю эти слова, как какую-то мантру, поглаживая мальчишку по рыжей шевелюре. Сейчас я чувствую, что его действительно очень сильно трясет, а сердечко бьется как бешенное. Кажется, именно в этот момент я почувствовал на себе всю боль этого паренька, все те страдания, что он пережил в столь юном возрасте. Я понял. Решил. Я никогда, никогда в этой гребаной жизни никому не дам его в обиду. Пусть меня самого хоть до смерти забьют, будут топтать миллионами ботинок, я буду защищать этого ребенка. Решение пришло внезапно и спонтанно, но я был уверен в нем даже не на сто – на двести процентов. Мальчик весь сжался, но через минуту расслабился в моих руках и уткнулся мне в плечо. - Так, ладно, забирайся, - помогаю Маршаллу залезть ко мне на спину и, поддерживая того под колена, встаю на ноги. Мэтерс обвивает руками мою шею и все так же утыкается мне в плечо. Первое, что надо сделать – оказать мальчишке медицинскую помощь. Я ни разу не врач, но похоже, что подростку переломали ребра, сломали нос, и все эти синяки надо как-то обработать. Хотя, фиг его знает, конечно. - Знаешь, в школьном медпункте сидит полнейшая сука… - Она меня не отпустила, - раздается из-за плеча. - Что? - Я знал, что меня побьют сегодня. Соврал медичке, что живот болит, а она не поверила. И наорала еще. Пришлось в школе оставаться. Волна жалости к бедолаге захлестнуло мое сердце, но я таки подавил в себе желание отсыпать дюлей дуре в белом халате, хотя по сути-то она не виновата, и продолжил: - Я отнесу тебя в больницу, ну, ту, что напротив школы. Моя тетка работает в травматологии, осмотрит тебя. Договорились? - Как тебя зовут? – ответил вопросом на вопрос мальчишка. - А? Фред. Фред Дерст. - Маршалл Мэтерс, - представился Маршалл, хотя имя его давно было мне известно…