__________
Сразу после окончания рабочего дня Блейн отправился к дому Хаммела. Благо, отец теперь нормально относился к Блейну и впустил его, озабоченно кивая головой. Андерсон прошел к спальне мальчика и осторожно постучал, но Курт не ответил, имея отличную привычку игнорировать отца. - Малыш, это я, - тихо позвал Блейн взволнованным голосом, потому что сегодня Курт был особенно отстраненным, и только после этого, спустя минуту или около того, дверь приоткрылась, открывая вид на немного взъерошенного Курта с влажными волосами. Мальчик выглядел совершенно нормальным прямо сейчас, но то, как прижался он к груди Блейна, говорило о многом. В виду особенностей характера, Курт не позволял себе болтать особенно много, да и школьные привычки ни с кем не сближаться и не раскрывать тайн, тоже брали свое. Блейн готов был мириться со всем, все понимал и принимал. Единственное, о чем он просил - чтобы Курт не закрывался. Пускай молча, но просил помощи, пускай намеками. Пускай просто приходил и обнимал. Для Блейна именно эта близость была безумно важна, и он был счастлив сейчас, что мальчик так доверчиво прижался к нему, а не продолжил делать вид, что все в порядке. К сожалению, разговора как такового и не получилось, потому что Курт не особенно умел высказывать свои чувства, а Блейн не собирался вытаскивать их из него клещами. Но, это было не так уж страшно. Единственное, о чем попросил мальчик - это чтобы Блейн лег спать с ним, и вот это было действительно удивительно, потому что Курт до сих пор имел некоторые проблемы с тем, чтобы демонстрировать слабость, а в его понимании просто вот так вот лечь спать рядом, обнимаясь, без какого-либо секса, ведь в доме отец - слабость. Это означало, что ему настолько паршиво ночами, что ему настолько сложно уснуть одному, что он согласен попросить Блейна об этом прямо, да еще и в некоторой форме напрячь его, ведь Блейну придется уехать около шести утра, чтобы заехать домой, сменить одежду и привести себя в порядок. Конечно, Блейн согласился, получил от Берта (боже, это было чертовски неловко) пижамные штаны, так как вещи Курта не налезали. И это было достаточно странно, потому что Курт был среднего размера юношей, а Блейн не был таким уж крупным. Да вовсе крупным не был. Просто Курт любил покупать вещи на несколько размеров меньше, и, видимо, в этом и была проблема. Уже когда они оба легли в кровать, Курт прижался к груди Блейна и зарылся носом в его шею, просто спокойно дыша и даже почти не двигаясь. - Мне даже не верится немного, что отец согласился. Неужели я выгляжу настолько плохо, что он понял, что мне это необходимо? - тихо пробормотал мальчик, поглаживая кончиками пальцев живот Блейна и заставляя его улыбаться от этого прикосновения. - Ты выглядишь просто отлично, Курт, не переживай на этот счет. Просто твой папа уверен, что если бы он не позволил остаться мне, то мы бы поехали ко мне, а там бы нам не пришлось держать спальню открытой, и кто его знает, чем бы мы там занимались, - Блейн тихо рассмеялся и прижался губами к макушке Курта, ласково поглаживая его по спине и думая о том, что даже в самой тяжелой ситуации, присутствие Курта делало все лучше. - Мне тяжело, Блейн, - тихо признался мальчик, и Блейн задержал дыхание, чтобы ни за что не спугнуть откровение Курта. Он так редко говорил ему о чем-то, и этими моментами Блейн безумно дорожил. Возможно, сейчас им стоило лучше поспать, а не болтать, но какая разница? - Я думал, что это будет ерунда. Месяц. Та же школа, да ведь мы и до этого с тобой не контактировали на публике. Казалось бы, ну что изменилось? Но теперь все эти люди так противны мне. Не могу ничего с собой сделать. Они вызывают у меня отвращение, я вспоминаю их смех и не понимаю, зачем они общаются со мной, зачем делают вид, что все нормально, если ничего не нормально, и они это знают?! Замолчав, Курт просто сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, а затем заговорил дальше. - Я не знаю, почему я такой странный. Столько ведь лет учусь в этой школе, давно пора бы привыкнуть. Но ты появился в моей жизни, и словно разрушил все старые барьеры, понимаешь? Я так долго строил эту стену и никого не впускал, но появился ты, стена рушится, а в трещины забираются все подряд. И я так сильно боюсь, что они узнают про мой дом и про отца. Останется еще полгода учебы, и за эти полгода они превратят мою жизнь в Ад. Мы даже не можем никуда перевестись, потому что это единственная школа в Лайме, а остальные или стоят безумные деньги, или находятся далеко и для этого нужна машина. Курт снова тяжело вздохнул и приподнялся на локте, нежно касаясь губами губ Блейна и мягко улыбаясь. - Но все хорошо. Не вини себя. Потому что разрушение этой стены - практически лучшее, что случалось со мной в жизни. Просто будь со мной, хорошо? Не говори ничего сейчас, не давай обещаний и не нужно никаких речей. Просто пока я могу засыпать у тебя на груди, слышать твой голос и знать, что ты где-то рядом, у меня все будет отлично. Накрыв Блейну рот ладошкой, Курт снова поцеловал его, на этот раз в щеку, и осторожно лег обратно, прикрывая глаза. Блейн действительно не стал говорить ничего, так как в этом не было никакого смысла. Курт был достаточно маленьким и слабым мальчиком, чтобы искать у него поддержки, тыкаясь носом в шею, плача и прося убить кого-нибудь ради него. Но он также был достаточно взрослым и сильным, чтобы самому делать выводы относительно своих чувств и принимать решения. А Блейн уважал его достаточно, чтобы эти решения принимать.__________
После той ночи в доме Курта, Блейн постоянно делал что-то, чтобы поднять его настроение. Сам Курт мог не ответить на сообщение, потому что находился в моральном дерьме, но Блейн продолжал слать их, и Курт невольно улыбался. Блейн писал о том, какой Курт красивый и как он не может дождаться их свидания вечером. Блейн возил его в рестораны и на прогулки в парк, он целовал его буквально часами, пока мальчик не забывал вообще обо всем, что уж там говорить о школе. По утрам Курт иногда находил подарки у себя в шкафчике. То что-то сладкое вроде милого кексика с сердечком, то упаковка мужского парфюма, запах которого заставлял Курта таять. Блейн оставлял ему утром цветы и кофе на кухне, так как Берт дал ему ключи от дома. Курт был безмерно благодарен за все, что Блейн делал для него, и отлично понимал, что только поэтому и держится еще, не режется и не рыдает ночами на полу в ванной. Но страх никуда не исчезал, и Курту постоянно казалось, словно метафорические тиски медленно сжимаются вокруг него. И казалось не зря. Наверное, в этом была вина и Курта, потому что за своими нервами и размышлениями о другом, он просто даже не замечал расспросов Куинн и Сантаны, отвечал невпопад и просто отмахивался, не считая, что это нечто серьезное. Может быть, если бы он подумал раньше и строго высказался на этот счет, то он не проснулся бы субботним утром в своей комнате и не услышал откровенно паршивое, но, видимо, задуманное как романтичное, пение под своим окном. В первые пару минут Курту показалось, что это просто сон. Но сон никуда не уходил и звучал как Кеннет, исполняющий известный хит Бланта «Ты прекрасна». Никто не знал, где живет Курт. Не имел понятия, что его дом больше похож на сарай, отец носит засаленную кепку, а машиной им в семье служит старый ржавый пикап. Никто не знал, что у них дверь с облупленной краской и их дом – худший во всем районе. Он так старательно скрывал все о себе, украшал легендами и шел пешком каждый день несколько остановок, что даже не мог поверить сейчас, что его бывший парень находится под окном. Медленно выбравшись из кровати, Курт отодвинул шторку и прижал руку к груди, потому что все было куда хуже. Кеннет с цветами и правда стоял под окном и пел грубым голосом. Но, Кеннет был не один. Вся его компания в лице футболистов, девочек из команды поддержки и прочих популярных ребят, находилась рядом, в ужасе и отвращении оглядываясь по сторонам. Куинн, что жила в потрясающем особняке, скривила губы так сильно, словно у нее защемило лицевой нерв. Сантана жила в доме не намного лучше, Курт знал это, но ей не мешало это брезгливо морщиться. Курт даже отсюда слышал, о чем они говорят. Мозг наполнился голосами одноклассников, которые порождала сама фантазия и от которых некуда было деться. - Этот Хаммел строил из себя такую фифу, а живет в свинарнике. - Помните, он говорил, что они с отцом летали летом на Мальдивы? - Вот почему у него никогда не было вечеринок. - Интересно, его отец работает уборщиком? - Готова поспорить, все его вещи из Секонд-Хенда. И смех. Курт слышит такой громкий смех, что тот разрывает его барабанные перепонки изнутри. Он больше не знает, что выдумывать и как врать насчет всего этого. Мы тут временно? Это не мой дом? Не мой отец? Все пропало. Кеннет не уходит, и это странно, но Курт уже знает, что будет с ним. Потому что Форд – всего лишь одно звено в цепи, и оно просто хочет его трахнуть. Хочет заполучить свою собственность обратно и показать всем, что сучка Хаммел к нему вернулся. «Лузер», - складывается нить и набухает, вновь привлекая к себе внимание, как в худшие дни. «Бедняк». «Отброс». «Ничтожество». «Лжец». Курт чудом успевает взять телефон, когда опускается в ванну, включает воду и распечатывает лезвия, трясущимися руками разрезая подушечки пальцев. Все пропало. Он никогда больше не выйдет из дома. - Забери меня отсюда, - с надрывом шепчет Курт в телефонную трубку и опускает ее на пол, а сразу после этого разрезает нить вдоль, превращая в две тонкие линии, и из полоски посредине навстречу металлу движется кровь. Какая-то бурая, грязная, совсем некрасивая и не такая, как показывают в фильмах. Разрезанная нить безуспешно пытается сложиться в имя, но разрезанные половины с трудом выводят едва узнаваемые «Б» и «Л», прежде чем Курт разрезает ее снова, на этот раз поперек.