Tell me why I deserve you

Курт стоял так, кажется, целую вечность, не веря собственным глазам. Очевидно, это надоело Куинн, и та поднялась с колен Блейна, открывая его лицо Курту. Но подросток тут же отвел взгляд. Он не мог заставить себя взглянуть в глаза Блейна, это было сложнее, чем ему казалось. И это было мерзко. Курт был мерзким. Он должен был, но не мог. И Блейн наверняка возненавидит его за это. — Итак, Курт, родной. Нам нужно поговорить с тобой… — протянула Куинн. — Отпусти Блейна, и мы поговорим, — сухо ответил он, надеясь, что это сработает. Надеясь, что те просто не знали, как вывести его на диалог, и пошли на крайние меры. — Неа, Куртси. Милый, ведь разговор и пойдет о Блейне. Лучше молчи и слушай, или чили окажется на его голове раньше положенного. Итак. Нам не нравится, что ты так сбежал с ним в пятницу. Знали ли мы, что это он? Догадались. Нам не нравится, что ты бросил Кеннета. Знаешь, почему этот разговор происходит сейчас? Потому, что он не пришел в школу, и мы решили, что это удачный день. Ты ведь знаешь, как он любит тебя, правда? Мы, Куртси, хотим, чтобы вы были вместе и счастливы. Нам не нравится Блейн. Он нам не подходит. Мы снова хотим ходить вместе в пиццерию и по магазинам. Ты, я и Сантана – это ведь наша троица, а ты совсем забыл о нас. Нехорошо так поступать. Ты еще помнишь, что ты капитан группы поддержки? Помнишь о своих обязательствах? Половину речи Курт пропускал мимо ушей. Он, наконец, поднял глаза на Блейна и понял, что и правда зря это сделал. В глазах Блейна не было ненависти, обиды или страха. Была усталость и какое-то… Принятие? Отвратительно. Его сзади держали за плечи, но он не пытался вырваться. Он словно столько раз прошел это, что больше не боялся. — Куинн, отпусти Блейна, или я позову директора, — холодно проговорил Курт, пытаясь пробудить в себе хотя бы остатки капитанского тона. Его жизнь рушилась на его глазах. Его Блейн рушился на глазах. А все, что мог сделать Курт – это пустые угрозы директором, который и так привык ко всем их выходкам и вообще не обращал внимания на подобное. — Еще до того, как ты позовешь директора, которому и так совершенно наплевать на то, чем мы тут заняты, чили окажется на голове Блейна, все будут над ним смеяться, а ты будешь чувствовать себя подлецом, из-за которого все произошло. А мы просим всего-то прекратить всю эту ерунду между вами, вновь вернуться к Кеннету, к нашему крыльцу и кофе. Мы просто скучаем по тебе, Курт… Отвращение, которое испытывал сейчас Курт, сложно было описать словами. Он не понимал, зачем это им нужно. Более того, он знал, что им наплевать. Никто из них не был ему другом, никто не пытался думать о нем, не хотел, чтобы было, как лучше. Им просто нравилось издеваться, вот и все. Им нравилось глумиться над умирающим королем. — Иди к черту, Фабре, — выплюнул Курт, сжимая кулаки и чувствуя подступающую ярость. Если он гей, бить девчонку все так же плохо? — Курт, включай мозг. Я считаю до трех, — сухо проговорила Сантана, выходя из-за плеча Блейна. – Один. — Не лезьте в мою жизнь, — равнодушным тоном проговорил Курт, сдерживая внутренний вулкан. — Два. — Просто отвалите! – выкрикнул Курт, лицо которого покраснело от злости, а руки, сжатые в кулаки, поднялись на уровень груди. — Три. А дальше все случилось само собой. Курт рванул к Блейну, обхватывая руками его шею, когда тот поднялся к нему навстречу, и огромная миска противного еле теплого чили вывернулась на их головы. Смесь из бобов, соуса и мяса потекла по волосам обоих парней, по их лицам, шеям и за шиворот. Тонкая ткань формы тут же пропиталась на груди, но вместо того, чтобы отступить, Курт еще сильнее обнял Блейна, пряча лицо в его шее и не обращая внимания на соус, что растерся от этого по губам. Хохот, оглушающий хохот окружил его, и, кажется, время замерло. Остался только соус, противный запах и прохлада от мокрой и грязной кожи, и этот громкий смех, который разрывал перепонки и забирался в голову. Курт благодарно всхлипнул, когда Блейн поднял его на руки и крепко прижал к себе, направляясь прочь из столовой. Курт просто зажмурился, задержал дыхание и сжался весь, пока его не опустили на пол в месте, где было совсем тихо и немного сыро. Открыв глаза, юноша провел руками по лицу и оглянулся, понимая, что они в пустой раздевалке. Конечно, нужно было еще привести себя в порядок. Хотя Курт не собирался сегодня возвращаться на уроки, он также понимал, что в таком виде не может поехать домой. И даже если представить, что после этого Блейн захочет быть с ним и отвезет его домой, то Блейну все равно нужно будет вернуться на работу, пока рабочий день не будет закончен, да и пачкать салон его машины – плохая идея. — Я не… — тихо выдавил из себя Курт, дрожащими пальцами сжимая свою футболку, чтобы снять ее. Жалкий. Слабый. Убогий. Он не может защитить ни себя, ни Блейна. Не может ничего сделать, ничего сказать. Он просто посмешище. Все рухнуло. Его жизнь рухнула. — Тихо, — перебил его Блейн, который как раз сделал шаг вперед и сам осторожно снял противную футболку с Курта, нежно проводя ладонями по его плечам. – Не говори ничего, не нужно. Я все знаю и все понимаю, тебе просто нужно успокоиться. Слушай мой голос. Дыши. Я рядом. Я помогу тебе помыться, выдам новую форму и все исправлю. Я обещаю. Голос Блейна был таким мягким и успокаивающим. Сам Блейн был таким добрым с ним, хотя он этого не заслуживал. Блейн так сильно его любил. Мальчик сам не заметил, как слезы покатились по щекам, а он потянулся к бабочке Блейна, осторожно развязывая ее все еще дрожащими пальцами и помогая парню избавиться от одежды. Курт не плакал, просто слезы текли по лицу, смывая соус, ну и дрожали пальцы и плечи. Блейн не вытирал слезы, не пытался успокоить. Он просто медленно раздевал Курта и раздевался сам, шепча о том, какой Курт прекрасный, какой чудесный, как ему с ним повезло. От слов было и хорошо, и больно. Это были слова, о которых Курт всегда мечтал, которые делали его счастливым. Но это не было правдой. Он был плохим и недостойным. Он был ужасным человеком, и Блейн не должен был его любить. Нить на запястье пульсировала болью, складываясь в новые и новые ругательства на себя самого. Она зудела и просила внимания, так что когда Блейн поставил его в душевую кабинку, а сам наклонился, чтобы снять обувь и брюки, Курт с силой сжал свое запястье с нитью второй рукой и закусил губу, сдерживая вой. — Мне нужно лезвие, Блейн. Мне нужно выпустить эту боль. Мне очень больно, Блейн, — прорыдал Курт, у которого, наконец, прорезался голос. Теплая вода хлынула на его голову, заставляя зажмуриться, а в следующий миг Блейн обнял его со спины, крепко прижимая к себе одной рукой, а второй убирая руку с запястья и поднося его к своим губам. — Не нужно, Курт. Родной мой. Не нужно, пожалуйста. Ты знаешь, как больно мне, когда тебе больно? – тихо спросил Блейн, осторожно касаясь губами мечущейся нити. – Ты знаешь, как сильно ты мне дорог, котенок? Голос Блейна звучал словно за стеклом, Курт с трудом различал слова. Все его чувства были сконцентрированы в нити, которой касались губы Блейна. Боль уходила. Медленно рассеивалась, словно делая небо ясным, хотя и серым. Спустя несколько минут шепота Курт будто бы оттаял и медленно развернулся в руках Блейна, обхватывая ладонями его лицо и наклоняясь, чтобы прижаться губами к губам. Это едва ли напоминало поцелуй, скорее нежная ласка, которая заставила Курта расплакаться, но уже по другой причине. Блейн был таким хорошим с ним, таким добрым, совершенно идеальным. Курт просто не заслуживал его и этой любви. — Прости меня, — тихо выдохнул юноша, прижимаясь к Блейну всем телом и запуская пальцы в уже мокрые и свободные от геля волосы. – Прости меня, я испортил твою жизнь, я все испортил. Я причиняю тебе только боль. Я несу негатив. Я…. — Ты мой. Курт. Пожалуйста, не говори так. Ты – это все, что мне нужно. Все остальное – мелочи. И мы с ними справимся вместе. Только позволь мне помогать тебе и быть рядом… — Нет, — уверенно ответил Курт и качнул головой, отстранившись. – Мы расстаемся. Не совсем, — быстро объяснил он, увидев шок на лице Блейна. – Просто я скажу так всем, и в школе мы не будем общаться, и ты не будешь меня подвозить, вот и все, ладно? Они пойдут дальше, они достанут тебя, они пойдут к директору и наплетут. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня. А наше свободное время все еще будет только нашим и никто ни о чем не узнает… Курт нежно коснулся губами губ Блейна, осторожно улыбаясь. Его собственный план казался достаточно удачным, но Блейн качнул головой. — Нет, Курт. Я просто найду себе новую работу, вот и все. Ты прав насчет всего, что говоришь, но нам будет сложно, и они не успокоятся. Так что я просто уйду отсюда, и у них не останется никаких ниточек. — Когда у тебя зарплата? — Это ерунда. — Не хочу, чтобы ты терял деньги. — Мне нужно сообщить им за месяц, что я ухожу. Так что в начале декабря я уже перейду на новое место. Иногда просят за два месяца, но я скажу, что у меня срочные обстоятельства. А Рождество мы встретим с тобой за городом. Хочешь, поедем на озеро? Там будет каток. — И слепим снеговика? – осторожно уточнил Курт, поднимая глаза и уголки губ. — И будем пить теплое вино, печь имбирное печенье и заснем у камина, замотавшись в плед. — Голые? – уже игриво уточнил Курт, проводя пальцами по груди Блейна и чувствуя, как все внутри теплеет. Им, конечно, придется еще обсудить детали поведения, решить, что делать с Кеннетом и как отомстить Куинн и Сантане, но, боже, как же сильно он любил Блейна и то, как легко тот обращался с ним. Нитка больше не болела. Если бы могла, она бы сложилась в форму снежинки прямо сейчас. Потому что стоя под теплой водой и чувствуя, как нежно Блейн поглаживает его поясницу, Курт мысленно находился уже в небольшом уютном деревянном домике с приятным запахом корицы и ванили в воздухе и с руками Блейна вокруг его талии. Пока Блейн будет рядом, все и правда будет хорошо.