Третья звезда налево

Знаю, что обещала главу раньше, но сессия оказалась сильнее меня... Спасибо всем, кто оставляет отзывы. Вы меня вдохновляете)       …Небо над Неверлендом затянуто непроглядными серыми тучами. Малкольм замечает это, когда, наконец, открывает глаза. Он быстро моргает, стараясь прогнать дурное наваждение прошедшей ночи. Ему снова снился сын. Они с Румпелем держались за руки, пролетая над океаном, но с каждой секундой мальчик становился всё тяжелее и тяжелее. Понимая, что сын сейчас сорвётся вниз и увлечёт его за собой, Малкольм отпустил пухлую детскую ладошку… Он проснулся от крика, полного боли и отчаяния.       Тридцать лет прошло с тех пор, как Малкольм совершил самое серьёзное и жестокое предательство, на которое только способен человек. Он отказался не только от сына, но и от своей человечности, превратившись в вечного мальчишку. Таинственного хозяина Неверленда – Питера Пэна.       Впрочем, это поначалу он верил, что является полноправным властелином мира своих детских грёз. Чем дольше Малкольм жил на острове, тем отчётливее понимал, что тень, так учтиво согласившаяся подчиняться ему, скрывает что-то важное. Пока он изучал магию и искал Истинного верующего, его не покидало ощущение собственной подчинённости. Роковой предрешённости своего существования.       Поэтому, когда во время очередного посещения Зачарованного леса, Питер слышит что-то о загадочной провидице, обладающей невероятной силой, он совершенно не сомневается в необходимости встречи с ней.       Он находит её в небольшой хижине на краю леса.       - Питер Пэн… - произносит женщина, прежде чем маг успевает представиться. Серый глаз на её ладони несколько секунд пристально следит за ним, заставляя Малкольма поёжиться.       Эта женщина с чёрными швами вместо глаз неприятна ему. Он чувствует её скрытую силу. Древнюю и жуткую. Неотвратимую, как сама судьба.       - Ты пришёл за ответами, которые так и не дал тебе мой брат… Хочешь обезопасить себя. Что ж… это разумно.       - Брат? – Питер не может скрыть своего изумления. Разве такое возможно?       По серым губам колдуньи пробегает лёгкая улыбка. Она откидывает назад спутанные рыжие волосы и, указывая на стул рядом с собой, предлагает ему присесть.       - Я отвечу тебе, Малкольм, в счёт той услуги, которую окажет мне твой сын.       Он решительно ничего не понимает, но произносит на всякий случай, чтобы не показать собственного страха:       - Я Питер.       Глаз на её ладони снова открывается, провидица кивает головой:       - Можно изменить имя, но не судьбу. О чём ты хочешь услышать прежде всего?       Малкольм колеблется, и она продолжает за него:       - Тогда начну сначала. Что ты знаешь о Неверленде?       - Это страна детских грёз.       Провидица качает головой:       - Не совсем так. Неверленд – страна, лишённая времени. И она притягивает только несчастливых детей. Это о многом говорит… верно? Ты уже не раз задавался вопросом, как именно она появилась. Тень знает об этом, но молчит. Тень всегда будет молчать.       Голос её полон горечи и сожаления. Помолчав немного, она продолжает:       - Когда-то…невероятно давно, на заре времён существовали лишь чистое добро и столь же чистое, безупречное зло. Дни и ночи они проводили, сражаясь друг с другом. Битва эта длилась многие тысячелетия. Она охватывала не просто мир или несколько миров, но всю безграничную вселенную. Однако однажды, по какой-то неведомой даже мне причине, добро смогло одержать вверх над своим извечным противником. Зло было разбито. Оно рассыпалось на тысячи осколков. Силы света, не желая, чтобы хоть частичка тьмы смогла уцелеть заполнили собой все пространства, куда падали осколки горькой ночи. Так появились известные тебе миры: Зачарованный Лес, Страна Чудес, Чёрно-белый мир и многие другие… Добро побеждало абсолютно везде, и лишь одна его частица оказалась слишком мала и не смогла справиться с противником. Зло поглотило её. Именно в этот момент появились Неверленд и Тень – воплощения неизбежности тёмного начала в нашей вселенной. Правда, тогда же остатки тёмной и светлой силы слились. Так появилась я.       - Вы? – Малкольм уже не пытается притвориться безразличным или всезнающим.       Провидица грустно улыбается:       - Я. В отличие от моего названного брата – Тени, я меняю тела. Перерождаюсь снова и снова. Это круг, из которого мне, правда, суждено, вскоре вырваться. Моё исчезновение изменит саму суть мироздания, но это уже другая история… Новая веха в бесконечном развитии вселенной.       - И что же Неверленд, Тень? Зачем я… вашему брату?       Сейчас Малкольм действительно чувствует себя мальчишкой. Глупым, ничего не смыслящим в жизни юнцом, которого обвели вокруг пальца. Впрочем, разве он не жаждал юности и беззаботности? И разве можно упрекнуть Тень в нечестности?       - Тень лишена возможности перерождаться. Это ограничивает её силу. Именно поэтому Неверленд на протяжении долгих лет и являлся во снах несчастливым детям. Они наиболее подвержены влиянию тьмы. Каждый из них, сам того не замечая, оставлял в том мире частичку своей души. Все они изменяли Неверленд, делая его всё более привлекательным и желанным для своих сверстников и будущих поколений. Этой силы хватало Тени для жизни. К тому же… - она вздохнула, и Малкольму вдруг показалась, что провидица уже давно хотела поделиться с кем-нибудь этим, довольно обременительным и жутким знанием, - просыпаясь, дети приносили в наш мир маленькие, почти незаметные следы Неверленда. Дети, обиженные взрослыми, покинутые и несчастные, год за годом, часто сами того не осознавая, способствовали возвращению и укреплению зла во всех уголках вселенной.       «Покинутые дети»… Словосочетание больно режет по сердцу. Неужели и Румпелю теперь снится Неверленд? Или он, благодаря своему отцу, единственный ребёнок, который ненавидит это место?       Провидица замолкает, прекрасно понимая, что именно заставило её гостя задуматься.       - Продолжай… - кивает он. Ещё далеко не всё в этой истории понятно и очевидно.       - Дети, которых ты привозишь на остров, будут питать это место своими мечтами и надеждами на лучшую жизнь без ненавистных взрослых. Они сделают Тень ещё сильнее. Укрепят её влияние. А ты… - глаз на её ладони раскрылся, голос приобрёл невиданную мощь, - Питер Пэн, как только ты получишь сердце истинного верующего, ты обретёшь силу, равной которой ещё не было ни в одном из миров. Но я не могу обещать тебе, что ты хотя бы немного останешься собой.       - Что ты имеешь в виду?       - Твоя судьба после получения желаемого не видна мне.       Её голос теперь звучит глухо. И если бы не жуткий шрам вместо глаз, провидица могла сейчас сойти за самую обычную, уставшую после тяжёлого, трудового дня женщину.       - Но ведь это не значит, что я умру? –       На самом деле Малкольма заботит только это. Возможность смерти. Он не хочет расставаться с юностью и силой. А значит, если однозначного указания на его гибель нет, он продолжит эту игру. И неизвестно, кто в итоге окажется победителем – он или древняя Тень, осколок прошлого.       Провидица качает головой, признавая своё поражение:       - Я не знаю.       - Ты должна мне ещё кое-что, - быстро произносит он.       Она кажется удивлённой:       - Что же?       - Помоги мне. Дай совет, как избежать гибели. Скажи пару слов…о моём будущем.       Малкольм взволнован, как никогда раньше. От слов этой женщины зависит слишком многое.       Провидица молчит, будто взвешивает что-то.       - Ладно, - говорит она, - я дам тебе совет... Но он будет действенен только пока твоё сердце будет при тебе. Иначе... я тебя уже предупредила, - странная улыбка пробегает по её губам и исчезает, - грядущее даёт мне надежду.       Он не знает, как правильно понимать её слова, а она не спешит объяснять.       - Есть сила в Неверленде, о которой Тень не ведает. Сила, возникшая, когда ты…принял своё решение. Тебе нужно спрятать её. Как можно надёжнее. Даже от самого себя.       Малкольм задумывается, пытаясь осмыслить сказанное колдуньей:       - Лишить себя воспоминаний?       - Возможно и так.       Он сдержанно благодарит её и собирается уходить. Питеру не нравится разговаривать с теми, кто превосходит его хоть в чём-либо, а эта женщина, чей возраст страшно даже представить, явно считает его всего лишь несмышленым мальчишкой.       - Постой, - говорит она, когда Пэн уже поворачивается к ней спиной, - сила должна быть спрятана через многие годы, когда Тень уже не подумает, что ты способен на такое. Эта магия…дарует тебе спасение… ***       Питер вспоминает подробности того давнего разговора. Он жалеет лишь об одном: в тот момент ему не пришла в голову дельная мысль об убийстве этой женщины. А ведь скольких хлопот можно было бы избежать, обладай он даром предвиденья!       Теперь же всё, что ему известно: сила, спрятанная когда-то, спасёт его в самый трудный момент его существования. И судя по всему происходящему, «тот самый момент» уже наступил.       Он резко дёргает Венди за руку, когда они оказываются рядом со знакомой ему дверью. От неожиданности девушка испуганно охает, и Пэн одаривает её не предвещающим ничего хорошего взглядом.       За заветной дверью оказывается зал, посвящённый истории США в девятнадцатом веке. Питер помнит его довольно хорошо и намеренно ищет лишь один предмет. Венди же оглядывается по сторонам: она никогда раньше не была в Америке, но представленные экспонаты всё же кажутся ей до боли родными, особенно те из них, что относятся к концу столетия.       Наконец, Пэн находит необходимое – маленький чёрно-белый снимок, на котором навсегда застыла тоненькая балерина, больше похожая на куколку. К счастью, за столько лет его так и не убрали из экспозиции. Питер кивает Дарлинг, чтобы она подошла к нему поближе, и девушка со вздохом подчиняется. К немалому удивлению Венди он берёт её за руку, крепко сжимая ладонь спутницы. Памятуя об ограниченном запасе магических сил, Пэн сосредотачивается и через несколько минут ему удаётся накрыть себя и Дарлинг заклинанием невидимости.       - Мне больно, - кривится Венди, пытаясь освободиться от его хватки, но Питер лишь отмахивается, ясно давая понять, что её комфорт его мало интересует.       Пэн внимательно смотрит на фотографию, мысленно стараясь передвинуть её, но ничего не выходит. Тогда он решается на крайние меры и отрывает её от стены. Тут же срабатывает сигнализация. Понимая, что счёт идёт на секунды, Питер достаёт из кармана складной ножик и, поморщившись, делает надрез на указательном пальце. Он терпеть не может заклинания, связанные с необходимостью причинять себе боль, но, как известно, нет защиты лучшей, чем магия крови. Он осторожно касается стены повреждённым пальцем, и аккуратная алая капелька начинает дымиться. По телу Питера проходит заряд невиданной силы. От боли он ещё сильнее сжимает руку Венди, но та, изрядно удивлённая происходящим, находит в себе силы промолчать.       Воспоминания о местонахождении магического артефакта, много лет назад запечатанные в стене Бруклинского музея, возвращаются к своему владельцу. Пэн довольно улыбается, когда информация, наконец, складывается в единую картину.       Тем временем в зал вбегает несколько охранников. Они с подозрением оглядывают комнату. Венди хочет сказать что-то, и Питер тут же зажимает ей рот ладонью. Когда служители порядка, наконец, покидают помещение, Дарлинг тут же отбрасывает его руку:       - Мог бы быть и повежливее.       Питер фыркает:       - А ты могла бы и самостоятельно понять, что сейчас не время для светской беседы.       Не желая признавать его правоту, девушка хмурится и отходит к стенду на другой стороне зала.       - Подойди, - зовёт её Пэн.       - Зачем?       - Нужно снять заклинание, - поведение Венди начинает раздражать юношу.       Дарлинг же делает вид, что не понимает, в чём именно заключается проблема:       - Разве ты не можешь сделать это на расстоянии?       И тогда Питер понимает: она догадалась. Всё-таки поняла, как мала его сила в этом мире. Чёрт… Нужно доказать ей обратное. Собраться с силами. Сделать всё, что угодно, но опровергнуть её подозрения.       - Могу, конечно.       Это звучит чуть менее уверено, чем кажется самому Пэну. И Дарлинг несколько скептически смотрит на него, ожидая его дальнейших действий.       Питер использует своё раздражение в качестве энергетической подпитки, и неожиданно это срабатывает.       Как только чары невидимости разрушаются, и Венди снова отражается в ближайшей зеркальной витрине, Пэн подходит к ней пугающе близко. Он смотрит в глаза своей невольной спутнице и произносит почти по слогам:       - Никогда не сомневайся во мне, Дарлинг. Иначе это плохо кончится. Для тебя.       Ей становится не по себе под этим пристальным взглядом, в котором не отражается ничего, кроме желания уничтожить, сломать, разбить на части. Венди спешит за Питером, мысленно проклиная себя за безрассудство: и как она могла всерьёз поверить, что он ослаб в этом мире? Глупо. Бесконечно глупо надеяться на его слабость.       Дарлинг чувствует себя на редкость несчастной. Собственная глупость не даёт ей покоя. Пэн же, постепенно успокаиваясь, наоборот, с каждой секундой приходит во всё более и более благоприятное расположение духа. Всего один перелёт, и он достигнет своей цели. Когда он получит заветную силу и сполна воспользуется ей, для него уже не будет границ. Питер Пэн станет полноправным хозяином Неверленда, а тень навсегда исчезнет… Ведь провидица явно подразумевала нечто подобное…       Кстати, о месте, которое им нужно будет посетить… Питер слегка притормаживает и насмешливо смотрит на свою спутницу:       - Можешь радоваться, Венди.       Она поворачивается, отвлекаясь от собственных невесёлых мыслей.       - Наша следующая цель – Лондон.       Дарлинг чувствует, как горький ком подбирается к горлу, но всё же находит в себе силы произнести чуть слышное:       - Я рада. Очень рада.