Третья звезда налево

      Тёмно-серое, почти мраморное небо безучастно смотрит на один из старейших городов Европы, выросший когда-то около синевато-лазоревых вод Темзы. Венди сжимает руки в замок, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами.       - Можешь поплакать, Дарлинг. Я отвернусь.       Прямо над ухом девушки раздаётся нарочито заботливый голос Пэна, и она вздрагивает. Отворачивается от окна и произносит, чеканя каждое слово:       - Оставь меня.       Питер ехидно улыбается и запрыгивает на подоконник так ловко и непринуждённо, точно ему действительно всего лишь шестнадцать лет.       - У нас с тобой уговор. Помнишь, Венди? Впрочем, не беспокойся. Завтра я заполучу необходимое, и день нашего расставания приблизится… Спорим, ты ещё будешь сожалеть об упущенных возможностях?       Дарлинг молчит и забирается на высокий стул, раздумывая над тем, как же ей надоел её спутник.       - Не будь такой букой, Дарлинг, - дразнит её Пэн, отстукивая на хрупком оконном стекле одному ему известную мелодию.       Девушка тянется за пледом, но Питер не даёт ей подцепить одеяло, перехватывая её руку. Она пытается освободить запястье из кольца плотно сжатых пальцев, но он неожиданно сам ослабляет хватку.       - Что ты делаешь? Отпусти, - Венди пугает поведение спутника. И то, что сейчас он держит её за руку крепко, но почти бережно, лишь усиливает липкое чувство страха.       Пэн не спешит отвечать. Вместо этого он проводит указательным пальцем по одной из линий на её ладони. Дарлинг щекотно, но она запрещает себе улыбаться, на всякий случай, прикусив губу. Питер внимательно следит за её реакцией. Потом вздыхает и отпускает руку девушки.       - Будь веселее, Венди! – почти выкрикивает он и с лёгкостью преобразовывает плед в красочное опахало.       Вернувшиеся воспоминания дарят Пэну ощущение свободы. Ему кажется, что воздух вокруг него искрится магией и торжеством. Его торжеством. Это ощущение скорой победы опьяняет не хуже любимого им когда-то эля. Сегодня ему хочется говорить, петь и даже танцевать.       Да, если бы он сейчас находился на острове, можно было бы устроить неплохие пляски. Просто отличные. Но, увы, Неверленд далеко… Пока далеко.       - Почему ты такая унылая, Дарлинг? Если уж тебя так гложет печаль, то можешь плакать. Я это вполне серьёзно. Хочешь, оставлю тебя минуты на две?       Венди кажется, что он издевается над ней, но на самом деле это не так. Со стороны Питера подобное предложение – высшее из возможных благ и настоящий подарок. Сам он считает свой поступок образцом доброты и хорошего отношения к ближнему.       - Не надо.       Голос Дарлинг звучит отрешённо и сухо, будто не из этого мира. Знал бы он, как она устала. Как тяжело ей сдерживать себя и не послать его к чёрту сейчас же.       Почему он не понимает? Хотя… как этот человек без сердца может понять? Лондон – её дом. Их с братьями дом, а он… вечный бродяга. Мальчишка-старик, променявший единственного сына на возможность быть юным и всемогущим. Ему никогда не узнать то чувство, что охватывает Дарлинг стоит ей взглянуть на знакомые с детства здания. И пусть за прошедшие годы здесь многое изменилось, от этого город поэтов и политиков не стал чужим для Венди. Вот только ощущение потерянности не покидает девушку… Её Родина. Удивительная, прекрасная, лучшая. Изменившаяся.       - Я устал от твоего кислого вида, - заявляет Пэн и, слезая с подоконника, подходит к Дарлинг. Он ходит по комнате кругами, а затем останавливается за спиной девушки. Лицо Питера освещается блеском новой идеи, которая кажется ему воистину гениальной. Он начинает делать странные пассы руками над её головой.       Венди не пытается протестовать, хотя пару раз его пальцы касаются её волос, и это раздражает.       - Ты заговоришь со мной, Дарлинг? – он прекращает свои странные инсинуации и делает несколько шагов, оказываясь прямо напротив девушки, - я разогнал все тучи над твоей головой. Теперь ты просто обязана вынырнуть из глубин своей печали и поговорить со мной… Слышишь?       В его голосе почти надежда, и, отрывая взгляд от собственных ладоней, Венди поднимает глаза. Она смотрит на своего спутника, пытаясь подтвердить внезапно мелькнувшую мысль: возможно, он не издевается и действительно просто хочет немного пообщаться? Странно предполагать подобное, но Пэн не выглядит злым, и в серых глазах читается ликование. Он ведь узнал, где находится его артефакт, так, может быть, сейчас он вполне искренен, пусть и, как всегда, эгоистичен?       Дарлинг сомневается ещё несколько секунд. Но потом решает, что лучше справиться с собственными чувствами и поговорить с Питером, чем продолжать упорствовать и тем самым вызвать его гнев. Нужно быть вежливой… даже с Пэном. Она ведь леди. Венди улыбается:       - Я слышу… Может, прогуляемся? Ведь у тебя, наверняка, не было экскурсии по Лондону.       Питер изрядно удивлён столь резким переходом от полной апатии к радушию. Дарлинг даже отмечает, что его брови чуть приподнимаются вверх, придавая лицу юноши донельзя комичное выражение. Это веселит девушку, и она решительно вскакивает со стула.       - Отлично, только мне не нужны всем известные достопримечательности… Удиви меня, Венди, - протягивает он, и предвкушая интересный вечер, проходит к двери.       «Я уже тебя удивила», - думает девушка. Она искренне надеется, что её любимые местечки Лондона не пострадали во время реконструкции города.

***

      Ночь спускается на землю бархатной дорожкой, оставляя после себя прохладу и тишину. Она привычно захватывает старый город, приглушая шум чёрных такси и голоса припозднившихся пешеходов.       Венди и Питер – две тени. Силуэты, бредущие в вязком океане мглы по узким улочкам и широким проспектам. Лондон волнует их, будоражит воображение, заставляя забыть иные города и милые сердцу страны. Впрочем, Дарлинг не нужно отодвигать в сторону прошлое: Лондон – бесценное хранилище её воспоминаний, желанный дом, в котором так спокойно… До невероятности.       Она показывает Пэну памятники, оживлённо рассказывая связанные с этими безмолвными изваяниями истории, почти летит по тротуару, завидев знакомые дома. Теперь девушка даже благодарна Питеру за возможность не сдерживать себя. Погрузиться в это море, зовущееся столицей Великобритании. Нет места слезам или сожалениям, прошлое не терзает, а дарит силы. Пусть этот Лондон не очень знаком ей, но он уже признал её. Ведь они связаны самой судьбой.       Пэн с удивлением поглядывает на свою спутницу. Он и не ожидал, что Венди настолько отдастся чувствам. С ним девушка ещё никогда не была такой воодушевлённой и разговорчивой. Порою Питеру кажется, что она просто забыла, кто находится рядом с ней во время этой странной прогулки. Или же ей всё равно. Главное – говорить. Высказать накопившееся за долгие годы горе, вспомнить о том, что дарит радость и облегчение.       Когда они забираются на крышу одного из небольших зданий на окраине города, Венди свободно устраивается на холодной черепице и откидывает голову назад, чтобы сполна насладиться красотой ночного неба. Немного помедлив, Пэн присаживается рядом.       - Я люблю эту крышу больше всех остальных, - произносит девушка, задумчиво улыбаясь, - я почти уверена, что во всём мире нет второй такой удобной и красивой крыши.       Питер хмыкает. Насчёт красоты он, если честно, не уверен, а вот первое…       - Удобной для чего, Дарлинг? - Для размышлений, - откликается Венди.       - Не думал, что порядочные девушки проводят своё время на крышах, - протягивает Пэн, вглядываясь в освещённый бледным сиянием звёзд силуэт собеседницы.       Дарлинг смеётся:       - Ты прав. Мне не часто удавалось сбежать сюда, но именно здесь появлялись на свет мои истории. Я даже мечтала стать писательницей… Грезила о славе Джейн Остин.       Питер ничего не знает о Джейн Остин, поэтому предпочитает промолчать. Впрочем, Венди сегодня, прежде всего, говорит для себя. Ничуть не смутившись, она продолжает:       - Мама считала, что мне ещё рано читать романы Остин. Но я не могла удержаться. Однажды нашла книгу на столе в гостиной и с тех пор тайком читала… Некоторые пассажи были столь изумительны, что я переписывала их в маленький блокнотик, который мне подарил отец на двенадцатилетие. Знаешь, в Неверленде, когда бывало совсем плохо, я вспоминала некоторые из них.       - Неверленд, - Пэн повторяет единственное слово, зацепившее его в рассказе Дарлинг, - разве каждый день там не был пыткой для тебя, Венди? Как один из них мог быть хуже других, если в Неверленде время стоит на месте?       Дарлинг отрывается от созерцания ночного неба и поворачивается к Питеру. Ей не хочется вспоминать о своём заточении, особенно сегодня, но если он спросил…       - Для меня время в Неверленде измерялось новостями от Майкла и Джона.       - То есть… моими визитами? – усмехается Пэн.       Она кивает. Очарование прогулки постепенно тает под взглядом тёмно-серых глаз, в которых плещется ликование: Питер получает извращённое удовольствие, периодически напоминая ей о том, какую роль он сыграл в её жизни. Будто без этого она могла бы забыть… Никогда.       Не перемолвившись больше ни словом, они покидают крышу. Уже около самого номера гостиницы Питер неожиданно останавливается и, не давая Венди пройти в комнату, произносит:       - Мне понравилась экскурсия, Дарлинг. Ты смогла меня развлечь.       Она смотрит на него, не совсем понимая, чего в этой фразе больше – издёвки или благодарности?       Потом вздыхает и произносит дежурное:       - Всегда рада.       Питер кривится, недовольный подобным ответом, но пропускает её.       На самом деле, он бы и сам не мог сказать, что именно имел в виду.

***

      Пэн склоняется над картой, начерченной Снатфилдом, ещё раз проверяя правильность своих предположений. Он узнал, что артефакт находится в старом доме на улице Пикадилли, и если верить записям фалмутовского сумасшедшего в этом же здании располагается его штаб. Впрочем, Питер и сам помнит, что оставлял в Лондоне верных людей. Вот только живы ли они сейчас?       - Сегодня пойдём пешком, - кидает он Венди, когда они выходят из гостиницы.       Девушка кивает. Бензин у них закончился, а искать его в разросшемся за сто лет городе у неё нет никакого желания, поэтому решение Пэна её полностью устраивает.       Они идут по тротуару, изредка обмениваясь незначительными репликами. Вокруг несутся машины, пробегают, едва не сбивая их с ног, стайки беспризорных мальчишек. Венди делает глубокий вдох, чувствуя, как постепенно сливается с родным городом. Сегодня ей на удивление хорошо, и она искренне недоумевает, не понимая решения братьев поселиться в Нью-Йорке. Ей понравился этот американский город, но разве может он заменить Лондон настоящему англичанину?       Дом, в котором расположен штаб, значительно изменился за прошедшие пятьдесят лет. Обновлённый фасад сияет светло-коричневой краской…       Питер подходит к чёрной двери и нетерпеливо стучит.       - Отсутствие цены, - произносит он, услышав осторожные шаги.       Дверь открывается с тихим скрипом. На пороге стоит высокая девушка в кожаных брюках и белой майке. Чёрные волосы незнакомки сколоты на затылке, густая чёлка падает на глаза, почти закрывая их. По правой щеке хозяйки дома белой змейкой скользит неровный шрам. В правой руке девушка держит пистолет. Его дуло упирается Питеру в лоб.       Дальше всё происходит почти мгновенно: дамочка спускает курок, но Пэн успевает переместить пистолет в руки Венди. Выпущенная пуля пробивает ни в чём неповинную землю газона. Дарлинг стискивает рукоятку внезапно доставшегося ей оружия. Питер, ощущая сильнейший приступ слабости, делает усилие над собой, чтобы не упасть прямо на незнакомку. Та же, растерявшись, пытается отбросить его за дверь. Он смотрит на свою спутницу:       - Венди… - выходит куда тише, чем он планировал. Ему не хватает воздуха. Кажется, использование магии в этом мире становится слишком опасным. Он видит сомнение в глазах Дарлинг и, будто в замедлённой съёмке, наблюдает, как медленно она поднимает пистолет, прицеливаясь.       «Она может выстрелить в меня…», - проносится в его голове горькая мысль. Чёрт, и как он мог допустить такую оплошность. Впрочем, ещё несколько секунд назад такой ход казался ему идеальным.       Питер видит, как судорожно Венди сжимает пистолет, потом её глаза загораются решимостью, и она спускает курок…