Тающие тени прошлого

      Лилль сидел на высокой табуреточке, обитой нежным вишневым бархатом, и исподтишка наблюдал за супругом. Император лениво потягивался на кровати и, казалось, не смотрел на своего омегу. Но Лилль знал, что мужу не нужно видеть, он и так все знает. И то, что у омеги скоро очередная течка, и то, что придворный маг уже принес противозачаточный отвар, и то, что этой ночью альфа снова обновил свою метку привязи.       Молоденький раб-дельта аккуратно перевил косу лентой и закрепил так, чтобы концы с императорским гербом лежали прямо вдоль спины.       - Все хорошо, ты можешь идти, – тихо приказал Лилль. Это был его слуга, так что супруг не вмешивался, даже когда видел непорядок.       - Сегодня к тебе придет омега лорда Тинга. Я хочу, чтобы он вошел в твою свиту.       - Да, господин, – склонил голову юноша, пепельная прядь скользнула вдоль щеки и император, уже вставший с постели, убрал ее в сторону, провел пальцами по прохладной щеке.       - Это не приказ, малыш, – мягко проговорил он, – просто присмотрись к нему. У тебя должны быть друзья. Пусть сначала по обязанности.       - Как скажете, господин.       Костя поморщился. Вот бесила его эта покорность, но ничего сделать он не мог. Весь уклад жизни этого мира был направлен именно на подчинение низших высшим.       - Так и скажу, – и повторил, - присмотрись к нему.       Талль входил в покои императорского омеги со странным чувством. Хотелось сделать больно мальчишке, не сумевшему удержать возле себя мужа, и вместе с тем, помня о жестокости императора, пожалеть его. Он ожидал чего угодно – роскоши, множество придворных, угодливо заглядывающих в глаза, суеты и подхалимства. А увидел небольшие покои, худенького юношу младше себя самого и одного раба, скромно ожидавшего приказов господина у выхода. Огромные серые глаза, точеное личико, фигура, скрытая в складках покрывала...       - Здравствуйте, младший лорд Тинг, – голос у омеги был тихим и чуть подрагивал. От страха? Напряжения? Или он просто робок сам по себе?       Заглянув в эти глаза, Талль понял, что обижаться и злиться не на кого. Такой же мальчишка, попавший в жернова высокой политики.       - Приветствую вас, младший государь, – юноша поклонился согласно этикету.       - Не надо, – порывисто проговорил Лилль, – мой супруг сказал, чтобы мы подружились. А разве друзья называют друг друга титулом?       - Вы хотите подружиться со мной по приказу императора?       - Нет, – Лилль покраснел, – я... ну просто сам по себе. Можно?       «Да он еще совсем молод! - подумалось некстати, - даже дружить пробует с тем, на кого ему показали!», а вслух проговорил:       - Можно, я Талль и еще не достиг возраста второго совершеннолетия.       - Как зовут меня вы, наверное, знаете... - юноша робко улыбнулся.       В тот день они почти не разговаривали. Просто приглядывались друг к другу, пили терпкий отвар трав и ели мягкие булочки, посыпанные пряными семенами. Потом ненадолго вышли в закрытый сад, не зная, что окна кабинета императора выходят на него, и он любит отдыхать, глядя, как гуляет по саду юный омега.       Однако в этот день у окна императора не было. А находился он на Большом Совете и вот уже почти цикл слушал, как возмущаются знатные дрэнаи, услышавшие последний указ своего правителя. Еще бы! Хлебных мест разом лишались множество альф. Император пошел против всех обычаев, разогнав бездельников. Больше всего возмущались те, чьи омеги числились в малом дворе. Потерять такой куш, да еще и без возврата. Советники возмущались, а Костя делал вид, что скучает. Уж он-то прекрасно понимал, что жадность может толкнуть на многое, и потому посматривал на крикунов, выделяя тех, кто может быть опасен.       Наконец, возмущенные голоса стали стихать. Сначала самые умные, а потом и остальные за первыми обратили внимание на непривычное поведение государя. Вместо капризного: «я так хочу!», ледяное молчание.       - Государь, это неслыханное нарушение, – снова проговорил главный церемониймейстер, уж он вообще кричал громче всех.       И тут прозвучало долгожданное:       - Я так хочу.       Но не так как раньше, это было твердое слово правителя, просчитавшего все выгоды от своего указа.       - Но в свите вашего супруга должно быть не меньше ста пятидесяти омег!       - Зачем они ему? – лениво спросил Эрми. – Наследника он пока не принес, работы никакой не выполняет. Пока не выполняет.       - Работы? – возмутился кто-то.       - Да, как только мой супруг получит достаточно знаний, он станет курировать ведение внутренних дворцовых дел.       - Но...       - Молчать, – голосом императора можно было заморозить воду.       - Государь, – вкрадчиво начал лорд Свинель, будучи торговцем, он раньше всех понял, что в этих вопросах спорить смысла нет. – Мы предлагаем оставить омег членов Совета. Нас здесь всего двадцать пять, достаточно для опального омеги.       Косте не хотелось, чтобы вокруг Лилля слонялась толпа ненужных людей, но он понимал, что это разумный компромисс. А жалованье для этих омег он будет выплачивать в полном объеме, при этом постепенно снижая его тем, кто ничего не делал, фактически только занимая место.       Вот так и получилось, что у Лилля теперь была настоящая свита, к его небольшим покоям добавили еще приемную и большую залу, из которой прорубили дополнительный выход в сад. Теперь вокруг юного омеги всегда находились люди, кто-то ухаживал за ним, кто-то подавал нитки для вышивания, кто-то читал.

***

      Раэль вошел в приемную перед кабинетом и уточнил у стражника, на месте ли государь. Дело не требовало промедления – на одной из пограничных застав вспыхнул бунт. Солдаты отказались выходить на место службы, объясняя тем, что жалованье не выплачивалось уже несколько лет, телесные наказания стали применяться вдвое чаще, а из гарнизона вывезли всех дельт и продали проезжавшему работорговцу. Короче дела были плохи, потому что и в других местах скоро все вспыхнет.       Однако в кабинете императора не было. Вызвав начальника СБ, Раэль направился в тренировочный зал, где каждое утро правитель занимался странными упражнениями. Вот и сегодня он кружил, выписывая необычные движения. Раэль мог только удивляться, глядя на босого императора, одетого в одни свободные штаны. Впервые он видел государя полуобнаженным и только сейчас заметил насколько сильным и тренированным он выглядит.       - Государь, – негромко окликнул канцлер, – неотложное дело.       - Хорошо, – Костя закончил упражнение и замер, – я скоро. Сейчас мне приведут партнера для боя, а потом поговорим.       - Но...       - Потом, я сказал! – окрик резко прозвучал в гулкой тишине.       Раэлю пришлось только склониться перед приказом. Ждать пришлось недолго. В зал ввели мощного альфу с клеймом гладиатора на груди, конвоировали его четверо стражей, они и передали канцлеру ключи от кандалов.       - Тебя приговорили к смерти за убийство надзирателя, – император с удовольствием осмотрел мощную фигуру альфы, достойный противник, – есть возможность избежать смерти.       - Какая, государь? – бас у приговоренного был соизмерим с мощью тела.       - Стать моим спарринг партнером.       - Кем?!       - Мне нужен партнер для тренировок, – терпеливо пояснил Костя, – сможешь победить меня, получишь отсрочку. Нет - я убью тебя сегодня.       - Как убьете, государь? Медленно и с удовольствием?       - Зачем? У меня мало времени. Проиграешь, умрешь быстро. Согласен?       - Да.       - Ну тогда, приступим.       Костя кружил вокруг здоровяка, уходя от ударов. Сейчас он был в полнейшем раздрае*. Разум помнил, что нужно делать, а тело не успевало, рефлексы подводили, сбивали настрой. И все равно, даже в таком ущербном виде его боевое искусство было выше умений противника. И не потому, что тот был слаб - просто техника отличалась. Они обменивались ударами несколько минут, когда Костя поднырнул под руку и вырубил альфу ударом по знакомым еще в прошлой жизни точкам, что это работает и здесь, он уже проверил. Смертник рухнул на пол, выгибаясь от боли. Чуть позже он встал, сразу на колени, и склонился, ожидая обещанной быстрой смерти.       - Не так скоро, – проговорил император, запуская пальцы в волосы противника и поднимая его голову лицом вверх.       Император рассматривал гладиатора, медленно запрокидывая голову смертнику, заметив мелькнувшее обиженное выражение, быстро сменившееся на презрительное.       - Как ни странно, ты был неплох. По крайней мере, лучше многих. А потому заслужил пожить еще немного. Приговор остается в силе. Но ты все же будешь моим партнером по тренировкам. А сейчас тебя уведут. Ты должен ждать меня здесь каждое утро. И сопровождать, если я уеду из дворца. И не глядя больше на него, закончил:       - Раэль, я жду тебя в кабинете через пол цикла.       - Мда... - император отложил донесения с пограничья, – плохо. Надо бы навестить все эти заставы. Распорядись, чтобы подготовили флайеры и порталы. Мы выезжаем завтра.       - Какие порталы следует подготовить?       - Начнем с юга, – ответил Эрми.       - А что с бунтовщиками?       - Они же все равно отрезаны от мира? Вот и пускай пока сидят там сами по себе. Мы их навестим, но не в первую очередь. А к тому времени, как прилетим, вино у них закончится, а похмелье не самое лучшее время для сражений. Просто поставь воздушную блокаду. Никого не сбивать, всех отправлять обратно. И все.       Вот так и получилось, что на южной оконечности Калимодора раскрылся портал, выпустивший крыло боевых флайеров. А через три четверти цикла оно уже заходило на посадочную полосу небольшого острова. На самом деле это не было настоящим пограничьем, название осталось, когда вместо одной империи на Драэноре было несколько небольших королевств. Уже давно в таких гарнизонах размещали не только пограничников, но и так называемую имперскую пехоту, выполняющую сугубо полицейские функции в колониях империи. А потому и отношение к гарнизонам было соответствующее.       Первое, что встретилось императору, были горы бытового мусора, наваленные у стен казарм. Всюду грязь, неустроенность, обшарпанность. Зато у коменданта роскошный дом, и у императора не было ни грамма сомнений, откуда взялись средства на мраморные лестницы.       Так что после беглого осмотра крыло снова взмыло в воздух, увозя с собой коменданта в наручниках, его омегу и двоих детей. На опустевшей посадочной полосе остался помощник коменданта и приказ привести все в порядок в течение лунного месяца.       За три дня император и канцлер посетили все гарнизоны. В трех из них все было в полном порядке, солдаты накормлены, форма вычищена, а в казармах чистота. Тщательно проверив комендантов, Костя велел подготовить приказы на их перевод в столицу. Еще в одном месте, официально считавшемся дальним гарнизоном, а на самом деле бывшем старым замком для ссылки, Эрми встретил своего родственника. Придраться там было не к чему, но вот отношение на грани неуважения позабавило.       - Не боишься? – спросил его с насмешкой император.       - Мне нечего бояться, государь, – холодно ответил лорд Ксан. – Все, что у меня есть - моя жизнь. А ею я не дорожу. Моего брата вам не достать, наследство забрал старший родич по омеге-отцу, а больше с меня взять нечего.       - Смелый бета, – с непонятной интонацией протянул император, разглядывая начальника крепости, и повернулся к канцлеру, – найди его брата. Очень хочу повидать.       И с удовольствием посмотрел на побелевшее лицо Ксана.       - А чтобы никто не мешал в поисках, ты летишь с нами.       - Зачем мы вам, государь? Вам не нужны родичи, разве для забавы, – Шарину Ксану терять было уже совсем нечего, а попробовать вывести из себя вспыльчивого императора значило быструю смерть.       - Для коллекции, – усмехнулся Костя, отмечая с досадой, что про детей казненного родича благополучно забыл. Вот еще докука, куда бы их пристроить.       «Как куда? – удивился сам себе император, – а муж тебе на что? Отправить младших к нему, а старшего в хорошую академию под мой пристальный присмотр».       И фыркнул, представив, как вытянутся лица ортодоксов, когда они узнают, что вместе с омегами будут расти альфа с дельтой.       По возвращении, он не стал заниматься всеми арестованными сам, перепоручив допросы службе безопасности. Единственное, что он потребовал, это отмены пыток.       - Припугните их, – сказал император лорду Крэйгу, – мне важно не выбить из них сведения, какие там могут вообще быть тайны, а вернуть украденное у меня. И проследите, чтобы семьи арестованных были под домашним арестом, но ущерба им никакого не было нанесено. Я еще подумаю, что с ними делать.       Через лунный месяц следствие было закончено. Виновных наказали и сослали на Рудоной. Семьям были оставлены небольшие поместья, так чтобы вести скромную жизнь, а мятежный гарнизон расформирован, понижен в званиях и распределен по другим. Жалованье им, кстати, выплатили. Конфискованного с лихвой хватило и еще осталось.       А вечера у камина с нежным омегой под боком вообще приносили только уют и покой.       «Жизнь–то потихоньку налаживается», – лениво думал Костя, перебирая пушистые пряди своего супруга. _________________ *разг. отсутствие ясности, порядка, согласованности; путаница, неразбериха, сумбур ◆ Гаванская сигара, которой я любил иногда умерить душевный раздрай или же, напротив, подчеркнуть внутреннюю тишину, стала мне окончательно не по карману. Михаил Бутов, «Свобода» // «Новый Мир», 1999 г.